Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы


Иаран

Час Льва

У черты

- Опять уезжаешь, Игорь? - голос красивой молодой женщины был сильно встревожен.

Муж ее между тем продолжал весело собирать чемодан.

- Это в последний раз. Погоди, вот переедем за реку и тогда...

- Как за реку? А как же квартира? И почему я об этом ничего не знаю?

- Все уже решено. И что, Ринушка, какой-то паршивый Кралурн по сравнению с Соразом! Да и работа - блеск. Мне дают в управление самый большой соразский парк отдыха. Наконец, развернемся! Правда, тебе придется оставить эту твою дурацкую школу, но это пустяки. И конечно, тебе совершенно необходимо пройти посвящение.

- Но я никуда не хочу уезжать! - возмутилась женщина. - И... что это за посвящение?

Мужчина внезапно выпрямился.

- Послушай, я давно хотел тебе сказать. Посвящение - это просто небольшая, но полезная церемония. Ничего страшного, по крайней мере для тебя. Можешь мне поверить. Ну-ка, посмотри на меня? Разве со мной что-нибудь случилось?

Взгляд его был ласков, но настойчив.

- Нет... - неуверенно произнесла его жена. - Или все же да... Конечно, да! - воскликнула она, глядя прямо в его лениво-веселые глаза. - Когда мы только поженились, ты был не таким. Уверенный, но не наглый, сильный, но не растаптывающий все на своем пути. А твои друзья? Меня тошнит от одного их вида! Помнишь, раньше, когда мы шли вдвоем по улице, люди оглядывались на нас и я слышала шепот: "Какая красивая пара!" А теперь я все чаще вижу не восхищение, и даже не зависть, а просто страх. Откуда, ты мне скажи?

- Вот как? Ты это серьезно, Ринушка? Но даже если это и так, ты только посмотри, чего я добился! Я могу почти все. Мне достаточно было просто высказать свое пожелание - и я тут же получил вожделенную для многих работу. Да что работа! Я вообще могу делать с людьми все, что угодно. И это отнюдь не похвальба, а просто факт. Вряд ли кто-либо, кроме Льва, представляет себе, что это за власть. Президентам не снилась! А ты... Мы вдвоем могли бы добиться всего. Я вовсе не хочу тебя ломать, но у тебя есть определенная сила, и не малая. Дар, которым обязательно нужно воспользоваться. Поверь, я знаю, о чем говорю!

Рина некоторое время молчала, чтобы не сказать что-либо уж слишком обидное.

- В одной заграничной диссидентской книжке, - медленно начала она, - есть рассказ о человеке, продавшем душу черту. Так вот, ты мне сейчас очень напоминаешь этого человека.

- Продал душу черту? - расхохотался Игорь. - Во-первых, чего в этом такого ужасного? А во-вторых, черт - младенец по сравнению со мной. Я, может, тоже могу скупать как тела, так и души и даже забирать их даром. Ну и что с того?

- Черт - это значит "переступивший черту". Ты ее уже перешагнул и меня тащишь туда же. Но я же могу иметь свое мнение! И вообще в наш просвещенный век это кажется такой дикостью...

- Пусть кажется, нам же на руку! Пусть глупцы думают, что они все знают об этом мире, им же хуже! А ты великолепна. Чего бы я не дал, чтобы этот твой взрыв энергии направить на что-нибудь полезное!

- Ты...

- Прости, милая, но мне пора. Я, конечно, люблю вести с тобой философские диспуты, однако транспорт ждать не будет. Не волнуйся, я скоро вернусь, - и он весело чмокнул жену в горящую щеку. Она отпрянула. - Ну-ну!

Оставшись одна, Рина долго перелистывала свою записную книжку и, наконец, найдя нужный номер, направилась к телефону.

Вопрос и ответ

Вопреки ожиданиям, трубку на том конце провода взяли сразу.

- Это кафедра философии Кралурнского университета? - спросила Рина. - Позовите, пожалуйста, профессора Ребенко... Это вы, Герман Евграфович? С вами говорит ваша бывшая студентка, Рина Руханова, вернее, Рина Сорокина, если вы меня еще помните.

Пожилой профессор откашлялся. Конечно, он помнил как блестящие выступления на семинарах младшекурсницы Сорокиной, так и ее саму, не пропускавшую ни одной дискуссии в защиту так называемой "Зеленой школы". Помнил он и причину, по которой ее перестали приглашать на кафедру - с житейской точки зрения вполне обычное, но на самом деле очень неожиданное замужество. Почему-то после него профессору не хотелось видеть еще недавно любимую студентку.

- Герман Евграфович, меня интересуют несколько довольно странных философских вопросов. Не могли бы вы принять меня на кафедре или где-нибудь в другом месте? Плохо слышно? Хорошо, я буду говорить громче. Какой именно вопрос? Это может показаться довольно странным... Как вы полагаете, может ли человек прямо сейчас, в двадцатом веке, продать душу черту? Да, конечно, вопрос чисто академический... Мой адрес? Не изменился после выпуска... Там же, в двадцать восьмой школе... Хорошо... Кстати, вы не могли бы мне сказать, кто такой Лев?

Резкий щелчок, и в трубке послышались короткие гудки.

На следующий день Рина, волнуясь, ждала на своей остановке, как и было договорено. Но транспорта все не было, как не появлялся и пожилой профессор. Наконец, переполненный обшарпанный автобус затормозил, и женщина решила ехать на работу.

- В чем дело? Почему опаздываем? - поинтересовалась она у соседки с большой авоськой.

Та была рада поговорить:

- Пару остановок назад подъезжаем, а тут легковушка откуда-то вырулила, перед нами и прямо на людей. Какого-то старичка тут же переехала и умчалась, как ни в чем ни бывало. Чуть всех не передавила!

"Неужели? - подумала Рина. - Я всего лишь хотела спросить его... Игорь говорит, что может сделать все, что угодно. Но ведь он в Соразе?!"

Некролог в "Кралурнском вестнике" ее нисколько не удивил, но тем упорнее она размышляла о том, что, вероятно, авария не была случайной, и если бы не ее просьба о встрече, профессор был бы жив.

Народу на похоронах было очень немного: несколько коллег и бывших студентов, какой-то совсем седой старик, с которым, как говорили, профессора связывал не только научный интерес, приехавшая из другого города ассистентка, которую Рина Сорокина хорошо помнила по лекциям, да еще молодой монах из монастыря Святой Марии. Университетского начальства не было вовсе. Церемония была подчеркнуто скромной: ни оркестра, ни гирлянд с цветами, ни даже речей на кладбище.

- Мы здесь, и большего никто не сможет, - сказала Рине ее бывший лектор. - А никакие внешние почести не заменят любви.

- Элла Георгиевна, а правда, что это не случай?

- Не знаю. Известно только, что накануне Герману Евграфовичу кто-то звонил прямо на кафедру.

- Я и звонила. Я ж не знала, что из-за этого будет!

- Ты? Но ведь вы уже несколько лет даже не разговаривали! Так это ты подстроила ему ловушку! И зачем ты здесь? Доложить все своему мужу?

- Не верите! - горько сказала Рина. - Впрочем, так мне и надо! Я тоже не верила, что это может быть опасно. Элла Георгиевна, я не поеду с Игорем в Сораз, даже если он меня убьет.

- В самом деле? Так, значит, ты искала защиты от мужа?

Рина подавленно кивнула в ответ.

Ее собеседница продолжала:

- И больше тебе ничего не нужно? Не беспокойся, - усмехнулась она, - мы поможем тебе и без всяких условий. Мы не рухановы. Только не надо трезвонить на весь свет, что ты нуждаешься в помощи. Прости, - спохватилась Элла Георгиевна, увидев исказившееся лицо Рины, - ты просто не знала.

- Что за вопрос можно заплатить жизнью?

- Не только жизнью и не только своей. Жизнью себя, жизнью других людей, жизнью всего мира. Немногие в наше время задают вопросы.

- И получают ответы? - Попыталась улыбнуться Рина.

- Конечно, если ты не боишься их знать.

Стекло меж гранитных плит

- Имя? Дата рождения? Родители? Из какого приюта сбежал?.. Следующий!

Пожилой гэпээсник торопливо заполнял бумаги, желая поскорее отвязаться от столь надоевшего за последние двадцать лет дела. Облава в монастыре Святой Марии дала неплохие результаты: целых восемнадцать "детей улицы" за раз. Однако восемнадцать подростков - это восемнадцать анкет...

- Следующий! А это что за цаца?

"Цаца" имела вид нескладной девчонки со спутанными полудлинными темными волосами, но отнюдь не это привлекло его внимание. В отличие от других ребят, одетых либо в обноски с чужого плеча, либо в лохмотья, явно изобличавшие приютскую форменную одежду, она была в ярко-оранжевых вельветовых брюках и чуть более светлом свитере. Все - чистое и тщательно подогнанное по фигуре. И еще - гордое и презрительное молчание.

- Имя? Запираешься, падла? - гэпээсник больше делал вид, что он сердится. - Ладно, запишем "Нара" - это самое популярное у мамаш в нынешнем году.

"Ну вот, уже и окрестили, - подумала девочка. - Впрочем, если немного поиграть с буквами... Почти сойдет!

- Возраст? Гм, двенадцать или тринадцать? Пусть будет двенадцать.

"Там, откуда я родом, все знали, что уже шестнадцать, но тут... Видимо, на большее не тяну."

- Родители? Разумеется, нет.

"Тут он прав. Здесь у меня, действительно, нет ни одной родной души. Ни семьи, ни дома, ни даже имени, только бесконечный кошмарный сон, от которого невозможно проснуться. А я так хочу домой!"

- Откуда? Запишем: "первичное поступление". Следующий! Больше никого нет?

- Товарищ сержант, боюсь, этот сброд не годится даже для лохварской школы...

- Тихо! Дай подумать... Они все рецидивисты?

- Так точно, товарищ сержант, семнадцать из восемнадцати.

- Тогда достань из ящика бланки для направления в первый кралурнский приют. На всех! И на эту красулю тоже!

- В "приют ангелов"! - горестно ахнул кто-то из ребят.

- Молча-ать!

- Товарищ сержант, вы бы сперва перезвонили туда, вдруг там мест свободных не найдется...

- Найдется, даже если все округа Кралурна по трижды восемнадцать пришлют!

И вот перед глазами Раэн образцово-показательный приют. Аккуратные двухэтажные домики (почему-то без окон на втором этаже), красивые чистенькие дорожки, посыпанные...

- О боже! - Девочка наклонилась, но тут же резко выпрямилась. - Это же битое стекло!

- Да, стекло, - спокойно подтвердил паренек лет четырнадцати, одетый в изрядно потрепанную серую форму.

Раэн с ужасом взглянула на его ноги. Они были босые.

- Здесь не выдают обувь?!

- Добро бы просто не выдавали! - Парень наклонился к ней и зашептал на ухо. - Конечно, есть способы обойти запрет...

В пределах видимости замаячил тип неопределенного возраста в полувоенной форме. Паренек отодвинулся и несколько повысил голос:

- А вокруг - стена. Ты не смотри, что она не слишком высокая, она тоже вся в стекле. А по проволоке наверху ток пускают. И собака здесь тоже есть - злющая хуже волка и глаза несытые, как будто она весьма не прочь закусить кем-либо из нас. Ох, и умная же голова придумала все это, ничего не скажешь!

- Дар, ты почему еще не на кладбище? - произнес тоскливо-скрипучий голос.

- Третий раз за день? - парень скорчил гримасу смертельной скуки. - Надоело!

- Как тебе не стыдно! Это же твой товарищ!

- А разве в Писании не сказано: "заботься о ближнем своем, пока жив"? Вот я и забочусь.

- Дерзишь?

- А что вы мне еще можете сделать? Начать морить голодом? А как же постоянные проверки? Или избить? Еще хуже - любая комиссия в первую очередь будет синяки считать. Чтобы потом можно было сказать: "Ах, какие они неблагодарные, эти "дети улицы"! Заботишься о них, заботишься, а толку..." А о том, какую дивную жизнь вы тут устроили, все отчеты молчат. Столбняк или гангрена, выбирай, что больше нравится!

- А еще есть спасительное безумие...

- Кун! И ты здесь? - Воспитатель явно начал раздражаться.

- Вы, кажется, изволили что-то сказать о товарищах?

- Молчать! Эй, новички! Стройся! Стройными рядами на кладбище - марш!

- Кун, ты поговорил с теми двумя? - Дар опять понизил голос.

- Да. А Турк, оказывается и без нас все знает.

- Слушайте, - вмешалась Раэн. - А как вы определяете, с кем говорить, а с кем не говорить?

- Тех, кто действительно хочет выжить, видно сразу. У других же нет вообще никаких шансов, - мрачно ответил Кун, а Дар добавил:

- Уж кто-кто, а я хочу сам выбрать дату своей смерти.

Кладбище было таким же чистеньким и вылизанным, как все остальное. Битое стекло и гранитные плиты. Гранит и стекло. Черно-желто-фиолетовые анютины глазки на могильных холмиках. И еще - бумажные цветы. Цепочка воспитанников шла за изукрашенным гробом, несла венки и распевала нечто заунывное, вроде "Тебе, Бога, хвалим". Какая-то девчонка из новеньких вдруг с криком опустилась на дорожку и начала биться в истерике. Первым движением Раэн было броситься к ней.

- Оставь. Она все равно больше недели здесь не протянет.

- Нет, почему же? Такие как раз долго живут. С психдиагнозом, правда. Но кого это волнует?

Дар воспользовался случаем, чтобы дать девочке еще несколько советов:

- Будешь укорачивать платье, не обрезай слишком сильно, иначе сообразят, в чем дело. Лучше обкорнай с боков, если сможешь. И нитки, не забудь запастись нитками, но только незаметно.

- Кстати, судя по звукам, машина с едой уже прибыла.

- Прямо после церемонии? - ахнула Раэн.

- Если хочешь жить - ешь, - жестко сказал Кун. - А столовой здесь нет. Кормежка прямо на кладбище. Получается и трапеза и... как это?.. поминовение усопших.

- А школа здесь есть?

- Школа? "Memento mori" - вот и вся наука. Только не вздумай употреблять латынь, могут упечь в места и похуже "приюта ангелов".

- Это куда же, прямиком в рай? Ладно, буду ругаться по-немецки. Это хоть можно?

- Демонстрировать симпатию к братскому угнетенному народу? Только учти, тот плешивый у бака является его достойным представителем и видным борцом за убеждения. А так пуркуа бы и не па, как говорит другой жаждущий освобождения народ.

- Ненавижу политинформацию!

- Взаимно!

Когда вырастают крылья

Конечно, никому не хочется стать ангелом в двенадцать лет. И потому каждый второй из ребят искренне верил, что каждодневные пышные похороны, пропалывание цветочков на могилах и изготовление венков - не для него. А кто не верил - к услугам тех всегда было образцово-показательное кладбище. Ребята умирали: кто быстро, за два-три дня, кто медленно и мучительно, тем более, что врача в приюте не было. Умирали, но в большинстве своем не сдавались.

Были, конечно, и другие, катавшиеся по битому стеклу в судорогах и бившиеся головой о каменный забор. Один из таких во время кормежки собаки (она ежедневно происходила на глазах у ребят) выхватил из миски кусок сырого мяса и стал им размахивать прямо перед оскаленной мордой. Разумеется, зверюга тут же вцепилась ему в горло.

Но того, что нечто в этом роде может произойти с Куном, Раэн и предположить не могла.

Это случилось во время обеда, когда все, разобрав кружки и миски, выстроились в очередь за едой.

- Ни с места! - неожиданно завопил надзиратель и чертыхнулся, ибо кто-то из воспитанников опрокинул свою кружку с чаем ему на руки. - Где собака!!!

Оказалось, Кун тихо отошел в сторону и направился к забору. Подтянуться наверх было не так уж и трудно, однако сторож не подкачал, и спущенная с цепи полуголодная псина с урчанием бросилась на подростка и впилась ему в ногу. Отбиваться от этого людоеда в собачьем образе Кун мог только голыми руками, одновременно пытаясь преодолеть забор.

- Стоять! - Орали надзиратели, бегая с половниками и пытаясь загнать бегущих к забору ребят на кладбище.

Сторож скрылся в своей будке. Некоторые ребята уже начали в нескольких местах штурмовать заграждение, но тут Кун резко дернулся и затих, будто приклеенный к проводу. Поверх забора был пущен ток. Воспитанники вынуждены были прыгать назад. Когда почернелое, с запекшейся кровью и отгрызенной правой ступней тело спустили вниз, никому не хотелось не только есть, но даже и говорить. Дара, как лучшего друга погибшего, тут же отправили рыть могилу.

Всю эту сцену Раэн видела от начала и до конца, оцепенело стоя на месте и не замечая, как из кружки льется на гранитную плиту обжигающий чай.

На следующий же день Дар объявил сухую голодовку и дней за девять "сгорел".

"Я хочу сам выбрать дату своей смерти," - вспомнилось девочке.

Тянулись однообразные дни, полные ужаса и ненависти, и однажды Раэн с отчаянием поняла, что находится в приюте дольше почти всех его обитателей и, соответственно, ближайшая очередь на кладбище - ее. Старые подметки, сделанные из обрезков форменного платья, как их девочка ни берегла, разорвались окончательно. Материал на новые достать было неоткуда. Не грабить же вновь поступающих в приют, отнимая у них последнюю надежду выжить! И она решила: если бежать, то сейчас, пока еще есть силы и рассудок яростно сопротивляется сумасшествию.

Но одиночный побег был обречен на провал с самого начала, достаточно было вспомнить, что случилось с Куном. Спасение только в массовости: беглецов должно быть не меньше, чем возможных преследователей. И еще - сторож с собакой, проволока... Теоретически сорока сантиметров между забором и проволокой должно хватить для того, чтобы ухитриться не задеть за последнюю, но не в спешке и не тогда, когда за тобой, возможно, гонится озверелая псина. Остается надеяться на то, что в целях экономии ток хоть изредка отключают.

Кроме того, ночью ребят запирали в спальнях второго этажа, а они были без окон. На улице же спрятаться до темноты было решительно негде. Приходилось бежать прямо среди бела дня.

Раэн удалось подговорить на побег около двух десятков ребят. Конечно, она честно предупредила их, что шансы на свободу реально существуют только у одного-двоих и что она сама рассчитывает оказаться в их числе, чего и остальным желает. К счастью, почти никто из заговорщиков не видел гибели Куна. А те, кто видел, предпочитали весьма вероятную быструю смерть медленному угасанию в приюте.

В назначенное время по сигналу Раэн беглецы, каждый в выбранном заранее направлении, одновременно бросились к забору и, обдирая в кровь руки и ноги, начали перелезать через него, стараясь при этом не забыть о проволоке над головой.

"Только бы не псина! Пусть не я, а другой!"

Все выбирались, как и было условлено, самостоятельно, не обращая внимания на то, что происходит при этом с остальными.

За спиной слышались крики, ругань, урчание таки вцепившейся в кого-то собаки. Но все перекрывал бешеный стук собственного сердца и саднящая боль во всем теле, с которого, казалось, в одночасье содрали всю кожу.

На той стороне забора Раэн увидела только одного парня, бежавшего, прихрамывая, почти под прямым углом к выбранному ею направлению. Однако догнать его она бы не смогла, даже если бы очень захотела. Кричать же было опасно, тем более, что из головы девочки напрочь вылетело, как его зовут. И потому она побежала в первоначально выбранную сторону, стараясь не думать о том, что может там находиться, лишь бы подальше от этого жуткого приюта.

За ровной безлесной площадкой начинался пригород. Раэн казалось, что она мчится по улице, хотя на самом деле девочка, задыхаясь, уже давно перешла на шаг. Но она продолжала упрямо двигаться вперед, пока не столкнулась с какой-то женщиной. Та была молода, красива и одета подчеркнуто строго. Темные волосы ее были гладко причесаны, а серые глаза внезапно вспыхнули золотистым светом. Незнакомка перевела свой все понимающий взгляд с лица Раэн на ее ободранные руки и ноги, и тонкая линия ее плотно сжатых губ исказилась усмешкой. Не допускающим возражений жестом женщина взяла девочку за руку:

- Пойдем. Здесь тебе не место.

Раэн молча повиновалась.

Приемная дочь Риэлы

Незнакомку звали Рина Сергеевна Сорокина и она работала школьной учительницей. Была она не замужем, а вернее разведена, и жила не очень далеко: надо было пройти полузаброшенный парк и потом за мост через небольшую речушку. Квартира состояла из кухни и двух комнат.

- Так все-таки, как же тебя зовут? - Глаза женщины продолжали пытливо изучать девочку. - Ты ведь из приюта? Верно?

- Не совсем. Я не знаю, откуда я. Вернее, знаю, но...

"Когда-то я жила в другом городе, в другой стране, в другом мире. Но однажды я просто заснула и не проснулась. И этот сон длится уже не один месяц."

- Меня зовут Раэн.

Казалось, Рина Сергеевна поняла даже то, о чем девочка не хотела, боялась говорить:

- Это твое истинное имя? Так значит, это ты. - И она как будто окончательно решила что-то для себя. - В таком случае тебе лучше звать меня Риэлой. А теперь живо в ванную! - И хозяйка квартиры, не обращая никакого внимания на слабые протесты, решительно направилась за зеленкой и бинтами.

Примерно с месяц Раэн вообще никуда не выходила, подчиняясь просьбе Риэлы. Гости у них тоже практически не появлялись, только раз или два. При этом девочка уходила в другую комнату, чувствуя ненадежность нынешнего своего убежища. Однажды туда заглянул какой-то мужчина в очках и с ним полная женщина. Раэн услышала уверенный голос Риэлы:

- А вот та самая моя двоюродная племянница. После пожара девочка осталась совсем одна. Никак не могу восстановить документы, все погорело. Да и в приют ее отдать рука не поднимается. К тому же у меня хорошая квартира и никаких других родственников, - и все вышли из комнаты.

Как-то раз Риэла вернулась домой много позже обычного, бледная и измученная, но радостная:

- Смотри. Наконец-то! - И она протянула девочке папку с новенькими, пахнущими типографской краской корочками.

Девочка развернула свидетельство о рождении: Лариса Сергеевна Сорокина, место рождения - город Сораз, родители, дата, печать, подпись - все, как полагается. Были и другие документы, их она тоже внимательно рассмотрела: свидетельства о смерти родителей и об удочерении двоюродной сестрой отца Сорокиной Риной Сергеевной, справка о выписке из города Сораза "по причине приведения жилья в негодность посредством пожара" и о временной прописке (до предоставления заменной жилплощади) в Кралурне по адресу Приречная улица, дом 25, квартира 40. В папке присутствовали также справка из школы номер три города Сораза, где говорилось, что Лариса Сорокина до третьего марта сего года являлась ученицей шестого класса "Б" данной школы, с выпиской из решения педсовета о том, что он, педсовет, весьма сожалеет о несчастном случае, прервавшем дальнейшее обучение девочки, но аттестовать ее за шестой класс никак не может.

Позднее Раэн не раз благословляла Риэлу за эту маленькую папку бумаг, избавлявшую ее от массы неприятностей. Что бы ни думали власти в дальнейшем о ее поведении, но все документы были в полном порядке и придраться было не к чему.

- А теперь - экзамен. Надо же решить, в какой класс ты пойдешь!

Результаты Риэлу весьма удивили: физика и химия - девятый класс, математика - кое-что даже сверх школьной программы, родной язык - восьмой класс, знания по литературе, истории, географии и иностранному языку - на нуле. Вернее, пару иностранных языков Раэн знала, но они считались очень редкими. Конечно, школьной администрации много легче было объяснить незнание ученицей языка, изучаемого в школах Приречногорья, чем знание языков, доступных только избранным специалистам. Аналогично, шестиклассница, свободно оперирующая теорией множеств, представляла собой гораздо более вопиющее нарушение школьных правил, чем та же школьница, не обнаруживающая никаких познаний относительно местного рельефа и климата.

- Так что все-таки шестой, - подытожила Рина Сергеевна. - Полтора месяца сидеть за учебниками ради полной пересдачи всех предметов с заранее непредсказуемым результатом - слишком большая роскошь.

Однако неравномерность знаний воспитанницы сильно заинтересовала Риэлу. Еще одно проверка - теперь уже на кабинетном рояле - и Раэн была отправлена на прослушивание в музыкальную школу. Преподаватели ворчали по поводу неважной постановки рук и не столь юного, как обычно, возраста новой ученицы, однако девочка довольно легко играла с листа все пьесы, которые ей предлагали, а многое, видимо, знала на память. Ее приняли сразу в класс фортепиано и гитары. Риэла настояла на этом:

- Лишний диплом никогда не помешает.

Постепенно Раэн рассказала своей приемной матери все. Однажды вечером они сидели на кухне, готовя ужин и разговаривая, и девочка вдруг сказала:

- Я так и не могу понять, зачем я здесь, в этом мире.

И получила странный ответ:

- А что до меня, то я здесь, видимо, для того, чтобы вырастить тебя. Кстати, пора бы тебе познакомиться со своей "родиной".

Маршруты бюро экскурсий

На следующий же день Риэла принесла два билета на автобусную экскурсию Сораз - Старозамковый комплекс. На обоих стояла огромная печать Кралурнского отделения Соразского бюро экскурсий. Однако она тут же, не давая билеты в руки Раэн, взяла с девочки клятву в том, что она не будет никуда ходить без разрешения.

- Если я говорю, что в данное время в данном месте нельзя находиться, значит, нельзя.

- Но почему? - возмутилась Раэн. - Мне же уже не пять лет и заблудиться я никак не могу. По крайней мере обратную дорогу я всегда найду.

- Даже там, где ее нет? - ехидно поинтересовалась Риэла. - Так что оставим этот разговор. Пока у тебя не будет достаточно знаний, чтобы понять, и сил, чтобы действовать, ты не будешь находиться там, где опасно, сколь настойчиво тебя бы ни уговаривали.

По выезде из Кралурна автобус вырулил в горы, меж которых протекала довольно широкая река. Автомобильный мост был очень странный. Привычных Раэн опор-быков было всего две и обе недалеко от берегов. Однако сам мост не был сплошным и состоял из наложенных друг на друга бетонных плит, которые не были скреплены между собой. Девочка была весьма удивлена тем, что по такому сооружению вообще кто-то ездит, но жизнерадостный экскурсовод вещал бодрым голосом:

- А теперь все внимательно посмотрели на это чудо инженерной мысли...

Однако, когда они проехали примерно три четверти, одна из плит под автобусом вдруг резко сдвинулась и начала уходить куда-то вниз. Шофер побелел и потерял сознание, а экскурсовод заткнулся на полуслове, так и оставшись с разинутым ртом. Плиты шатались и сзади, и спереди. Началась паника.

От неожиданности Раэн мысленно рванула рычаг скорости, установив его на максимум, и выжала газ. Автобус взревел и поднялся в воздух. Почти не сознавая, что делает, она на расстоянии вцепилась в руль и вывернула его так, чтобы машина приземлилась именно в том месте, где проходит горная дорога. Автобус остановился в нескольких метрах от рухнувшего моста, и только тогда Раэн позволила себе расслабиться и оглянуться на Риэлу. Та улыбнулась немного побледневшими губами и негромко произнесла:

- Это знак.

Нестерпимо болела голова. Боль начала отступать только после того, как Риэла взяла девочку за руку. Из автобуса выходили перепуганные экскурсанты. Кто-то совал флакон с нашатырем обмякшему на своем сиденье водителю. Примерно через полчаса все, наконец, более-менее пришли в себя, собрались в салоне, и автобус тронулся дальше.

Сораз был по-своему даже красив: стоящий на реке, разделенной на несколько рукавов, с холмистой центральной частью, с большими и малыми мостами. Как поняла Раэн, архитектура города не отличалась даже сколько-нибудь относительной древностью, за исключением, пожалуй, кремля и нескольких храмов, однако здания неплохо вписывались в местность.

В городе автобус останавливался всего дважды. В первый раз это произошло у большого универсального магазина, где экскурсантам было предложено в течение часа запастись покупками. Глядя из-за витрины на улицу, Раэн увидела длинную, очень медленно движущуюся очередь, уходящую из переулка в какое-то здание.

- Что это? Тоже в магазин?

- Нет, - помрачнела Риэла. - Туда лучше даже не смотреть. Пойдем.

Во второй раз автобус остановился возле огромного ресторанно-гостиничного комплекса с весьма оригинальным названием "Столичный". На входе не стояло никаких отпугивающих посетителей швейцаров, а прямо от гардероба был виден зал с бассейном посередине. Вокруг этого главного помещения в несколько ярусов шли ресторанчики с эстрадами и без. В один из них группу повели обедать. Кормежка была организована по принципу "шведского стола", то есть выбирай, что угодно и сколько угодно из того, что подано в зал, если, конечно, данное блюдо еще не успели растащить твои более проворные сотрапезники. Позднее это огромное здание не раз выручит Раэн в тяжелых ситуациях, сохранив ей свободу и даже жизнь.

Далее в маршрутном листе значился Старозамковый туристический комплекс.

Это место было полно неведомой силы, вернее, она ощущалась даже на расстоянии. Еще когда они ехали по петляющей горной дороге, Раэн почувствовала какую-то тяжесть обступивших дорогу и нависших над ней гор. А вынырнув из последнего тоннеля, автобус внезапно оказался над весьма живописной долиной, куда и съехал.

В лесу, преимущественно хвойном, на разном расстоянии друг от друга были разбросаны здания явно несовременной постройки: храмы, монастыри, загородные дворцы и даже в отдалении один замок, выкрашенный почему-то в желтый цвет. Вообще, все сооружения были тщательно отреставрированы и выкрашены в самые разные цвета, кроме зеленого. Единственным исключением был двухэтажный деревянный дом с двумя отдельными входами на первый и второй этаж - краеведческий музей.

