Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Василий Владимирский

Баллада о тех, кто обжигает горшки

Рецензия на роман Кирилла Еськова `Последний Кольценосец`

Пусто в Лаурелиндоренане,
Путник, не задерживайся здесь!
Сизый дым клубится на поляне -
Для людей опасна эта смесь.
Не входи и не вдыхай столетий,
Не печалься о далеких днях,
Что Эльдары, Эльдамара дети,
Увезли на серых кораблях...

Сергей Бережной

Не боги и демоны управляют миром, но неумолимые законы природы. Именно они, законы природы и общества заставляют одни народы подниматься против других или объединяться в гигантские империи, законы эти вызывают к жизни великих героев и отпетых негодяев, и даже боги с демонами так или иначе законам подвластны. Любое, даже самое захватывающее чудо в конечном счете можно объяснить действием закона, еще не известного - или превратно понятого нами.

...Мордорскую империю, первый в истории Арды центр научно-технического прогресса, обрекло на гибель не извечное противостояние мифических валар и столь же мифического Мелькора, а фатальная ошибка, допущенная представителями самой прозаической профессии - мелиораторами. Неправильная техника орошения привела к засолению плодородных земель, сделав самое динамично развивающееся государство Средиземья зависимым от внешних продовольственных поставок, и тем самым - чрезвычайно уязвимым. Никакого Властелина Тьмы, великого и ужасного (или несчастного и романтичного), не существовало в природе - лишь воля военачальников да разноцветье пятен на политической карте мира диктовало расстановку сил в знаменитой Войне Колец. В силу фатального стечения обстоятельств единственный нечеловеческий народ в Арде - эльфы, чьи устремления глубоко чужды всему человеческому, - оказался на стороне так называемых "Светлых" сил (точнее, эльфы сделали эти "Светлые Силы" проводником собственной политики). Могущественная и статичная магическая цивилизация столкнулась с только-только начинающей набирать обороты техногенной культурой - и без особого труда уложила ее на обе лопатки. В результате сложной многоходовой военно-политической комбинации войска Мордора были разбиты, и единственный на материке очаг научного мышления оказался втоптан в грязь сапогами победителей. Большинство населения Арды с готовностью вновь погрузилось в уютные сумерки Cредневековья, столь ценимого победителями - расположенными ко всякого рода буколике эльфами...

Но один из главных законов, неукоснительно соблюдающийся в любом из миров - закон вероятности, - требует восстановления симметрии, раньше или позже. И вот военлекарь второго ранга Халаддин, сержант-оркуэн Цэрлэг из разведвзвода Кирит-Унгольского егерского полка и гондорский дворянин Тангорн, в недавнем прошлом - профессиональный разведчик, приговоренный к смерти собственным командованием, получают возможность если не "переиграть" результаты войны, то по крайней мере восстановить равновесие сил и не дать миру погрузиться в дремотную пучину безвременья. Примерно такова завязка нового романа Кирилла Еськова "Последний Кольценосец", в котором автор дает нам еще один вариант интерпретации событий Войны Колец, описанной в знаменитом романе "Властелин Колец" профессором Дж.Р.Р.Толкином.

Легко понять претензии толкинистов к этой книге. Одно из главных ощущений, которые оставляет у читателя эпопея Толкина, - ощущение неизлечимой ностальгии, светлой печали по безвозвратно минувшему, по древней магии Перворожденных, их небывало звонким голосам и ясному смеху, по былому величию и безвозвратно ушедшему благородству. "Древнее золото редко блестит..." Книги Профессора как никакие другие поддерживают в душе читателя присущую каждому из нас немного наивную веру, что до ухода волшебства, до того, как на Заокраинный Запад отплыл последний эльфийский корабль, и солнце светило ярче, и трава была зеленее. Это можно заметить не только у Толкина - на "ностальгической" традиции основан целый ряд фэнтезийных текстов, как правило - текстов весьма и весьма неплохих. Еськов же в своем романе последовательно - и весьма убедительно! - доказывает: ничего подобного. Мир всегда был точно таким же, как и сегодня, в нашем с вами Здесь и Сейчас. Не надо грустить о никогда не существовавшем Золотом Веке, о "величии былом". Счастье и беда, высокое и низкое никогда не были разнесены в пространстве или во времени, они неизменно идут рука об руку, зачастую вполне удачно сочетаясь в одном и том же человеке.

