Зеленый Дракончик

Лес

Лес был нестарым. Вернее это даже не было лесом в полном смысле слова - так, густая посадка. Настоящие леса с мачтовыми деревьями остались далеко к востоку. Они были темными и густыми, как шкура зверя, и такими же говорящими. А рано утром под яркими лучами они бывали ярко зелеными и отчаянно молодыми, словно только вчера распустились листья.

Этот лес был редким. Сверху вниз плавали солнечные блики, взвивались пыльные потоки, путалась мошкара. Каждый шаг отмерял ему жизнь – недолгий скудный срок загородной посадки. Десяток километров до города.. И все таки – лес.

... человек шел медленно. Сутулясь под тяжестью старенького рюкзака, делающего его совсем маленьким и худым. Старательно выбирал тропинки и обходил толстые корни, вылезшие из земли. Они цепляли его, замедляли ход. А он торопился. Шаг за шагом переставлял ноги, упрямо опустив голову, рассматривая землю. Срывал нервными пальцами зелень и тихо вдыхал знакомый аромат. Касался рукой стволов, замедлял шаг. Но не останавливался.

Над головой тренькали птицы – какие-то глупые, неспособные сложить целую трель. Почему? Человечек задумался на мгновенье, задрал голову вверх.

Кроны совсем высокие... Солнце плыло, нагнетая жару и не было сил смотреть – в глазах заплясали медные котелки, зашумело.. Он быстро опустил голову, подергал плечами. Предельное воспоминание... Оно остается? Там, где и лес другой, и птицы, и люди?

Человечек одернул темную курточку, неловко поправил пуговицу у шеи и зашагал дальше.

Вскоре ему преградил дорогу муравейник. Почти до пояса, огромный и шелестящий, он двигался и жил, одалживая энергию и саму жизнь у папоротников и кустов рядом с тропкой. Муравьи неслись домой, волоча мусор и кусочки коры, неслись из дома, мимо босых ног, мимо присевшей стрекозы, по делу или просто так.

Не останавливаясь.

Человек положил руку прямо на муравьев. Холм задышал, колыхнулся, а путник закрыл глаза, пытаясь вдохнуть. Через миг, справившись, стряхнул с ладони рыжие комочки и снова пошел вперед.

Полдень уже отгорел. Жара спала, уступив место майской прохладе.

Еще несколько километров. Человек считал в уме расстояние, чтобы к вечеру оказаться в городе. Вовремя успеть к железным калымагам. Заплатить несколько бумажек – чтобы они увезли его еще дальше. Туда, где он должен начать сначала.

Об этом говорили старики, ушедшие в землю, он видел это сам сквозь строки в старых книгах и картах. Мир стал тонок, почти растворился. Сошел со своей орбиты его первый уклад. Но остались люди, и им, видимо, назначено пережить смену.

Человечек перебрал в уме содержимое рюкзака - все как надо. Вспомнил названия, карту и ближние города. Нащупал рукой на дне книгу, пару кед.

Он все сможет. Научится.

Он мог бы еще тянуть время, выверяя дни, недели, поливая грядки опустевшего сада.. Мог бы выйти завтра или просто опоздать... Мог бы...

Но он знал, что успеет. Он сам назначил срок.

То, что осталось позади – не мерялось ни днями, ни километрами.

Когда ровная серая дорога уже угадывалась за грядой деревьев, человечек остановился и обернулся.

Солнца почти не было, только шелестели вечерним шепотом шаткие кроны.

Он подхватил за лямки рюкзак и поставил сверху на босые ноги, осторожно, не касаясь травы, которой отныне больше не принадлежал. Постоял несколько секунд, подобравшийся и одинокий. Лицо оставалось бледным и спокойным, лишь темные глаза наполнились блеском.

Медленно развернулся, устраивая ношу на спине. Где-то сверху, в рюкзаке лежала завернутой в ткань старая трубка.

Затем запахнул, одернул куртку, и не оглядываясь, шагнул вперед, к последним силуэтам дерев, и больше уже не останавливался.