У небольшой будки при въезде на стоянку транспорта вновь бодрый и жизнерадостный экскурсовод сдал группу невысокой и невзрачной на вид женщине средних лет, а сам присоединился к ней в качестве наблюдателя, изредка вставляя свои замечания.

- Элла Георгиевна, - представилась она, - смотритель краеведческого музея.

Музей был как музей, с весьма обыкновенными экспонатами, хотя Элла Георгиевна горячо и весьма подробно расписывала достоинства как архитектуры его здания, так и предметов, в нем находящихся. Экскурсанты ознакомились с первым этажом здания и снова вышли на улицу.

Бодрый экскурсовод, основательно допекший Риэлу с девочкой своим самоуверенным многословием, предложил посмотреть, к его великому сожалению, только снаружи, на замок, а также заглянуть в несколько храмов. Смотритель довольно жестко заметила, что это не входит в программу экскурсии и вообще они еще не осмотрели замечательные экспонаты второго этажа, где воссоздана подлинная обстановка двухвековой давности. Однако большая часть группы шумно галдящей толпой направилась вслед за экскурсоводом. Раэн хотела было двинуться за ними, но, почувствовав безмолвный и от того еще более строгий приказ Риэлы, остановилась. Кроме них осталась только молодая женщина в очках с рыжей девочкой лет пяти.

- Я так и думала, что вы туда не пойдете, - сказала Элла Георгиевна, - однако нам все же лучше подняться в здание. Дерево защищает. Его трудней исказить, чем камень, да ты, Рина, понимаешь, о чем я говорю, - улыбнулась она, и Риэла ответила ей такой же теплой улыбкой.

Внутри было тихо, уютно и удивительно спокойно. Даже молодая женщина, на улице вдруг ни с того, ни с сего начавшая нервничать, перестала волноваться и, улыбаясь, наблюдала, как ее дочурка и Раэн бегают по комнатам и трогают старинную мебель и вышитые подушки на диванах. Им никто не мешал.

- Конечно, это является грубым нарушением официальных музейных правил, но здесь бывает так мало посетителей, не говоря уже о проверяющих! Гораздо меньше, чем многие думают. К тому же им, - Элла Георгиевна кивнула в сторону девочек, - так хорошо здесь! А это можно считать даже моим домом, - и смотритель показала на дверь с надписью "служебный вход". Мало ли кому вдруг может понадобиться помощь! Заходите, будем пить чай!

Казалось, что времени прошло совсем немного, но когда они вышли на улицу, уже вечерело. Экскурсанты начали вновь стекаться к музею, но никто из них не сделал даже попытки войти внутрь здания. Все они, казалось, стали чем-то неуловимо похожими на бодрого экскурсовода. Увидев одного из подошедших мужчин, маленькая девчушка громко расплакалась, а ее мать неожиданно для всех, в том числе, видимо, для самой себя, дала ему пощечину. Тот, похоже, нисколько не удивился и вообще никак на это не отреагировал. Много лет спустя Раэн узнала от Эллы Георгиевны, что та женщина на следующий же день подала документы на развод.

Обратно доехали тихо и без приключений. Девочки, не отрываясь, глазели в окно, а Риэла с матерью малышки о чем-то вполголоса разговаривали.

Вэр Рухан

Этот человек пришел неожиданно, в выходной, когда Риэла готовила обед, а Раэн разучивала заданные ей в музыкальной школе пьесы.

Сперва раздался длинный, настойчивый звонок в дверь. Потом, когда звонивший понял, что открывать ему никто не собирается, послышался скрежет ключа в замке, легкий щелчок и голос:

- Рина, не бойся, это не грабители, а всего лишь я, Игорь.

Голос этот был, на первый взгляд, весел и жизнерадостен, хотя и с легкой ленцой, однако в нем присутствовала какая-то неуловимая жесткость, говорящая о безграничной черствости и безжалостности его обладателя. Это заставило девочку сбиться с такта и, после нескольких ошибок, перейти на машинальное разыгрывание нотных гамм.

Голос Риэлы был, напротив, холоден и сух, но скрытый в нем яростный огонь, казалось, был готов вот-вот выплеснуться наружу:

- Зачем ты сюда пришел? Ты же все свои вещи отсюда уже давным-давно забрал!

Такое приветствие отнюдь не обескуражило вошедшего:

- А на тебя посмотреть, моя маленькая женушка! Соскучился! Я-то думал, ты кошку себе заведешь или щенка породистого, а ты - ребенка. Ай-яй-яй, как нехорошо с твоей стороны!

- Оставь это. Уходи. Тебе что, квартиры жалко?

- Конечно, жалко, - охотно согласился мужчина. - Впрочем, дело не в этом.

И Раэн вдруг отчетливо поняла, что дело, действительно, совсем не в этом, что квартира - просто удобный повод для чего-то совсем другого. Голос незнакомца вызывал в памяти девочки Старый Замок.

- Ты, конечно, покажешь мне своего нового котенка?

- Нет. Уходи. Немедленно.

- Да? И это в то время, когда твоя любимая кисуля на твоем драгоценном рояле играет гаммы, как самая прилежная ученица во всем городе!

Казалось, этот ужасный тип знал, что девочке, несмотря на все усилия ее и Риэлы, несмотря на великолепную память и прекрасные способности, школьные занятия даются весьма непросто.

За стеной что-то грохнуло.

- Как? Ты мне угрожаешь? Заче-е-ем?

Дверь в комнату распахнулась. Высокий и, на первый взгляд, симпатичный мужчина лениво оглядел комнату, не задерживая взгляд ни на ком и ни на чем:

- Лариса Сергеевна? А почему, собственно, не Игоревна, а, Рина? - Он так же лениво повернулся, вышел и закрыл за собой дверь.

- Теперь уйдешь?

- Всенепременно, - голос был все так же лениво-весел, но Раэн казалось, что схлестнулись две невидимые силы: одна жестко-холодная, подобная удару плети, и другая - огненная, напоминающая длинный узкий клинок из отливающей звездным светом стали.

- Уже ушел! Спасибо тебе, милая моя женушка!

Хлопнула наружная дверь.

- Он хотел видеть тебя, - очень отчетливо, но как-то устало проговорила Риэла, входя в комнату девочки.

Вторая встреча с Игорем Рухановым, бывшим мужем Рины Сорокиной, произошла много лет спустя.

Раэн сдавала выпускные экзамены и делала это, надо сказать, не без блеска. Почти все преподаватели весьма настойчиво советовали ей получать высшее математическое образование и только один рекомендовал попытать счастья в консерватории. Риэла была ровно-весела, хотя и немного задумчива, и не торопила свою приемную дочь с выбором:

- Если ты собираешься учиться дальше, то лучше всего делать это здесь, в Кралурне, а не в Соразе, хоть у тебя там и есть маленькая квартирка. Но ни в коем случае, ни при каком раскладе не связывайся с общежитием, каким бы привлекательным тебе это не казалось. Даже случайно не ночуй там и остерегайся тех, кто это делает. Я знаю, ты умница и можешь за себя постоять, но есть вещи много страшнее угрозы физического насилия. Плохо, что у тебя нет друзей. Попробуй поискать их в парке "У Трех Столбов", но и там будь предельно осторожна, хотя это и относительно чистое место. Если ты поступишь в Кралурнский университет, что вероятнее всего, не задерживайся на его территории дольше, чем нужно для занятий. Помни, что в безопасности там можно быть только на так называемых Зеленых Площадках и в Звездном Доме. Кстати, он интересен и сам по себе. Даже в учебных корпусах будь настороже. То же самое относится и к Старому Городу. Старайся не бывать там ночью, да и днем лучше пользоваться услугами проводника, разумеется такого, которому ты можешь полностью доверять. К сожалению, я не могу говорить яснее, ибо это может стать призыванием силы. Однако рано или поздно ты столкнешься с опасностью и поймешь ее суть. Я верю, что ты сможешь противостоять ей.

- Что это сегодня с тобой? - Спросила Раэн. Они разговаривали, стоя на улице у своего подъезда. - Такие длинные речи совсем не в твоем характере!

- Правда? - Как-то странно улыбнулась Риэла.

Вдруг к ним подошла соседка:

- Сергевна, а тут к тебе мужик заходил. Ждал-ждал, потом, баил, курить пошел. На бывшего твово похож.

- Спасибо, Авара Петровна, - помрачнев, произнесла Риэла. - Лариса, немедленно идем домой! - И уже на лестнице прибавила, - сиди в своей комнате тихо, старайся ни о чем не думать и ни в коем случае не выходи оттуда до тех пор, пока я сама тебя не позову.

Девушка немедленно, не переодеваясь и даже не снимая обуви, прошла к себе, уселась в кресло, достала чистый нелинованный лист бумаги, положила его на колени и стала, не отрываясь, смотреть на него. Все, как учила ее приемная мать. Некоторое время ничего не происходило, затем раздался звонок.

Замок давно сменили, и ключей к нему у Игоря, разумеется, не было. Он подождал немного, еще раз позвонил. Вдруг звонок резко оборвался и прозвучало что-то вроде взрыва хлопушки, и, судя по звуку, дверь рухнула прямо в коридор, увлекая за собой висевшее на стене зеркало и стоявшую рядом с ним тумбочку со всякими безделушками. По направлению к большой комнате послышались уверенные, хотя и несколько ленивые мужские шаги. Раэн стало неимоверно трудно думать о чистом листе. Звуки из-за стены грозили затопить сознание помимо ее воли.

На этот раз никаких приветствий. Всякие формальности были отброшены за их полной бессмысленностью.

- Ты пыталась открыть замковую дверь. - В голосе вошедшего явственно слышалось раздражение.

- Ну и что? - Язвительность тона Риэлы делала ее непохожей на себя. - Интересно же знать, возможно ли это в принципе!

- И как, возможно? - Вопрос был задан, казалось, небрежно, но ответ явно был важен не только для них двоих.

- Возможно.

"Тому, кто откроет эту дверь, подвластны все двери мира", - вдруг пронеслось в голове у Раэн. Об этом же думали и в соседней комнате.

- Ну и чего ты этим добилась? - Попробовал сменить тактику мужчина. - Вениамин убит, старик и цыган сбежали.

"Вениамин? Кастеляна в монастыре Святой Марии тоже звали отец Вениамин. И если бы не он, многие, в том числе и я, просто умерли бы с голоду. Но нет, я не имею сейчас права думать ни о чем..."

- ... А кстати, ты случайно не знаешь, где они?

- Нет. А разве у тебя с этим проблемы? - Искренне, казалось, развлекалась Риэла. - Да если бы я и знала, то уж кому-кому, а тебе сказала бы в самую последнюю очередь.

- Ну тогда еще один маленький вопрос. Кто у вас пятый? Вас ведь всего пятеро, не правда ли? Вернее, было пятеро. Именем твоим, Риэла, заклинаю - ответь! - Голос Игоря Руханова вдруг потерял всю свою напускную веселость и стал страшным, почти нечеловеческим.

- Нет, Вэр Рухан, ты лучше назови имя своего хозяина!

Мужчина задумчиво продолжал, казалось, не обратив особого внимания на слова собеседницы:

- А может быть, это твое отродье? Твой любимый дикий котеночек? Эх, доберусь я когда-нибудь до нее!

- Всех не убьете. Пока в мире остается хоть что-то живое...

- Надоели уже ваши сказки про хранителей! Никто еще не доказал, что мир рассыплется на кусочки, если вас всех вырезать! Риэла, - чуть ли не умоляюще произнес Руханов, - зачем тебе это? У тебя же есть сила.

- А зачем тебе, Вэр Рухан?

Тот запнулся на полуслове. Риэла же продолжала:

- Деньги у тебя всегда были немеряные, женщины к тебе липли, директор парка - чем не должность! Все мало! Оборотнем ты был, оборотнем и остался. Твое так называемое посвящение только восстановило соответствие между твоей внешностью и сутью. Бессмертия тебе захотелось? Так ведь ты жить не умеешь, радоваться жизни не умеешь! Что тебе смерть? Да, силу ты получил, не спорю, но не вечную жизнь...

- Именем силы, которой я служу, победившей смерть и подчинившей себе жизнь...

- Именем мира живого и вовеки неисказимого остановись, Вэр Рухан!

И - тишина, внезапная, звенящая. Впрочем, нет - так бушует верховой пожар. Раэн почти физически ощущала, как в соседней комнате мечутся два огня: один ослепительно-белый, а второй багрово-красный, с какой-то липкой черной копотью. Бумага в руках девушки начала дымиться и вдруг почернела. Все закончилось.

- Раэн, - послышался негромкий, но резкий, как биение крови в ушах, зов.

Девушка опрометью бросилась в соседнюю комнату.

В коридоре всюду валялись мелкие осколки стекла и стояла невредимая тумбочка. От входной же двери вообще не осталось ни следа, как будто ее никогда и не существовало. В большой комнате никаких видимых разрушений, только на столе в алюминиевой миске - оплывшая и погасшая свеча, а на стене, отделяющей квартиру от соседней, - большое обугленное пятно с расплывчатыми очертаниями, по контуру несколько напоминающее лошадь.

Риэла лежала на полу, опираясь одной рукой о диван и пытаясь сесть:

- Помоги... Я давно знала, что срок... близко... Сердце... Не успела тебя познакомить со всеми... Только Элла... она знает... Не надо, подожди! - Это Раэн кинулась к телефону, чтобы набрать номер "Скорой", и остановилась. - Зажги свечу на столе... Помни, что до двадцати лет ты - ничто перед законом... Так, хорошо... Теперь отойди в сторону.

Взгляд Риэлы был устремлен на горящую свечу, и вместе с ним, казалось, сама ее жизнь быстро перетекала в пламя и - ушла в огонь.

Приехавший врач устало констатировал:

- Острая сердечная недостаточность. Боюсь, что сделать ничего было нельзя, даже если бы нас вызвали раньше. Такая молодая - тридцать три года! Лариса Сергеевна, примите наши соболезнования.

Раэн осталась одна в чужом мире.

Неправильная студентка

Декану математического факультета
Подковносу И.Д.
от студентки 105 группы
Сорокиной Ларисы Сергеевны

Заявление

Прошу оказать мне материальную помощь в связи с тем, что...


Голос декана был сух, а глаза пусты и бесцветны. Раэн, слегка перестаравшаяся в своем нежелании прослыть местным гением, понимала, что на самом деле речь идет об отчислении из Кралурнского университета, но ее контрход был точно рассчитан. С ее "alma mater" (иностранное слово из лексикона весьма недружественного государства, за употребление которого девушке пытались припаять обвинение в страшном грехе антипатриотизма) явно происходило что-то неладное. Достаточно было вспомнить ничего не выражающие глаза и восковые маски, заменившие лица большинству (кроме двоих!) ее сокурсников. Однако каким образом и почему это происходит, можно выяснить, только находясь на территории университета.

- И вы, с вашей успеваемостью, смеете рассчитывать на материальную помощь! И это при том, что вы отказались от попечительства как университета, так и весьма уважаемого члена общества Игоря Васильевича Руханова!

"А попечительство-то, между прочим, означает в том числе переезд на жительство к попечителю. Комната в общежитии или ма-а-аленький особнячок в знаменитом парке. Дивный выбор, что и говорить!"

- Так ведь у меня, Иен Денисович, совершеннолетие всего через полгода будет. Это же смешно - дольше бумаги оформлять! - Легко, как будто речь шла о пустяках, заметила девушка.

- Таким образом, вопрос об оказании вам материальной помощи должен быть решен однозначно - отказать, - продолжал декан.

- Однако позвольте, - Раэн решила добавить еще одну точно рассчитанную порцию нахальства, - без стипендии я не смогу продолжить учебу. Деньги-то мне взять неоткуда.

- Как вы будете их добывать, хоть в ночном клубе, администрацию университета нисколько не интересует.

"В ночном клубе? Гм, а это идея! Музыкальное образование у меня есть, корочки тоже. Гитара, опять же, чуть ли не концертная... Почему бы и нет?"

- Однако по поводу вашей учебы мне тоже хотелось бы сказать несколько слов, - продолжал свой нескончаемый монолог декан. - Вы провалили сессию, причем сделали это столь необычно, что администрация пребывает в некотором недоумении. Преподаватель анализа утверждает, что вы блестяще знаете его предмет, доказали на экзамене две не входящие в учебный материал семестра теоремы и оригинальным методом решили задачу аж для четвертого курса...

Раэн вспомнила молодого иностранца в очках, приехавшего по межуниверситетскому обмену, и его радость при встрече на экзамене для первокурсников не с иззубрившейся студенткой, а скорее, с более младшей по возрасту коллегой. Больше таких ошибок девушка не повторяла.

- ...А преподавателю истории вы вообще отказались отвечать на вопрос "Забота правительства Приречногорья об охране архитектурных памятников", хотя перед этим целый час разглагольствовали на тему "Звездный Дом как памятник суевериям древности", проявив при этом странное для образованного человека пристрастие к давно осужденной современной наукой "Зеленой школе астрологии и миропознавания". Я уже не говорю об экзамене по алгебре, на котором вы написали, по мнению всей кафедры, за исключением одного доцента, полнейшую чушь. Последний же утверждает, что вы просто издеваетесь над всеми, и что ваша работа является зеркальным отображением метода Тихомирова, изучаемого на третьем курсе...

"М-да, оказывается, выкинуть в нужный момент из головы имеющиеся в ней знания много труднее, чем продемонстрировать их наличие в случае отсутствия. Остается надеяться, что тот доцент достаточно зол на меня за эту маленькую шутку. Прослыть математическим гением? Бр-р!"

- ...А гнусное издевательство над профессорско-преподавательским составом, известное под весьма двусмысленным названием "алгоритм Шимановского", как выяснилось, тоже ваших рук дело. "Встать с кровати, принять стопку, надеть рубашку, взять галстук: если рубашка красная, то галстук желтый, если зеленая - красный, если фиолетовая - оранжевый, если иное - повторить процесс, начиная с пункта два..." Профессор Шимановский наотрез отказался иметь с вами дело.

- Однако зачет он все-таки поставил, ведь с точки зрения формальной теории алгоритма ошибок нет. К тому же я могу ответить Алле Давыдовне.

- И ответите ей, только в августе. Профессор Шимановский сам это предложил.

"Вот как? Забавно! Мне не пришлось даже ни о чем просить. Выходит, их действия еще более предсказуемы, чем я предполагала? Совсем, как у роботов!"

- Вообще же по мнению некоторых преподавателей вы безусловно очень талантливы, хотя и возмутительно безответственны, и потому наш долг - не преграждать вам доступ к высшему образованию, а разумно направлять ваши способности...

"Для того, видимо, чтобы одним ходячим манекеном было больше, да?"

- ...поэтому вы сейчас же напишете мне заявление о предоставлении вам академического отпуска по поводу необходимости поправления здоровья и упрочения материального положения и будете набираться сил и знаний до августа, когда и придете пересдавать сессию...

"Ура! Но почему же я не радуюсь?"

- ...Однако все вышесказанное вовсе не означает, что до этого срока вход на территорию университета вам закрыт. Напротив, приходите, если вам понадобятся какие-либо консультации, книги из библиотеки и даже просто пообщаться со своими сокурсниками. Мы вас ждем.

- Благодарю вас, Иен Денисович. - Раэн стоило немалых усилий быть с деканом хоть сколько-нибудь вежливой, ибо последний, несмотря на свое видимое отменное здоровье, чем-то неуловимым напоминал девушке египетскую мумию, которую она запомнила еще по жизни в совсем другом мире. - Всего вам доброго!

"Странник земной"

На Соразском автовокзале было как всегда шумно и многолюдно. Толпа пассажиров суетилась и бурлила, как в чайной чашке, в которой размешивают сахар. Всюду толчея и гулкий говор, в котором тонет твой собственный слабый голос. Раэн с огромным трудом удалось протиснуться к расписанию автобусов, тем более что любимую гитару пришлось снять из-за спины: иначе раздавят.

Любимый до боли город! Родной по документам, Сораз так и оставался для девушки таинственным незнакомцем. Не такой несуразный и нескладный, как Кралурн, а напротив, строгий и цельный, он манил к себе снова и снова, звал, заставлял возвращаться не смотря ни на что: ни на нехватку денег, ни на вечные приключения по дороге (ни одной спокойной поездки!), ни на строгости местной ГПС, главным занятием которой, видимо, была проверка документов у всех жителей и приезжих.

Но сейчас деньги были в кошельке, документы в кармане и даже имелись ключи от небольшой квартирки, "взамен утраченного при пожаре жилья". Так что Раэн не спешила выйти из здания вокзала, оттягивая встречу с городом.

- Привет! Ты менестрелишь?

- Что?

Небольшая компания, вероятно, наблюдала за ней уже некоторое время, прежде чем кто-либо рискнул прицепиться с вопросами.

- Я просто певица, да к тому же нездешняя. Из Кралурна. Пою, в основном, в мелких кафе да ресторанчиках.

- А, - разочарованно протянул спрашивавший, - Деньгу зашибаешь? Романсики душещипательные тянешь?

- Тебя-то небось папочка с мамочкой кормят! - неожиданно резко даже для себя отозвалась Раэн, но тут же прикусила язык. С местными ссориться не следовало. - Чем же тебе романсы не угодили? Ни разу приличных не слышал? Только здесь петь не буду - себя не слышно, не говоря уж о гитаре.

- Тут есть сквер за углом. Это от слова "скверный". Совсем помойка! - И компания дружно заржала.

Однако настроены местные были, кажется, вполне дружелюбно, да и спешить девушке было некуда.

На "Помойке" оказалось неожиданно много народу. От парковых скамеек оставались почему-то одни бетонные ножки, но когда компания приблизилась к ним, то одну из них немедленно освободили для Раэн.

- Ну, если опять цивилу привели... - с угрозой произнес кто-то.

- Да она ничего, романсы поет.

Но девушка решила спеть отнюдь не романс.

- Об этом городе можно? - и, не дожидаясь ответа начала под неровный перебор:

Снова пора покидать тебе, странник, чужое жилище,
Каждый восход - это знак: "уходи, ты здесь лишний"...

- Ничего себе! - Присвистнул кто-то, когда песня закончилась. - А говорили "цивила"... Ты откуда?

- Лариска из Кралурна.

- Спасайся, гэпээсники идут! - Крикнул запыхавшийся парень. - Со стороны Литейки!

- Хорошо хоть не "волки"!

Кто-то схватил Раэн за руку и потащил за собой. Компания бросилась бежать к какому-то дому и спряталась в подъезд.

- Найдут, - горько заметила невысокая девица. - Они здесь все закоулки уже выучили.

- А вот и не все! Полезайте в подвал, только осторожнее. Там должен быть люк.

Люк обнаружили довольно быстро. Вниз от него вела металлическая лестница.

- Быстрее, - шептал веснушчатый парень. - Только крышку не закрывайте совсем, а то плохо будет.

- А ну как заметят? - неуверенно произнес кто-то.

- Не-ет! Так и есть, нарвались!

Вдруг стало так темно, как будто никакого люка и не было. Более того, лестница тоже исчезла, зато в стене открылся тускло-серый проход.

- Расчудесно! - продолжал парень. - Знакомьтесь - восьмое чудо света, именуемое лабиринт. Теперь выход один - идти вперед. Как я слышал, здесь есть путь, оставленный прошедшими до нас, но только те, кто почувствует его, смогут пройти по нему до конца. А иначе потеряешь себя, и даже не поймешь, что случилось.

И они пошли по неоднократно разветвлявшейся дороге, и встречались им разные люди. Они приглашали пить с ними вино и кофе, есть бутерброды с ветчиной и бисквитный торт, переодеваться в имеющиеся у них одежды и просто посидеть рядом. Парень мрачно качал головой, ибо те из компании беглецов, кто останавливался, уже больше никогда не догоняли основную группу, целеустремленно шедшую вперед. Пару раз ребята выходили из переплетения бесчисленных зданий под открытое небо, но парень хмурился и бормотал:

- Не радуйтесь, это еще не конец.

Лабиринт вовсе не являлся бесконечной каменной стеной с узкими провалами проходов, как его обычно изображают в книгах. Напротив, это было скопление зданий, улиц, дорог и лестниц, ведущих вверх и вниз - все было бы весьма похоже на обычный город, если бы здесь не хватало чего-то очень важного.

- Ой, а ведь там - универмаг! А здесь - очередь за свежими булочками!

- Не смей! Чуть в сторону с дороги - и ты навеки будешь принадлежать лабиринту. Булочная - часть лабиринта, прачечная - часть лабиринта. Даже придешь домой - все равно останешься в лабиринте. И рано или поздно его очереди пожрут твою душу.

Наконец, беглецы вышли из двери с перечеркнутым краской знаком мужского туалета, которая выглядела так, как будто кто-то заколотил ее досками крест-накрест, а потом опять отодрал гвозди, соединяющие эти доски с дверной коробкой.

- Уф, - облегченно вздохнул парень. - Теперь можно идти на автобусную остановку, транспорт ловить на Сораз. Вообще запомните, ребята, в лабиринте нет пути назад. Стена, и все. И примет никаких тоже нет, вернее, они здесь есть, но для каждого прошедшего свои. Те, кто не в состоянии выйти, их просто не увидят, говори им или не говори. А выход - дверь запомнили? А теперь видите каменную стену слева? Это парк. Рухановский.

- Знаменитое логово "волков" и прочей нечисти?

- "Не ходите, дети, в луна-парк гулять..." - затянул кто-то, но его оборвали:

- Нечего, мало тебе лабиринта? Лучше пусть Лариса споет. Как там у тебя? "Странник земной, безнадежно утративший память о доме..."

Очередь за бессмертием

С той неведомой опасностью, о которой так не хотела говорить Риэла, девушка столкнулась совершенно неожиданно. Все утро Раэн провела в Звездном Доме, пытаясь постичь соотношение элементов его внутреннего убранства и зодиакальных созвездий. Это замечательное здание хранило столько тайн, что никакие книги не могли помочь полностью разгадать их. Раэн подозревала, что в нем зашифрована целая система древних знаний, но выяснить, так ли это, ей пока никак не удавалось, и она продолжала размышлять об этом, возвращаясь по относительно многолюдной территории Старого Университета.

Углубленная в свои мысли девушка не сразу заметила, что стало безлюдно и тихо. Она огляделась по сторонам. Эта часть университета была ей мало знакома, но не страх заблудиться остановил ее.

Мимо пробежал какой-то парень:

- На Зеленую Площадку! Быстрее!

Раэн инстинктивно бросилась бежать за ним, но скоро отстала. Он уже карабкался вверх по какой-то слегка наклонной каменной стене, а она все еще мчалась по брусчатке меж зданий, в основном культовых, и стен, у которых не росло ни травинки, ни даже кусочка мха. Ей почудилось, что она видит справа впереди полоску зеленой краски, но тут прозвучал одинокий низкий удар колокола, казалось, произнесшего слово "Leo", и в глазах у нее все посерело. Краски внезапно исчезли, остались только три: серая, черная и насыщенно-красная. Силы покинули девушку, и она прислонилась к какой-то стене. Из-за угла показалась похоронная процессия с несомым на руках открытым гробом, в котором лежал черноволосый бородатый человек лет сорока-пятидесяти, и стала медленно двигаться мимо Раэн.

Призыв, исходящий от этой процессии и особенно от самого гроба, был явственно слышен и столь силен, что лишал почти всякой возможности сопротивления:

- Присоединяйся к нам, к нашей черно-красной очереди за бессмертием, откажись от себя, стань одной из нас. Присоединяйся, ибо у тебя все равно нет выбора.

Казалось, время прекратило свой ход и в мире нет ничего, кроме этой черно-красной траурной процессии. Сколько в ней было человек: сто, двести или несколько тысяч - сказать не мог бы никто. Неумолимая сила потащила девушку к концу и заставила ее идти вместе с этой безликой людской толпой.

Раэн почти физически ощущала, как ее обволакивает нечто серое, изгоняя из головы все мысли, все желания, кроме одного: идти и идти вперед вместе с этой процессией, не размышляя, не думая. И сквозь этот серый туман с трудом пробивалось ощущение опасности. Раэн вдруг поняла, что от этого и хотела предостеречь ее Риэла.

"Я верю, ты справишься. Помни об огне. Зажигай свечи, факелы, костры. Пламя очищает."

Но свечи не было, была только память о ней, о ее трепетном огне. И от этого воспоминания сразу сделалось легче, серый туман тотчас отодвинулся, хотя и не исчез. Цветовое восприятие не вернулось, но зато с неумолимой ясностью девушка поняла, что надо попытаться отсюда бежать, и немедленно. Стены, меж которых петляла процессия, и храмы, в которые она заходила для отпевания, казались все на одно лицо, но другого выхода не было.

Собрав в кулак всю свою волю, стиснув зубы от почти физической боли, Раэн сделала шаг в сторону от процессии, потом еще и еще. Каждый следующий шаг давался несколько легче предыдущего, но неумолимая тяжесть не отступала.

Однако, когда девушке удалось завернуть за угол близстоящего храма, силы вновь покинули ее: она увидела перед собой все ту же черно-красную людскую ленту, которая опять втянула ее в себя.

Теперь Раэн шла уже довольно близко к началу, у нее над головой висел обрывок какой-то бумажной гирлянды, но сдаваться она отнюдь не собиралась.

Вторая попытка бегства оказалась не более успешной. Как только девушка обогнула серую стену, перед ней открылась небольшая площадь с аккуратной ямой посередине, и тут же показалась голова процессии. Гроб опустили в эту яму прямо так, как его несли, без крышки, и прежде, чем Раэн успела сообразить, что происходит, ее отбросило туда же, и она упала под дождем из бумажных цветов и гирлянд, сыпавшихся на незарытую могилу. Бросив свои цветы, члены процессии уходили к ближайшему храму, в его широко распахнутую калитку.

