|
Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы |
Мирилассэ
"Снег. Это просто снег, малышка… Он там, за окном, где ночь и холод. А у нас горит камин, и по стенам пляшут весёлые, яркие блики. У нас тепло и ясно - зима до нас не доберётся. Не бойся ничего, и засыпай. Спи, малышка, спи, и не думай ни о чём…"
…Крупные, пушистые хлопья падают с замерзших небес не землю. Обледенелые, перекорёженные ветрами деревья испуганно поджимают ветки - снег красив, но недобр. Он падает редко и тихо, ничто не мешает видеть равнину от горизонта до горизонта - и на тех горизонтах встают горы. Вся огромная долина, от края до края покрыта лесом. Этот лес мёртв. Не мелькнёт в ветвях пушистый беличий хвост, не проскользнёт рыжёй молнией лисица, не слышно даже воя волков, что так пугает зимой Смертных. И самих людей нет здесь, нигде не поднимется в небо дымок деревенских труб. Нет никого. Только на высоком, мощном утёсе, невесть как оказавшемся в центре долины, высится одинокий замок. Только там по вечерам мелькает свет. Только там ещё помнят о том, что в этом мире когда-то была весна…
"Дедушка, когда растает снег?"
"Когда придут люди… Ты же помнишь, что я тебе рассказывал".
"Да, но когда они придут? И почему их так долго нет?"
"Не знаю, малышка".
…Он знает. Но молчит, потому что она слишком мала для этого. Слишком мала, но уже никогда не вырастет…
А ведь когда-то эту снежную долину, укрытую меж двух титанических горных хребтов, называли Золотым Лесом. Когда-то эти низкие, корявые деревья высоко вздымали зелёные ветви, и зима приходила лишь на месяц и ещё половину. Потом среди тёмной листвы распускались нежные золотистые гроздья. Лес был жив… Люди и нелюди приходили издалека, чтобы увидеть это чудо. Замок на утёсе с радостью принимал гостей. Теперь никто не придёт сюда. И люди не придут - потому что их нет. Вечная Зима сошла на когда-то цветущий край…
"Уснула… спи, малышка. Спи, солнышко моё. Ты когда-нибудь сама поймёшь то, что я тебе не рассказал - и, надеюсь, простишь меня…"
…Долину спрятала ночь. Но не видно звёзд и Луны, как не видно днём Солнца. На смотровой площадке главной башни стоит мужчина - лицо его молодо, да волосы поседели и морщинки вокруг глаз собрались. А сами глаза - глубокие, янтарные, с вертикальным драконьим зрачком... и отражаются в них прожитые тысячелетия. Падает снег, не тая на серебряных прядях.
…Он закрыл глаза…
…И в глухое небо взвился серебристый дракон…
А в комнате, где горит камин, спит девочка с косами цвета тёплого каминного пламени - люди бы дали ей лет тринадцать-четырнадцать. Внучка.
…Последние Истинные Драконы. Последние хозяева Замка-на-Утёсе. Последние жители мёртвого мира…
Они ждут тех, кто должен прийти в Долину. Тех, кто решиться переступить зимний порог и принесёт весну. Только вот дождутся ли?..
Снег падает, падает бестревожно. Он-то знает, что приходить некому…
Люди осени.
Мы всегда были немного не такими. "Белые вороны", "мечтатели", "не от мира сего" - как нас только не назвали… Может, это и правильно… Но мы - мы просто другие. Кто-то нас боялся, кто-то - насмехался над нами, а некоторые откровенно ненавидели. Но большинство просто пожимало плечами - от нас не ждали ни больших неприятностей, ни чего-то дельного… с их точки зрения дельного.
Мы всегда были - немного в стороне. Жизнь идёт мимо, задевая нас, но не интересуя. Мы - другие. Мы - мечтатели. Мы живём в своём мире, в который очень не любим пускать посторонних. Мы - Люди Осени. Не знаю, кто догадался первым назвать нас так. Наверное, кто-то из Древних. Но имя прижилось…
Мы - одиночки. Обычные люди стараются нас не замечать, да и нам неинтересно с ними. Если мы можем найти общий язык, то с такими же мечтателями, как и сами. Но если двое Осенних встречаются… Пусть между ними встают любые расстояния, любые беды - они буду помнить друг о друге! Пусть редко, пусть только письмами или перепиской по сети - но мы будем вместе.
"…И даже тоненькую нить
Не в состоянье разрубить
Стальной клинок…"
Мы - Люди Осени. Мы не делим звёзды на созвездия, мы просто слушаем их музыку. Ветер поёт нам свои песни. Лес открывает свои тропинки. Солнце согревает одинокие души. Мы - Люди Осени. Мы можем вспомнить то, что было много тысяч лет назад в других мирах, но забыть, что было с нами в прошлом году. Мы - дети Осени. Мы грезим о Дороге, на которую не можем ступить.
Мы - вечные Странники, запертые в одном мире…
Исповедь.
Кто измерит мой путь,
Кто изменит мой рок?.. (с) Тэм.
Иногда мне бывает трудно примириться с собственной тягой к путешествиям. Да, я радуюсь, собираясь в путь… глупо отрицать. Но всегда, когда настаёт последняя ночь, и на следующее утро надо идти вперёд - я с тоской понимаю, что идти никуда не хочу. Вот не хочу, и всё!
