Ф. Потапов
... и я обнаружил себя, сидящим у ствола громадного дерева. В глазах
плавали искры, а на лбу, с угрожающей скоростью, росла здоровенная
шишка - очевидно, в последний момент, я вылетел из седла, как ковбой
на родео. Когда искры угасли, а влажный мох на лбу оказал первое
успокаивающее действие, я произвел рекогносцировку. Деревья вокург
небольшой поляны, (некоторые были опознаны мною как дубы и клены), на
которой я оказался, были расцвечены красками осени, чистый и свежий
воздух наполнял легкие (мне сразу вспомнились лаборатории отдела
Линейного Счастья, в кронах деревьев пели невидимые птицы, а из
глубины леса доносилось шуршание местной живности. Этот мир казался
более реальным, чем предыдущий, но я понятия не имел, куда забросило
меня детище Л.Седлового. И Стена, и Город, и колышущиеся хлеба исчезли,
вокруг был только лес, да ощущение чего-то знакомого. Лишь отсутствие
комаров свидетельствовало, что я по-прежнему нахожусь в фантазии
какого-то писателя.
Солнце еще освещало верхушки деревьев, но в лесу с каждой минутой темнело, поэтому я, взвалив машину на плечи, поспешил выбраться на тропу, которую заметил в прогалах между деревьями. Скорее, это была неширокая дорога, с видными кое-где следами колес и конских копыт. На дороге было светлее, чем в лесу, и я остановился осмотреть машину. Осмотр не добавил мне оптимизма - переключатель прошлого-будущего болтался, не фиксируясь, клавиша возвращения была подозрительно перекошена. Перспективы открывались самые нерадужные, хотя оставалась надежда, что, магистры, наблюдавшие за мной, найдут способ вытащить меня обратно.
Только много позже мне удалось узнать, чо все мои приключения в этом мире длились для наблюдателей всего мгновение, а магический кристалл забило помехами. Этот парадокс был вызван тем, что мир этого писателя впоследствие видоизменялся другими авторами.
Уже совсем стемнело, и я подумывал о том, как буду устраиваться на ночлег. Мои размышления прервал приближающийся стук копыт. Я радостно поспешил навстречу, и оторопел, увидев черную фигуру всадника, надвигающуюся на меня. Волна холодной жути окатила меня с ног до головы. Нечто похожее, но зачительно слабее, я чувствовал в институтском виварии у клетки Кощея Бессмертного, который явно являлся родственником этому созданию. Я наконец понял, какая мысль крутилась у меня все это время - это был мир чародейства, мир волшебных сказок. "Коллеги" - подумал я мрачно. Откуда-то из подсознания всплыло "полетят клочки по закоулочкам...". Я припомнил упражнения по удалению запахов, пробормотал заклинание, а заодно сотворил защитное поле, слабое, но, в данном случае, эффективное - эманации инкуба исчезли, и я с любопытством наблюдал, как черная фигура скребет пленку поля, пытаясь дотянуться до меня. Скорее всего, это была нежить с внешним или внутренним источником питания в виде какого-нибудь амулета. Находится рядом с ним было неприятно, одно дело - наблюдать такое в лаборатории или в виварии, а другое - оказаться в его мире, один на один. Видимо, поняв бесплодность своих усилий, инкуб завыл жутко и тоскливо, на что я раздвинул как можно шире пальцы рук и поводил ими перед монстром (этому приему меня научили ребята из отдела социального прогнозирования). Тот завыл заметно тише, и с вопросительным оттенком. Я засмеялся и пригрозил развеять его. Тут за моей спиной затрещали ветки, инкуб развернул коня и исчез во мраке. Когда я оглянулся на шум, то увидел двух парней, вполне живых и реальных, одетых в камуфляжные костюмы. Тот, что был поближе, спросил, разглядывая мой лоб и улыбаясь: "Что, с назгулом повстречался?". Второй потянул его за рукав со словами: "Оставь его, это же цивил. Пошли скорее!", и они исчезли за деревьями.
Я задумался о том, насколько странные фантазии были у творца этого мира, но тут машина начала подпрыгивать, скрежетать и медленно таять в воздухе. Я махом вскочил в седло, и принялся лихорадочно терзать зажигание, пока, наконец, не пришло знакомое состояние перемещения. Теперь машина забросила меня в холмистую местность. Вдалеке виднелся силуэт какой-то горы, на вершине которой угадывались развалины крепости, и я уже с любопытством начал осматриваться, осторожности ради не покидая седла машины. Мое внимание привлекла забавная группа путешественников, двигавшихся в направлении горы. Сначала я подумал, что у меня от впечатлений множится в глазах (каждого путника было не менее четырех), затем я подумал о дублях, но тут меня осенила великолепная мысль, что близнецы - это один и тот же персонаж, описанный разными авторами независимо.
Все это время я не покидал машину, и очень хорошо сделал. Очевидно, она решила взять на себя функции экскурсовода по этому странному миру, и начала самопроизвольные перемещения по здешним временам. Дальнейшие события напоминали оживший коллаж. Вокруг меня двигались, появлялись и исчезали различные фигуры - человеческие и не очень, забавные и героические, разнообразно одетые и вооруженные, в большинстве случаев - в нескольких экземплярах. Образы некоторые постоянно менялись - от романтически-прекрасных до мрачно-ужасных. Со всех сторон долетали обрывки разговоров на русском, английском, и каких-то неизвестных, но очень мелодичных языках. Особенно запомнилась компания невысоких, длиннобородых созданий, с головы до ног увешанных разнообразным оружием. Рукояти торчали у них даже из-за пазух и заплечных мешков, что делало их похожими на торговцев скобяными изделиями или начинающих игроков в гольф. Высоко в небе парили орлы и драконы самых разных форм и мастей, вокруг сновали волки, превращавшиеся в мужчин, женщины, превращавшиеся в птиц, мужчины, превращавшиеся в нетопырей, были там и черные фигуры, вроде той, что я встретил на лесной дороге, частью - конные, частью - оседлавшие отвратных существ, напоминавших птеродактилей. Тянулись обозы с репой, передвигались отряды конных и пеших воинов, степенно шествовали маги и крались лазутчики. На привалах почти все курили трубки, так что в воздухе висела сизая дымка. Вдалеке на юге виднелись горы, источавшие тучи черного дыма, в клубах которого проявлялось чье-то лицо, утонченно-печальное, со звездою во лбу, плавно перетекающее в ужасающую маску с красными глазами. Пейзажи и ландшафты сплетались как картины калейдоскопа. Менестрели в черном, одинаковые, как из под штамповочного пресса, вооруженные мечам, с лютнями, флейтами и прочими музыкальными инструментами стройными колоннами шли занимать очереди на костры, или падали под ударами мечей гневливых лордов как трава под косой. Кому-то выкалывали глаза, кого-то приковывали к скалам. Но было у всех и что-то общее - правители были велики и светлы, маги - мудры и рассудительны, воины - суровы и полны решимости, враги - злобны и безжалостны, женщины - прекрасны, чела - благородны.
Блики солнечного света от оружия и доспехов, искры драгоценностей и украшений слепили глаза. Жертвы и палачи по очереди менялись местами. По полю битвы прошли несколько серебристых кораблей, держа путь на запад, за ними спешила целая армада. Воздвигались горы, исчезали реки, тонули в пучине острова и побережье. Картины увиденного крутились как открытки в вихре торнадо. Голова у меня закружилась, стало скучно, в надежде на удачу я ударил по клавише возвращения...
... и я словно проснулся. Я сидел на демонстрационном стенде в малом конференц-
зале нашего института, и все с благоговением смотрели на меня...