С огромным трудом девушка выбралась из могилы, и ей ничего не оставалось, как войти в ту же калитку - так было сужено поле зрения. К ее величайшему изумлению, в храме была толпа народа, а на алтарном возвышении стоял тот же самый гроб все с тем же покойником. Толпа заунывно тянула погребальное песнопение, а потом процессия с покойником во главе двинулась дальше.

Раэн лихорадочно размышляла о возможных способах бегства, когда вдруг обратила внимание на идущего рядом человека. В нем было что-то странное, коренным образом отличающее его от остальных. И это была отнюдь не его цыганская внешность. Девушка вдруг поняла, что устремленные на нее глаза - живые, а черный - их настоящий цвет.

- Мы выберемся, только следуй за мной, - с явным усилием произнес незнакомец.

Раэн испугалась, но, отвечая на ее невысказанный вопрос, он продолжал:

- Не бойся. Они, - он с усмешкой кивнул на окружающих их людей, - не слышат даже себя. Для них существует только один голос. Тоже мне, дохлый лев! - Цыган с отвращением сплюнул. - Но он силен, очень силен. Однако, - тут незнакомец резко сменил тему, - ты проделала вместе с этими почти три круга. Для большинства хватает и одного... А, бумажные цветы! Не бойся, не заразные, лишь бы вовремя выкинуть...

Очередной храм ни снаружи, не изнутри ничем особенным не отличался. Только справа от алтаря на ведущей вверх лестнице было какое-то пятно, не черное, не серое и уж тем более не красное. Скорее зеленое. Зеленое?!

Цыган потянул девушку в эту сторону. Несколько минут подъема по крутым каменным ступеням, и они миновали площадку с выходящей на нее распахнутой дверью и оказались в комнате со сводчатыми потолками. Давящая серая пелена тут же бесследно исчезла.

По своей архитектуре помещение несколько напоминало покои настоятеля монастыря Святой Марии, а своей обстановкой весьма походило на его малую трапезную. Однако, в отличие от последней, на грубо сколоченных стеллажах стояла отнюдь не кухонная утварь, а книги, многие из которых были бесценны. Хозяин комнаты, бородатый и длинноволосый, совсем седой старик, тепло приветствовал вошедших.

- Урожайный у них сегодня день, - хмуро доложил цыган. - Из почти полутора десятков вон она одна.

Девушке захотелось представиться своим настоящим именем:

- Раэн. Вообще-то по паспорту я Лариса Сергеевна Сорокина...

- Вот как? Так, значит, это ты! - лучистые серые глаза, такие молодые по сравнению с общим обликом, внимательно изучали ее.

- Наслышаны, - прибавил цыган, вымотанный, казалось, до предела.

Они пили свежезаваренный чай, но ни хлеб с сыром, ни каша, предложенные Хранителем Храма, не лезли Раэн в горло. Ее трясло так, как не было даже в день гибели Риэлы.

- Три круга, ты говоришь? - продолжал свои расспросы старик. - Много, очень много. Это значит, что ты снова и снова будешь туда возвращаться, вне зависимости от своей воли. И либо Лев поглотит тебя, либо именно ты найдешь способ уничтожить его. Но во всяком случае, - тут он улыбнулся, - тебе здесь всегда рады.

- Но я не хочу... - попыталась возмутиться Раэн.

- Это сильнее тебя, хотя и в тебе есть сила. Большая, чем у многих, но не безмерная, ибо всему есть граница.

Немного успокоившись, девушка вышла через дверь, ведущую из смежного с этой комнатой алькова, и оказалась позади здания физического факультета уже в Новом Университете. Цыган, собиравшийся задержаться в храме еще на некоторое время, захлопнул за ней дверь, и, обернувшись, она увидела только обыкновенный вход в подвал с внушительного вида висячим замком. На асфальте же перед Раэн стоял какой-то парень и с интересом смотрел то на нее, то на запертую дверь. Ноги у девушки совсем подкашивались.

- Я только что видела... похоронную процессию, - выдохнула она первое, что пришло ей в голову.

- Час Льва? - Парень, казалось, ничуть не удивился такому заявлению и был по-прежнему сосредоточенно-серьезен. - Сам я только слышал об этой мерзости, но... Послушай, а не пойти ли нам в местное кафе, познакомиться?

Двое за одним столом

- Так значит, ты и есть та самая Лариска-актриска? - Переспросил парень, сообщивший, что у Трех Столбов его почему-то прозвали Студентом, а в других местах чаще всего кличут Филином.

- Сыграть, чтоб поверил? - Обиделась Раэн.

- Да в этой дыре и не на чем! - добродушно заметил ее собеседник. - Вот заглянем в ресторанчик, где я в поте лица своего охраняю общественный порядок... А вообще-то я на юрфаке учусь.

- А я на математическом. Кстати, как там у вас, кругом тоже одни ходячие манекены?

- Это что! У нас хуже - люди все время пропадают. С концами. Долго не мог понять, каким образом, и только теперь начинает кое-что доходить. - Несмотря на ненапускное добродушие Студента, где-то в глубине души его затаились мрачность и даже какое-то отчаяние.

- И ведь не только в Кралурне происходят разные странности! - продолжала Раэн столь волнующую тему. - А Старый Замок? А Сораз? Я тут немного поездила. Хороший тапер и зарабатывает неплохо. Повкалываешь пару недель по кафе да ночным клубам - и месяц отдыхаешь.

- В соразском отеле "Столичный"?

- А почему бы и нет? Я ж без гитары не езжу. По крайней мере, пообедать на халяву там всегда можно. Да и своя конура на том берегу есть. Хотя, - девушка вздрогнула от внезапного воспоминания, - по ту сторону реки у меня практически постоянное ощущение, что за мной кто-то следит. Бегаешь все время от невидимого "хвоста". В последнее время я даже боюсь встречаться с... - Раэн запнулась, чуть не произнеся имя Эллы и вдруг сообразив, что собеседник, конечно, вроде человек неплохой, но если кому расскажет, то это может плохо закончиться, - ... с одной своей родственницей.

- А разве у тебя таковые водятся? - Спросил Студент, явно заметив ложь и помрачнев от этого. - Интересно, где же, - продолжил он совсем другим голосом, язвительно и немного зло, - случайно, не в знаменитом парке отдыха?

Раэн постаралась сделать вид, что не заметила резкого изменения его тона:

- Да нет, - как можно небрежнее бросила она, - в Старозамковом комплексе. Я еще с ума не сошла, чтобы по паркам ездить! Особенно туда, где Руханов!

- Кто-кто? - Голос собеседника продолжал оставаться довольно недоброжелательным.

- Игорь Васильевич Руханов, директор этой хреновины. Уж кого, а его я не желаю видеть даже и на расстоянии в N километров!

- Вот как? - издевался Студент, хотя девушка старалась быть с ним как можно более искренней.

- Он... - Раэн чуть не сказала "оборотень" и снова запнулась. Собеседник не преминул отметить это. - Он убийца.

- И он действительно кого-то убил? - Продолжал парень в том же духе.

- Одного хорошего человека, вернее даже двоих. - Раэн вдруг вспомнила разговор за стеной в тот страшный июньский день. - Если бы не они, меня бы здесь не было! Ты слышал, быть может, такое имя - отец Вениамин? Нет? Я ведь из "детей улицы", из приюта сбежала. Первого Кралурнского, знаешь такой? И имя у меня - липа, и документы все липовые! А до того я бы двадцать раз с голоду сдохла, и не только я! И не отец Вениамин виноват, что нас всех гэпээсники прямо в монастыре скрутили! Рассказать, как было дело?

По архитектуре монастырь Святой Марии - один огромный храм, в котором боковые приделы - жилые помещения, а на самом верху, под куполом храма, - покои настоятеля. Из зала же, где проходят богослужения, наверх ведет несколько боковых лестниц. Этакий небольшой лабиринт. В общем, все достаточно стандартно. Мы обычно осторожно прошмыгивали к одной из этих лестниц, и нас встречал монах средних лет, в черных волосах которого блестели белые нити. Бороды у него не было, впрочем, как и у остальных священнослужителей.

- Отец Вениамин, - шепотом сообщил мне в первый раз один парень.

Монах произносил стандартную приветственно-благословляющую фразу, и каждый раз на мгновение лицо его озарялось улыбкой. Боже, как он улыбался! На это стоило посмотреть. Он приглашал нас идти за собой молча, только жестом, и так же молча мы поднимались по знакомой большинству из нас лестнице. Наверху, в средних размеров помещении, он оставлял нас и выходил, прикрывая за собой дверь.

В комнате неизменно находились длинный, грубо сколоченный деревянный стол и две скамьи. На столе - стопка мисок. Рядом лежали ложки и на какой-то грязно-белой тряпке пара буханок хлеба. И тут же был небольшой котел с чем-то вроде густого крестьянского супа.

В тот раз мы, как всегда, быстро разобрали посуду, и старший из нас, достав откуда-то нож, начал нарезать на всю ватагу хлеб.

Некоторое время слышался только стук ложек, однако скоро я стала прислушиваться к голосам, доносящимся из-за двери.

"Брат Вениамин, сколько раз можно предупреждать о том, чтобы это было в последний раз!" - Произнес сухой, желчный голос.

"У меня нет своих детей, и потому мой долг - заботиться об этих "детях улицы", - ответил полный достоинства монах.

"У тебя, брат мой, и не может быть детей. - Жестокая фраза хлестнула, как плеть, я почувствовала это даже из-за двери. - И я намерен позаботиться о том, чтобы этот раз действительно оказался последним."

Голоса затихли. Но что означала скрытая в словах настоятеля угроза, мы узнали минут через десять.

В дверь вбежал служка, видимо, помогавший отцу Вениамину:

"Собирайтесь быстрее! В монастыре гэпээсники! Выход уже перекрыт!"

Доедать было уже некогда и мы вскочили и, припрятывая на ходу остатки хлеба, побежали за монашком по лабиринту помещений и лестниц. Казалось, что удастся спрятаться в одной из соседних с покоями настоятеля комнат, но нам опять не повезло. Я так и не узнала, сам ли настоятель сообщил в ГПС о регулярно наведывающихся в монастырь, дабы подкормиться, беспризорниках или это была их инициатива, но именно он пригласил гэпээсовского начальника на беседу к себе наверх. Последний же на всякий случай приказал своим подчиненным проверить все прилегающие помещения. Мы даже слышали этот приказ, но убежать уже не смогли. Слишком многие монахи рассуждали так же, как их настоятель. Но, повторяю, это надо рассматривать, скорее, как несчастный случай, и отец Вениамин здесь ни при чем.

А что такое гэпээсовская облава и чем она грозит... Если ты этого не знаешь, то и рассказывать тебе без толку!

Вот тебе, получай! Хотел правды, так держи ее! А у меня больше сил нет все время молчать.

Неожиданно резкий взрыв страсти, казалось, несколько смутил Студента:

- Не понимаю, - задумчиво протянул он. - Если ты с теми, кто переделывает мир на свой дурацкий вкус, то почему тебя трясет при одном упоминании о некоторых вещах? Если же нет, то почему ты временами откровенно лжешь. Кстати же, я тебя ни разу не видел у Трех Столбов, а там собираются все сколько-нибудь приличные люди города, хотя, конечно, и не только они.

- Если там все такие язвы, как ты, то не больно-то и хочется!

- Да ну? Ведь у тебя же есть сила, а там это в цене.

- Вот заладили, сила, сила! - взорвалась Раэн. - Кто б еще знал, что с ней делать! Петь песни о дальних странах?

- Это там тоже весьма в почете. - казалось, к парню полностью вернулось его былое добродушие. - Однако о Лариске-актриске, Приносящей Счастье, ходят совсем другие слухи.

- Это где же, среди владельцев кафе и прочих подобных мест? А как же история с Фогатом? Говорят, что после того, как я хлопнула дверью, он за неделю лишился всех своих клиентов.

- Верно говорят. Только это еще не все. У него было два пожара в зале и один потоп на кухне. В конце концов он занялся обслуживанием групп от Бюро Экскурсий.

- Туда ему и дорога! Играй ему, видите ли, с восьми до двух, а потом с двух до восьми... Тьфу!

- Но есть же и прямо противоположные случаи! Кстати, их гораздо больше. Один нашел украденную два месяца назад собаку. Другому ты мимоходом пожелала счастья в личной жизни, и к нему на следующий же день вернулась жена. У третьего же вообще в кафе лунный зайчик завелся. Прыгает ночью по стенам, обстановке и всему прочему. Стеклянные графины предпочитает.

- Солнечные зайчики есть, так почему бы не быть и лунному? - заметила Раэн.

- Вот только кроме тебя до этого никто не додумался, - продолжал ее собеседник. - Прыгает себе, прыгает, вся округа бегает посмотреть. Да еще и показывается только тем, кто заказывает! Сам проверял. Вообще же владельцы кафе после истории с Фогатом, похоже, боятся тебе в чем-либо отказывать, если ты приходишь.

- Боятся? С чего бы, право! - фыркнула девушка. - В мире есть масса гораздо более страшных вещей. Слушай, а ты бывал в Старом Городе?

- Бывал и не однажды, правда все днем. А ты в самом деле хочешь туда пойти? Ночью?

- Просто догадываюсь, - усмехнулась Раэн, - что я там увижу.

Старый Город

Раэн ждала на одной из боковых улиц Нового Города, примыкавшей к центральной площади, которая разделяла старую и новую части Кралурна. Студент опаздывал. Темнело. Зажигались огни.

"Он не придет. Он достаточно сильно не любит вранье, чтобы не поверить мне и решить, что задуманное мной - ловушка. Ведь эта ночная прогулка крайне опасна. А что, если он из тех? Нет, не может быть. Им можно врать сколько угодно, они не видят сути за словами. Но он..."

Люди, в основном служащие, торопливо возвращались домой. Улица и видимый девушке угол площади постепенно заполнялись праздношатающимся народом. Раэн, наконец, решилась.

Центральная площадь мало чем отличалась от аналогичных мест Нового Города, разве что большим количеством гуляющих. Машин на ней не было, и девушка вспомнила, что еще несколько лет назад ее объявили пешеходной. Играла музыка, мигали гирлянды уличный ламп. Происходило что-то вроде импровизированных танцев под открытым небом. Ничего странного или сколько-нибудь необычного.

Неожиданно со стороны Нового Города сразу по всем улицам без сирен и с выключенными фарами появились машины патрульной службы, и началось планомерное оцепление площади и прилегающих к ней кварталов. Тех, кто оставался на открытом пространстве самой площади, не трогали, но при попытке прорваться мимо машин куда-нибудь во двор тут же заламывали руки и засовывали в "грузоперевозку" - машину с огромными буквами ГПС - "городская патрульная служба" на дверцах, остановившуюся тут же на площади.

Раэн внезапно поняла, что оставаться на месте нельзя ни в коем случае. Но бежать было некуда, кроме улиц Старого Города, и она бросилась туда.

Широкая, казавшаяся бесконечной улица вдруг оборвалась, и перед глазами девушки открылся вид, напоминающий одновременно Старозамковый комплекс и центр Сораза, только еще более великолепный. Все расположенные на холмах меж нескольких рукавов реки здания были прекрасно отреставрированы и, в отличие от Кралурнского университета, даже окрашены. Полукруглые мосты, похожие на соразские, гордо выгибали свои спины. Все сооружения, кроме того, были ярко освещены электрическим светом. Лишь одно здание было погружено во тьму, и Раэн с удивлением обнаружила, что оно когда-то было окрашено в столь непопулярный здесь зеленый цвет. Дверь в него была распахнута, как впрочем и в другие здания, а пол, еще более поразивший девушку, был из малахита. Это была хорошая защита, в чем она вскоре и убедилась.

Отметив расположение этого храма, Раэн принялась изучать другие здания. Одно из них привлекло ее внимание. Над дверьми, находившимися сразу с двух противоположных сторон этого напоминающего внешне большой крытый рынок или магазин сооружения была подсвеченная надпись "Музей". Внутри же явно было сокрыто нечто странное.

Одинокий удар колокола, провозгласивший знакомое слово "Leo", застал девушку на улице, когда она, охваченная внезапным ужасом, бежала к зеленому храму. Каким-то чудом она успела и уже с порога наблюдала за кажущейся бесконечной процессией. Толпа звала ее за собой, но сопротивляться этому зову было для Раэн нетрудно, это отнюдь не было изнурительной борьбой, отнимающей все силы.

Когда последний человек скрылся из глаз, девушка рискнула снова выйти наружу. Однако оказалось, что она поспешила. Едва завернув за угол, она увидела все ту же процессию с гробом во главе. Оглянулась назад - путь к отступлению был отрезан. Все вокруг стало совершенно неузнаваемым. Единственное здание, которое Раэн смогла опознать, да и то лишь по вывеске, - музей. Понимая, что положение практически безнадежно, она бросилась внутрь.

Раэн мчалась меж скульптур, ваз, рыцарских доспехов, старинной мебели и прочего и спиной ощущала, как несомый на руках гроб медленно, но верно движется вслед за ней. Почти инстинктивно она рванула в сторону от длинного главного зала к небольшой нише, где на каменных постаментах стояли две одинаковые, высотой примерно по пояс, вазы, и обняла руками одну из них, скорее почувствовав, чем увидев, - малахит. Безликая толпа медленно проходила мимо нее, вцепившейся в спасительный камень.

Наконец, людская лента закончилась, и Раэн немного пришла в себя. Она внимательно осмотрела спасшую ее вазу, действительно очень красивую, и вдруг, повинуясь внезапному порыву, залезла на ее прямоугольный каменный постамент. Провела одной рукой по верху вазы, потом просунула другую внутрь. Пальцы коснулись какого-то предмета, и девушка, стараясь не упасть с узкой подставки, осторожно достала его. На ее ладонь легла рукоять длинного, узкого, отливающего звездным светом меча.

Ожившие сны

Студент спал на галерке аудитории по истории права, положив руки на край стола и пристроив на них свою лохматую голову. Лекция уже минут сорок, как закончилась, но для того, чтобы поднять его с места, требовалось нечто гораздо более серьезное, нежели звонок.

Раэн провела рукой по его волосам. Никакой реакции. Потрогала за плечо - то же самое. Наконец, она взяла его за оба плеча сразу и резко встряхнула.

- Какого... - пробормотал парень, проводя рукой по глазам, но вдруг радостно встрепенулся. - Ты? Живая?

- Как видишь, - довольно мрачно ответила Раэн.

- Вот именно, вижу, - произнес он, подчеркнув последнее слово. - Так ты не ходила? Прости, я не смог предупредить тебя. В последнюю минуту узнал, что мой напарник заболел, а хозяин взъелся. За что, мол, я вам деньги плачу, или выходит кто, или проваливайте с работы оба. Пришлось пойти. За неделю до сессии другую работу фиг найдешь. А послать кого к тебе - сперва не додумался, а потом решил, что уже поздно, да и не поверишь.

- А я все-таки ходила, - устало сказала девушка. Сердиться на сонного Студента было просто невозможно.

- Правда? И... ничего не было? - взволновался ее собеседник.

- Как же, было. И гроб с покойником, и процессия, и еще кое-что, - и Раэн достала какой-то длинный, завернутый в плотную коричневую ткань предмет.

- Что это у тебя, плащ? У Трех Столбов многие выкройку с руками оторвали бы. Не парадно-выходная штора, настоящий. Ты прямо так в нем и ходишь? А это что? - Студент даже присвистнул. - Вот это да! Сразу видно, работа отнюдь не местной тусовки.

- Вот только ножен нет, - пожаловалась девушка.

- Ничего, обеспечим. Приходи к Трем Столбам.

- А плата?

- Пара песен во славу мастера - вот и все. Да что это я! - Спохватился парень, сбрасывая с себя остатки сна, - ты лучше расскажи все по порядку.

И Раэн начала рассказывать, подробно, обстоятельно, чувствуя неподдельный интерес собеседника. Пару раз он перебивал, задавал уточняющие вопросы, обнаруживая при этом неплохое знание местности, а однажды воскликнул:

- Слава Анаумо!

- Анаумо... А кто это? - Удивилась Раэн.

- Дух огня и завершения. Часто его называют богом смерти, но, право, это лишь малая доля того, чем он в действительности занимается, - тепло улыбнулся парень.

- Он подобен тому, кто является духом музыки и пути через непроявленное?

- Да, только имя того, о ком ты говоришь, Куольмо. Я так и думал, что именно он - твой покровитель.

И сразу стало светло, тепло и удивительно спокойно, как будто вдруг сбылся давний счастливый сон.

Однако сны и вправду начали сбываться или, вернее, происходить наяву. Раэн не была в них сторонним наблюдателем, напротив, ее воля и ее поступки играли там очень важную роль. В первый раз она была очень удивлена, однако Студент только рассмеялся:

- Ты открыла себя силе. Чего же ты хочешь?

Часть снов была относительно мирная и спокойная, о других мирах: о лесе и синем замке в этом лесу, о выжженной пустыне, понемногу оживающей под неустанной работой любящих рук, о дивном горном озере, сокрытом меж почти неприступных скал, о городе, из которого Раэн пришла, немного напоминающем Новый Кралурн, но с более жестко очерченными формами и лишь тенью борьбы сил. От этих снов всегда оставалось щемящее чувство поиска родного дома.

Но были и другие, здешние, жестокие, напоминающие ночной кошмар, с той разницей, что от кошмара можно проснуться. Здесь же нужно было обязательно выйти из сна, не просыпаясь, иначе при пробуждении вместо своей постели окажешься в том самом месте, которое тебе только что снилось. Бороться с их появлением было невозможно, никакие меры не помогали. Все, что можно было сделать, это попытаться найти во сне верную дорогу.

Чаще всего снилась процессия в Старом Университете и Старом Городе, и это было еще не самое страшное. После одной-двух попыток пробуждения Раэн сразу начала сама (но это получалось не всегда) или с помощью Цыгана находить дорогу к храму, из которого вел Путь. Если же дело происходило в Старом Городе, достаточно было не пропустить вывеску "Музей" и смочь добежать до малахитовых ваз. В безопасном месте уже можно было и просыпаться.

Почти столь же часто снился Раэн и лабиринт, находящийся по ту сторону реки, в Соразе. Девушка видела его наяву лишь однажды, еще до знакомства со Студентом, когда пряталась вместе с местными неформалами от гэпээсовской облавы в каком-то подвале. Тогда их смог провести к выходу какой-то парень, но не всех. Часть так и осталась навсегда, затерявшись в бесчисленных коридорах и бесконечных очередях.

Раэн запомнила дорогу, ее тонкий, невидимый глазу, но все же ощутимо теплый след, который по временам даже светился. У нее появились свои приметы, и она во сне, подобно тому парню, выводила наружу тех, кто хотел выйти, скорбя при виде смирившихся, но внешне ничем не показывая своей боли. И она знала, что однажды не во сне, а наяву она пройдет весь путь от начала до конца, и тогда сила лабиринта испарится, как дым.

Изредка снился ей и парк, тот самый, который она видела только из-за забора, и где директорствовал Игорь Руханов. Во сне она видела его только изнутри, но сомнений по этому поводу у нее не было. Карнавалы, танцы, бесплатная выпивка и угощение, показы новинок моды и дешевые распродажи - все это было там, несколько напоминая по форме лабиринт, но нисколько не прельщало девушку. И - звери, много на первый взгляд обыкновенных, но в то же время странных зверей, которые бродили везде почему-то без дрессировщиков и взирали на посетителей парка красноватыми глазами. Они ни на кого не нападали и казались вполне ручными, но оставляли стойкое ощущение какой-то мерзости, хотя в чем конкретно оно заключалось, сказать было невозможно. Однако здесь не было готового пути, никто и никогда не проходил от входа до действительного выхода. Раэн никак не могла выяснить, где он находится, и потому ей удавалось выбраться, только обратившись за помощью к кому-либо, находящемуся вне каменной стены.

- Если кто оттуда когда-либо и выходил, - каждый раз комментировал это событие Студент, - то только тогда и только таким, как это нужно хозяину парка. Видел я одного типа, который, как говорили, там побывал.

- И?

- Его вышвырнули с "Помойки" за поединок на "железе", чуть было не закончившийся смертью его противника. Да и в Кралурне его терпят, только пока он молчит и не распускает руки. Но о своем визите в парк он не говорит нигде и никогда.

Корман

Был теплый, ласковый весенний день, такой, какие бывают лишь в начале мая, и Раэн, сдавшая, наконец, почти все экзамены за первый курс (растянувшийся у нее на три года) наслаждалась солнцем и свободой. Где-то рядом бурлила жизнь, но девушка будто была окутана плотным облаком безмятежности и просто шла по улицам, не думая, куда приведет ее дорога.

По случаю теплой погоды она была без своего любимого плаща, только в коричневых брюках и замшевой облегающего покроя куртке. Меч совершенно открыто висел у нее на поясе, как у большей части собирающейся у Трех Столбов молодежи. Городская патрульная служба уже давно перестала обращать внимание на подобные предметы, потому что девяносто девять так называемых ковыряльников из ста были деревянные, хотя порой и очень искусно сделанные. Оставшийся один процент всегда имел убедительные оправдания: "подарок от дедушки", "досталось в наследство", "списано из музея за полной ненадобностью" или, как например у Раэн, "непременный атрибут моей актерской профессии". Так что проблем с властями по поводу боевого оружия у девушки никогда не было. А за спиной, оставляя руки полностью свободными, висели зачехленная гитара и небольшая заплечная котомка.

Каким-то непонятным для самой себя образом Раэн вышла к городскому ипподрому, бывшему когда-то простым открытым стадионом. Только что закончился очередной забег, и свист, улюлюканье и приветственные крики раздавались в полную свою мощь, заглушая объявления диктора.

У входных турникетов (а заходить внутрь она совсем не собиралась) девушка столкнулась с Цыганом, который окинул ее внимательным взглядом, задержавшимся на мече. Раэн вытащила клинок примерно на треть:

- Тебе он знаком? Это твой?

- Последним его носил Роэллин еще лет двадцать назад. Он был убит, и ножны на поясе оказались пусты. Клинок нашелся случайно через несколько лет, однако никто из тогдашних хранителей не смог им пользоваться. Тогда я его и спрятал.

- Для следующего поколения? - Усмехнулась Раэн.

- Если тебе так нравится. Только ты не думай, что мы, старики, ничего уже не можем.

- Я и не думаю. Но нас, молодых, пока только двое...

- Ничего, будут и остальные. А пока - ты его нашла, тебе и владеть. Придет час - и ты им воспользуешься, а до тех пор береги.

Неожиданно Цыган замолчал и стал прислушиваться. Потом вдруг ринулся ко входному турникету и, оттолкнув бранящегося билетера, вбежал на ипподром. Вслед за этим раздался длинный, резкий цыганский свист.

Незадолго до того неоднократный победитель соревнований последнего времени вороной шестилетний жеребец по кличке Корман сбросил своего наездника на первом же препятствии, после чего остановился. Поймать его не составило особого труда. Однако когда жеребца повели к конюшне мимо его тренера и неудачливого наездника (надо сказать, весьма обозленных случившимся провалом), он встал на дыбы, вырвал из рук ипподромного служителя поводья и набросился на эту пару, норовя ударить их копытами по голове. Поднялась паника:

- Он взбесился! Спасайтесь!

- Эй, кто-нибудь! Уберите его отсюда!

- У кого есть оружие? Стреляйте, пока он никого не затоптал!

- А-а-а!

Нашлись и сочувствующие, хотя они явно оказались в меньшинстве:

- Бедняга. Загоняли его. Три победы подряд.

- Никакая лошадь не выдержит, если не давать ей отдыха.

- Тренер - зверь. У него все лошади скачут на выигрыш. Любой ценой, даже если после этого они сдохнут по дороге.

Наконец, шум голосов перекрыло властное:

- Всем оставаться на своих местах! Я стреляю!

Но выстрел не успел прозвучать. Раздался тот самый резкий свист, и жеребец, вздрогнув, бросился бежать к входу для публики, уверенно перескочил через турникет и оказался на улице.

Раэн была потрясена, увидев мчащегося прямо на нее вороного коня. Однако поравнявшись с девушкой, жеребец на несколько мгновений остановился и взглянул на нее. Практически ни о чем не думая, Раэн подобрала поводья, и легко, как будто всю жизнь только этим и занималась, вскочила в седло. Жеребец понесся дальше, прочь от ставшего опасным ипподрома. Вослед всаднице долетел крик Цыгана:

- Его зовут Корман!

Песни силы

Как ни странно, никто и не пытался вернуть жеребца его законным владельцам. На всякий случай Раэн взяла у знакомого ветеринара справку об отсутствии болезней, а также зарегистрировала Кормана в ГПС как "транспортное средство малой мощности, а именно одна лошадиная сила", но тем и ограничилась. На вопросы же о том, почему она постоянно разъезжает верхом на лошади, девушка отвечала:

- Я актриса.

И это удовлетворяло всех любопытствующих, хотя в театре или на киностудии, похоже, о ней никто не справлялся. Так что всадница на вороном коне вскоре не вызывала уже ничьего удивления.

Конечно, работать приходилось больше. Ни одна из скаковых конюшен не приняла бы Кормана, поэтому Раэн в срочном порядке пришлось обзаводиться знакомствами среди окрестных фермеров. У жеребца не было постоянного пристанища, и девушка переводила его с места на место в зависимости от своих скитаний. Вообще селяне, в отличие от горожан, были крайне скупы и недоверчивы, зато великолепный скакун вызывал их неизменное восхищение.

Примелькалась Раэн и в парке "У Трех Столбов". Никогда и близко не подходившая к размахивающим деревянным оружием "ковыряльщикам", она тем не менее быстро завоевала определенный авторитет, хотя многие и дулись на нее за категорический отказ дать прокатиться на Кормане.