Ведь это мог бы быть мой Дом. Ведь кто-то успел меня полюбить, а кому-то я не нравлюсь, но со мной мирятся, как с чем-то давно знакомым и неизбежным. И никто не удивился бы, останься я. И проживи здесь простую, человеческую жизнь…
…Да, да, но вот я-то не человек, а совсем наоборот. Я Странница. Мечтающая о Доме…
Кто из нас о нём не мечтает? Кто не ищет? Но почему-то находят немногие. Да…
А ведь он у меня был… когда-то очень давно, я сама забыла, когда. И где. Наверное, это был очень красивый мир. Очень печальный - мне это помнится. Но всё равно - прекрасный, потому что это Дом. Мой Дом…
Заладила, Дом, Дом! Хочешь туда попасть? Так соберись и иди!
Я до последнего откладывала сборы. Ещё чуть-чуть, ещё капельку… Но надо идти. О, Вечное Пламя, как же тяжело ждать утра!
А, может быть, не надо ждать?..
…Она вышла за изгородь, и остановилась, словно раздумывая. Мелкие зимние звёзды едва мигали из-за тяжёлых туч. Это вам не горы, где до белых искр можно шутя достать рукой…
Девушка чуть слышно вздохнула, заправила выбившуюся тёмно-русую прядь, и решительно зашагала куда-то вперёд, прямо в мерцающее зелёное зарево на закате.
Её ждала долгая, долгая дорога…
Зима
…Она вышла на речной обрыв. Много-много лет она выходит сюда. Весной, летом и осенью. Ото льда до льда. Дом её стоит на отшибе, но в сумерках никто не пробирается по заросшей одуванчиками поляне. Люди звали её сумасшедшей, но она не оборачивалась на обидное слово. Люди звали её ведьмой, но она не умеет колдовать. Люди звали её оборотнем - но глаза её простые, человеческие. Потом люди перестали гадать и назвали её Зимой.
Раньше её звали Ладой. Раньше она умела задорно смеяться, а в русой косе играл золотой луч. Много-много лет назад у неё была мать, был отец и был жених.
Это было давно. Ушли в землю мать и отец, уплыл вниз по реке, к морю, суженый. За славой ушёл воинской. Просил Ладу дождаться, пусть даже долго придётся ждать. И Лада обещала.
Сколько лет прошло с тех пор? Давно поседели те мальчишки, что бегали взапуски по улице, когда к Ладе шёл жених. Теперь они своих правнуков воспитывают. А Лада-Зима всё ходит на крутой берег, на глинистый обрыв, всё смотрит - не плывёт ли ладья, не стоит ли на ней суженый?
Ото льда до льда. Сколько зим прошло? Сколько зим ещё пройдёт? Никто не ответит.
Смеётся за окном вьюга, загоняет холод в ледяной панцирь живую воду. Стучится северный ветер в окошко дома на отшибе - выходи, сестра!
Нет, не выйду, - мигает в ответ лучина - не брат ты мне, не сестра я тебе. Вертится колёсико, прядётся шерсть, белеет коса. Каждая зима добавляет один снежный волос. Сколько их ещё осталось? Сколько лет ещё ждать?
Никто не ответит…
Догорает лучина, сгорит дотла -
Лишь метель прядёт моё веретено…
И сама уже - точно снег, бела…
Но я буду ждать тебя всё равно!
(с) Хэлависа.
Когда приходит Весна.
Всё-таки Она пришла. Сколько бы ни тянулись холода, сколько бы ни ставила преград Её соперница - Весна пришла, как приходила тысячи тысяч лет. И одним размахом оказалась всюду.
Весна, мокрая и растрёпанная, шлёпала под ногами. Она капала с сосулек в оврагах и первыми, отчаянно-храбрыми ручейками пробиралась к реке. Весна липла к подошвам мокрой землёй и топорщилась сухой травой на проталинах.
Весна, сине-золотая, яркая, щедрая, царила в небе. За ночь Она промыла небеса мокрой тряпкой и теперь, не глядя, рассыпала солнечные лучи.
Весна ходила по лесу, петляя между мачтовыми соснами. Она отшелушивала с сосен мёртвые чешуйки коры, теребила вечнозелёные ветки. Сосны улыбались сквозь дрёму, подставляя солнцу красно-жёлтые бока. А Весна уже хозяйничала внизу, у корней, плетя хрупкое настовое кружево и разгребая сугробы.
Только на реке Её не было. Там, словно дракон над величайшим сокровищем, развернула снежные кольца Зима. Зима строила ледяные баррикады из торосов, Зима поднимала в воздух дымку - и горы на Той Стороне казались синими, холодными и неприветливыми. Зима злилась, швыряла в сосновый лес порывы холодного ветра, грозя стылыми ночами и новыми заморозками.
Весна только смеялась - не вслух, пока только про себя - и щурила хвойно-зелёные глаза. Она хорошо знала, что власти и угроз Зимы хватит недели на две, и только. А потом… Весна мечтательно улыбнулась и побежала проверять спящие цветы. Через две недели в Лесу будет очень много работы.
Перекрёсток.
Старенький придорожный трактир - у какой-то дороги какого-то из Миров. За дальним столиком сидят двое. Они могут показаться родными братьями - оба высокие, черноволосые, даже красивые… Резкой, нечеловеческой красотой, красотой ночной грозы или хищной птицы. Никто не пытается подойти к ним, завязать беседу или предложить выпить вместе. Никому подобное даже в голову не приходит. Даже не знай завсегдатаи одного из этих, странных - с такими не связываются ни пьяницы, ни бандиты, ни добрые люди.
- Так, значит, нет у вас одного, общего Дома?.. - сероглазый не то спрашивал, не то размышлял вслух.