Толкин и Ниенна с Иллет писали героический эпос, каждый по-своему и со своей точки зрения. Перумов создал авантюрно-приключенческий роман вполне в духе массовой романтической прозы первой половины XIX века - тоже своего рода эпос, только беллетризованный и адаптированный для самой широкой аудитории. Еськов же, используя в качестве театрального задника столь знакомые миллионам любителей фэнтези декорации Арды, создал нечто совершенно иное по духу и букве. Если с чем и можно сравнить его роман, то только с современным политическим детективом в духе Ле Карре. Автор даже не попытался стилизовать свой текст "под старину" - еще один смертный грех в глазах ортодоксальных почитателей J.R.R.T. Взгляд на мир Средиземья глазами нашего с вами современника, эрудированного, здравого и рационально мыслящего человека - какие тайны он способен открыть, какие "скелеты в шкафу" обнаружить? Помнится, подобный эксперимент уже проводил в "Человеке с Железного Острова" Алексей Свиридов, только вариант Еськова выглядит более литературным и цельным.

Разумеется, тем, кого категорически не устраивает наш мир, тем, кто видит в нем мало хорошего и мечтает жить в более светлой, более чистой или хотя бы в более романтической Вселенной, для них книга Еськова - нож острый. Например, в "Последнем Кольценосце" некого ненавидеть - момент, мгновенно разрушающий романтическое мироощущение. В произведении, построенном по законам жанра, просто обязан присутствовать Тот, Кто Во Всем Виноват, существо (или существа), делающее дни серыми и безрадостными, готовое ради какого-нибудь "Равновесия Порядка" или просто из любви к абстрактному Злу весь мир вымазать в оттенки хаки. В противном случае существование положительных персонажей эпической фэнтези очень быстро теряет смысл. И у Толкина, и у Ниенны с Иллет, и даже у Николая Перумова Враг, которого не только можно, но и нужно ненавидеть от всей души - неизбежная данность. Не важно, злокозненный ли это Саурон или не менее зловредные валар. Куда более важно, что читатель знает: вот оно, главное сосредоточие зла, мешающее осуществиться высоким устремлениям героев. А умереть в схватке с Абсолютным Злом, с воплощением вселенской подлости и лицемерия - разве это не романтично? Особенно умереть распятым на кресте, ослепленным, обезображенным, претерпев множество душевных и телесных мук... Это совсем не то, что каждый день сталкиваться со множеством мелких проблем, источником которых являются такие же уставшие, замотанные жизнью люди, как и ты сам. Люди, которые при иных обстоятельствах, возможно, способны быть удивительно милыми и приятными в общении... У Еськова даже эльфы, которые по авторской задумке должны выглядеть существами абсолютно чуждыми и непостижимыми, рассматривающими человечество как часть окружающего пейзажа (этакие злокозненные людены), вызывают не столько ненависть, сколько жалость.

Да, разумеется, роман не безупречен. Описание эпизодов Войны Колец "в истинном свете" грешит неполнотой, отдельные моменты так и не получили рационального объяснения. Бросаются в глаза и некоторые чисто логические нестыковки. Например, почему эльфы, высоко ценящие свою жизнь, так и не прибегли (впрямую или опосредованно) к заклинанию, поднимающему мертвых, чтобы заставить тех сражаться вместо себя? Почему то, что удалось авантюристу Арагорну, оказалось не под силу эльфийским колдунам? Словом, "Последнего Кольценосца" нельзя назвать безупречной книгой. Но энергия, жизненная сила, которой наполнен роман, искупает многое. Давно мне не доводилось видеть книгу, которая настолько способствовала бы оптимистическому взгляду на жизнь. А уверенность в будущем, на мой взгляд, стоит любой, пусть самой романтической тоски по прошлому. По меньшей мере, это чувство более продуктивно.

Тем более мы-то знаем: самая настоящая романтика растворена в буднях, на первый взгляд самых серых и унылых, - надо только уметь ее разглядеть...

октябрь 1999