- Это мой друг. У него есть серьезные основания не доверять другим людям.

Цыган рассказал ей как-то всю ипподромную историю.

Кстати, он и сам иногда появлялся поблизости от этого сборища. "Ковыряльщики" не интересовали его вовсе, более внимательно присматривался он к местным менестрелям и настороженно следил за гораздо менее многочисленной группой так называемых магов. Впрочем, он никогда не вмешивался в разговоры и тем более в так называемые магические поединки, наблюдал издалека и, казалось, чего-то ждал.

Раэн однажды не выдержала и спросила его об этом (конечно, не у Трех Столбов, а совсем в другом месте).

- Ты же сама сказала, что вас только двое. Да еще нас трое - всего пятеро. Однако ты учти, что Хранитель Храма очень стар. И, - Цыган на мгновение запнулся, быстро взглянул в глаза собеседницы и продолжил, - ни ты, ни Студент не задержитесь здесь надолго. Уйдете. Я-то знаю.

- Но при чем тут Три Столба?

- Это просто одно из наиболее вероятных мест. В любом случае, замену искать необходимо. Ты же знаешь, что произойдет с миром, если из него уйдут сразу все хранители.

Раэн знала. Однажды Студент, мрачный, небритый, с опухшим от недельного пьянства лицом, сказал ей:

- ...И когда ушел последний хранитель, мир продержался полторы минуты. Ровно полторы минуты! Еле сами ушли.

Вообще Раэн быстро делала менестрельскую карьеру. Однажды, например, незнакомая девица заявила ей, что она неправильно поет свою же собственную песню. Появились и доброжелатели, и враги. Однако друзей у нее (Студент не в счет) не было.

Первым обратил внимание Раэн на эту девушку Цыган:

- Приглядись-ка к Рыжему Хипу.

На следующей неделе у Трех Столбов Студент подвел к Раэн нечто рыжее, изящное и с головы до ног одетое в синее: берет, бархатная куртка, брюки по моде эпохи Возрождения, замшевые сапоги с немыслимыми отворотами. Завершали наряд девицы два коротких клинка, как оказалось, отнюдь не деревянных.

- Раэн, познакомься, это Ноэнар, которую, правда, чаще называют Рыжим Хипом.

- Но ведь настоящие хипы выглядят совсем иначе!

- Знаю, - рассмеялась рыжая девица, - но объяснять, что к чему, всем и каждому... Клево, что здесь хоть кто-то знает, кто такие хипы! Во смех, прикид сменила, а прозвище осталось! Но ты можешь звать меня по имени.

- Ты тоже. Но для всех - Лариска-актриска.

- Приносящая Удачу, - добавил Студент.

- Это великий отыскиватель сбежавших собак и улетевших попугаев? - Все опять рассмеялась. - Слушай, а ты умеешь подбирать музыку к стихам?

С этого дня Раэн и Ноэнар пели вместе. Дуэт получился странный. Весьма различающиеся между собой и внешне, и по характеру (так не похож проказливый баловень-паж на угрюмого одинокого бродягу), в песне они, казалось, составляли одно целое. И сила этих песен была такова, что изображенное в них вставало перед глазами слушателей не в переносном, а в самом прямом смысле слова, и тогда они узнавали не только то, что было названо и описано, но и то, что было "показано" (одно из самых любимых словечек местных магов). И вот однажды случилась странная история.

У Трех Столбов произошел один спор, и, чтобы переубедить не верящих в саму возможность "показа", решено было провести научный эксперимент. Вечером, когда стемнело, в самом глухом углу парка, где не было никого ни из своих, ни из просто гуляющих, на крошечной полянке собрались пять-шесть человек слушателей, а также Ноэнар с Раэн. Немного посовещавшись между собой, последние начали исполнять длинную балладу о Водах Пробуждения. При словах:

"Но и где ж та земля?
Все леса обратились в пустыню..."

один из слушателей пробормотал:

- Я пойду, пожалуй, - и исчез в темноте деревьев.

На это почти не обратили внимания, дослушали песню до конца, однако он так и не появился.

Нигде не было его и на следующее утро, и через день. Всем городом искали парня недели три, пока однажды не обнаружили его спящим на скамейке у родного подъезда. Соседям и в органах правопорядка он твердил одно:

- Стукнулся в темноте о дерево, а дальше ничего не помню.

У Трех Столбов гуляла несколько более подробная, хотя и менее правдоподобная версия этой истории: "стукнулся, упал, очнулся - синее небо над головой, пустыня самая натуральная, пить охота, как если бы три дня ни глотка не было, а рядом огромные драконьи глазища и чей-то звонкий голос:

- Выпей. Ты откуда? Домой хочешь?

Еле смог сказать "да" и опять потерял сознание. Пришел в себя - вокруг соседи стоят и разными словами современную молодежь поминают. Вот и все."

Медики констатировали нарушение умственной деятельности на почве черепно-мозговой травмы, органы закрыли дело об исчезновении за отсутствием события преступления, соседи успокоились, ведь, как оказалось, никого не убили, ну а современная молодежь - она и есть молодежь, чего хорошего можно от нее ожидать? Дуэт приобрел у Трех Столбов очень странную репутацию. Студент же, узнавший обо всей этой истории гораздо позднее, лишь мрачно твердил:

- И о чем вы только думаете! Нарветесь однажды со своими песнями силы, а что тогда?

Конечно, он был прав.

Предложение с подвохом

Наступил промозглый, сырой ноябрь, и "столбовые дворяне" объявили последний в этом сезоне (уже третий раз за нынешнюю осень) турнир менестрелей. Приглашались все: от "зеленых" юнцов, знающих только три гитарных аккорда, до "всеобщей бабушки", одетой в неизменно черный цвет нестарой еще женщины, которая, однако, выглядела так, как будто никогда не была молодой. Пришли и Ноэнар с Раэн, хотя первое место им "не светило" ввиду повышенной серьезности большей части их репертуара, требовавшего от слушателей пристального внимания. Большинство же публики собралась поразвлечься.

У дуэта не было готового плана выступления, поэтому, выйдя на импровизированную сцену, менестрели поинтересовались у собравшихся, что они хотели бы услышать.

- "Во славу ремесла"!

- "Дудочку глюколова"!

- "Кошмарик-кашеварик поехал на игру..."

Ответы доносились со всех сторон. И вдруг:

- "Лоинмар"!

Раэн вздрогнула. Подлинное имя вместо всем известного названия "Синий замок" резануло внезапным предчувствием беды. Она с трудом проглотила застрявший в горле комок и начала играть соответствующее вступление. Пели они, надо сказать, так, как редко когда им удавалось.

После турнира к дуэту подошел какой-то тип с камерой на шее:

- Милые девушки, позвольте вам представиться: Филон, с киностудии. Вы сегодня замечательно выступили. Но к моему величайшему сожалению, концерт получился несколько импровизированным, и нехватка аппаратуры не позволила нам заснять все. Разрешите пригласить вас на съемки в павильон звукозаписи, тот, что находится у речушки, а не рядом с университетом. Мы решили сделать телепередачу о молодежной музыке.

- Пойдем? - Переглянулись девушки.

- Мне вообще-то надо срочно искать себе работу. Бесплатное сено для жеребцов на дороге не валяется.

- Но позвольте, Лариса, кажется так вас зовут? Вы ведь актриса, а в кабаре и ночных клубах...

- Славы мало, вы хотели сказать? - Закончила за Филона Раэн. - Зато денег много. - В предложении этого типа явно было что-то не то, а его настойчивость по отношению к полусамодеятельным артистам наводила на разные размышления.

- Но киностудия предложит вам больше, много больше!

"Нет, что-то здесь совсем не чисто."

- Ой, а у меня завтра встреча! - Вмешалась Рыжий Хип.

- И никак нельзя ее перенести? - Взволновался киношник.

- Нет-нет-нет, это исключено.

- Но ведь это днем? Тогда мы будем ждать вас вечером, около семи. Павильон звукозаписи, второй этаж, восьмая студия. Запомнили?

Поводы для отказа были исчерпаны. Пришлось согласиться, причем главным соображением в пользу этого было обыкновенное любопытство: зачем мы там понадобились, ведь совершенно ясно, что передача - это просто предлог для чего-то другого.

Киношник разговаривал еще с несколькими менестрелями, и, судя по жестам, все они, кроме "всеобщей бабушки" ответили отказом. Ни Цыгана, ни Студента не было, так что посоветоваться было не с кем. Хуже всего было то, что Раэн и Ноэнар никак не могли встретиться завтра раньше семи.

На следующий день около половины шестого Раэн верхом направилась в сторону студии. У въезда на эстакаду ее чуть не сбила вынырнувшая откуда-то сбоку машина. Это, конечно могло быть случайностью, но на выезде стояли еще две, одна под эстакадой, а вторая вообще поперек дороги, благо что уличное движение в городе не слишком оживленное, тем более в сумерках и в темное время суток. Раэн перескочила через одну машину ("Какая бы сволочь не устроила это, но рассчитывать она умеет! Половина дорог в городе перерыта, а эту эстакаду вообще никак не минуешь.") и еле увернулась от другой. К счастью, теперь ремонтные работы давали всаднице явное преимущество перед автомобилистами: перескочить через плюющуюся паром канаву машина не могла никак. Это позволило девушке довольно легко оторваться от преследования, но оставило ее погруженной в довольно мрачные мысли:

"Кто это и что им надо? Забавно, но это не просто слежка. Меня явно хотели сбить. Странно, почему в таком случае не стреляли? Недостаточно темно, что ли? Однако происходящее ничуть не похоже ни на мои соразские приключения, ни на какие другие. Скорее всего, ответ должен быть на студии. И во что это мы влипли!"

Довольно быстро темнело, кроме того, начал накрапывать мелкий холодный дождь. Не выпуская из рук поводьев, Раэн плотнее закуталась в плащ и продолжила свой путь. Городские строения вскоре уступили место большому парку с асфальтированной дорогой посередине. Деревья обступали ее со всех сторон, и здесь могло произойти все, что угодно.

Раэн ничуть не удивилась, когда на нее откуда-то с дерева прыгнул человек с ножом. К счастью, он слегка промахнулся. Еще несколько человеческих фигур выскочили из темноты, норовя схватить коня за поводья или перерезать ему ноги. Девушка вынула меч. Несмотря на попытку открыть стрельбу, нападавшие вскоре были отброшены, и Раэн смогла ехать дальше. Как позднее выяснилось, она зарубила четверых.

Пожар на студии

Привязав Кормана к фонарному столбу перед входом в здание киностудии, Раэн зашла внутрь. Лестницу на второй этаж она отыскала довольно быстро, однако дальше заплутала в лабиринте коридоров и комнат. Заглянув наугад в одну из них, девушка наткнулась на "всеобщую бабушку", которая усердно внимала втолковывавшему ей что-то молодому человеку. Прервав на минуту свой монолог, он буркнул:

- Это седьмая, а восьмая дальше по коридору, - и продолжил свои разглагольствования.

Наконец, Раэн обнаружила дверь, из-за которой послышался знакомый голос Рыжего Хипа:

- Я не играю, я только пою, - и зашла внутрь, на ходу снимая и засовывая за пояс перчатки и расчехляя гитару.

Ноэнар сидела на кожаном диване в окружении каких-то шкафообразных личностей. Несколько человек устроилось на диване напротив, а кое-кто разместился в креслах вокруг письменного стола. Одно из них пустовало.

При появлении Раэн какой-то тип встал с дивана, заглянул в дверь, ведущую из приемной непосредственно в студию, и вышел позади седоватого представительного мужчины, тотчас же занявшего кресло. Разговор продолжался.

- Итак, - говорил Рыжий Хип, - я так и не поняла, какие песни вы все-таки хотите услышать: веселые или лирические, мрачнушки или хохотунчики?

Седовласый подал едва заметный знак, и один из "шкафов" занял место у входной двери. Филон откашлялся, приготовившись к очередной своей речи.

- Нам стало известно, что вы исполняете песни, которые, по бытующему у Трех Столбов выражению, "открывают путь". Так вот, мы хотели бы получить список таких песен, а также прослушать некоторые из них по нашему выбору.

- Зачем? - Голос Раэн был сух. Ей вовсе не улыбалось вести куда-либо эту весьма малосимпатичную компанию. - И вообще, как мне кажется, мнение публики сильно преувеличено.

- Мы знаем, что вы можете это сделать. Не обязательно всех сразу, на первый раз достаточно одного-двоих. Однако мы желаем, чтобы окончательный выбор места был за нами. - Филон казался еще более напористым, чем раньше, но гораздо менее вежливым.

- Зачем? - Повторила Раэн.

Седоватый кивнул.

- Мы желаем расширить свою... деятельность на новые территории, - ответил ей Филон.

И Раэн, наконец, поняла. Под крышей киностудии собиралась одна из группировок организованной преступности. Девушка, конечно, слышала, о существовании явления, известного в мире, откуда она пришла под названием "мафия", но ни разу не сталкивалась с ним лично. Будучи своеобразным "живым талисманом", она каким-то непонятным даже для самой себя образом защищала владельцев заведений, где работала, от неприятностей. Теперь же она видела перед собой не ходячих манекенов, но людей, объединенных единой злой волей. Вести их куда-либо было просто немыслимо.

Будто прочитав ее мысли, Филон продолжал:

- Не спешите отказываться. Если вам нужны деньги или реклама, у вас все будет. Лучшая конюшня для жеребца, поездки за границу... В обмен - только несколько песен.

"Ни одной", - подумала Раэн.

Сидевший между седовласым и Филоном невзрачный тип начал что-то нашептывать на ухо то одному, то другому.

Взглянув на них, продолжающая молчать Рыжий Хип начала немного нервно крутить на пальце большое позолоченное кольцо с выгравированным на нем изображением дракона. В комнате явственно повеяло силой. Наконец, Филон продолжил:

- Мы прекрасно знаем, что вы сейчас думаете и даже почему вы собираетесь нам отказать. Однако мы имеем все основания полагать, что вы передумаете. Вспомните, с одной стороны, о тех выгодах, какие вы могли бы получить, и, с другой стороны, о том, что вы не выйдете отсюда до тех пор, пока мы вам этого не позволим. Да, да, - говорил Филон, продолжая слушать нашептывания, - мы знаем все, что вы можете сказать по данному поводу. Не трудитесь возражать. Хотим заверить вас, что наши телепаты хорошо обучены и смогут предупредить любой ваш шаг.

Раэн вдруг вспомнила о Студенте, но, похоже, некоторые из задержавших их действительно умели читать мысли.

- Не пытайтесь связаться с кем-либо, это бесполезно, - вещал Филон. - Мы блокируем любую такую попытку, или нет, мы лучше доставим вашего коллегу сюда. Может, он окажется сговорчивей.

"Кому из нас будет лучше, если и его поймают? А что, если обратиться не к нему, а к его..."

- О Анаумо! - Сорвалось с языка Раэн, и тотчас же она ощутила какой-то неясный шепот: "Кто это? Никто не знает..."

- О Анаумо! - Повторила она уверенней. - Вы хотели услышать песню силы? - С каким-то отчаянием продолжала девушка. - Так вот, вы ее услышите, - и она начала отбивать ритм.

Рыжий Хип, мгновенно узнавшая Песню Огня, принялась выводить голосом мелодию вступления. Дракончик на ее кольце внезапно поднял голову и выпустил струю огня. Комната начала заволакиваться дымом.

- Я вызываю Красный Цветок, аийя!

Краем глаза Раэн увидела упавшего охранника и вдруг исчезнувшую дверь. Вместо нее появился темноволосый и горбоносый мужчина в черно-красном плаще и черной кирасе с изображенными на ней оранжевыми языками пламени. Глаза его были полуприкрыты и, казалось, смотрели, не видя, но девушка знала, что это впечатление обманчиво. За мужчиной следовала его неизменная свита. Кое-кого из нее Раэн легко узнала по описанию Студента: очень худого мужчину с характерным профилем, пестроглазую рыжую девушку, которая, однако, большинству из присутствующих казалась, скорее всего, седой старухой с наполовину красным, наполовину синим лицом, и некоторых других.

- ...Я нарекаю огонь стихий именами...

Пламя бушевало уже во всю мощь. Мужчина в кирасе положил руку на рукоять своего меча:

- Да не будет!

Свита его поднимала упавших людей и уносила их куда-то за пределы видимости.

Девушки продолжали петь. Раэн яростно ударяла по струнам гитары. Рыжий Хип отбивала ритм. Дракончик, словно ручной огнемет (как говорила потом Ноэнар), плевался огнем при каждом ее хлопке. Пламя пожирало все подряд, не трогая, однако, ни певцов, ни мужчину со свитой.

- ...И становлюсь сама пламени частью!

При последнем аккорде Раэн потеряла сознание.

Патрульный тоже человек

Раэн очнулась в парке, через который днем раньше она проезжала по дороге на студию, на стылой и мокрой подстилке из пожухлой травы и полусгнивших листьев. Шел все тот же мелкий осенний дождь. Смеркалось. Разминая затекшие конечности и натягивая на онемевшие от холода пальцы перчатки, Раэн подумала, что еще немного - и воспаление легких было бы обеспечено. Впрочем, вероятность этого не была равна нулю и сейчас. Гитары при ней не оказалось, зато меч покоился в ножнах, оставив весьма заметный синяк на ноге девушке, пока она была без сознания. Срочно согреться каким-либо образом было необходимо, но хотя идти до дома было не столь уж и далеко, сил на это явно не хватало. Пешком? А где же Корман? Ах да, она же оставила его у студии! Стиснув зубы, Раэн поднялась на ноги и, несмотря на резко взбунтовавшиеся мышцы, отправилась к месту пожара.

Площадь перед полуобугленным зданием, внутри которого выгорело, видимо, все, была пуста: ни машин, ни зевак, только знакомое радостное ржание. Девушка тут же принялась отвязывать жеребца и случайно подняла глаза. На том же самом фонарном столбе, у которого стоял Корман, на самом верху висела зачехленная гитара. Раэн узнала бы этот инструмент среди сотен других. Сняв плащ, отстегнув ножны и вздохнув поглубже, девушка начала карабкаться по столбу.

Конечно, было грубой ошибкой не посмотреть предварительно по сторонам. Взбираясь наверх, Раэн не чувствовала ничего, кроме холода и боли, но, отвязывая гитару, она обратила внимание на голоса внизу.

- Товарищ патрульный, - говорил слегка заплетающийся голос, - это ничейная собственность. Она здесь еще со вчерашнего дня: и лошадь, и эта штука наверху. Я давно наблюдаю. А этот пытается их присвоить. Нехорошо, товарищ патрульный...

Соскользнувшая от неожиданности со столба девушка попала прямо в крепкие объятия сотрудника городской патрульной службы. Подвыпивший мужичонка, которого она при этом ненароком огрела своим инструментом, тем временем продолжал нудить:

- Это покушение на чужое имущество...

- Это мое имущество, - весьма невежливо оборвала его Раэн, поднимаясь на ноги и подавая патрульному свой паспорт и документы на "транспортное средство".

- Та-ак, - протянул тот. - Сорокина Лариса Сергеевна, а почему ваше имущество оказалось в столь неподходящем месте еще, как я понимаю, со вчерашнего вечера?

- Я не знаю, - ответила измученная девушка. - То есть жеребца я, конечно, сама привязала, а про гитару не помню. Начался пожар, а что потом...

- Интересно-интересно, - вцепился в нее патрульный. - Вы первый очевидец пожара, с которым я разговариваю. Когда прибыли пожарные, спасать было уже некого и нечего. Даже костей не нашли.

"Тех, кого забирала свита, конечно, на этом свете уже нет. Но где же Рыжий Хип?"

- Не знаю. Не помню. Очнулась в парке, да это и без объяснений видно. - Раэн устало стряхнула с голенища своего сапога пару прилипших листьев. - Да что вы привязались ко мне, в самом деле! Сгорело и сгорело! А я, между прочим, есть хочу, и переодеться хочу, и чаю горячего с медом! - У девушки внезапно сдали нервы. - Я что, обязана давать отчет всем подряд, особенно тем, кто на Центральной площади облавы устраивает!

- Облавы? - Патрульный вдруг вздрогнул, и вся его показная сухость и чопорность внезапно слетела с него. - Да я в этих облавах никогда не участвовал и участвовать не собираюсь!

- Как? - Теперь уже удивилась Раэн. Ее собеседник стал совсем не похож на человека, разговаривавшего с ней полминуты назад, и она вдруг сообразила, что он старше ее всего года на три, ну на пять, не больше. - Так вы говорите, что...

- Вот именно, - горячо произнес патрульный. - Мало ли мне других дел! Тут люди все время исчезают, а вы - облавы...

- Ах, так вас интересуют, почему исчезают люди? Вот и побывали бы ночью на Центральной. Только без формы. И в Старом Университете тоже. Там о-чень много занятного.

- В университете? Там у меня друг пропал. Учился на юридическом. Ушел однажды на лекции и не вернулся. Но постойте... Вы ведь что-то о нем знаете?

- Не о нем. Вообще. Друг?! - Раэн изумленно распахнула глаза. Этот человек совершенно не вписывался в привычные ей представления о людях данной профессии.

- Кажется, вы полагаете, что раз я работаю в ГПС, то у меня и друзей быть не может? - Попытался взять себя в руки ее собеседник.

- Простите. Давно?

- Пять лет назад. Скажите мне только одно, он еще жив?

- Скорее всего нет. Даже если... - девушке вдруг вспомнилась процессия, - ... это все равно не жизнь. Я сама предпочла бы смерть такому живообразию. Но если можно, то об этом лучше не здесь и не сейчас.

- Пожалуй, - согласился патрульный.

В это время третий их спутник, пытаясь погладить Кормана, чуть не попал ему под копыта, что и отвлекло собеседников.

- Мне же накормить его надо! - Вспомнила Раэн. - Да и устроить где-нибудь на ночь!

- А у меня сарайчик есть, с курами. И крупа. Он ведь ест овес? - Заявил пьянчужка.

- Ест. Только вам-то что с этого? Денег у меня с собой все равно нет.

- А сыночку-то, сыночку животную показать. И покататься, может, дашь. Не мне, сыночку.

- Может, дам, - устало согласилась Раэн. - Мне бы на одну ночь, потом я ему место найду.

- И ему, и тебе. Ты ведь погреться хотела. Вот и пойдем, погреемся. Изнутря.

Девушка согласилась и вдруг, будто подталкиваемая какой-то силой, резко повернулась к гэпээсовцу:

- Понедельник в четыре вечера, университетское придорожное кафе.

На этот час была назначена плановая встреча со Студентом.

- Приду. Кстати, меня зовут Дмитрий. - Патрульный щегольски прищелкнул каблуками, отдал честь и исчез в темноте.

- Пойдем, что ли? - Раэн повернулась к оставшемуся спутнику.

- Пойдем-пойдем, - отвечал тот. - А молодого человека этого я давно знаю. - Подвыпившая физиономия не оставляла никаких сомнений в том, какого рода было это знакомство. - Участковый наш. Патрульный тоже человек бывает. Иногда.

Оруженосец Тим

- А жена-то куда подевалась? - Лениво поинтересовалась Раэн, нарезая для бутербродов вареную колбасу.

На плите посвистывал чайник, булькали макароны. На столе стояли полупустая бутылка водки, откупоренный "мерзавчик" коньяка, пара граненых стаканов и несколько оббитых чашек. Раэн уже успела устроить Кормана, принять душ, переодеться, позаимствовав из гардероба хозяина рубашку и брюки, а у его двенадцатилетнего сына - носки, и теперь наслаждалась теплом и покоем.

- Уехамши. Что есть жена, что нет. Одно название - супружница, - привычно-ворчливо отозвался собеседник. - Меня бросила. Сына бросила. На екскурсию укатила. Давай выпьем за то, чтобы все эти екскурсии провалились в ...

Тост Раэн понравился, но пить она не стала:

- Чуть позже. Я слишком давно не ела. Да и то лучше коньяк. К чаю.

Стук открывающейся входной двери нисколько не удивил хозяина. Не поразила, по всей видимости, увиденная картина и вошедшего на кухню двенадцатилетнего подростка: отец пьет на пару с неизвестно кем и успел уже изрядно нагрузиться. То, что один из собутыльников - женщина, тоже не показалось ему странным до тех пор, пока незнакомка, встав из-за стола, не стала уверенно накладывать салат в третью тарелку:

- Тебе сколько? Макароны тоже класть? А колбасы два, три кусочка или больше? - Женщина говорила твердо, но в то же время озабоченно.

Ошарашенный столь нетривиальным обращением мальчуган, молча, принялся за еду.

- А это мой единственный отпрыск, Тим, - пытаясь выглядеть солидно, произнес хозяин. - Тимофей, познакомься, это Лариса.

- Прошу простить меня за внезапное вторжение, но на улице было так холодно и мокро... Кстати, дождь все еще моросит?

- Не-е. - Мальчик только сейчас заметил висящий на поясе незнакомки меч и уставился на него. Стоящая в углу гитара уже не доходила до его сознания.

Раэн перехватила его взгляд:

- Да не привидение же я, не привидение! Просто безработная актриса, - рассмеялась она.

- Неправда! - Горячо возразил Тим.

- Почему же неправда? - Улыбнулась девушка и вдруг посерьезнела. - Хотя, конечно, отнюдь не вся правда.

Мальчик гладил ладонью блестящее лезвие клинка, не желая с ним расставаться. Раэн внимательно следила за его руками.

- А у нее еще и лошадь есть, - неожиданно вмешался папаша. - В сарайчике нашем сейчас.

- Конь? - Широко распахнутые глаза смотрели на девушку. - И, наверно, вороной?

- Вороной. Его зовут Корман. Допьем чай и пойдешь знакомиться.

Жеребец и мальчик подружились удивительно быстро. Дождь, действительно прекратился, и Раэн позволила Тиму прокатиться верхом вокруг дома и разных хозяйственных построек. Паренек довольно ловко управлялся с Корманом, как будто всю жизнь имел дело с лошадьми, а потом под руководством девушки вычистил его.

- А тебя животные любят, - заметила она.

- Особенно куры, - рассмеялся Тим. Последних, устраивая жеребца поудобнее, к их великому негодованию изрядно потеснили и лишили, к тому же, одного из заготовленных специально для них мешков с овсом.

Хозяин же сарая на воздухе несколько протрезвел и потому вспомнил, что в доме не осталось ни капли спиртного. Для немедленного исправления столь неприятной ситуации он предложил всем, кроме, конечно, Кормана, пойти в ближайший ресторанчик. Раэн засомневалась в успехе этой затеи: все-таки одиннадцать часов вечера, да и двенадцатилетний парнишка вряд ли может принадлежать к числу завсегдатаев подобных заведений. Однако в "Ореховой скорлупке" их встретили без лишних разговоров, выдав папаше водку, сыну - томатный сок, девушке - кофе и на всех - стопку бутербродов с сыром.

- А Корман долго у нас пробудет? - Допытывался Тим.

- Пока я не найду ему другое место. Да и деньги за овес надо бы отдать.

К счастью, работа нашлась прямо здесь же. Ресторанчику требовалась певица, а несколько экзотический вид артистки мог привлечь дополнительную публику. К моменту закрытия Раэн знала, что уже обеспечила едой себя и Кормана дня на три-четыре.

- А можно мне быть с тобой? - вдруг спросил Тим, не обращая никакого внимания на пьяного отца.

Раэн пристально посмотрела ему в глаза:

- Ты-то сам понимаешь, чего просишь?

- Да, понимаю, - уверенно ответил мальчик.

Так Раэн обзавелась оруженосцем.

Секция йоги

В пятницу, зевая после полубессонной ночи ("Ореховая скорлупка", как и все подобные заведения, закрывалась в два часа ночи), Раэн все-таки решила пойти на занятия. Главным аргументом в пользу этого было то, что кое-кто из ее новой группы ей нравился, а для того чтобы встречаться с кем-либо из студентов вне стен университета, не хватало ни сил, ни времени. Ей повезло: на выходе из аудитории она столкнулась с двумя неразлучными подругами - Галиной и Лириной.

Репутация у этой пары на курсе была не менее странная, чем у самой Раэн. Слухи о них ходили разные, от вполне невинных - что у них одна контрольная работа на двоих, и потому оценку следует тоже разделить пополам, до неприязненно-злых - якобы неразлучницы не только едят из одной тарелки, но и спят в одной кровати. Подруги только смеялись и не обращали на сплетни никакого внимания. Всеобщее мнение склонялось к тому, что в этом дуэте лидирует шумная, плотно сбитая Галка, однако Раэн, глядя на изящную молчунью Ли, задавалась вопросом: так ли это в действительности.

- Привет, Лариса! - Накинулась на нее импульсивная Галина. - Ты пойдешь с нами сегодня в секцию йоги?

- Секция йоги? Та самая, которую так рекламирует наш физкультурник всякий раз, стоит мне не прийти на занятия? "Если вас мучает неисполнение желаний, займитесь йогой, и все желания уйдут от вас."

- Вот-вот. Тут еще Элиза пристала, пойдем, мол, и пойдем.

- Элиза? - Насторожилась Раэн. - Если она что советует, так от этого надо держаться как можно дольше.

- Именно. Но мы хотим знать, почему, - вмешалась хрупкая и нервная Ли.

Это "почему" ударило Раэн, как плеть.

- Я пойду. Вы правы, туда идти необходимо. Где и когда?

В холле первого этажа было тихо и полутемно. Гардеробщица лениво принимала плащи и куртки, а также портфели, сумки и, как ни странно, сапоги, хмуро поглядывая при этом на сидевших на подоконниках студентах, явно отравлявших ей жизнь одним фактом своего существования. Нужная аудитория, на первый взгляд, казалась закрытой, но когда Раэн подошла к ней, то дверь распахнулась, и очень вежливый внушительного вида молодой человек, преградив девушке путь, объяснил ей, что к ним не принято входить в плаще и сапогах, тем более что это сильно помешало бы занятиям. Клинка он, видимо, не заметил, чему девушка порадовалась.