- Нет, и не было. И, наверное, не будет никогда, - глаза его собеседника могли ужаснуть - зрачки и радужка слились в один синевато-чёрный круг.
- "Никогда"? Это очень долго, Ворон…
- Я знаю.
Сероглазый молчал, водя пальцем по краю кружки с дешёвым яблочным вином. Хозяин был бы рад предложить гостям всё самое лучшее, но лучше у него просто не было…
- А есть место, куда рано или поздно приходят все Странники? Здесь, в этой жизни?
Ворон мочал.
- Есть… - медленно выговорил он, наконец - Есть такое место… Мы зовём его Перекрёстком. Там сходятся все Дороги всех Миров. Даже мы не знаем, где он находится - но до него можно дойти. Если он решит, что тебе пора.
- Если он решит?..
- Да, так. Перекрёсток сам выбирает, кому на него ступить и когда. Но, рано или поздно, туда приходят все Странники. И тогда им дано выбирать Дорогу… и всегда в одиночку. Я не помню такого, чтобы на Перекрёстке сошлись двое… - Ворон помолчал - Я тоже там был.
- Ты?!
- Да, не удивляйся... Я когда-то был Странником и попал на Перекрёсток. Но... когда меня спросили, готов ли я идти дальше - я сказал "нет". И остался здесь. Не пожалел, знаешь ли...
- Спасибо, Ворон, - первый встал - Мне пора…
- Куда? - слепой Хранитель чуть усмехнулся - На Перекрёсток? Уверен, что дойдёшь?
- Должен.
- Раз так… Доброй Дороги, Воин Рассвета.
- Да хранит тебя Звезда, Воин Ночи.
Дверь приоткрылась, впустив ненастную сырость осенней ночи, и торопливо захлопнулась. Хозяин вздохнул. Ну, что бы ему задержаться до утра… так нет же. Но остановить гостя он не решился.
Странники сами выбирают, куда идти и когда идти.
...Никто не знает, где находится Перекрёсток. Никто не знает, как он выглядит - каждый Странник по-разному его описал. Никто не знает, каким чудом, чьим помыслом возникло это место. Достоверно только одно - туда приходят все, выбравшие Дорогу. Рано или поздно. Всегда в одиночку. И дано им выбирать...
...Сероглазый увидел ночь, четыре дороги, мерцающие звёздной пылью, и серый камень на перепутье. И женщину в глухом светло-сером плаще с накинутым на голову капюшоном - так, что лица не разглядеть.
"Ты готов идти дальше?..".
Сероглазый не раздумывал. Свой ответ он знал давным-давно.
- Да.
"Тогда выбирай дорогу, Странник".
Он усмехнулся уголком губ - грустно и чуть насмешливо. И свернул...
"Ты знаешь, куда ведёт эта дорога?.." - ударил в спину вопрос.
- Знаю, - сероглазый обернулся - К Дому. К моему Дому, к моему покинутому миру.
"Но ты проклят там - помнишь об этом?"
- Если бы только я, - прошептал он. И, громче - Помню. Именно поэтому возвращаюсь - надо, наконец, исправить то, что я когда-то натворил.
"Доброй дороги..." - грустно улыбнулась женщина.
И сняла капюшон.
- Ты?!
- Не сейчас, - мать покачала головой - Мы ещё встретимся...
Он кивнул. Улыбнулся - широко, уверенно. И пошёл вперёд, по избранному пути - не сомневаясь и не оглядываясь.
..Ведь идти можно только вперёд...
Лика
…Анжелика всегда мечтала соответствовать своему имени. Часто, в мечтах, она видела сверкающий огнями бальный зал, торжественную музыку и себя - прекрасную леди, в синем бархатном платье, кареглазую, с уложенными в высокую причёску каштановыми локонами…
Но, увы! В жизни она ничем не выделялась из сотни других московских девчонок. Лика горько вздохнула, оглядев себя в зеркале. Милое, но ничем не примечательное лицо простой русской девушки. Волосы русые, ресницы светлые, рост средний. Вот фигура что надо, не подвела. Словом, жаловаться не на что, есть и пострашнее, но…
На ту, в бальном платье, она не похоже ни капельки.
- Фантазёрка, ты там долго стоять будешь? Суп готов! - позвала мать из кухни.
Лика молча поплелась мыть руки. Вот, ещё одно проклятие. Фантазёрка. Белая ворона. С перспективой превращения в "синий чулок", потому что от желающих познакомиться парней она шарахается, а перспектива стать замужней дамой её просто ужасает. И подруг у неё нет… То есть, конечно, есть, но все они в Сети обретаются. И мать их не одобряет. Впрочем, Лику она не одобряет точно так же…
А чего тут, с точки зрения родителей, одобрять? Учится она так себе, без троек, но и пятёрки бывают не часто. Ни с кем не общается. О профессии будущей не задумывается. Впрочем, на это мать есть, она всё сама решит…
Девушка понимала, что она вполне может стать отличницей. Чуть-чуть старательности, чуть-чуть прилежания, и всё! Но ей было не интересны большинство предметов, а что-то (физику, к примеру), Лика просто не понимала, выплывала лишь на хорошей памяти. Вот история! Или литература!
Сердито зашумела вода в раковине. Лика, выдавив на губку моющее средство, снова вздохнула. Рекламщики, набивая цену товару, вопят со всех каналов, что одной капли хватит на гору посуды. Спору нет, средство хорошее, но врать-то зачем?
Реклама стала для Лики символом этого Мира. Все бахвалятся, все всё преувеличивают, все выставляются на показ. А внутри, зачастую, и нет ничего. И, чтобы найти настоящее, надо очень, очень постараться.
Лика, присев на кровать, закрыла лицо ладонями. Поговорить бы с кем…
В окно слабо струился серый свет короткого осеннего дня, но лампочку Лике включать не хотелось. Лень. Серый свет, серый день, серый город… Почему всё такое серое?
Полвосьмого. Лика кинула хмурый взгляд на часы и решительно полезла за пижамой. Карта кончилась, в сеть не пойдёшь. Уроки… А не шли бы они лесом? У неё память хорошая, обойдётся. Читать тоже не хочется. Не хочется вообще ничего.
…Зарывшись с головой в одеяло, Лика закрыла глаза и попыталась ещё раз представить ту, которой она могла бы быть. Может…
Лика заснула.
Анжелика приоткрыла глаза и тут же снова зажмурилась. Солнечный луч падал прямо на её подушку - конечно, вчера она опять забыла задёрнуть шторы.
Девушка села в кровать и потянулась, откинув назад тяжёлые, тёмные пряди. Ей снилось что-то нехорошее, что-то такое же пасмурное, серое и пакостное, как вчерашний день. Анжелика не помнила, что, и была этому рада. Ну, зачем, скажите, помнить всякую гадость, да к тому же не реальную, а приснившуюся? Зачем, если сегодня сияет такое солнце?!
Она легко вскочила с кровати и побежала одеваться. Сейчас утро. Значит, впереди целый день, целый чудесный день, полный осеннего ветра, сверкания снега на неприступных вершинах и шороха облетающих кленовых листьев…
Оборотень.
...Ты вернешься за полночь, когда все дрыхнут в чумной стране,
Дело пахнет осиной - вервольф, ты должен остаться извне.
Последний твой серый брат собрал манатки и был таков,
Здесь никто не вспомнит тебя, никто не узнает тебя в лицо
До броска и молнии твоих зрачков.
И то, что ты остался извне - это уже хорошо -
Жить по полной луне...
А все, что было, брось на дальнюю полку,
Сдай в спецхран на тысячу лет.
Браво, парень - ты становишься волком,
Браво, парень - ты выходишь на след!1
...В подъезде опять выбили лампочку.
Сашка нервно сглотнула. Тёмных, пустых подъездов она боялась с детства. Сырой и грязный провал пугал её до дрожи в коленках. Плюс подниматься по этой жути до самого последнего этажа! Обычно она старалась возвращаться засветло, но расписание института фобии студентов не учитывает. Так же, как и короткие зимние дни.
"Чёрт, собирались же всем подъездом ставить домофон!" - деревянная дверь противно скрипнула, открываясь - "Жадины. Поставят только тогда, когда с кем-нибудь что-нибудь случится...".
Шаги отозвались гулким эхом. Сашка выдохнула, собираясь как можно быстрее прошмыгнуть к лестнице...
...Что помогло ей заметить движение, она не поняла. Может, свет от дворового фонаря, всё-таки проникающий через грязное окошко? Вечер был безветренный, фонарь не качался...
Чем бы оно ни было, но девушка, взвизгнув, выскочила обратно на улицу. И тут же услышала за спиной ещё одно восклицание. Грубое и нецензурное. Сашка - откуда только силы взялись! - сиганула с крыльца и рванула из двора на улицу, туда, где светили фонари и ходили люди. К сожалению, тот, что притаился в подъезде, оказался проворнее. Сашку цапнули за рукав. Она поскользнулась.
- На по... - крик застрял в горле, скомкавшись до невнятного стона - преследователь зажал ей рот.
- А ну молчи, ты, с... - прохрипели над ухом.
Сашка уловила отвратительную смесь из запахов дешёвых сигарет, перегара и год нечищеных зубов. Перед глазами поплыло. Тем не менее, девушка нашла в себе силы укусить врага. Последовала новая порция ругани.
- Помогите... - возглас вышел совсем слабым.
Саша шлёпнулась на колени. "Всё, приехали..." - всплыла какая-то отстранённая мысль. Преследователь, лица которого она так и не увидела, схватил её за шкирку. То ли пытался поднять на ноги, то ли отволочь куда-то собрался - она так и не узнала. Перед глазами всё поплыло, и последнее, что Сашка увидела перед обмороком, была тень. Чёрная, распластанная в прыжке. Очень похожая на собачью...
А потом мир завертелся каруселью, и рухнула темнота.
...Очнулась Сашка оттого, что её кто-то старательно тормошил. И ещё от холода. Девушка открыла глаза, сначала разницы не увидев. И там, и там было темно. Через секунду она различила стены домов, чуть красноватое от отблесков городского света небо и падающие с него снежинки.
- Вставай! Вставай, возвращайся, нельзя на морозе лежать! - раздался рядом мужской голос. Молодой голос.
Саша, сначала ничего не понимающая, вспомнила всё. И подскочила, как ошпаренная, судорожно оглядываясь. За что была немедленно наказана - мир предпринял очередную попытку кувыркнуться. Её повело в сторону, но чья-то крепкая рука не дала упасть. Дурман потихоньку отступил. Сашка обнаружила, что полусидит-полулежит на дворовой скамейке, а рядом устроился какой-то чернявый, очень молодой парень. На чёрных волосах лежали редкие снежинки, а узкие, раскосые глаза смотрели с неподдельным сочувствием и тревогой. Насколько можно было судить зимой, в полумраке, он бы смугл, черноглаз и хорошо сложен. Хотя - Сашка автоматически отметила - явно ниже её метра семидесяти семи. При взгляде на парня на ум приходило слово "кочевник" и дальше по смутным ассоциациям - хазары, половцы, древняя Русь, пограничные заставы...