Раэн покорно отошла в сторону гардероба и тут заметила сидящих на подоконнике неразлучниц, уже переодевшихся в спортивные костюмы и босых.

- Тебя дожидаемся, - сообщила Галка. - Зайти лучше всем сразу.

- Тут явно что-то не то, - прибавила Ли. - Физкультурник выглядывал два раза, будто искал кого. Хотя, по-моему, собрались уже все, кто хотел, кроме нас, конечно. Уж не тебя ли он ненароком ждет?

Раэн вздрогнула, вдруг вспомнив, что ни преподаватель физподготовки, ни Элиза, ни прочие студенты, вообще никто ее лично в секцию не приглашали. Какая бы ловушка здесь не скрывалась, она явно была рассчитана не на ее появление.

Вид девушки, оставшейся в кожаных облегающих брюках и льняной блузе, а также ее подруг вполне удовлетворил молодого человека, и их пропустили внутрь. Почти одновременно с этим раздался напоминающий удар колокола звук, и дверь окончательно закрылась.

Аудитория выглядела довольно обыкновенно: длинные ряды столов и скамьи вдоль них, сидящие студенты, физкультурник, перекладывающий за кафедрой какие-то бумажки, кто-то изредка к нему подходит, и тогда он что-то у себя отмечает, два выхода - соответственно на первый и на второй этаж здания. Все, как в прочих аналогичных местах, однако было нечто неуловимое, отличающее это лекционное помещение от остальных.

Неразлучные подруги устроились на одной из скамеек, негромко переговариваясь в ожидании того, что их заметят, а Раэн, которой при уже давно знакомом звуке стало плохо, стараясь не привлекать ничьего внимания, спустилась вниз, к кафедре. Впрочем, на нее никто не смотрел, и она рискнула подойти к никем более не охраняемой входной двери и открыть ее. Дверь, действительно, не была заперта, однако вопреки своим ожиданиям, выглянув, девушка не обнаружила снаружи холла с гардеробом. Перед ней была та же самая аудитория, только видимая от входа второго этажа. Дверь за спиной сама собой закрылась.

"Так, этого следовало ожидать. Ведь сразу было ясно, что это - ловушка для любопытных. Вопрос был лишь в том, какая. Кстати, он не решен до сих пор. Несомненно, мы здесь заперты, хотя и только на время, так как и Элиза, и физкультурник выходят отсюда. Но с какой целью?"

Пока не происходило ничего странного или необычного, поэтому Раэн решила проверить верхнюю дверь, тем более что там сновали взад-вперед студенты.

Как девушка ни старалась придерживать за собой дверь, она тут же захлопнулась. Более того, ноги вдруг сами заскользили вниз по металлическим ступеням куда-то в темноту. Перила, имевшие вид длинной металлической трубы, тоже были смазаны чем-то липким и скользким. Раэн пролетела два или три лестничных пролета, прежде чем смогла остановиться, да и то лишь с огромным трудом ей удалось выбраться наружу, отчаянно сопротивляясь тянущей вниз лестнице. Только когда девушка, наконец, схватила рукой ручку двери и та подалась, она поняла, что таящаяся внизу неведомая опасность осталась позади.

В аудитории, казалось, ничего не изменилось: все так же сидели за столами студенты, изредка поднимаясь со своего места и уходя в ту дверь, из которой только что вышла Раэн, так же возвращались оттуда, физкультурник все продолжал стоять за кафедрой со своими бумажками. Девушка хотела подойти к своим подругам, но ноги у нее внезапно подкосились, и она опустилась на ближайшую скамью. Видимо под влиянием пережитого шока у нее закружилась голова, а когда она немного пришла в себя, то обнаружила, что у нее что-то случилось со зрением.

Аудитория выглядела так же, как и раньше, однако почти все люди неузнаваемо изменились. Внезапно Раэн увидела одетых в студенческую одежду манекенов с головами из необожженной глины. И те люди, которые входили в верхнюю дверь обыкновенными людьми, выходили из нее именно такими манекенами. Собственно говоря, в конце концов в аудитории осталось только трое сохранивших прежний вид (девушка, конечно не могла видеть себя, но ей казалось, что с ней самой все более-менее в порядке): физкультурник да Ли с Галкой. Наконец, физкультурник поднял голову от своих бумаг и начал что-то говорить.

Раэн опять сделалось дурно. Вспомнив испытанный способ защиты, она представила перед своим внутренним взором огонь и ушла в бушующее пламя, краем глаза успев заметить в аудитории еще два внезапно вспыхнувших огня.

Очнулась она от топота встающих студентов и грохота откидных крышек на столах. Зрение вновь стало нормальным. Рядом стояла Галка и трясла ее за плечо:

- Очнись! С тобой все в порядке?

Ли, дожидаясь их, отошла в сторону, к стене. Во всей фигуре ее чувствовались страх и отвращение, однако темные глаза смотрели с отчаянной решимостью. Занятие секции йоги закончилась, причем Раэн не смогла бы рассказать ничего о том, что там происходило, кроме достаточно обоснованного предположения, что это был сеанс массового гипноза. Она с трудом поднялась на ноги и направилась за подругами к выходу.

У нижней двери стоял физкультурник и улыбался всем, приглашая прийти в следующий раз. Казалось, он не заметил ничего необычного, и три девушки не привлекли его особенного внимания. Однако не успели они дойти до гардероба, как услышали позади шум шагов. Это была Элиза.

Великая польза математики

- Если что, встречаемся в понедельник в придорожном кафе, - мрачно произнесла Раэн. - Пока же мы можем продолжить нашу милую беседу, хотя и несколько прибавив шаг. Авось, Элизе надоест и она отвяжется. К счастью, она все-таки дура.

Вышеупомянутая приставучая девица отстала уже метров на десять, что позволило не прекращать разговор, тем более что на улице к подругам никто интереса не проявлял.

- Итак, кто-нибудь хоть что-нибудь понял из того, что говорилось? - Продолжала Раэн, уже пересказавшая подругам увиденное.

- Практически ничего, - отвечала Галка. - Мы ведь думали об огне, как ты учила, и поэтому все слова сливались в какой-то неясный гул.

- И физкультурник заметил, что вы "не включились" в гипноз?

- Может, да, может, нет. В любом случае, я думаю, что мы не слишком его удивили. Как раз когда ты выходила, он вдруг поднял голову и обратился к новичкам с речью по поводу того, что в первый раз заходить в верхнюю дверь не обязательно. Присматривайтесь, мол, вам никто не мешает. А во второй раз уж точно надо, ибо таковы правила секции. Однако та белобрысая в очках с первого курса и еще трое-четверо не слишком-то колебались.

- Ну и кретины! - Выругалась Раэн. - Дело ведь здесь не только в гипнозе. Он - всего лишь вторичная обработка после той, что происходит внизу лестницы. Правда, я там так и не побывала. Пока.

- Между прочим, - вмешалась Ли, - похоже, что физкультурник все-таки кое-что заметил. Когда он читал свои... не знаю, как уж там это называется, да это и не важно, он пытался смотреть всем по очереди в глаза и один раз заметно вздрогнул. Я кое-как повернула голову. Ох, и трудновато однако! Так вот, он смотрел в твою сторону.

- Девочки, а о чем у вас разговор? - послышался сзади голос Элизы. - К вам можно присоединиться?

- Я ее задержу, - почти не разжимая губ, произнесла Раэн.

- Мы пойдем через пляж и Звездный Дом. Догоняй, - так же ответила Галка, и неразлучная парочка ускоренным шагом направилась в сторону каких-то оставленных строителями канав.

Раэн задержалась, обернувшись вполоборота и поправляя и без того хорошо висевшую за спиной гитару.

- Почему-то они совсем не хотят со мной разговаривать, - грустно заметила Элиза.

- Похоже, - как можно беспечнее отозвалась Раэн. - Хотя я совершенно не представляю себе, почему. Впрочем, я так редко бываю на лекциях, что у меня все разговоры сводятся к одному: тот, в синем, даст ли мне свою тетрадку или а у кого можно списать домашнее задание.

- Ну, уж ты-то можешь решить любую задачу, было бы время.

- Вот именно, время! А мне, между прочим, деньги зарабатывать надо. Кушать хочется каждый день, а сессия бывает всего лишь раз в полгода.

- Слушай, а эта штука у тебя на поясе зачем висит? - Элиза, указывая на клинок пальцами, не стала, однако до него дотрагиваться.

- Так, игрушка. Чем чуднее выглядишь, тем больше шансов найти работу. Я ведь большей частью по кабакам горло деру. Да, кстати, девчонки говорили про какой-то пляж, а где он тут вообще может быть...

- Как, разве ты не знаешь? - Удивилась Элиза. - Самый настоящий кусочек южного моря. Загадка природы, даже академикам не под силу, но загорать можно даже среди зимы. А что, пошли?

Это казалось невозможным, однако когда девушки пробрались через пару разрытых строителями канав, поднялись на высокий песчаный почти отвесный откос и преодолели (это было уже просто) изрядно покосившийся забор, перед их глазами появился пляж с желтым песком, ласковым солнцем (между прочим, в ноябре-то месяце!) и множеством загорающих студентов, среди которых изредка мелькали несколько более солидные телеса преподавателей. Забор с противоположной стороны, как пояснила Элиза, отгораживал киностудию, с третьей было бескрайнее на вид море, а с четвертой (Раэн безмерно удивилась) стояло знакомое каменное здание с узкими, высокими окнами-дверьми - Звездный Дом.

На пляже Элиза сразу нашла каких-то знакомых, поэтому Раэн оказалась предоставлена сама себе.

"Тем лучше, - решила она. - Вряд ли подруги дожидаются меня здесь. Слишком много народу."

Окинув беглым взглядом загорающих, девушка решительно направилась в единственную приоткрытую дверь Звездного Дома.

Раэн прекрасно знала внутреннюю планировку здания: центральный зал и двенадцать залов вокруг него - и, входя, ничуть не сомневалась в том, куда попадет. Конечно, это был зал со скульптурой льва, у которой, как неожиданно для себя отметила девушка, была разбита часть головы. Что это - знак? Вспомнились слова из виденного у Хранителя Храма старинного трактата:

"Звездный Дом не подвластен искажению, ибо он - отражение Первого Творения. Но он дарует защиту лишь тому, кто приходит в него с чистым сердцем и душой, открытой высшему знанию, как к величайшей святыне. И тогда обретет вошедший все, что может принять. Любопытствующему же - по вере его, праздношатающемуся - по деяньям."

- Эта книга, - сказал тогда старик, - запрещена в нашей стране уже почти двести лет.

- Как еретическая?

- Нет, хуже, - глаза его сверкнули с яростной не по возрасту силой, - как антинаучная.

"Интересно, - думала девушка, - что знают об этом подруги, кроме, конечно, моего же доклада на семинаре по истории?"

Однако ни Ли, ни Галки здесь не было, и Раэн, обежав залы в привычном порядке, вышла в тот, который считался одновременно начальным и завершающим и был увенчан скульптурой горного барана, кивнула знакомой вахтерше и выскочила на площадь.

Она совсем забыла об опасности и вспомнила о ней, только увидев, как две идущие впереди фигуры резко метнулись в куда-то сторону, поискала глазами зеленый цвет и рванула к нему. Но было уже поздно. Краски стремительно выцветали, и она уже не видела спасительной площадки. Конечно, она помнила о возможности выхода через храм, но не была уверена в том, что, дождавшись процессии на месте, она сможет узнать его. И тут раздался отчаянный крик:

- Лариса!

Обдирая руки, Раэн полезла вверх по стене, на спасительный голос, и, кувыркнувшись через парапет, упала на искомую Зеленую Площадку прямо к ногам Галки.

Ли, та самая Ли, которая визжала в аудитории при виде мыши, в то время, как Галка выносила не менее испуганного зверька в коридор со словами "Ну рано тебе слушать эту теорему! Подожди, вот научишься брать интегралы...", стояла у парапета, прямая, несмотря на то, что, казалось, ее вот-вот стошнит, и, не отрываясь, с ненавистью смотрела на проходящую мимо процессию:

- Вот ведь гадость какая!

Галка помогла Раэн подняться на ноги, отряхнула, думая о чем-то своем, и вдруг брякнула:

- И секция, и это - мерзости одного порядка.

- Как ты сказала? - Встрепенулась Раэн.

- Ну, - замялась Галка, - бывают бесконечно малые одного порядка, а здесь...

- Если ты права, то это дает ключ ко всему. Слушай, мне надо срочно кое-кого разыскать, поэтому, если я не доползу на занятия до того, то, как я уже говорила, в понедельник в четыре в придорожном кафе. Там будет энное количество народу... Эту мысль надо обдумать...

Убедившись, что ни одна из подруг прыгать вниз не собирается (впрочем, это было ясно с самого начала), Раэн отправилась на поиски Студента.

Кольцо Мебиуса

Студента удалось разыскать только во втором часу ночи, когда Раэн, чуть не сорвав себе голос, отработала без перерывов свою программу в "Ореховой скорлупке" и смогла вновь отправиться на поиски. Несмотря на плохое настроение, он внимательно выслушал рассказ, периодически хватаясь за рукоять висящего с недавних пор на поясе тесака, а потом, когда девушка замолчала, произнес:

- Итак, это факты. Каковы же тогда, по-твоему, выводы и что из этого следует?

- Следует? - Удивилась Раэн. - Ах да, для тебя же математические теории - не доказательство! Разве что попробовать принцип аналогии.

- Ну, валяй, авось получится, - проворчал Студент. Он был зол, голоден и хотел спать, а не разбираться в хитроумных рассуждениях.

- Так вот, это безобразие, абсолютно все, целиком, напоминает одну большое кольцо Мебиуса, то самое, у которого есть только одна сторона. Возьми длинную бумажную ленту, перекрути ее один раз и в таком виде склей ее концы. А теперь вооружись карандашом, рисуй вдоль ребра линию на одном расстоянии от краев - вот так - и ты вернешься в ту же самую точку, из которой начал рисовать. Понимаешь? Только у нашей (то есть ихней, конечно) ленты есть еще петли: университет, лабиринт, парк, та же секция. Вся штука в том, что естественным образом такое кольцо получиться не может. Нужна склейка. Только я не знаю, где она есть.

- Не в Старом Городе?

- Нет, точно нет. Это должно быть что-то особенное, ни на что не похожее.

- А из старших это кто-нибудь знает?

- Возможно. Но они или не нашли это место или не смогли его расклеить. Я не спрашивала, мне это только сегодня пришло в голову.

- Значит, ты предлагаешь рвать это кольцо в первом попавшемся месте?

- Да, и чем скорее, тем лучше. Похоже, сил у нас сейчас на это хватит.

- Ты имеешь в виду этих студенток?

- И их тоже. Галка сказала, что пойдет разносить эту... секцию в клочки даже в одиночку, и я ей верю. Но одну ее я туда не пущу, и на пару с Ли - тоже. Хотя кто бы мне объяснил, что там, собственно, происходит.

- Я объясню, - сказал Студент. - Ты же знаешь, что у каждого нормального человека есть тело, и душа, и душа души, так сказать. Я это просто вижу, как внезапно увидела и ты в той аудитории. Когда человек умирает, тело его распадается, а душа отправляется, напутствуемая кем-либо из свиты Анаумо, в Пристанище, где и ждет нового рождения. Но на улицах Кралурна, и не только его, ходит множество людей, у которых есть тело, но нет души. Ты называешь их "манекены", другие - "зомби", но суть одна. Вопрос же таков: где находится душа, если ее нет там, где положено? Я справлялся, ты догадываешься где. Ответ был: ищи Псевдопристанище. И, похоже, именно его вы и нашли.

- Псевдопристанище? Это как получается? Кто-то достает души из тел, складирует их в подвале, а тела выпускает гулять, снабдив их предварительно инструкциями по поводу того, что говорить и что делать? Бред какой-то!

- И, однако, это единственное разумное объяснение происходящему. Я тоже туда пойду, и этот кто-то сильно поплатится за такую наглость. Присвоить себе власть над смертью!

- Ты собираешься призвать своего покровителя?

- Да, и тогда мы посмотрим... Впрочем, ты совсем забыла о покойничке, а начинать разборку, похоже, надо именно с него.

- Еще одна пространственно-временная закольцовка. И опять место склейки не установлено. Да и как рвать-то? Снаружи - ничего не видно. изнутри - не порвешь. Попробовать взорвать гроб, бросив на него что-нибудь с Зеленой Площадки? Уверена, не поможет.

- А что, если его просто выкрасть из процессии, а потом где-нибудь сжечь? - Студент внимательно посмотрел на собеседницу. - Из нас, молодых, только ты можешь опознать тот храм, откуда ведет путь наверх. Там устроить покражу проще всего.

- Да, я смогу. Но в процессии нужен кто-то еще. Я же не донесу в одиночку гроб даже до лестницы!

- Не бойся, я тоже пойду. - Студент мрачно выругался. - И куда я только денусь от этой падали! А пока, - он широко зевнул, - спать.

- И видеть счастливые сны? - Ехидно поинтересовалась девушка.

- Угу, - буркнул парень и почему-то вздохнул.

Cбор команды хранителей

В понедельник Раэн ухитрилась опоздать на созванное ею же собрание. Когда она, оставив Тима сторожить Кормана и, в особенности, входную дверь, вошла внутрь кафе, все были в сборе и, похоже, уже успели познакомиться. Ноэнар, видимо, пришедшая со Студентом, теребила свои клинки. Ли огромными глотками поглощала дымящийся чай. Галка держала в руке недоеденный бутерброд с колбасой. Один Дмитрий, бывший в форме, сохранял видимое спокойствие. Говорил Студент:

- ...и вот уже двадцать лет подряд хоронят нашего покойничка на бис по три раза на дню плюс четвертый в Старом Городе. Лариска, привет! Я уже начал остальным рассказывать...

- Для меня можешь не повторять.

- Я не совсем понял, - вмешался Дмитрий. - Куда деваются те, кто исчезает? Так и продолжают ходить за гробом?

- Не обязательно, - объяснила Раэн. - Они могут остаться навсегда в рухановском парке или быть включенными в одну из соразских очередей (сколько я понимаю, они входят в систему лабиринта). А могут и быть отпущены, периодически возвращаясь на инструктаж. Вспомните, например, Элизу или жизнерадостных экскурсоводов из Бюро Экскурсий!

- Тех, кто водит группы прямехонько в лабиринт? - Рыжего Хипа даже передернуло. Оказывается, она прекрасно помнила ту давнюю поездку Сораз-Старозамковый комплекс.

- Вот-вот. А души их всех складируются в подвале, по выражению Раэн, - добавил Студент.

- Ну и когда мы пойдем красть этот самый труп? - Спросила Галка.

- Хоть завтра, - брякнула Раэн. - Впрочем, почему бы и нет?

- А жечь где будем? В безопасном месте? Так где ж оно, безопасное!

- А по-моему, та Зеленая Площадка, на которой мы стояли в пятницу, вполне подойдет, - вступила в разговор Ли. - Я ведь ее хорошо запомнила. Даже ночью найду, хоть от Старого, хоть от Нового Университета.

- Не зарекайся, хотя это мысль... - Голова Студента усиленно работала. - А насчет безопасности... Кто-нибудь знает, манекены могут заходить на Зеленую Площадку?

Все отрицающе замотали головами.

- Тогда проверить. Как? Взять да затащить туда одного из них, хоть Элизу эту вашу. Кроме того, неплохую защиту дает неведомый отечественной промышленности зеленый цвет. Одежда, обувь, украшения, любые предметы.

- Это нароем, - сообщила Рыжий Хип.

- Еще хорошо бы ведро зеленой краски, лестницу облить, как убегать будем, - заметила Раэн.

- Откопаем. Не найду чистой, так смешаю синюю с желтой.

- Ты учти, тебе же с ним и стоять наверху, - добавил Студент.

- Ничего, постою. А вы что, вдвоем эту махину потащите?

- Я с Цыганом разговаривала, не откажется.

- А как же я - Опять вмешался Дмитрий. - Правда, я завтра опять дежурю, но это обозначает всего лишь хождение по городу в форме и с умным видом. Так что вполне могу и дрова рубить, и гроб носить, и все прочее.

- В форме, ты говоришь? Слушай, а ты не мог бы очистить от посторонних, в особенности от своих коллег, дорогу от задней стены физфака до выбранной Зеленой Площадки? И подежурить потом около одной двери?

- Конечно, нет проблем.

- А наши неразлучницы будут охранять дрова, чтобы их никто не утащил, и держать наготове огонь. Стоп! Что случилось?

В дверь вбежал запыхавшийся Тимка:

- Сюда идут. Та белобрысая, которую мне показали и другие. Меня не заметили.

- Спрячь Кормана, только недалеко, - приказала Раэн. - Потом незаметно возвращайся.

- Постой! - Студент положил руку на свой тесак. - Я с тобой.

Вернулся он минут через пять, бесшумно и практически незаметно:

- Идут, сволочи, и много. Правда, двое уже не дойдут. Жаль, эта ваша стукачка сбежала.

- Уходить уже поздно? - Хмуро спросила Раэн, вынимая из ножен меч.

- Рискуем нарваться поодиночке. Мы с Тимом проследим, чтобы хоть снаружи никого не осталось, а уж внутри вы как-нибудь сами... - И Студент исчез вновь.

- Если это не люди, а непонятно что... - Протянула Ли, внимательно осматривая стоящий рядом пустой стул.

- Ну, служба, - Рыжий Хип внимательно проверила запасы своих любимых метательных звездочек, - теперь тебе точно придется составлять протокол о беспорядках.

Ответом был звук щелкнувшего затвора.

- А, может, не надо? - Продавец, бывший одновременно и владельцем кафе, предусмотрительно полез под прилавок. - Впрочем, держите! - И оттуда полетел сломанный стул. За ним последовали несколько сухих тряпок. Потом показалась банка с каким-то маслом, после чего голова хозяина исчезла окончательно.

Немногочисленные прочие посетители кафе испуганно озирались, не решаясь ни выйти наружу навстречу неведомым громилам, ни присоединиться к готовящимся к обороне.

Раэн распоряжалась:

- По команде все становятся в круг, но не раньше. Галка, зажги! - И она бросила последней спички и огрызок свечи, который тут же был воткнут в стакан и водружен на стол. - Они должны бояться огня. Внимание... В круг! Огонь!

Двери с грохотом распахнулись, сперва наружная, потом внутренняя. Вломившиеся в кафе вооруженные длинными ножами шкафообразные личности, мгновенно оглядев зал, начали приближаться к стоящей спинами к столу компании. Раэн с Ноэнар, не сговариваясь, запели, одновременно передавая по кругу горящую свечу. Галка зажгла пару ножек от стула для себя и для Ли. Несколько человек посетителей, вооружившись теми же стульями, тоже встали в круг. Нападавшие неуклонно приближались. Какая-то девица истерически взвизгнула и с грохотом сиганула через прилавок. И тогда началось...

Шкафообразные наседали с методической настойчивостью автоматов, не взирая на ощутимые потери. Огненный круг защищался, чем мог: звенели клинки, сухо трещали пистолетные выстрелы, мелькали импровизированные факелы. Иногда слышался чей-то крик, но в круге никто не падал, все продолжали держаться на ногах. Звучала яростная боевая песня, припев которой вскоре подхватили почти все.

Неожиданно у прилавка распахнулось окно, раздался резкий петушиный крик (манекены на минуту опешили), и в зал влетел еще один факел.

- И-и-и-йа! - Завопил хозяин, покидая свое убежище, и, подняв это нетрадиционное оружие, присоединился к защищающимся.

Новые шкафообразия больше не заходили, а вместо них появился Студент и с криком набросился на нападавших сзади. Побоище окончательно приняло нерегулярный характер. Вскоре манекены были перебиты все до одного.

- Труп, - меланхолически комментировала Ноэнар. - Еще один труп.

- Наши-то все целы?

- Кажется, да. Для жаждущих в сумке есть бинты и противоожоговая мазь, - отозвалась Раэн. - Как снаружи?

- Никого. - Студент вытирал тесак содранной с очередного трупа курткой.

Раэн последовала его примеру. Народ гасил факелы в любезно предоставленном хозяином ведре с водой. Последний делал малоуспешные попытки ликвидировать наиболее вопиющие разрушения.

- А все-таки, сколько нас? - Вдруг спросила Ноэнар.

- Здесь или вообще? - Переспросила ее Раэн.

- Вообще. Постой... Ты, я, Студент - уже трое... Дмитрий, подруги... Твой ребенок, Раэн, не в счет.

- Хранитель Храма, Цыган - восемь.

- И Элла. Слушай, нас же теперь девять! Понимаешь? Девять!

Дмитрий закончил собирать стреляные гильзы и достал из бездонного кармана какую-то папку.

- Ой, что это? - Встрепенулась Рыжий Хип.

- Как что? Конечно, обещанный протокол. Так вот. Все расходитесь, и побыстрее, а мне работать надо.

- Ориентировку на завтра получишь в "Скорлупке"! - Крикнула Ноэнар, покидая кафе через окно.

Через пять минут из-за дверей здания доносился только меланхолический голос хозяина:

- Ничего не видел, ничего не слышал. Как ворвались, за прилавок спрятался. Стихло - вылез. Ничего не видел...

В ночь перед бурею

Поскольку операция "Покойник" была назначена на первый дневной вынос тела в Старом Университете, остаток текущего дня и утро следующего выдались у всех достаточно насыщенными.

Ноэнар отправилась к самой большой кралурнской гостинице, дабы посредством древнего хиповского обычая, именуемого "аск", добыть у иностранных гостей требуемое количество зеленых предметов. Успокоилась она, только приобретя один малахитовый браслет, четыре штуковины из нефрита и два шейных платка.

Для Галки с Ли самым важным было обеспечение бесконфликтной ночевки вне родительского крова ("Ма, я у Галины!" "Пап, я у Лирины!") и также добывание запасов еды и питья на всю компанию.

Студент отправился "охранять общественный порядок", ругая при этом напарника, который не смог его подменить.

Раэн с почти часовым против положенного времени опозданием добралась до "Ореховой скорлупки", где взбешенный хозяин потребовал от нее заменить запившего тапера. В результате посетители ресторана, вперемешку со звуками канкана, были вынуждены наслаждаться несколько странными песнопениями. Их вниманию были предложены "Плач по деревам", несколько военных маршей, "Сон охотника", нечто под названием "Der Zauberlehrling", в котором специалист по редким иностранным языкам опознал бы творение давно забытого даже искусствоведами некоего Гете, абсолютно непереводимое "Аи лауриэ лантар ласси суринен" и многое другое. Закончился сей странный концерт арией князя Игоря в оригинальном переложении для меццо-сопрано.

К двум часам ночи в "Скорлупке" собралась и вся остальная компания. Впрочем, Дмитрий появился очень ненадолго, сообщил, что "Дело о погроме кафе" в полном разгаре, затребовал план местности утренней операции, а также время и место сбора и, получив эти сведения, исчез. Остальные занялись заготовкой дров.

Это было не так-то просто, ибо на территории университета деревьев не было вовсе, только у входа росло несколько чахлых кустов. К счастью, ближайший парк, как и другие аналогичные места города, был заброшен и не расчищался от валежника и сухостоя лет двадцать. Самое трудное было - отыскать длинные (по длине гроба или больше) дубовые бревна, и таковые после тщательного прочесывания территории все-таки нашлись. Пилить их, правда, было нечем, и потому перевозили их по одному, привязав более толстый конец к Корману и по очереди неся более тонкий. После первой ходки Ли и Галка остались караулить на Зеленой Площадке. С сосновыми поперечинами для костра было уже легче, а, обойдя парк, Ноэнар нашла некоторое количество сухих боярышниковых и можжевеловых веток.

И, чтобы работа шла веселее, пели: "Далека моя дорога", "Во славу ремесла" и даже "В ночь перед бурею..." - это уже Раэн затянула нечто, хорошо известное в том мире, где она родилась, но не знакомое никому здесь:

- Когда воротимся мы в Портленд,
Нас примет родина в объятья...

И вдруг вспомнился один из давних разговоров с Хранителем Храма:

"- Раэн, Раэн, ты-то сама знаешь, где твой дом?

- Не здесь.

- Но и не там, откуда ты пришла.

- Пожалуй. Но ведь ты можешь отправить меня туда?

- Могу. И не могу. Если бы это, действительно, был твой дом, достаточно было бы одной твоей просьбы, а так...

- Ты хочешь сказать, что у меня вообще нет дома? Нигде?

- Почему же? Ибо ты не из Звездных Странников. И куда бы ты ни шла, ты идешь к своему дому."

Когда разделались с заготовкой дров, уже начало светать.

Тима отправили накормить и напоить Кормана. Неразлучные подруги устроились рядом с будущим костром, по очереди прихлебывая из термоса горячий чай.

- Когда я ем, я не сплю. Следовательно, если надо долго не спать, то надо много есть, - философствовала Галка, подкрепляя свои рассуждения очередным бутербродом.

Изрядно вымотанные Студент, Раэн, Рыжий Хип и вернувшийся Дмитрий пошли в храм.

Подвальная дверь позади физфака открылась сразу же, как только Раэн постучала туда. На пороге стоял Цыган, кивнул Раэн и Студенту, улыбнулся стоящей с ведром Ноэнар, внимательно посмотрел на Дмитрия:

- Заходите. Мы вас ждем.

Их, действительно, ждали. Хранитель Храма, оживленный, с молодо блестящими глазами тут же поставил на плиту старенький чайник. На деревянном столе уже стояли широкие чашки-пиалы и лежали хлеб и ореховые сухарики, на почетном месте стоял глиняный горшочек с медом. Раэн представила хозяину своих спутников.