- Ты в порядке? Голова больше не кружится? - "кочевник" снова потормошил девушку.
- Д-да... а я... тут... тут такое было... - сбивчиво ответила она.
- Было, было, вон кто-то лежит. Он на тебя напал, да?.. - парень показал куда-то в сторону.
Там виднелась некая куча, на первый взгляд - просто грязных тряпок. На второй Сашка различила, что это лежит какой-то мужик явно бомжеватого типа. Странно как-то лежит, нехорошо...
- У него шея сломана, - абсолютно спокойно объяснил чернявый - И следы собачьи вокруг. Он на тебя напал?..
- Ой... - Сашка только и смогла нервно кивнуть.
- Это был насильник, - продолжал свои объяснения негаданный спаситель - Когда я пришёл, вы тут лежали. Он уже мёртвый, а ты замерзать начала, я тебя растормошил. Ты где живёшь?
Девушка молча ткнула пальцем в сторону подъезда.
- Пойдём, провожу, - вздохнул "кочевник" - Не то - мало ли...
Сашка молча подчинилась, когда он помог ей подняться и бережно повёл к двери. Тьма подъезда почему-то перестала казаться ожившим кошмаром - может, всё дело было в твёрдой мужской руке? Может, ещё в чём-то... Она была не в том состоянии, чтобы думать.
И вот тут, совсем рядом - тепло родной квартиры, мамин испуг, спокойный голос её спасителя, какие-то разговоры, звонки в милицию... Саша видела всё, как сквозь туман. И хотела только одного - добраться до постели, упасть и уснуть.
...Потом было много всего разного. Сначала болезнь - лежание на снегу, на морозе, просто так не проходит. Следствие, вызовы в милицию - нападавший действительно оказался насильником, которого уже долго и безуспешно пытались поймать. Были попытки найти ту собаку, которые окончились ничем - пёс словно в воду канул. Как и "кочевник", так и не назвавший родителям Сашки ни имени, ни адреса. Даже милиция его не нашла. Была торжественная установка железной двери с домофоном.
И ещё Сашка перестала бояться темноты. Совсем перестала. Только теперь - раз в месяц - ей снилось полнолуние, "кочевник" и чёрные волки...
...И снова двенадцать унций в лицо летящего серебра,
Но надо опять вернуться, забыть на время, кем был вчера.
Но надо опять вернуться, когда вся ботва отойдет ко сну,
Чтобы не дать им скатиться в яму, чтобы не дать им пойти в отходы -
Ты должен вернуть им свою луну.
И то, что ты готов на прыжок - это уже хорошо -
Жить по полной луне...
Вытри слезы - ведь волки не плачут,
Ни к чему им притворяться людьми.
Завтра снова полнолуние - значит
Ты вернешься, чтобы вернуть этот мир...
Чёрная башня.
...Небо было ровно-серым, а холмы - чёрно-белыми, полосатыми. Кое-где из земли или снега высовывались серые камни, похожие на упавшие с неба тучи, затвердевшие и оставшиеся на земле. Безрадостные места... На юге, севере, востоке - всюду уже распускались первые листья, пели птицы, а земля пестрела от первоцветов. Здесь же, у края западных гор, под вечными тучами, едва-едва начал сходить снег...
Одинокий путник шагал между холмов по бездорожью. Впрочем, пожелай он идти по проторенной дороге, ничего бы не получилось - дорог здесь попросту не было. Никто не жил в Пустоземье. Никто даже не пробовал соваться под никогда не расходящийся облачный покров, эти места считались проклятыми и злыми. Не напрасно, была веская причина, но странник о ней не знал. Он спокойно шёл и шёл вперёд, с умеренным любопытством поглядывая по сторонам. Полы длинного тёмно-серого плаща порой задевали за торчащие из-под снега останки травы. Капюшон откинут, чёрные волосы с едва заметными серебристыми проблесками разметались по плечами. Лицо одинокого путника казалось молодым, но вот глаза... Изумрудные глаза были глазами много повидавшего, многое пережившего. И висел на плече чехол с лютней. И не было оружия - никакого.
Куда идёшь, Странник? Никто не знает, некому спросить...
За очередным холмом, мало отличающимся от других, его поджидала неожиданность. Обогнув осыпь, странник наткнулся на дорогу. На стоящую дорогу, выложенную многоугольными чёрными плитками. Многие были выщерблены, между кое-какими торчали пожухлые стебли травы, но изначальная красота, прочность дороги, искусство её строителей ещё можно было различить. Дорога была очень древней... Гораздо древнее, чем выглядела на первый взгляд. Он это чувствовал. Странник постоял на месте, словно бы колеблясь, потом решился и зашагал по тёмным плитам.
...Холмы становились всё круче, осыпи попадали чаще, вдалеке от пасмурной пелены отделились уже настоящие горные вершины. Незаметно начало темнеть. Дорога всё так же стремилась вперёд. Однако, чем дальше, тем лучше она становилась. Лучше... словно бы новее... словно бы Время постепенно утрачивало над ней власть.
Любой житель этого Мира, забредший сюда, давно бы повернул назад, убегая без оглядки. Да что там, житель этого Мира вовсе не ступил бы на странную дорогу. Но странник не был сыном этой земли и не знал её сказок.
Поэтому, когда на вершине холма, который уже можно было бы назвать небольшой горой, показалась массивная чёрная башня, он не замедлил шага. Только хмыкнул - дескать, что и требовалось доказать! Дорога стала вовсе новой, будто вчера замощённой. Она вилась змейкой по склону, поднимаясь выше и выше, до самых ворот. Когда до них оставалось едва ли пара десятков шагов, кованые двери из чёрного металла бесшумно, как-то задумчиво распахнулись.
- Спасибо, - сказал невидимым привратникам зеленоглазый и вошёл под мрачный свод.
Вспыхнула искра. Она повисела в воздухе, давая себя разглядеть, потом приглашающее мигнула и поплыла вглубь башни. Странник, не спеша, двинулся за ней...
...Света путеводная искорка давала мало. Только и хватало, чтобы не споткнуться о ступени. Но вот лестница кончилась. По движению воздуха гость понял, что вошёл в зал, и зал большой. В ответ на его мысли под высоким потолком вспыхнул свет - не факельный, не свечей, а просто свет - и вырвал из темноты это зал. Который оказался тронным!
Круглый, похоже, занимающий весь диаметр башни, зал был украшен изящными колоннами и стрельчатыми окнами. А у противоположной входу стене, на трёх ступеньках, стоял трон, отнюдь не пустой. Высокий, богатырского сложения человек с коротко остриженными русыми волосами хмуро взирал на пришельца. Глаза у него были чёрные, как и одежда.
- Ну, бард, зачем пришёл? - громыхнул в пустом зале голос хозяина. От стен отразилось эхо.
- По дороге было, - глубоким, музыкальным голосом спокойно ответил гость.
- Ишь, ты... по дороге ему! Знал хоть, куда идёшь?
- Представлял, - названный бардом пожал плечами.
- И Чёрного Хозяина не испугался? - съязвил сидящий на троне.
Зеленоглазый невозмутимо оглядел зал. По первому впечатлению богатый и красивый. Пристальный взгляд же выхватывал то явно неухоженный мраморный пол, то отсутствие каких-либо украшений, кроме задуманных строителями, то вековую паутину под потолком...
- Не похож ты на... Чёрного Хозяина.
Повисла тишина.
- Не похож, - вдруг совсем другим тоном согласился хозяин - Не по мне эта роль...
Он встал с трона, спустился со ступенек, и бард сразу понял, что сидеть там ему не нравилось. Хозяин тем временем, бросив: "А ну, пошли!" - свернул куда-то за трон. Гость последовал за ним. Там нашлась неприметная дверца, за ней - лестница. Черноглазый хозяин уверенно протопал наверх, гость двигался абсолютно бесшумно. Лестница кончилась у другой двери, открыв которою, гости попали в небольшую, уютную комнату, где потрескивал поленьями камин, а на столе стояло угощение. На двоих.
- Садись, - кивнул хозяин - Угощайся... Целый день по дороге плёлся, не иначе...
Терпеливо подождав, пока гость насытится (впрочем, сам от него не отставая), хозяин спросил:
- Ты хоть какого рода, бард?
- Я? - бард задумчиво смотрел в огонь - Вы, люди, мой народ называете эльфами...
- Да? Не слышал ни разу.
- Значит, в этом Мире их нет...
- Угу. Из других миров явился?
Эльф молча кивнул. Про себя отметил, что его слова удивления хозяина не вызвали.
- Тогда ясно, чего ты спокойно по Пустоземью гуляешь и Забытой Башни не боишься. Местных россказней не наслушался...
- Нет, - гость усмехнулся - не успел. Тебя первого встретил. Забытая Башня - так зовётся твой дом?
- Какой она мне дом! Так... идти некуда было, вот сюда и притащился... - грустно ответил черноглазый.
- Понимаю, - серьёзно ответил эльф. Черноглазый присмотрелся и заметил, что его гость бережёт левую руку, замотанную какой-то тряпкой - Если хочешь, расскажи. Я, кажется, тоже первый, кто к тебе зашёл... за много лет.
- Да, - согласился хозяин - К Забытой Башне никто не идёт по доброй воле, и рассказы её хозяев никого не интересуют. А если интересуют, то не рассказы, а голова! - он скрипнул зубами - Впрочем, рассказ мой короткий и невесёлый.
- Я привык... моя история тоже короткая и невесёлая... да, а как мне тебя называть?
- А никак.
Эльф удивлённо поднял брови.
- Никак - повторил хозяин - Нету у меня имени. Как в Башню вошёл, так и не стало. Тут такое правило - силу получаешь, а в обмен забирают всё, что было раньше, в том числе имя. Всех Хозяев называют просто Безымянными...
Раньше меня звали барон Райел Леворукий. Я левша, у нас такое редко бывает, вот и прозвали. У меня был замок, крепкий и красивый. У меня были земли, не самые плодородные, но хорошие и мирные. И, - он запнулся - Жена была... Саена. Она не благородной родилась, простой дочерью кузнеца, но такой красавицей! А я любил её. И женой сделал. И плевать хотел на всех этих ханжей! Мы были счастливы пять лет. Потом её увидел... когда мы приехали на праздник в столицу... её увидел один из приближённых короля. Имя не говорю, зачем тебе их имена... Тем более, они не достойны того, чтобы их помнили. Он увидел мою Саену... Эти твари привыкли получать всё, что хотят! Он захотел мою жену. Я человек простой был, приграничник, и не стал изворачиваться в этом их этикете. Высказал всё, что думал о нём и его желаниях. Этот... мерзко так улыбнулся и сказал, что мы ещё пожалеем.