- Так, значит, вы решились? Но где же еще двое?

- Дрова караулят. Потом их покажем. Мы ведь правы, покойника следует сжечь?

- Да, только вне процессии. Я открою Путь, чтобы вы смогли пронести его. Вы знаете, чье имя следует возглашать при сжигании?

Студент, молча, кивнул и за спиной его на мгновение вспыхнул черно-красно-оранжевый цветок.

- Хорошо. А ты тоже пойдешь вниз? - Обратился старик к Цыгану.

Тот усмехнулся:

- Последняя ходка обещает быть совершенно незабываемой. Однако мне почти пора. Как договоримся?

- Мы втроем должны собраться у гроба, там, внизу, - начала Раэн. Ноэнар будет ждать нас на лестнице с ведром краски, прикрывая отход. (Да поставь ты его, наконец, куда-нибудь!) Дмитрий будет караулить в конце Пути, ибо не здесь же мы будем жечь эту падаль. А для костра уже все готово.

"Если все так просто, как я говорю, то какого... ломаного ковыряльника это не было сделано еще двадцать лет назад!"

- Хорошо. Я иду. Раэн, как увидишь меня, начинайте, - и Цыган начал спускаться вниз по лестнице.

- Значит, пора?

- Подождите, - сказал Хранитель Храма. - Пейте пока чай, а я кое-что достану. Для защиты. - Старик вытащил откуда-то из шкафа небольшой сундучок.

Сначала он вынул оттуда пару широких зеленых браслетов и обратился к Дмитрию:

- Надень.

- Зачем? - Не понял тот.

- Все равно, надень. Под формой не видно.

- А у меня уже есть, - вмешалась Ноэнар, показывая свой малахитовый браслет. - Правда, остальное я отдала неразлучницам.

- Тогда держи еще это, - и на ладони Рыжего Хипа легло ожерелье в виде зеленых кленовых листьев. - Тебе же, - обратился старик к Студенту, - думаю, подойдет вот это.

Переданный предмет оказался кольцом с изумрудом совершенно уникальной работы. Студент долго вертел его в руках, потом надел на палец (кольцо казалось сделанным точно по его руке) и опять принялся разглядывать. Хранитель Храма улыбнулся:

- Да, это то самое. Ты уже надевал его, только в другом месте.

- Но как?.. - удивился Студент.

- Да ты и сейчас там его носишь. А для тебя, Раэн, особый привет от Эллы. Примерь. - И старик достал из сундучка серебряный венец, усыпанный изумрудами.

- Где она? - Девушке вдруг мучительно захотелось увидеть самое близкое ей в этом мире, после Риэлы, конечно, лицо.

- Приезжала в пятницу, привезла венец и сказала, что он тебе очень нужен.

- И не...

- Она не могла надолго задержаться, ты же знаешь. А тебя разыскать не было никакой возможности.

Раэн примерила венец перед небольшим серебряным зеркалом.

- Не снимай. Выходя, просто накинешь капюшон на голову.

- Я его видела однажды. У Риэлы. Но она его не носила.

- Носила, хотя, к сожалению, реже, чем следовало. И ты носи, только не снимай.

Раэн вдруг похолодела от внезапной мысли:

- Да ведь это же венец Старшего Хранителя! А я... - У нее началось что-то близкое к панике.

- Ты и есть Старшая. Сейчас. Успокойся, - улыбнулся старик, - не навсегда. Да ты и не боишься.

- Разве? - Она судорожно сглотнула, как будто хотела еще что-то сказать, но передумала. После паузы в ее голосе явственно зазвучал металл. - В таком случае, как Старшая, я хочу знать, где находится склейка, соединяющая все эти безобразия в единое кольцо.

- Дверь? Да, я знаю ее. Только об этом лучше поговорить потом, когда Лев действительно умрет.

Ноэнар осталась в келье, Дмитрий - у закрытой подвальной двери. Раэн со Студентом прошли уже около двух третей расстояния до Зеленой Площадки, когда до них донесся уговаривающий голос Лирины:

- Пойдем, посмотрим. Там тако-о-ое...

Галка держала Элизу за руку, тихонько подталкивая ее в нужную сторону:

- Лариса, привет! А это кто, твой... молодой человек? Ничего, смотреть можно.

Раэн, у которой после бессонной ночи подкашивались ноги, не нашла ничего лучше, как повиснуть на плече у Студента. Тот от неожиданности пошатнулся. Элиза, однако ничего странного в этой сцене не обнаружила. Галка меж тем продолжала:

- А там - видали? Куча каких-то бревен и лошадь черная вокруг ходит. Аккурат по часовой стрелке! Во чудно-то как!

Элиза шла, в общем, сама, больше побуждаемая любопытством, чем толчками. Через бордюр, отделяющий Зеленую Площадку от дороги, ее пришлось, однако, подпихнуть, так как она остановилась на границе и, похоже, не собиралась дальше сделать ни шагу. Едва ее нога коснулась камня, как она тут же попыталась убежать обратно, но попала в цепкие руки Студента, оттащившего ее поближе к кострищу.

Удар похоронного колокола. Элиза упала на камни и забилась в истерике. Потом вдруг лягнула державшего ее парня в живот, вскочила на ноги и бросилась вниз, прямо в гущу проходящей мимо траурной процессии. Вздохнув. Раэн проверила ножны и начала спускаться следом за ней. Минут через десять туда же направился и Студент.

Огонь на Зеленой Площадке

И снова знакомый, но так и не ставший привычным (хвала всем богам за это!) путь. Снова вокруг - черно-красно-серый мир. Снова - окаменевшие лица автоматоподобных человеческих фигур. Венки, бумажные цветы, заунывное пение, службы в храмах - все то же. Изменилось только одно - осознание своей цели, и еще - ощущение тепла вокруг головы и уверенность в своих силах - и знак ее, Зеленый венец.

Поступки девушки были строго рассчитаны, ибо все происходящее напоминало работу одной огромной машины, не имевшей пока еще ни одного сбоя и потому предсказуемой в своих действиях. Раэн уже дважды отходила от процессии, с каждым разом оказываясь, как и предполагалось, все ближе и ближе к началу ее. Третий раз должен был стать последним, если, конечно, ей удастся все правильно рассчитать, ибо время в этом месте было столь же искажено, как и пространство. Собственно говоря, для идущих в процессии времени практически не существовало, оно останавливалось на одной отметке до очередного приказа, исходящего от гроба.

Пока ни Цыгана, ни Студента не было видно.

Сосредоточенность Раэн нарушил слабый голос:

- Лариса! Ты?

Она обернулась. Слева и в метрах двух сзади шел белобрысый паренек со смутно знакомым лицом. Еще живой. Неимоверным усилием воли девушка притянула его поближе к себе.

- Ты меня помнишь? Я же Толик! - Еле слышно произнес он.

- Помню, помню.

"А в самом деле, где я этого олуха видела?"

- Ты иди за мной и помалкивай.

"Его выводить отсюда надо, а мне, как назло, этот проклятый гроб тащить!"

- Мне страшно. Все... как неживые.

- Ничего. Молчи. Думай об огне. И иди за мной.

Раэн чуть не пропустила намеченный ею поворот, а оказаться в незарытой могиле сейчас было бы вовсе не кстати: пришлось бы опять догонять начало процессии. Толик не отставал от нее, но теперь помалкивал и не задавал больше никаких вопросов. Однако и без разговоров девушка чувствовала его страх, впрочем даже он был лучше полной бесчувственности людей-автоматов, так что она позволила себе особо за него не волноваться.

Еще несколько минут (или часов?) - и они уже в самой голове процессии. Какой-то тип отошел в сторону ("Отпущенник", - отметила Раэн), и девушка подставила под тяжеленный гроб свое плечо. Обернувшись на мгновение назад, она поймала полный ужаса взгляд Толика, который не решился последовать ее примеру, а также мрачную усмешку Студента, шедшего, как оказалось, по другую сторону гроба.

И все настойчивей звучал бесплотный голос, уговаривающий отказаться от себя в обмен на бессмертие.

"Ха, - говорил презрительный взгляд Студента. - Предлагать бессмертие мне, посвященному Круга Завершения!"

Процессия повернула в храм и остановилась, водружая гроб на предалтарный постамент. Раэн огляделась по сторонам ("Скорей бы уж!"), растерла левое плечо и вдруг заметила на боковой лестнице две фигуры с горящими факелами. Одна из них с криком кинулась к покойнику, и девушка узнала Цыгана. Бросив свой факел в отпрянувшую толпу манекенов, последний начал поднимать гроб. Выбираясь на лестницу, они чуть было не задели прижавшуюся к стене Ноэнар. Раэн услышала плеск разливаемой краски, чей-то крик, грохот летящего жестяного ведра, затем звон клинков Рыжего Хипа, к которым вскоре присоединился тесак Студента, и собственный срывающийся голос:

- Того белобрысого не зашибите, он живой! Ты... живей наверх!

По узкой лестнице покойника пришлось нести вдвоем, засунув его в прихваченный заранее мешок из-под картошки. Раэн при этом чуть не стошнило от вони и омерзения, а якобы труп яростно отбивался и хрипел:

- Бессмертие! Я дам вам бессмертие!

Гроб попервоначалу бросили вниз, однако Студент спохватился:

- Да они же пустой хоронить будут!

Пришлось его спешно извлекать из толпы манекенов и тоже тащить по лестнице, отбиваясь нижним его концом от человеко-автоматов.

Наверху их встретил Хранитель Храма, в белой одежде и с огромным зеленым камнем на шейной цепочке. Он сжал его рукой, и лестница задрожала и послышался грохот обвала.

Мешок с трупом и за ним гроб быстро пронесли через келью к двери, за которой ждали Дмитрий с Тимкой. Последние успели соорудить для Кормана самодельные волокуши, и теперь гроб был несколько неторжественно водружен на них. Покойника запихнули внутрь прямо с мешком, а для верности приколотили к гробу оставшимися гвоздями, после чего повезли его дальше. Зевак, действительно, не было. По дороге попалась только пара патрульных, которые, увидев Дмитрия, отдали ему честь и тут же отошли в сторону. освобождая проход. Никаких столкновений с кем бы то ни было больше не происходило. Насмерть перепуганный Толик, в шоке от происходящего и явно ничего не понимая, тащился за похитителями трупа, твердо решив не отставать от Раэн, и только повторял:

- Вы это зачем, а?

"Откуда только такие кретины берутся! А, в самом деле, откуда?"

На Зеленой Площадке все было готово, и Ли стояла с пылающим факелом в руке. Гроб быстро водрузили на поленницу, присыпали сверху ветками и приступили к сожжению.

- О Анаумо! Приди и возьми то, что принадлежит тебе по праву!

И он явился, такой, каким Раэн с Ноэнар запомнили его еще по пожару на киностудии, взглянул на горящее тело, и на мгновение его полуприкрытые глаза широко распахнулись. И тогда он неслышно произнес одно слово - настоящее имя Льва, как поняли все хранители.

- Да не будет!

Взбудораженный запахом паленой мертвечины дико заржал Корман. Толик вдруг сел прямо на камни и начал судорожно всхлипывать. Кто-то плеснул ему в лицо остатки чая из термоса.

"Вспомнила, наконец, где я видела этого идиота. Я ж у него лекции брала месяц назад, да так и не вернула! А этот труп больше не дергается? Наконец-то."

Костер на Зеленой Площадке медленно догорал...

Псевдопристанище

"Ну кто это придумал, что самый тяжелый день - понедельник?" - Думала Раэн, продирая глаза. В окно не без некоторого ритма барабанила Рыжий Хип.

Раэн потянулась, встала:

- Заходи, открыто.

Конечно, она имела в виду незапираемую дверь подсобки в "Ореховой скорлупке", где она часто отсыпалась после работы. Однако Ноэнар поняла ее слова буквально и влезла прямо в узкую, но длинную форточку. Уже около пятнадцати часов в городе была пятница.

- Прости, - зевая, сказала Раэн, - я с утра уже в университете побывала.

- Ну и как? - Поинтересовалась Рыжий Хип.

- Занятие секции состоится в назначенное время.

В холле их уже ждали. Галка и Ли, уже в спортивной форме и босиком, сидели на подоконнике. Студент, не раздевшись, маячил около гардероба и делал вид, что кого-то дожидается. В сапогах у него, как подозревала Раэн, была еще пара ножей, кроме, конечно, любимого тесака. Раэн присоединилась к нему, решив не снимать плаща без крайней необходимости. Ноэнар же последовала примеру неразлучниц. Конечно, это отнюдь не означало, что она не вооружена до зубов.

Первыми в аудиторию вошли Галка и Ли, подождав, разумеется, пока это сделают остальные желающие заняться йогой. В задачу подруг входило отвлечь внимание физкультурника и прочих, ни в коем случае не входя при этом в верхнюю дверь, по крайней мере до прибытия остальных членов пятерки.

Выждав некоторое время, ко входу подошла Рыжий Хип и, распахнув круглые, невинные глаза, обратилась к охраннику:

- Простите, а говорят, у вас здесь йогой занимаются... Можно посмотреть? Правда? - И она радостно захлопала в ладоши.

Дверь за Ноэнар закрылась. Студент и Раэн приблизились к аудитории. Парень встал так, чтобы его не было видно при открывании дверей и зажег свечу, а девушка надвинула пониже капюшон своего плаща и проверила, хорошо ли выходит из ножен меч. Потом сапогом резко толкнула дверь, так что та слетела с петель. Студент, конечно, помог ей в этом, оставаясь не видимым из аудитории. Мнение гардеробщицы по поводу взлома их нисколько не заинтересовало.

Ворвавшись внутрь с обнаженным мечом, Раэн наткнулась как раз на разворачивающегося охранника. Поскольку тот был примерно на три головы выше и в два раза шире, девушка не стала с ним особенно церемониться, тем более, что к нему на помощь подбегал второй, лишь немного уступающий ему по габаритам. У обоих, как оказалось, были длинные ножи.

"Тоже мне, замученные тяжкой учебой студенты!" - Успела подумать Раэн.

За ее спиной в аудиторию влетел Студент.

К счастью для пятерки, большая часть народа не проявила к ним повышенного интереса, видимо, будучи запрограммированной на что-то другое. Сопротивление оказали только физкультурник, охрана и нечто, находившееся внизу лестницы.

Раэн, разделываясь со своими жлобами, сильно отстала от остальных, и потому ей пришлось бегом мчаться к верхней двери, а затем кубарем лететь вниз по лестнице, мимо тела физкультурника, сгрудившихся в одну кучу человеко-автоматов и зарубленного монстра неизвестной породы, которого она толком не разглядела. Она еле успела, и за спиной ее слышался грохот камнепада, и сорвавшаяся огромная каменная глыба погребла под собой неизвестное чудовище, заодно окончательно загородив выход наружу.

Впрочем, проход вниз оставался невредим, и Раэн пошла на мерцающий вдали свет, оказавшийся огоньком свечи Студента. Девушка не могла бы сказать, когда искусственное сооружение сменилось пещерой, но у пролома, выходящего на заснеженное поле, она увидела всех остальных. Пятерке не оставалось ничего другого, кроме того, как вылезти наружу.

- Выход совсем завалило? - Поинтересовалась Ноэнар.

- Угу, - кивнула Раэн, пытаясь хоть немного отдышаться.

- Маленько не рассчитали, - меланхолически заметила Рыжий Хип.

Снаружи было очень холодно, но, несмотря на черное беззвездное небо, совсем не темно. Медленно кружась, падали крупные снежинки. Поле не было ровным. Из-под сугробов то и дело выступали неровные камни, а в стороне явно было замерзшее море.

Однако у компании на пятерых было две пары сапог и один плащ. Раэн сняла его и накинула на плечи начавшей дрожать от холода Лирины, которая тут же поделилась им с Галкой. Ноэнар зажгла еще одну свечу:

- Ух, как жарко! - Восхищалась она.

Остальные, молча, смотрели на Раэн в ее венце Старшего Хранителя.

Одна из медленно кружащихся снежинок, падая, коснулась ее лица, и девушка вдруг обнаружила, что она теплая и светящаяся:

- Да ведь это же не снег, а...

Это и было то самое место, которое Студент как-то назвал словом "Псевдопристанище".

Вскоре это поняли и остальные хранители.

Раэн повернулась к единственному в компании парню:

- Это по твоей части. Призывай!

Студент тут же встал спиной к замерзшему морю, обхватил свечу двумя руками и поднял ее над головой, называя имена своего учителя и его старших учеников.

И явился он, хмуря брови, и грозен был его лик, и отдал он безмолвный приказ своей свите, и та принялась бережно собирать сияющие теплые звездочки - души тех, кто там, наверху, остался бездушным в самом прямом смысле слова.

Студент осторожно, чтобы ни на что не наступить, приблизился к нагромождению камней в виде арки.

- Что там? - Окликнула его Раэн.

- Черное зеркало. Не берет, падла! - Он убрал свой тесак. - Дай-ка твой клинок на минуту!

- Погоди, я сама.

Твердая полупрозрачная поверхность рассыпалась в пыль, и в проеме стало видно теплое море и полный загорающих пляж.

Через образовавшуюся дыру и вылезли. С обратной стороны она оказалась изъяном в заборе киностудии, через который, однако, уже нельзя было вернуться в только что покинутое место. Тем временем погода на пляже портилась прямо на глазах.

- Ну надо же, скольких достопримечательностей лишился университет всего за одну неделю! - Разглагольствовала Рыжий Хип. - И пышная церемония, всегда открытая взору экскурсантов, и уникальная секция неизвестного науке вида йоги, и круглогодичный пляж, заменяющий поездку на курорт, и притом бесплатный... Все пропало! А что взамен?

- Взамен? - отозвалась ее "alter ego". - Взамен - всего лишь немного свободы.

Штаб по борьбе с "эпидемией"

Отец Тимки получил извещение о смерти жены м плакался по этому поводу всем посетителям и даже персоналу "Ореховой скорлупки". В письме, отправленном проводником поезда Эйделаурн-Сораз, сообщалось о том, что "к нашему глубокому прискорбию, женщина внезапно почувствовала себя плохо и легла на свое спальное место, где и умерла прежде, чем ей была оказана медицинская помощь". Разумеется, в письме ничего не говорилось о том, что подобные бумаги были посланы родственникам еще двадцати трех пассажиров вагона. В стране началась эпидемия странной болезни.

Занятия в Кралурнском университете почти прекратились ввиду внезапной и острой нехватки преподавателей. Одним из первых умер декан матфака. Все стены в зданиях были увешаны некрологами. Кто-то из начальства пытался покуситься даже на факультетскую стенгазету, но редактирующая ее уже полтора года Галка восстала. В результате в очередном выпуске появилась большая ехидная статья двух подружек "О пользе кремации по сравнению с другими видами погребения". "Данный способ обращения с телами усопших, - подчеркнуто наукообразно доказывалось в статье, - является наиболее эффективным барьером на пути распространения эпидемии любой этиологии." Конечно, сами авторы прекрасно знали, что происходит на самом деле. Кроме того, в ту же ночь весь факультет оказался забросан листовками аналогичного содержания. Студенты быстро подхватили почин, и вскоре, сперва на территории университета, а затем и в самом городе, всюду появились нацарапанные гвоздями, выведенные на плакатах или даже размалеванные краской на стенах лозунги:

"Нет - похоронам!
Да - кремации!"

Ноэнар обнаружила стоянку приплывших по реке на старой барже хипов и сбежала из города "к родственным душам", предупредив, однако остальных по поводу того, где ее искать в случае необходимости. Прочие хранители ей не препятствовали, говоря с улыбкой:

- Пусть ребенок немного отдохнет от своих тяжких трудов!

Действительно, Рыжий Хип была самой младшей из них и всего лишь на четыре года старше Тима.

Раэн тоже отдыхала, позволив жизни течь мимо себя и лишь изредка вмешиваясь в происходящие события, отдыхала и думала. Поводов для размышления было два: пресловутая дверь и странное ощущение опасности, не покидавшее ее ни днем, ни ночью, превращая ее жизнь в непрерывный кошмар. Это чувство мало походило на то, которое возникло у нее после первого посещения секции йоги, оно было сильнее и ассоциировалось, скорее, с ее соразскими похождениями. Девушка тщательно проверяла, но никакой физической слежки за ней не было, это признавали и остальные. Однако ощущение опасности не проходило. Оно сохранялось даже ночью, проникая в сны в форме того, что Раэн называла про себя "черным пятном" - несмываемая клякса на цветной картине сновидения. Девушка советовалась с Хранителем Храма, однако он не мог сказать ничего утешительного:

- Ты знаешь, кто это, хоть и боишься этого знания. Но сейчас не следует его искать, ибо то, что ты собираешься совершить, важнее. И он это прекрасно знает.

Однако Раэн с ужасом думала, что однажды ей придется пересечь "любимый" мост (ни разу без приключений!), чтобы приблизиться к источнику опасности. Поэтому она тянула время, продолжая выступать в "Ореховой скорлупке" и помогая работе организованного Студентом "специализированного похоронного бюро".

Последний забросил учебу, раздобыл где-то списанный черный фургон, намалевал на его бортах красные и оранжевые полосы и набрал в Трех Столбах команду крепких добровольцев. Дмитрий, мотавшийся вместе с ними по городу все свое нерабочее время и большую часть служебного (вполне официально получив на это разрешение начальства), ухитрился раздобыть бумагу с несколькими огромными печатями, гласящую, что "специализированное похоронное бюро "Аид и компания" в целях дальнейшего нераспространения инфекции имеет право изымать любые трупы для их дальнейшего сожжения". Позднее к этому документу добавилось приложение, в котором "поименованная выше организация" получала право "на всех городских кладбищах совершать эксгумацию захоронений, произведенных в течение последних двадцати лет, с целью пресечения возможного накопления возбудителей опасной болезни".

Обычно изъятие покойников производилось без осложнений. Мрачной физиономии Студента и внушительного вида его ребят чаще всего бывало вполне достаточно, чтобы родственники умершего тут же соглашались на все, что им говорили. Если же этого не происходило, из кабины вылезала закутанная в плащ с надвинутым на глаза капюшоном Раэн и представлялась сотрудником общегородского штаба по борьбе с эпидемией. В самых тяжелых случаях появлялся Дмитрий, в форме, со всеми необходимыми документами и при табельном оружии.

На кладбищах было еще проще: сторожа и могильщики просто исчезали при одном появлении черно-красно-оранжевого автомобиля и выскакивающих из него крепких молодых людей.

Все добытые таким образом останки свозились на бывший кирпичный завод, спешно переоборудованный в крематорий.

Работа эта была весьма тошнотворна и омерзительна, но, может быть, именно она помогала Раэн отвлечься от своих мрачных мыслей.

Вообще, город опустел изрядно. Прекратились празднества и даже просто сколько-нибудь многолюдные сборища. Перепуганные люди предпочитали отсиживаться по домам. Более-менее уверенно чувствовали себя только организованная преступность, похоронные команды да несколько поредевшие за счет "ковыряльщиков" обитатели Трех Столбов.

Впрочем, подобное происходило не только в Кралурне, но и во многих других городах, поэтому Раэн ничуть не удивилась, когда получила из Сораза срочную телеграмму. В ней было всего четыре слова:

"Пора тчк Элла тчк".

Музей в отсутствие экскурсантов

- Подбросишь меня в Старый Замок на своем "катафалке"? Я могла бы на Кормане, но, боюсь, мне понадобится кто-нибудь рядом.

Студент, знавший о страхах Раэн, коротко кивнул:

- Хорошо, только слегка дооборудую фургон.

Дооборудование заключалось в ведре с водой, нескольких охапках сена, наскоро сколоченных сходнях и весьма импровизированной коновязи.

Раэн верхом направлялась к месту встречи. Она уже почти добралась до обычно пустующей автомобильной стоянки перед мостом через реку, когда вдруг заметила ехавшую по нижней дороге черную легковушку, а за ней вторую, третью... Она насчитала шесть машин, расположившихся полукругом, загораживая въезд на мост и обе нижних дороги. Вылезшие из них люди явно кого-то поджидали.

"Опять мафия по мою душу. Что им нужно на этот раз - проход в иные миры или вынос конкурентов? Я же ясно все объяснила им в последний раз в "Скорлупке"! Надоели хуже покойников! А, вот и Студент!"

Со стороны Кралурна по той же самой грунтовке, по которой следовала Раэн, надрывно урча, подкатил известный всему городу черно-красно-оранжевый фургон, и караулившие спешно погрузились в свои машины и уехали. Даже преступники старались не связываться с "похоронщиками", про которых ходили слухи, что они не только перевозят трупы, но и приканчивают людей, чтобы было кого возить в крематорий. По этому поводу у Трех Столбов говорили:

- Да ведь они же все видящие! Что они, мертвого от немертвого отличить не могут?

В фургоне, кроме Студента, были Дмитрий и Тимка, причем последнего Студент предложил покрепче связать, иначе он и пешком увяжется за машиной. Конечно, на такую жестокость, к великой радости мальчугана, Раэн не согласилась.

Корман проявлял изрядное беспокойство по поводу недавнего соседства мертвечины, да и горная дорога мало располагала к быстрой езде, поэтому к зданию краеведческого музея подъехали уже в сумерках. Однако дверь второго этажа распахнулась почти мгновенно. На пороге стояла не изменившаяся за последние несколько лет смотритель музея:

- Здравствуйте! Проходите в дом! Твоих спутников, Раэн, я заочно уже знаю. Дмитрий, Тимофей и... так и величать следует?.. Студент?

Последний что-то буркнул себе под нос и вдруг широко улыбнулся.

- И Корман? Жеребца устройте на ночь в том сарае, вот ключи. Кстати, туда же хорошо было бы отогнать машину. Все прочие дела - утром, так что если молодые люди не откажутся переночевать на диванах прошлого века...

Молодые люди нисколько не возражали.

- От чая мы тоже не откажемся, - брякнул Тим. Раэн укоризненно посмотрела сначала на него, потом на Студента, но Элла только рассмеялась, а Студент поволок на несколько импровизированную кухню сумку с продуктами.

- Давненько ты у меня не была, - говорила Элла за чаем. - Не спрашиваю, почему.

- Боялась, - хмуро отозвалась Раэн. - Боялась привести за собой ту силу, которая охотится за мной. Вот он, - девушка кивнула в сторону Студента, - знает. А теперь она везде, везде! Как будто мы не уничтожили Зло, а наоборот, занимались призыванием его!

- Ну, тут ты не права. Во-первых, я тоже умею защищаться. Недаром ко мне ломятся почти каждую ночь. В дом, правда, так ни разу и не проникли. Только трупы поутру остаются, ну да они меня нимало не пугают.

- Каждую ночь? - Взволновался Дмитрий. - И местная ГПС не обращает на это никакого внимания?

- Местная ГПС вот уже месяц, как окончательно исчезла из зоны видимости, но для нашего дела это даже лучше.

- Лишних глаз меньше?

- Вот именно. Причем охрана исчезла везде, - Элла подчеркнула последнее слово, и Раэн поняла, что она имеет в виду. Однако уверенности в себе это отнюдь не прибавляло.

- А во-вторых? Что во-вторых-то?

- А во-вторых, - Элла сделала небольшую паузу, - это совсем не новый враг. Именно от него хотела уберечь тебя Риэла.

Раэн похолодела, получив подтверждение тому, чего так боялась:

- Но ведь... как же так? Почему с ним ничего не сделалось?

- С ним и его... - Элла запнулась, пытаясь подобрать нужное слово, - людьми? Тебе рассказывали о черном договоре?

- Том, что был заключён двадцать лет назад? Да. Но причем здесь он, он же был ребенком, если я правильно понимаю.

- Конечно. Договор заключили двое, ставших впоследствии его учителями. Ведь он - ученик Льва, но не только Льва, и ученик, не слишком почитающий своих учителей. Доказательством этого может служить небольшой факт. Когда не Лев, а другой потребовал запечатать замок кольцевого плетения кровью, то его кровью это и сделали. Так что он и стал новым Стражем Темных Путей, многие из которых сам и создал. И хотя бы потому он другой. Ты же знаешь, что существует два вида тех, кто противопоставляет себя живому миру. Одни всю жизнь гоняются за миражами, другие требуют только полной и безусловной реальности. Одни алчут бессмертия, то есть власти над тем, что за гранью, другие жаждут власти здесь и сейчас, любой ценой. В результате из одних получаются ходячие автоматы, а из других... - Элла чуть не произнесла "рухановы", но вовремя остановилась. - Но не будем говорить о них после заката. Впрочем, у тебя, Раэн, есть, похоже, ключ ко всему.

- К той самой двери?

- В том числе. Кстати, мы пойдем туда утром. Нас как раз пятеро.

- Тим еще маленький! - Запротестовала Раэн. - Пусть лучше он Кормана охраняет!

- Да? - Обиделся мальчуган. - Маленький? Сама очень взрослая! А ты вообще-то знаешь, за кем должен следовать оруженосец: за конем или же за его всадником?

- Меня интересует другое, - вмешался Студент. - Почему дверь за двадцать лет ее существования никто не смог открыть? Только не говорите мне про охрану!

- Видишь ли, - после недолгого молчания ответила Элла, - ты - воин, Раэн - воин, Дмитрий, хоть он этого пока, может, и не сознает, - тоже. Но я - не воин, и Хранитель Храма, и Цыган. Из всех нас после Роэллина только одна Риэла могла стать воином, но она просто не успела. Одних знаний мало, нужна сила, чтобы воспользоваться этими знаниями, и воля, чтобы вызвать эту силу. Теперь же все это есть или будет. Между прочим, молодые люди, вам, наверное, пора отдохнуть! А мы с Раэн немного займемся магией.