Через полгода я уехал в обход границы, уехал надолго. А когда вернулся, узнал, что Саену похитили. Понятно, кто. Он... Я нашёл его и потребовал вернуть жену. Он расхохотался. Ещё бы! Герцог, любимчик короля, а я кто? Какой-то там Райел с пограничья, барон в седьмом поколении. Я хотел убить его в поединке, эту изнеженную и развращённую тварь, но не дали наёмники. Я пытался его убить из-за угла, но меня схватили и... и отрубили левую руку, чтобы я не смог держать оружия. Потом избили и бросили умирать. Меня селяне нашли, выходили, но лучше бы они этого не делали. Придя в себя, я узнал, что... что Саена на стала дожидаться, когда с ней наиграется герцог и бросит своим наёмникам, как кость со стола. Думая, что я мёртв и никто её не спасёт, она... ушла по своей воле. А мои земли отдали кому-то по приказу короля...
...Вот тогда я и сошёл с ума. Убить герцога я не смог и здоровым, а теперь шансов не было никаких. Тогда я вспомнил сказку о Пустоземье и Черноё Башне, о том, какую она даёт силу и что просит в оплату. Как я добирался сюда... долгая история... Но я добрался. Терять было нечего. Я отдал своё имя и своё прошлое. Башня вернула мне руку, здоровье, Башня дала мне силу и власть, Башня дала мне знания. И я отомстил.
...Какое-то время они сидели молча, глядя на потухающее пламя.
- Мне теперь легче, когда рассказал, - тихо продолжил Безымянный - Пусть хоть кто-то знает, что не только жажда власти и силы приводит людей в Башню.
- Да... - эхом откликнулся гость - Теперь я знаю... И ты больше не выходил отсюда?
- Нет, - хозяин пожал плечами - К чему? Власти, богатства, поклонения я не хотел никогда. Я хотел мирно жить в своих землях с Саеной и растить детей. Но жену у меня отобрали, земли отобрали, детей родить она не успела... А здесь меня, по крайней мере, никто не тревожит.
- Так уж никто? - еле заметно улыбнулся эльф.
- Бывает, конечно, - ухмыльнулся в ответ Безымянный - Что приходят всякие... рыцарята. На белом коне и мечом. Дескать, выходи, подлый Чёрный Хозяин, биться будем! Ага, будем. Только вот Башня, эта такая подлая штука, что хозяина рядом с ней победить невозможно. Или конь у противника споткнётся, или доспех ослабнет, или руки задрожат. А я воин! И не по нутру мне такое. Так что я их не пускаю. Потопчутся, потопчутся у дверей, плюнут и уйдут.
- Почему же меня пустил?
Безымянный помолчал, пошевелил угли в камине.
- С тобой можно поговорить... А я так давно ни с кем не говорил... - задумчиво ответил он - А ты сам-то кто таков? И кто тебе руку попортил, бард?
Эльф тихонько вздохнул.
- Я Странник... И руку себе сам... то есть - по своей вине... - помолчал и продолжил - Моей историей можно заполнить несколько огромных книг, а можно рассказать в трёх словах. С твоего согласия, я ограничусь последним. Когда-то у меня была большая семья - мать, отец, дед, шестеро братьев. Мы жили в мире, а потом... случилась беда. И мы, отец, я, и браться, поклялись совершить... некое дело. Во имя этой Клятвы мы сделали много ошибок, а если говорить прямо - преступлений. Но, когда нас осталось всего двое - я и мой старший брат, мы это всё же сделали. Брат погиб. Я остался один, а то, к чему мы все так стремились...
Эльф размотал свою тряпицу и показал хозяину ладонь. На ней глубокие, какие-то обгоревшие раны складывались в неровную восьмилучевую звезду. Края их едва-едва начали подживать.
- ...Вот так меня обожгло.
Безымянного передёрнуло.
- Ну, ты и силён... Боль же дикая! Как ты к лекарям не обращался?!
Эльф горько рассмеялся.
- Оно не заживает!
- Ну-ка, - хозяин внимательно осмотрел ладонь гостя - Как это не заживает, вот же...
- А это - вторая часть моей истории. Я долго думал после этого. Мне, как и тебе, идти было некуда, никто ко мне не шёл, никто не мешал. Я понял свои ошибки. Я захотел исправить их. Но на мне всё ещё лежит проклятие рода... И всё, что я не сделал бы дома, вместо добра обернулось бы новым горем. А ведь проклятие можно смыть, избыть, избыть именно добрыми делами. И вот тогда, когда я это осознал... Тогда мне открылась Дорога. Ведь проклятие, это же проклятие только моего родного Мира. А в других оно не будет мне мешать. И когда-нибудь пропадёт совсем. Тогда и рана заживёт. Тогда я и смогу вернуться назад, чтобы исправить... чтобы помочь исправить всё, что мы там натворили.
...На этот раз молчание длилось гораздо дольше. Оба, Странник и Безымянный, сидели в креслах и смотрели на остывающие угли.
- А почему оружия не носишь? - вдруг спросил Безымянный - Ты же воин, сразу видно.
- Нельзя, - хмуро ответил эльф.
- Запретил кто?
- Нет, просто - нельзя... Это трудно объяснить, но, в общем, пока я странствую ради искупления, пока я не вернулся домой, мне нельзя брать в руки оружие. Никакое. Иначе всё будет бесполезно. Наверно, такое условие сама Дорога поставила. Или Изначальная Стихия... Впрочем, у вас, скорее всего, про Цветок Мира не известно...