- Магией? - Встрепенулся Дмитрий, вспомнив знаменитое кралурнское "дело о наведении порчи".

- Тебя учили, что это плохо? Но ведь магия - это всего лишь способ общения с миром, прямой, а не опосредованный, как в случае с технологией. Ее, между прочим, почему-то никто не боится! Разумеется, в магии взаимное воздействие много сильнее. А что касается направления этого воздействия, то магия - это не только остановленное время, ожившие мертвецы и прочее в том же духе. Магия - это и открытый Путь, и сотворенный Дом, и деревья, вырастающие в прежде бесплодной пустыне...

- И руки тех, кто бросает семя в землю? - Добавил Дмитрий.

- Конечно. И песни Раэн - ты слышал, как она поет? - это тоже магия. А теперь все, хватит. Завтра тяжелый день.

Дверь

И наступил ясный весенний день, такой ослепительно-солнечный, как только можно было пожелать, и такой мучительно страшный для Раэн.

Ночью Элла рассказала ей о двери все, что знала сама, не скрывая даже самых жутких подробностей. Почему это не было сделано при всех? Кроме Студента, имевшего некоторый (а по меркам Трех Столбов - немалый) магический опыт, большей части ее объяснений не понял бы никто. Впрочем, всем и без этого было ясно, что предстоящее предприятие очень опасно и почти безнадежно. То, что действительно необходимо знать, можно будет рассказать и по дороге.

Они впятером шли мимо живописных холмов с различными зданиями, направляясь к желтевшему в отдалении собственно Старому Замку. Тимка, как оруженосец, нес пустой мешок из-под картошки и большие каминные щипцы. Раэн тащилась позади всех и по большей части отмалчивалась, поэтому на все вопросы отвечала Элла.

- Если это дверь, то пользуются ли ей по прямому назначению? - допытывался Студент.

- Конечно. В основном это делают так называемые "те, кто приходит из ночи".

- Гм, ласковое название для оборотней? Я-то думал, что это лишь трехстолбовские страшилки! А они действительно существуют?

- Вполне. Раэн тоже их видела.

Студент решил немного отстать от остальных, чтобы подождать шагавшую в весьма подавленном расположении духа девушку:

- Очень боишься? Что, кто-то уже...

- Да. Собственно, в прошлый раз дверь открывали двое, остальные только помогали. Один был убит прямо на пороге, когда дверь начала уже поддаваться, а другой, вернее, другая... - Раэн судорожно сглотнула, - спустя несколько дней у себя дома.

- Прости.

- А теперь Элла считает, что я смогу сделать это одна, - с мрачной решимостью продолжала девушка.

- Давай, я тебя заменю, я выдержу.

- Нет. - Это "нет" прозвучало, как приказ, и Студент отступил на шаг. - Эту дверь нельзя сломать, сквозь нее можно только попытаться прорасти! - С неожиданной страстностью произнесла Раэн и уже спокойнее продолжила. - Кстати, Элла сейчас говорит именно об этом.

- ...когда мы дойдем до места, действовать придется без лишних слов. Вы все в курсе по поводу четырех стихий? Так вот, Студент - огонь, тот, без которого немыслимо ничто живое. Я - вода, текучая и омывающая все, что есть, снаружи и внутри. Дмитрий - земля, твердая и постоянная...

- Это как?

- Конечно, ты можешь считать это только работой мысли, но в действительности все, что мы будем делать, вполне реально. Сам просто увидишь это. Ты должен представить себе, что ты на самом деле - не ты, а земля, находящаяся у тебя под ногами, камни, вообще все, что есть в мире неизменного и не изменяемого само по себе. Главное тут - ощущать себя тем, чем ты должен быть в данный момент, а также чувствовать, что есть остальные.

- У меня не получится. Я ни разу не пробовал делать то, что вы называете магией.

- Все когда-то начинали. Просто думай о том, что ты сделаешь это.

- А я?

- А ты, Тимофей, будешь воздухом, легким и подвижным, не подвластным никакому принуждению. Вообрази себя скачущим на Кормане по очень широкому полю. Ты можешь скакать в любую сторону, ибо не скован ничем.

- Понял. А как хорошо было бы... - мечтательно произнес Тим.

- И, наконец, Раэн будет деревом, прорастающим из слияния четырех стихий. Именно она войдет в дверь, когда, я подчеркиваю, когда она откроется.

- Весьма утешительная перспектива, не правда ли? - Вполголоса сказала Раэн Студенту.

Тот почти заставил себя рассмеяться.

Наконец, они подошли к воротам с массивным висячим замком. Элла достала ключ:

- Вот оно, преимущество официальной должности! - Усмехнулась она. - Сейчас еще одна дверь и... Тимофей, приготовь мешок и щипцы!

- А я-то гадаю, скоро ли они понадобятся и зачем!

- Я не сказала главного. Эту дверь еще нужно найти. Видите ли, она блуждающая, а если точнее - любая из дверей Старого Замка может оказаться ею. Ключ один - по всему Замку разбросаны определенные предметы, которые нужно найти и опознать. Как это - увидите.

- Интересно, - заблестели глаза Студента. - Вот о таком я еще не слышал! А мешок зачем - для коллекции?

- Разумеется. Кстати, вон там должны были остаться дрова. Прихватите с собой!

- Будет сделано! Забавно...

Первым предметом оказалась закопченная дочерна металлическая миска, валявшаяся около небольшой лестницы.

- Ну и гадость! Что за отраву здесь варили!

- Да ты щипцами, щипцами.

Потом были найдены заржавленный нож, подсвечник с остатками черной свечи и многое другое. Все эти блуждания по Замку, с возвращениями, каждый раз по новому маршруту, в уже пройденные помещения, отняли довольно много времени. Когда хранители в четвертый раз добралась до зала с тремя одинаковыми дверьми справа от высокого окна и с огромным камином, уже начало темнеть. Элла уверенно подошла к самой левой двери:

- Здесь.

Впрочем, за какое-то мгновение перед тем это поняли и Раэн, и Студент, и даже Дмитрий.

Последний вдруг брякнул:

- А как они проходят?

- Достаточно просто: призывая имя того, кто сделал эту дверь и того, чьей кровью она запечатана. Сам понимаешь, это нам не подходит. Студент, как у тебя с камином, горит?

- А куда ж он денется! Этот хлам вместе с мешком палить будем?

- Итак... Начинаем.

Из камина повалила редкостно противная вонь (к счастью, не дым - дымоход оказался в полном порядке). Раэн встала перед дверью и закрыла глаза. Дверь при этом никуда не исчезла, но контуры ее казались обведенными тускло-красным пламенем.

В зале вспыхнул другой огонь, не нежно-ласкающий солнечный свет и не трепетное мерцание свечи, но яростно бушующее подземное пламя. Не сходя со своего места и не открывая глаз, Раэн точно знала, где сейчас находится Студент.

Затем сзади возникло нечто тяжелое и плотное, камень или, скорее, рудная жила, врастающая в землю и сливающаяся с ней.

"Так, молодец, Дима, продолжай!"

И - ветер, сперва чуть заметный, потом сильный и радостно-уверенный, дующий чуть ли не со всех сторон сразу, но не переходящий при этом в ураган, а остающийся легким, веселым и переменчивым.

Наконец, на девушку обрушился поток воды, омывая каждую ее клеточку. И Раэн превратилась в семя и начала прорастать в мир.

Одна из ветвей дала лист-меч, и он разрубил слегка мерцающий красный овал.

Раэн едва успела отпрянуть назад, и теперь все пятеро стояли около распахнутой на них двери, за которой зияла чернота. Красный обод исчез.

- Теперь, как мы договаривались, ты войдешь внутрь, закроешь за собой дверь, повернешься и снова ее откроешь. - Голос Эллы казался тихим, усталым и каким-то далеким. - И помни, что мы - есть.

Раэн убрала клинок в ножны и шагнула в черноту. Студент рванулся было за ней, но был остановлен закрывающейся дверью, которая захлопнулась с негромким стуком.

Девушка осталась одна в непроглядной тьме. Ей было жутко, одиноко и совершенно непонятно, что делать дальше, но где-то в глубине души ее был уголок, который знал, что она выдержит все.

Точно рассчитанным движением Раэн повернулась кругом. Та же самая чернота. Ее начала охватывать паника. В минутном просветлении она выхватила из ножен меч. Темноты не отступила, но клинок засветился бело-голубым светом, и по нему начали пробегать искры.

- Аийя наро эткеле! - выкрикнула Раэн, рубанув тьму перед собой и одновременно делая выпад вперед правой ногой. Дверь распахнулась, и девушка увидела какое-то заброшенное помещение, освещенное сумеречным светом и даже отдаленно не напоминающее Старый Замок. Пройдя по захламленному коридору и спустившись по пропыленной шаткой лестнице, она вышла из оказавшегося двухэтажным здания и осмотрелась по сторонам. На первый взгляд, место выглядело незнакомым.

Услышав вторичный стук, Студент распахнул дверь и оказался в небольшой каморке. И дверь, и комнатка выглядели достаточно обыкновенно и явно принадлежали Замку и ничему больше.

- Раэн! Где Раэн?

- Видимо, на другом конце оборванного Пути, - ответила сохранявшая некоторое хладнокровие Элла.

- А он действительно оборван? Она не могла застрять где-нибудь между началом и концом?

- Ты же слышал стук? Она вышла наружу, но не может вернуться тем же способом обратно. Она есть, и это все, что я могу сказать.

- Есть?! - взревел Студент.

- Ты сможешь воспользоваться этим? - произнесла Элла, протягивая ему серебряное зеркальце и небольшую свечу. - У меня, боюсь, сейчас просто не хватит сил.

Остальные подавленно молчали.

Лабиринт

Вопреки первому впечатлению, место оказалось не вовсе незнакомым. Оглядевшись, Раэн увидела большую пустынную площадь, с трех сторон ограниченную деревьями, а с четвертой - дорогой и высоким глухим забором. За спиной у девушки, кроме двухэтажного здания, из которого она вышла, находились горы, а слева стояло мрачное обшарпанное здание с грубо намалеванной на нем синей краской стрелкой, указующей на вход - общественный туалет. Сообразив это, Раэн поняла также и то, где она сейчас находится, но поразмыслить об этом решила на свежую голову и потому вернулась в заброшенный дом, зашла в самую дальнюю комнату второго этажа, соорудила из каких-то ящиков некоторое подобие кровати, закуталась в плащ и заснула, и во сне продолжая сжимать рукоять клинка. Гитара стояла тут же на пыльном полу.

Проснувшись, Раэн стряхнула с себя пыль, пересчитала наличность в кармане и направилась по дороге налево, туда, где по ее расчетам должен был быть вход в главную вотчину Игоря Руханова - в парк. Она не ошиблась и вскоре стояла уже около нескольких киосков рядом с огромной аркой.

Имеющейся мелочи еле-еле хватило на бутылку фруктовой воды и осыпанную сахарной пудрой плюшку. Все прочие деньги и вещи остались в километрах пятнадцати, и девушка размышляла, стоит ли сейчас идти туда пешком, так как попутный транспорт найти и в лучшие времена здесь было трудновато. Выгрузившиеся из подъехавшего соразского автобуса немногочисленные, но очень шумные пассажиры насмехались над ней:

- Зачем тратить здесь последние гроши? В парке на эти же деньги ты могла бы съесть целый обед с тортиком впридачу!

Маленькая булочка только раздразнила аппетит, и Раэн с большим трудом подавила в себе желание последовать за отдыхающими. Но сама мысль о возможности этого ее очень разозлила.

"Ах, так! Значит, именно там, в парке, кто-то очень жаждет меня видеть? Ну уж нет, я пойду туда только тогда, когда сама этого захочу. А пока подготовим-ка для уважаемого господина директора небольшой сюрприз."

И Раэн, полная уверенности в своей силе, не покидавшей ее с момента обрыва Пути (до того она воспринимала свою силу, скорее, как проклятие, теперь же - как неизбежную данность), резко повернулась, несмотря на явственный зов, и направилась обратно на площадь. С недопитой пластиковой бутылью в руке, девать которую было некуда, она решительно спустилась вниз по небольшой лестнице одноэтажного здания и обнаружила там, как и ожидала, вход, и рядом, за перегородкой, выход из лабиринта. Затем она отхлебнула на пороге еще один глоток довольно противной воды и закрыла за собой входную дверь. Это странное сооружение надо было пройти от начала до конца. В последний раз.

Раэн шла сперва по запутанным коридорам, потом мимо теплиц какой-то фермы, по дорогам, снова по коридорам... Ее вела тонкая, не заметная обычному глазу, золотистая линия, оставленная неведомым первопроходцем. Но обладающему внутренним зрением заблудиться было невозможно, тем более, что начиная с какого-то момента, дорога стала знакомой, так что Раэн могла бы идти даже с закрытыми глазами. Однако волновало ее совсем не это - она засекала по дороге все выходы, а вернее, входы лабиринта. Их было много, но Раэн впечатывала в свою память каждый из них. Ради этого она сюда и пришла.

Однажды девушка наткнулась на озиравшуюся по сторонам компанию соразских неформалов, один из которых тут же опознал в ней своего коллегу-менестреля:

- Ты откуда?

- Лариска из Трех Столбов.

- А я Сыч с "Помойки". Где мы? Вроде бы это город, но какой-то странный. Я не помню в Соразе подобных мест.

- Это не город, а конструкция. Лабиринт называется. Я выведу. А вы что, в люк случайно провалились или еще куда?

- Выведешь? - Прищурился парень. - А не заведешь, наоборот?

Раэн откинула капюшон. В тусклом свете засверкали изумруды венца:

- Понятно?

Парень, видимо, бывший главным, кивнул, хотя на взгляд Раэн это как раз не объясняло ничего:

- И... как?

- Я знаю, где выход. А ты не мог бы остальным что-нибудь спеть? Чтобы слушали и не отвлекались по сторонам. Только не... магическое, чтобы никто не уходил в песню. Это тоже может быть опасно.

Парень затянул длинную дорожную балладу. Потом, когда несколько охрип, перекинул гитару кому-то из компании.

Теперь они шли одной из улиц Сораза.

- Но постой, я ведь узнаю эти места! Вот центральный универмаг, а там Церковь-на-Красном-холме...

- И тем не менее, все это - лабиринт. Видишь этих людей? Они попали в ловушку, так и не поняв, в чем дело. Шли-шли по дороге, дошли до магазина. Теперь постоят в очереди, купят что-нибудь, пойдут домой. И тем не менее они останутся внутри лабиринта. И он ждет, чтобы забрать однажды их души. А тела их давно уже принадлежат ему. Не берите здесь ничего! Если кто хочет пить, у меня есть бутылка фруктовки. Гадость изрядная, но это лучше, чем ничего.

Наконец, многокилометровое странствие подошло к концу. Сыч внимательно оглядел внезапно возникший кафельный коридор, а затем дверь с недвусмысленной надписью:

- Ну и ну...

- Это конец, а начало за стенкой. Хочешь повторить?

Его передернуло.

Выйдя на площадь, компания тут же принялась разбивать лагерь, а Раэн, повернувшись лицом к заходящему солнцу, приготовилась к работе.

Сперва - песня. Прежде чем уничтожать лабиринт, надо найти и вытащить оттуда всех, кто еще действительно жив. Таковых оказалось немного. Сперва насмерть перепуганная четырнадцатилетняя девица, а затем, минут через десять, двое не менее ошарашенных вполне взрослых парней. Больше не было никого, сколько Раэн ни проверяла.

Она повесила гитару за спину и достала из ножен меч, протянув его к солнцу. Несколько мгновений - и от светила отделилась искра, тонким лучом пробежала по клинку, прошла через Раэн и далее вниз. И вздрогнула земля, и застонала, и осел одноэтажный обшарпанный дом и, как она чувствовала, не только он один.

Девушка зашаталась и упала на асфальт, слыша затихающие голоса:

- Это обморок!

- Она весь день ничего не ела!

- Нет, тут что-то не то...

И Раэн окончательно провалилась в черноту, за которой пришел кошмар.

Праздник без смеха

Раэн шла по широкой асфальтовой дорожке. Слева от нее на открытой сцене актеры играли какой-то фарс, перебрасываясь шуточками со зрителями и вызывая их время от времени на сцену. Справа - стоящий у входа в крайне вычурное здание зазывала приглашал принять участие в показе новых моделей одежды. Впереди какой-то паяц раздавал всем воздушные шарики. Хорошенькая барменша под полотняным зонтиком смешивала немыслимые коктейли. Еще дальше, на другой дорожке, толпа окружила медведя, выступавшего почему-то без дрессировщика. Он ходил по кругу сперва на задних лапах, потом на передних, а затем встал на голову и подмигнул публике тускло-красным глазом, почти одновременно с этим разинув пасть и обнажив кривые зубы. Толпа шумно зааплодировала, но Раэн сделалось жутко. На крытой ярмарке продавщицы уговаривали всех мерить шубы (это в мае-то месяце!), а между ног у них сновала лисица. Короче, шум, гам, веселье...

Не смешно. Когда Раэн поняла это, трудно сказать, но шутки актеров были удивительно однообразны, барменша улыбалась приклеенной улыбкой, а дрессированный медведь вызывал не любопытство, а омерзение. Эпидемия, похоже, не коснулась этого места, было шумно и многолюдно, однако на всем лежала какая-то мертвящая тяжесть. Это и был самый знаменитый в Приречногорье парк отдыха.

Когда до девушки дошло, куда она попала, хотя она никак не могла вспомнить, каким образом, она спешно начала искать выход. Однако никаких примет, указателей, а тем более линии, обозначающей путь, не было. Вокруг - только асфальтовые дорожки и аттракционы, здания, эстрадные площадки между ними.

"Если пойти налево, - размышляла Раэн, - то выйдешь к импровизированному театру, направо - к ярмарке. Если пойти по дорожке мимо медведя (тьфу, пакость, хотя непонятно, что в нем вызывает такое омерзение), то вернешься к киоску с булочками. На каждом перекрестке что-нибудь да есть. А если идти по дорожке прямо... Что же мне все это напоминает?"

И Раэн старалась идти прямо, хотя голоса призывали ее зайти в балаганчик, сесть на карусель или присоединиться к карнавалу. И от усилий мучительно разболелась голова.

Да ведь это всего лишь сон! Сон, который она пару раз уже видела, и выбиралась из него, правда не без посторонней помощи. Может, удастся и на этот раз?

Над головой Раэн появился золотой дракон, и его черноволосый всадник спустил вниз кожаный ремень, за который девушка и ухватилась. Несколько взмахов огромных крыльев - и они уже кружат над площадью с глухой стеной и двухэтажным заброшенным домом. Рядом на траве - чей-то лагерь и весело трещат в костре сучья.

Раэн очнулась, услышав знакомый голос, повторяющий ее имя, открыла глаза и увидела склонившегося над ней обеспокоенного Студента. Приподнялась с аккуратно расстеленного плаща и тут же упала опять, сбитая с ног подлетевшим Тимкой. У костра сидели Дмитрий с Сычом и по очереди помешивали в дымящемся котелке что-то очень ароматное.

- Ты в порядке, Раэн? Раэн! - Теребил ее Студент. Лицо его было очень бледным, а под глазами - большие черные круги.

- Будешь ругать? - Попробовала усмехнуться девушка.

- Буду.

- Что же произошло? То, что "трехстолбовские" маги называют "перерасход"?

- Не только. Ты осталась практически без защиты, и потому некто ухитрился влезть в твой сон и перебросить твою душу вон туда, через забор. Пока я сообразил, в чем тут дело... Пришлось лезть самому, да еще и кружным путем.

- Понятно... - Раэн вспомнила лицо драконьего всадника.

- По его, вон, данным, - Студент кивнул в сторону Сыча, - ты валялась более суток. Мы приехали совсем недавно. Кстати, как там ваше фирменное варево? Первую миску - даме!

Раэн мелкими глотками прихлебывала горячий суп.

- Мне это совсем не нравится... Сыч, убери свой топор, это не о еде!

- Мне тоже. Если это не прекратить, то однажды я не смогу тебя вытащить. Но как это сделать? Прирезать автора?

- А это безобразие останется? Постой... Во сне было что-то очень важное. Дай подумать... да, точно... Этот самый парк по своей структуре - алгоритм. Я потом тебе объясню. А сейчас... Ты не знаешь, где сейчас Ноэнар?

Срочно требуется "вирус"

Раэн объясняла собравшимся план предстоящей операции, а Рыжий Хип потихоньку отбирала добровольцев для ударной группы. Желающих было много: все пришедшие с Ноэнар хипы, большая часть соразцев во главе с Сычом, непоседа Лина, уже пришедшая в себя после лабиринта, и даже (впрочем, почему даже?) Тим. Разумеется, ни Студент, ни Дмитрий в списке будущих диверсантов не значились. Первый воспринял это с олимпийским спокойствием, и без объяснений понимая, что за роль уготована ему, чего нельзя было сказать о втором. Дмитрий, успевший съездить в Кралурн и возвратиться с Ноэнар, бушевал так, как трудно было бы предположить по его всегда корректному виду:

- Раз ты Старшая, то полагаешь, что являешься единственным кандидатом на самоубийство? А что же остается на долю других?

- Опытным путем установлено, - саркастически отвечала Раэн, - что максимальное количество хранительских голов, которыми можно рисковать одновременно, равно двум. За прочими разъяснениями просьба обращаться к Студенту (который, к слову, вовсе не собирался их давать).

- Итак, парк представляет собой реализацию алгоритма, то есть программу. Правда, не оттрассировав ее, то есть не пройдя от начала до конца, я не могу с уверенностью сказать, что же она делает. Для выяснения этого я и пойду туда. К счастью, создатель, прошу прощения, сооружатель этой штуковины применил то, что специалисты называют "функциональный подход", и весьма мало обратил внимание на входные данные и особенно на так называемое "окружение". А ведь за забором может быть всякое!

- Например, "вирусы", - заметила Ноэнар, которой уже объяснили, в чем дело.

- Как известно, - продолжила Раэн, - хороший "вирус" может разнести в клочки любую программу, включая ее окружение...

- Окружающую среду не трогать, она не виновата! - Заявил Студент.

- Конечно, - согласилась Раэн. - Деревья, трава, цветы и все такое должны остаться на месте, а что касается прочего... Итак, я рисую линию, как в лабиринте, которая покажет направление внедрения "вируса". А задача диверсионной группы - пройти весь маршрут, делая по дороге все, что она, - кивок в сторону Рыжего Хипа, - сочтет нужным.

- Я правильно поняла, все, что угодно? - Переспросила Ноэнар.

- Совершенно верно. Прочитать мой след ты сумеешь, а что касается жертв и разрушений... Желательно, чтобы они произошли уже по выходе. Далее. Кроме этого будет группа поддержки, возглавляемая Студентом. Вы будете ходить за нами вокруг забора, чтобы иметь возможность вытащить нас в случае необходимости. Дима, ты "ведешь" лично Рыжего Хипа.

- Я? - Испугался тот.

- Да, ты. Не Сычу же этим заниматься, он ее первый раз в жизни видит, и уж тем более не Тимке! Зеркало Эллы при тебе? - Раэн уже рассказали, каким образом ее нашли. - Ты ведь помнишь, как им пользоваться?

- Да, но...

- Ты хочешь сказать, что у тебя плохо с практикой? Ничего, потренируешься. Мы ведь не сию минуту выходим.

- Я не это хотел сказать. Сколько я понимаю, Студент "ведет" тебя. Мы что, по очереди будем пользоваться зеркалом или одновременно?

- Хороший вопрос. Но Студент, пожалуй, справится и без зеркала, у него есть некоторые другие возможности. А вообще, слежение должно быть непрерывным. Теперь всем все понятно?

- Мне непонятно, - заявил Тимка. - Почему все опять забыли про меня? Линка ведь идет, а она... девчонка.

- Ну хорошо, - устало сказала Раэн. - Ты первый полезешь через забор, если мы там застрянем.

Мальчуган хмыкнул, всем своим видом выражая полнейшее неверие в возможность такого оборота событий.

- А теперь еще раз о правилах поведения за стеной. Пункт первый: ничего не брать и по возможности даже не касаться. Пункт второй...

Остаток дня и утро следующего были посвящены массовой игре в прятки с зеркалом и без.

Великая польза магии

И вот уже не во сне, а наяву Раэн шагает по асфальтовой дорожке парка. Меч на поясе, гитара за спиной, венец на голове по возможности прикрыты плащом, несмотря на теплый день. Скорее всего, не все из этого ей здесь понадобится, но мало ли что может произойти! Однако в данном путешествии предметом самой первой необходимости является, вне всяких сомнений, голова. Неплохо, конечно, было бы иметь в ней компьютер, но на худой конец сойдет и обыкновенная математическая логика. Не зря же Раэн столько лет изучала математику!

На первый взгляд, все выглядело довольно просто. Достаточно опознать структуру внешней программы. Внутренние функции, типа "что происходит с человеком, примерившим шубу на распродаже" или "какое влияние оказывает на зрителей созерцание дрессированного медведя", девушку не интересовали. Ими будет заниматься ударная группа, если, конечно, сочтет нужным.

Просто, да не совсем. Если максимальная цена ошибки на экзамене - всего лишь пересдача, то тут на карту поставлена даже не жизнь, как ее обычно понимают - еда, питье, порождение себе подобных и прочее, - но нечто неизмеримо большее - живая душа. И это относится не только к самой Раэн, но и к тем, кто пойдет следом за ней, а также к тем, кто постарается прийти на помощь в случае беды.

Раэн шла мимо пруда, когда венец в очередной раз резко сжал и отпустил голову. Потом в мозгу послышался голос:

"Проверка связи. Все в порядке?"

"Все," - так же мысленно ответила девушка.

"Группа вышла на маршрут. Есть дополнительные сообщения?"

"Нет. - И, отвечая на невысказанный вопрос, - любуюсь рыбками. Все. Конец связи."

Рыбки действительно были хороши: яркие, напоминающие резиновые игрушки и при этом вполне живые. Девушка даже посетовала на то, что бродячая жизнь не позволяет ей завести аквариум.

"Дополнительное сообщение. Рыбки живые. Не трогать. Конец связи."

Все, можно идти дальше.

Сигнал тревоги пришел неожиданно, когда Раэн, находившаяся в "комнате смеха", размышляла о том, как ей пройти через зеркало, так, чтобы ее след был заметен для Ноэнар.

"Обрыв связи с группой. Похоже, сошли с маршрута. Зеркало не работает."

Последнее девушку не слишком удивило. Ожидалось, что противник достаточно умен, чтобы не пренебречь защитой от внешнего слежения.

Незадолго до того диверсанты вдруг обнаружили исчезновение Лины и принялись ее разыскивать. Находились они при этом в каком-то здании с массой комнат и дверей. Попробовали вернуться назад, но уже проложенный путь не пускал. Кто-то заметил боковой коридор и кинулся туда. Группа - за ним. Короче, когда Сыч все-таки поймал беглянку (сделал он это крайне неэлегантно - просто схватил сзади за распущенные волосы), все оказались в совершенно незнакомом месте, где Раэн не проходила и проходить вообще не собиралась.

- Но ведь здесь столько интересного! - пыталась оправдываться Лина, сжимая в ладони горсть каких-то стеклянных шариков. - Вот, смотрите, целая коробка!

Кое-кто из ребят был очень близок к тому, чтобы ее поколотить, хотя бросать это взбалмошное создание здесь, конечно, никто не собирался.

"Отключись от меня. Я буду на месте. Собери всех у зеркала. Выводи группу к тому месту, где вы их потеряли. Жду. Конец связи."

- Я ничего особенного не хотела. Это же просто приключение такое.

Ноэнар тяжело вздохнула и вдруг почувствовала сквозь стену далекий зов. Рядом с собой она заметила какую-то дверь:

- Пошли, ребята! А ты, Сыч, пригляди за Линой.

Менестрель одним движением выбил из ее ладони шарики и зашагал позади готовой расплакаться девчонки.

"Порядок. Иди дальше. Конец связи."

И наконец, Раэн подходит к долгожданному выходу. Вот она, незаметная калитка. Однако перед ней находится будка, а в ней, как и положено, - сторож, неприятного вида мужчина, внешне напоминающий не то гиену, не то шакала. Правда, в данный момент он смотрит не в окно. Раэн вспомнила уроки Риэлы: "Ты - чистый лист бумаги, без единого пятнышка, без единой буквы." Еще несколько шагов - и она уже за забором.

Теперь можно потрепать за плечи Тима, погладить шелковистую гриву Кормана, отхлебнуть из бутыли предложенного Студентом пойла (не фруктовка, факт!), расстелить на траве свой плащ, снять гитару, лечь и выкинуть из головы мысли обо всех алгоритмах в мире.

Разбудил ее огорченный голос Рыжего Хипа:

- Не взрывается. А мы так старались!

- Не взрывается? - Переспросил Студент и вдруг рявкнул, - вынимайте все, что стырили или обыскивать буду! Сюда, на газету! Живо!

В карманах у Лины оказался целый склад. Кроме шариков, там были какие-то бусы, несколько десятков брелоков, кружевной платочек и многое другое. Студент самолично запаковал все в старую газету и перебросил пакет на территорию парка.

Забор тут же взлетел и растворился в воздухе. За ним последовали прочие сооружения. Исчезли даже асфальтовые дорожки. Деревья, трава, первые цветы на клумбах, пруд с рыбками - это все осталось. Однако здания, палатки, аттракционы и даже люди исчезли бесследно.

- Чистая работа, - похвалил Студент.

- Вот она, великая польза магии, - гордо сказала Ноэнар Дмитрию.

- Ты забываешь о великой пользе головы, - ответил он, искоса взглянув на Лину.

Последняя поспешила спрятаться за широкими и (по большей части) не очень спинами хипов. Однако это ей не слишком помогло, ибо было решено немедленно выкупать ее в реке.

Раэн пошла вместе со всеми, правда несколько в стороне от них и, подойдя к берегу, увидела картину, заставившую ее содрогнуться: по колено в воде стоял огромный, раза в два выше обычного, вороной конь с тускло-красными глазами. Чудовищный жеребец пил воду, но когда он поднял морду и выдохнул, то над рекой полетела струя темного пламени.

В первую очередь отливать водой пришлось отнюдь не Лину.

Вызов

И снова знакомые улицы Сораза, якобы родного города Ларисы Сорокиной.

Увиденное девушкой на берегу очень встревожило и Дмитрия, и Студента и они, не сговариваясь между собой, решили охранять ее во всех ее поездках. Дмитрий даже оформил на службе отпуск и ходил теперь в синих вельветовых брюках и клетчатой рубахе со шнурком вместо галстука, из-за чего имел, по мнению Раэн, вид ковбоя, потерявшего шляпу. Само собой, табельное оружие он оставил при себе. Студент же, несмотря на теплынь, носил черную кожаную куртку, что в сочетании с его вечно мрачной физиономией придавало ему облик потрошителя банков на заслуженном отдыхе. Разумеется, вместе с ними за Раэн увязался и Тим.

Однако сейчас охрана занималась добычей пропитания для всей компании, и Раэн, взяв под уздцы Кормана, со своим верным оруженосцем бродила по улицам. После ее предыдущего визита в этот город Сораз странным образом изменился, хотя внешне все выглядело так, как раньше. Вскоре Раэн сообразила, в чем дело: в безлюдности. Исчезли толпы, гуляющие по дневному и особенно по вечернему городу, стало заметно меньше автомобилей. Главное, пропали бесконечные соразские очереди, а в те немногие, что еще оставались, вставали одни и те же люди, время от времени уходя, чтобы больше уже не возвращаться. На дверях очень многих общественных зданий, например, Центрального Бюро Экскурсий, висели огромные висячие замки. А многие магазины, наоборот, были брошены на произвол судьбы со всеми своими товарами. Запустение царило в кинотеатрах, на стадионах, в концертных залах. Зато, как этого и следовало ожидать, кроме похоронных контор, процветали питейные заведения. Особой популярностью пользовался "Столичный", в котором ежедневно и большие залы, и малые были заняты все до одного, не говоря уже о толпах одиночных посетителей ресторана "У пруда" с бассейном посередине. Однако с наступлением ночи и ресторанная жизнь почти замирала.

Вообще, в Соразе у Раэн, а точнее, у Ларисы Сорокиной, еще стараниями Риэлы была, "в возмещение причиненного пожаром ущерба", маленькая квартирка, которой она изредка пользовалась и которая сейчас служила пристанищем для всей компании. Вся обстановка состояла из кухонной плиты, полуобугленного стола, продавленного дивана, раскладушки с парой потертых полушерстяных одеял и большого количества фанерных ящиков, служащих одновременно стульями и тумбочками для нехитрой кухонной утвари. В комнате прямо на облезлых обоях была нарисована карта Сораза, оставленная на память кем-то из "помоечников". В общем, молодые люди решили, что данное жилище лучше любого дворца, и если единственная в компании дама займется еще и добыванием еды, то им не останется сделать ничего другого, кроме как одолжить у нее меч, дабы по очереди броситься на него. Так что пусть Раэн вкупе со всякими малолетними (Тим, конечно, обиделся) отдыхает, тем более что она является главным специалистом по местной топографии.

Уже начинало смеркаться, и девушка решила возвращаться домой, когда в узком проулке, выходящем к небольшому горбатому мосту, они попали в неожиданную облаву. Сперва впереди метнулась чья-то тень, потом выход на набережную закрыли крепкие молодые люди, одетые, однако, не в форму ГПС. Раэн оглянулась - другая шеренга подходила сзади, и знакомый с детства ненавистный голос произнес:

- Коте-о-ночек? Ба! А какая киса-то выросла!

- Беги! - Крикнула девушка своему оруженосцу, бросая поводья.

Тим мгновенно вскочил в седло, сжал ногами бока жеребца, перескочил сперва через шеренгу, загораживающую выход на мост, а затем через перила самого моста и скрылся по набережной.

Раэн осталась одна, окруженная отнюдь не гэпээсовцами, что было бы еще не так плохо, лишь бы Тим успел привести Дмитрия. Вокруг нее стояли вышедшие покуражиться "те, кто приходит из ночи" вместе со своим внушающим ужас всему Приречногорью предводителем. (Разумеется, в его животном, а не человеческом облике, ибо мало кто знал, что и жуткое чудовище, и добропорядочный гражданин - на самом деле одна и та же личность.) Сейчас он был одет в щегольскую черную рубашку и брюки в тон и улыбался, однако Раэн прекрасно помнила его истинный облик и ничуть не сомневалась в том, кто стоит рядом с ним.

К несчастью, не только проходы из проулка во двор или двери домов, но даже и окна находились вне пределов досягаемости. Она попятилась спиной к ближайшей стене и остановилась от стука гитары. Инструмент пришлось снять, к тому же капюшон при этом упал с головы, обнажив венец. Девушка засунула чехол за пояс и начала негромко перебирать струны, прекрасно понимая, что никакой меч не спасет ее от такого количества нападающих, и жалея, что так и не научилась у Хранителя Храма и Цыгана работе с Путями. А "те, кто приходит из ночи" разговаривали при этом между собой так, как будто она уже была мертва:

- Труп потом в реку кинем или как?

- Гляди, а у девчонки побрякушка твоей бывшей жены! Прикажешь снять?

- И клинок на боку... Ой-ей-ей, как страшно!

- И долго мы еще будем любоваться на эту кису?

- Тихо! - Оборвал все разговоры голос Руханова. - Вы что же, не поняли, что она здесь не одна? А мальчишку кто упустил?

- Так что же, теперь пусть гуляет? - Произнес ворчливый голос. - А жаль, поразвлекались бы!

- Тихо! А ты, киса, - голос предводителя стал ласково-весел, но Раэн сделалось совсем жутко и она, оборвав перебор, начала отбивать такт одной из боевых песен, - ты ведь всегда была такая умница...

- Трусы! - Хрипло выкрикнула девушка и продолжила говорить уже тише, отчаянно стараясь, чтобы голос не дрожал. - Все вы трусы. Сколько здоровенных мужчин на одну не весьма атлетического сложения девушку! И ты трус, Вэр Рухан. - Тот вздрогнул. - Ты считаешь себя непобедимым только во главе стаи, а один ты - ничто. Будь здесь больше места, как например на островке у Литейки, и меньше народу, а именно двое, ты бы не был столь смел.

- Один на один? Никогда.

- Даже если это будет поединок с секундантами? Я вызываю тебя на бой, Вэр Рухан, и если ты откажешься, то навеки будешь опозорен и как мужчина, и как воин!

Тем временем лица Раэн коснулась спущенная откуда-то сверху прочная веревка, и она, одной рукой придерживая гитару, второй начала вязать петлю вокруг корпуса. С крыши на противоположной стороне проулка раздался голос:

- Всякий, кто к ней приблизится, будет расстрелян на месте! Для дураков предупреждаю, пули серебряные.

Раэн проверила прочность узла. Так, гитару можно повесить на плечо.

- Ну и как? - В голосе ее зазвучало почти торжество.

Невидимые снизу Студент и Тим начали поднимать веревку.

- Сегодня в полночь у Литейки, - ответил ей голос, разом потерявший всю свою ласковость и веселость.

- Плюс два секунданта! - Крикнула Раэн, влезая на крышу.

Хранители против осквернителей

На место предстоящего поединка первыми явились хранители. Раэн успела даже немного выспаться, пока Тим подгонял упряжь и седло Кормана, Студент проверял заточку меча (не забыв при этом про свой тесак), а Дмитрий по просьбе девушки добывал в ближайшем универмаге стеклянные шарики, которые затем положил на подоконник открытого окна под лунный свет.

Дорогой Студент ворчал:

- Ну и дуэль! Об оружии - ни слова, о прочих условиях - тоже ничего, да и вообще, женщина против мужчины...

- Набиваешься на замену? Не выйдет! - Фыркнула Раэн. - Между прочим, в поединке, как на войне (а кстати, чем тебе здесь не война?), не бывает ни мужчин, ни женщин. Есть только воины. Любой взявший в руки оружие рано или поздно сталкивается с необходимостью его применения.

- Ага, хранитель против осквернителя, воин Света против воина Тьмы. Как красиво звучит! Так и видишь тебя в ослепительно белой мантии...

- Перестань. Больше всего на свете мне бы хотелось зарыться в какую-нибудь дыру и не вылезать из нее хотя бы лет несколько. Но я - старшая. А что, мой коричневый плащ тебя уже не устраивает?

- Блеску маловато. Слушай, ты хоть знаешь, какое у него будет оружие?

- Нет и, если честно, предпочитаю не знать. И даже в каком облике он будет...

- Понятно. Значит, поединок без правил.

- Только одно - я не хочу, чтобы мы ненароком разнесли полгорода. При любом раскладе.

- Сделаем. И неужели ты полагаешь, что свидетелей с каждой стороны будет только двое?

- Конечно, нет. Но пусть Тим проследит, чтобы они не подходили слишком близко. - Оруженосец, все карманы которого были набиты самодельными гранатами, просиял. - Ну и как вы оцениваете мой архитектурный вкус?

Дмитрий, всю дорогу молчавший, присвистнул от удивления, и даже Студент вынужден был признать, что и он не смог бы выбрать место удачнее. Улица заканчивалась выходом на широкую низкую набережную, как раз напротив того места, где река разделялась на два рукава, образуя плоский земляной островок, на который вел только один мост, да и то со стороны Литейной набережной. Противоположный берег был заметно выше, и сама Литейка напротив островка образовывала широкую Монетную площадь. Перебраться туда с Балкасской можно было только по одному из двух одинаковых мостов соответственно выше и ниже островка. Так что устроить засаду вблизи места поединка было довольно проблематично, к тому же с неба во всю свою мощь светила полная луна.

- Тим останется здесь, проверит все выходы на Балкасскую и будет караулить ближайший к нам мостик. А нам - за угол.

Путь для возможного отступления был выбран весьма тщательно, но теперь, стоя у моста на Монетной площади, оставалось только наслаждаться видом ночного Сораза, быть может, в последний раз, и ждать.

- Я очень люблю этот город, хотя никогда не смогла бы жить здесь, - вздохнула Раэн.

- Так любят чужой дом, который никогда не станет своим, - отозвался Дмитрий.

- Ты, - распахнула глаза девушка, - откуда ты это знаешь? Я понимаю, Студент, например, ушелец, но ты?

- Тише, идут.

Действительно, на площади, наконец, показались и противники: изящный, весело-уверенный в себе Руханов и два его секунданта - грузноватый несколько неуклюжий мужчина средних лет и поджарый слегка облезлый тип неопределенного возраста.

Дмитрий подошел к ним и отвесил учтивый, но не без ехидства, поклон, сняв при этом воображаемую шляпу. Раэн уже в который раз пожалела, что он служит в ГПС, а не подвизается на театральных подмостках. Вообще, когда он снимал форму, то сразу оказывался веселым и симпатичным парнем, что признавала даже Рыжий Хип. Сейчас же преднамеренное шутовство только подчеркивало серьезность задаваемого вопроса:

- Дозволят ли уважаемые господа секунданты, чтобы моя подопечная по причине своего недостаточного роста принимала участие в поединке верхом на лошади?

Против Вэра Рухана в его животном облике у пешей Раэн не было практически никаких шансов, и это понимали все.

Руханов улыбнулся (ох уж эта его улыбка!) и шепнул что-то на ухо тощему. Тот вышел вперед, откашлялся и произнес:

- Пусть дама окажет нам такую честь.

- Не будут ли любезны господа секунданты, - продолжал Дмитрий все тем же подчеркнуто-изысканным тоном, - уточнить место предстоящего поединка? А именно, включает ли оно, кроме моста, также территорию площади и островка?

- Мост, въезд на него с обеих сторон и остров. Площадь остается для секундантов, - недобро усмехнулся облезлый, выставляя напоказ кривые зубы.

- И еще один вопрос к уважаемым господам секундантам. Не вызовет ли их возражения установка защитного круга вокруг места дуэли, с целью предотвращения стороннего вмешательства в ход поединка?

"Уважаемые господа секунданты" сами собирались это предложить.

Последним был решен вопрос, кто с какого конца начинает, и тут уже настала очередь Раэн и ее друзей улыбаться: Руханов ни за что не хотел, чтобы луна светила ему в глаза. Конечно, луна, особенно полная, - покровительница женщин, но даже если она будет у него за спиной, то это не слишком ему поможет.

Противник отправился через мост на островок, а Раэн в последний раз проверила упряжь скакуна, откинула с головы капюшон, вскочила на Кормана и, вынув из ножен меч, направилась к исходной точке. У моста она обернулась, увидела поднимающуюся серебристую дымку и исчезающие в ней вытянутые физиономии "тех, кто приходит из ночи" и рассмеялась: Студент быстро поставил не один, а сразу два защитных круга, отделив вторым от остального мира также и площадь. На лице его читалась угрюмая решимость сражаться до конца хотя бы для того, чтобы круги не рухнули раньше времени.

Девушка повернулась лицом к мосту и резко оборвала смех. У противоположного въезда стоял Вэр Рухан.

Дуэль без правил

Они находились друг напротив друга, застывшие неподвижно, но готовые мгновенно сорваться с места: худощавая девушка с обнаженным мечом, сидящая верхом на жеребце, и огромный огнедышащий вороной конь без всадника. И вот одновременно, как будто по невидимому и неслышимому для посторонних сигналу, они начали свой разбег, чтобы встретиться на середине крутой дуги моста.

За спиной Раэн в это время происходили два коротких, но не менее жестоких поединка. Грузный мужчина обернулся гнусного вида медведем и с рычанием полез на Студента. Дмитрию же достался превратившийся в волка тип, с которым он вел переговоры. Однако на этот раз самоуверенные "те, кто приходит из ночи" столкнулись с таким отпором, какого совсем не ожидали. Рассчитывавший на легкую победу волк встретился с гибким и быстрым в движениях профессионалом. На самом деле в Кралурне у Дмитрия была репутация человека, способного скрутить в одиночку практически любого преступника даже и без оружия, но его противник этого не знал. Медведь же оказался лицом к лицу с одним из тех, кого обитатели Трех Столбов называют не иначе, как "воин-странник", и который быстро пресек все, к слову сказать, весьма неуклюжие, попытки оборотня воспользоваться магией.

Студент же и вколотил в каждого из поверженных противников заранее заготовленные осиновые колы. Третий кол остался лежать у него за пазухой. После этого двум хранителям оставалось только смотреть сквозь полупрозрачную мерцающую пелену, шептать все известные и неизвестные молитвы и ждать.

Мост был крутой и достаточно узкий, поэтому лобовое столкновение казалось почти неизбежным, а преимущество в весе было отнюдь не у девушки. Вэр Рухан скакал посередине, и потому Раэн отклонилась влево настолько, насколько это позволяли железные перила, и внезапно резко рванула вправо. Струя темного пламени, несмотря на плащ и кожаную куртку под ним, обожгла ее левую руку, и она быстро начала неметь, зато на шее противника закраснел длинный порез. С разгону всадница выскочила почти на середину островка.

"Конечно, давно было ясно, - мелькнуло у нее в голове, - что он не просто оборотень, а отчасти и валарауко. Но вот что он еще и крохар..."

Девушка не успела повернуть Кормана раздираемой болью и почти совершенно непослушной рукой, и чудовищный конь вновь налетел на нее. Какое-то мгновение - и поводья выскользнули из левой руки, и она начала сползать с седла, продолжая сжимать окровавленный меч.

"Он задет дважды, но мне это мало чем может помочь."

Раэн поднялась на ноги, машинально вслушиваясь в ржание своего взмыленного жеребца, бегающего по кругу у самой кромки воды, и увидела человеческую или почти человеческую фигуру с длинной плетью, по которой пробегали языки темно-красного пламени. Девушка подняла к луне лезвие меча, неслышно произнося слова обращения, и знакомый серебристый свет заструился по клинку, становясь его продолжением. Поединок возобновился.

Вдруг резко начало темнеть. Темнота наступала клочьями, закрывая звезды, луну, берег и все остальное. Вскоре Раэн не видела даже собственныз рук, ничего, кроме сияющего клинка и полыхающей плети. Стиснув зубы, она заставила висевшую недвижно левую руку согнуться, залезть в карман куртки и вытащить оттуда горсть шариков. Первый из них полетел сквозь темноту и на несколько секунд, пока не упал, осветил все вокруг.

Несколько раз она, похоже, доставала своего противника, но он успевал уйти от серьезного удара. При этом всякий раз раздавалось одно и то же короткое ругательство на не известном девушке языке. Однажды полыхающая плеть рассекла воздух слишком близко, и у Раэн перехватило дыхание от жгучей боли, пронзившей ребра левого бока. Однако она каким-то чудом ухитрилась не только остаться на ногах, но и зацепить своего не успевшего отскочить противника. Бой продолжился.

Время, казалось, остановилось. С огромным трудом Раэн заставляла себя передвигать ноги и сжимать уставшими пальцами рукоять меча. В голове у нее билась одна мысль: "Скорее бы конец, я сейчас упаду," - но она упрямо продолжала держаться на ногах. Внезапно плеть противника дрогнула, упала, и тьма начала распадаться на клочья, пропуская лунный свет. Девушка подошла к лежащему на земле Руханову, который пытался поднять свое угасающее оружие, и, собрав остатки сил, рубанула его мечом. Плеть упала и окончательно погасла, превратившись в обгорелую железяку, а пошатнувшаяся Раэн попала в крепкие объятия Студента.

Пока Дмитрий ловил Кормана и усаживал на него девушку, Студент загнал на место последний осиновый кол.

Тим вынырнул на Балкасскую откуда-то из подворотни, проводил всех до угла "Столичного" и повел жеребца на заброшенный ипподром. Оставшаяся троица (с Раэн, поддерживаемой с двух сторон молодыми людьми) принялась более или менее убедительно изображать из себя веселую компанию, жаждущую завершить удачный вечер в ресторане. Из вестибюля удалось дозвониться в Кралурн до одного из "похоронщиков" и договориться, чтобы он срочно пригнал фургон в Сораз для перевозки раненой девушки.

Они нашли один из только что покинутых посетителями банкетных залов и реквизировали там все найденные кубики льда, едва початую бутылку водки и штук пять чистых полотняных салфеток. Левый рукав пришлось разрезать, и после прикладывания льда с предплечья и левого бока кожа стала сползать черными лоскутами. Раны начали промывать за неимением медицинского спирта водкой (один из парней прикладывал смоченные салфетки, а другой держал ругающуюся и вырывающуюся Раэн) и измученная девушка внезапно потеряла сознание.

Зеленый венец

- "...Так, увидев Льва (гласит притча), дрожит от страха человек, думая, что Лев живой. Однако стоит человеку понять, что это чучело Льва, как страх пропадает."

Хранитель Храма отодвинул от себя довольно старую книгу и внимательно посмотрел на сидящую напротив Раэн:

- Таково твое окончательное решение?

Девушка кивнула и улыбнулась посеревшими после Сораза губами. Она пришла в трапезную через храм, поднявшись по лестнице, как теперь поступали почти все, кто приходил сюда, и теперь, молча, слушала отрывки из старинных трактатов. Зеленый венец не покоился более на ее темных волосах, но лежал на столе рядом с открытым ларцом.

Старик поднялся со скамьи, пригласив девушку последовать его примеру, и горящей свечой начал обводить вокруг нее на каменном полу круг, который тут же запылал поднимающимся оранжевым пламенем.

Внезапно раздался настойчивый стук в наружную дверь алькова.

- Я открою. - Хранитель Храма быстро, насколько позволял ему возраст, подошел к двери, соединяющей обе комнаты, и захлопнул ее за собой. Оттуда послышался возмущенный голос Студента:

- Где она? Почему никто ничего не может сказать? Неразлучницы молчат, хотя глаза у обеих на мокром месте. Тим всюду разъезжает на Кормане. Даже в школу верхом поехал! Дмитрий говорит, что Раэн оставила у него для Ноэнар ключи от квартиры и гитару, якобы искалеченная левая рука не дает ей нормально играть. Чушь собачья! Я же слышал, как она позавчера у Трех Столбов пела "Странника"! Цыган с Рыжим Хипом вообще удрали куда-то из города... Кто-нибудь скажет мне, где она?

- Пока здесь, - твердо ответил старик.

- Пока... Так она действительно собралась уходить?

Раэн, стоявшая уже почти по колено в пламени, отозвалась из соседней комнаты:

- Пока я вернула зеленый венец. Я не знаю, кто из вас примет его после меня, поэтому не могу передать его непосредственно.

- В таком случае, мне кольцо тоже надо вернуть? - Запальчиво крикнул Студент.

- Не вернуть, а передать, - вмешался старик. - И ты знаешь, кому, как уже передал свое оружие.

- И тесак, и кольцо - все Тиму? Да, это правда, из него неплохой воин получится, когда он вырастет. Кстати, об оружии. Раэн, у кого теперь меч?

- Меч? Ни у кого. - Огонь доходил девушке уже до пояса, поэтому голос ее звучал гораздо глуше. - В одной из двух малахитовых ваз, не помню в которой. Хочешь проверить?

- Ни за что! - Содрогнулся парень. - Зачем он мне теперь? - И после некоторой паузы, - ты ведь прямо сейчас уйдешь, не попрощавшись?

Долгое молчание, прерванное, наконец, Хранителем Храма:

- Раэн уходит домой. А что до прощания, то она не прощалась ни с кем, кого хотела бы еще раз увидеть.

- А если у нас один дом на двоих? - горько произнес Студент. - Я только сегодня это понял и... опоздал сказать. Пусти меня!

Он попытался оттолкнуть старика от двери, но тот, однако, продолжал загораживать проход:

- Поздно. Ей только больнее будет уходить, - и положил свою морщинистую ладонь на левое плечо парня.

- Я смогу ее догнать, правда? Мы ведь еще встретимся? - С надеждой спросил Студент и вдруг резко сбросил с плеча руку. В его крике прорвались задавленные слезы, - Раэн! Ты меня слышишь, Раэн? Я найду тебя! В любом мире, в любом обличье, под любым именем! Только дождись меня! - И он, не обращая более внимания на старика, выкрикнул свое имя, которое она у него так и не успела спросить.

Ответом была вспышка пламени, осветившая все жилище Хранителя Храма, несмотря на закрытую дверь между комнатами.

Послесловие рассказчика

Я не знаю, почему становятся хранителями. Мне известны примеры того, как становятся хранителями. Некоторые из них - перед вами. Но что я точно знаю, так это то, что никто из описанных мною людей не желал себе такой доли, ибо хранительство - это не героические подвиги под звон фанфар и не удивительные приключения, о которых слагаются бесконечные саги, но тяжелая каждодневная работа, временами - опасная, часто - весьма утомительная, а иногда и вовсе тошнотворная. Желания были совсем другие: у Эллы и Хранителя Храма - жажда знаний, у Цыгана - горячее стремление к странствиям, а у Риэлы и Раэн - наоборот, к обретению собственного дома. Это мог быть и поиск высшей справедливости, и искренняя, не знающая границ дружба, и просто стремление радоваться жизни во всех ее проявлениях. Но когда эти простые, казалось бы, желания вступают в противоречие с жесткой структурой, именуемой чаще всего современной цивилизацией, хотя это и не самое точное определение, тогда и рождается защита живого мира, то есть хранительство. И не столь уж важно, сколько хранителей ходит по данной земле - один, пять или не одна сотня - важно то, что они пока еще есть и это ими мир еще жив.

Ибо хранитель - это тот, кто впитал в себя боль живого мира, не взвешивая, не измеряя, какую ношу сможет выдержать, принял, чтобы избавить мир от нее. На этом пути нет ни славы, ни почестей, а награда только одна - сознание того, что сделал то, что смог. Но именно потому - им моя песнь...

Некоторые из песен Раэн

 
1. Песня огня (Источник)

Я вызываю Красный Цветок, аийя!
Я на земле рисую огненный круг, аийя!
Я вместо стен возвожу зеркала, аийя!
И открываю путь в Верхнее Небо.

Я нарекаю огонь Стихий именами,
Данными им от творения Музыки Эа.
Голос мой, ставший лучом света,
В песне сливается со всесвязностью мира.

Я вижу в круге красный цветок, аийя!
Я на ладонях держу его древнюю силу!
Я вызываю огонь на себя, аийя!
И становлюсь сама пламени частью!     


2. Баллада о Водах Пробуждения (Нирва)

Я явился сюда,
Сто дорог и сто бедствий оставив,
В клочья сбив сапоги,
Что протерлись до дыр,
Чтоб живая вода,
Сохранившая память,
Мне исполнила гимн
Самой первой весны.

Чистый хор дальних звезд
И их танец туманный,
Отраженный в воде
Полнозвучный канон,
Ясный голос лесов,
Трав земных трепетанье -
Колыбельная песнь,
Берегущая сон.

Мы еще не пришли,
И столетья до срока.
Лишь в зеленой листве
Прошумит ветерок.
В плеск озерной воды
Заплетается рокот -
То в глубинах горы
Бьется лавы поток.

Да, столетья до нас
И столетья до боли...
Так зачем мы ушли
И отринули сны?
Неужель, чтоб угас
Свет земли на ладонях
И остыли следы
Самой первой весны?

Но и где ж та земля?
Все леса обратились в пустыню,
Почернел и умолк
Трав ярчайших ковер,
Огневая гора
Сотрясается в дыме
И под топотом ног
Не слыхать звездный хор.

Только память нельзя
Растоптать сапогами,
Хоть прошел я свой путь
Сквозь пожары и льды.
Но стою я опять
Над родными волнами
И не смею взглянуть
В глубь озерной воды.

Я когда-нибудь здесь
Посажу вновь деревья,
Травы в рост подниму
От песка и воды.
Пусть не смолкнет напев
Чистых Вод Пробужденья
И внимает ему
Лик той первой весны!

 
3. Синий замок (Сущность)

Снегом поля и леса укутались белым...
Только иные хотели б засыпать их черной сажей.
Север в войне задыхается, но на холме неизменно
Зри - синий профиль эльфийской крепости-стража.

Плач заглушает бряцание стали холодной,
И будто зеркальными стали лазурные стены:
Черный душой столкнется с образом черным, 
Страхом исполнится тот, кто лелеет измену,

Во зло поднявший оружье встретится с ним же;
Лишь чистый сердцем проходит спокойно и прямо.
Ему цитадель - защита света и жизни,
Недаром ее нарекли именем - Слава.


4.1. Ветераны (Форма)

Эта война не для нас -
Мы уже отвоевали:
Легкие сожраны льдом,
Кожа спалена огнем,
Прямо до сердца раны.

Эта война не для нас...
На теле молвы стоглавом
Полсотни уст - для хвалы,
Десятков пять - для хулы. 
Но что нам до бранной славы!

Эта война не для нас.
Нами движет усталость,
Вовсе не смерти страх -
Просто в наших сердцах
Мало жизни осталось.

Эта война не для нас:
Мы почти исчерпали
Сущности нашей огонь,
И тела смертный покой 
Дух исцелит едва ли.

Много ли сил у нас?
Пусть идут те, кто моложе.
В битве меча рукоять
Нам ли рукою сжимать
В этой войне? Но все же...  


4.2. Хранители (Форма)

Мы, стоящие в пламени, -
Мы им больны:
Мы не можем здесь жить
И не можем уйти,
Даже в песнях своих
Вспоминаем тот миг,
Когда огненный вихрь 
К нам пришел из дали.

Мы, стоящие в пламени,
Не для себя
Призывали огонь
В искалеченный мир.
Мы ведь здесь - чужаки,
Мы же здесь - не любя,
Если будет победа -
Не наш будет пир!

Мы, стоящие в пламени...
Плоть сожжена
И награда одна нам -
Хранительства крест.
Песнь любая отныне нам -
Песня Огня,
И ее нам теперь
Никогда не допеть.

Мы, стоящие в пламени...
Долог наш путь,
Чтоб впечатался в мир
Наших деяний след.
Мы другие теперь,
Нас уже не вернуть -
Да не будет пустым
Тот сосуд, что в огне!


5. Странник земной (Воплощение)

Снова пора покидать тебе, странник, чужое жилище.
Каждый восход - это знак: уходи, ты здесь лишний.
Каждый закат - это только лишь знак остановки,
Двор постоялый и место короткой ночевки.

Странник земной, безнадежно утративший память о доме,
Всюду чужой, незнакомец среди незнакомых,
Сотни дорог исходил за одной ускользающей вестью - 
И не нашел, обретя, кроме посоха, только лишь песню.

Солнечный луч направляет твой путь от восхода к закату
Через туман, где не видно, что свято, что клято.
Каждый твой шаг - это долг пред землей, твоя вира.
Птицы поют - значит, ты не один в этом мире.

Странник земной, безнадежно утративший память о доме,
Всюду чужой, незнакомец среди незнакомых,
Сотни дорог исходил за одной ускользающей вестью - 
И не нашел, обретя, кроме посоха, только лишь песню.

Кажется часто, что рядом твой дом - вот за этой долиной,
Но только в нем нарисован очаг, крыша - невод, а свечи из глины.
И снова уходишь ты вдаль, осознав, что не в силах исправить.
Здесь ничего. Только посох в зарубках - на долгую память…

Странник земной, безнадежно утративший память о доме,
Всюду чужой, незнакомец среди незнакомых,
Сотни дорог исходил за одной ускользающей вестью - 
И не нашел, обретя, кроме посоха, только лишь песню.