Они опять надолго замолчали.
- Поздно уже, - наконец произнёс хозяин - Скоро за полночь. Иди-ка ты спать, пожалуй. Завтра тебе идти далеко...
- Считаешь, что в этом Мире я ничего... не сделаю?
- Может, и сделаешь, зачем только? После той моей истории... Словом, наш придурок-король и его приближённые мерзавцы довели всех окончательно. Нормальные лорды, не растерявшие чести, совести и ума, поняли, что ещё чуть-чуть - и конец королевству. И сделали небольшой переворот. Сейчас правит третий король новой династии. Слова худого не скажу, как правит. И воевать никто нигде не собирается, мне из Башни хорошо видно. Добрый век... и кончаться не думает... Единственная угроза Миру - моя Башня, да и то, пока я в ней, никакой гад сюда не проберётся. А я зла творить не собираюсь, сам от него пострадал.
- Ну, что ж... значит, завтра снова в путь...
...Они прощались в привратной комнатке.
- Может, спеть тебе на прощание? Я же всё-таки менестрель, или, как у вас говорят, бард. Хоть этим отплачу за гостеприимство.
- Лучше не надо. Настоящие барды глядят в душу, а в мою душу лучше не смотреть. Ничего там хорошего всё равно не увидишь.
- Как знаешь... Прощай. И всего тебе хорошего, чтобы ты о себе ни думал.
- Прощай. Доброй тебе дороги, раз ты в неё веришь.
Эльф уже шагнул за порог, но вдруг развернулся и почти побежал назад, на ходу расчехляя свою лютню.
- Нет, подожди! - улыбнулся и продолжил - Я всё-таки спою тебе, Безымянный Хозяин Забытой Башни...
Реки и дороги белым снегом замело...
Лёд между строк - словно битое стекло
Разлетелся, рассыпался осколками.
Не унять моей тоски! Бесконечно далеки
Промежутки между строками.
Но вот она, весна... Беспечна и легка...
И лёд дробит её весёла рука.
Рассмеялась, расплакалась, счастливая.
Заблудилась по пути - так свети же мне, свети,
Моя полночь торопливая!
Сон за порог - да обратно не идёт.
Лёд между строк... На дворе Солнцеворот.
В небесах заря с зарёю встречается...
Истрепался белый флаг в бесполезности атак,
И дозор не возвращается.
Хлад да туман, белый снег среди холмов,
Рвёт ураган построенье моих слов.
Что поделать, коль проиграно сражение?
Звоном грянула весна... Открывает мир она.
И огонь - на поражение.
...Странник шагал между холмов к горам. Шагал, как и прежде, без дороги. Шагал медленно, словно сомневаясь, правильно ли он идёт. И серое небо плакало над ним первым дождём...
А потом холмы вздрогнули. Раз, другой, третий. Дрожь и грохот прокатились по Пустоземью из конца в конец, от пограничной речушки до первых скал. Облака рвануло неистовым ветром, проснувшимся от долгого забвения.
Эльф улыбнулся, покачал головой, и присел на ближайший камень, завернувшись от сырого ветра в плащ. Ждал он долго. Облака успели разойтись окончательно, на озябшую землю хлынул поток чистых солнечных лучей. Странник подставил им лицо, продолжая тихо улыбаться сам себе. Солнце поднялось в зенит и начало ощутимо припекать, когда со стороны Забытой Башни раздались уверенные шаги. Под тяжёлыми сапогами хрупали мелкие камешки и сухая трава. Из-за гребня холма быстрым шагом вышел ещё молодой русоволосый человек, одетый в кожаную куртку с капюшоном, кожаные же штаны и синюю рубашку. Из-под куртки выглядывала воронёная кольчуга, на поясе - меч, за плечом - арбалет и колчан со стрелами.
- Слушай, эльф! - выкрикнул человек, едва увидев Странника - Тебе ж нельзя оружие в руках держать, так? А про твоих спутников эта Стихия, или как там её, ничего не говорила?
- Нет, - едва сдерживая смех, ответил Маглор - Она вообще со мной не говорила, она просто дала знать...
- Ну и Башня с ней... Тут подумал - это я такой покладистый, а мало ли какой гад тебе по дороге попадётся. Над ж, чтобы кто-то защитил, а?
- А помянутая Башня? - Странник вдруг стал серьёзен.
- А я её разрушил, - безмятежно отозвался человек - Можно и такое сотворить, при желании. Но раньше ни у кого желания не было... Вот, видишь? - он кивнул на небо - Это из-за ней Пустоземье звали Пустоземьем. Жить было невозможно. А теперь - нет башни, нет её проклятия... Так мы идём?
- Идём, Безымянный. Или ты снова Райел?
- Нет. Райел умер, истёк кровью на пороге Башни. А Безымянный похоронен под её обломками.
- Кто же ты теперь?
- Пока не знаю... - он задумчиво улыбнулся - Там посмотрим, а, брат Странник?
Эльф взглянул в карие глаза нового Странника и тоже улыбнулся:
- Посмотрим! - и показал ладонь. Раны на ней уже начали рубцеваться...
...По предгорьям, облитым лучами клонящегося к закату солнца, уходили двое. Уходили всё дальше и дальше к горам, пока вовсе не исчезли из виду. И за их спинами, на когда-то серых холмах, робко распускались полузабытые в этой стране первоцветы.
1. Здесь и далее: Олег Медведев, "Браво, парень!"