Саймон
***
Я укроюсь от всех в моей крепости -
Значит, ты меня не найдёшь.
Я забуду свои нелепости -
О тебе мне напомнит дождь.
Рок-н-ролл разрывает голову,
В душу вгрызлась колючая боль.
Скоро ты заживёшь по-новому.
Жаль, что я совсем не король.
***
Не сойди с тропы,
Не коснись воды,
Не ищи её:
Не найдёшь следы.
Ночь украла цвет
Шёлковых волос,
Глаз лучистых свет,
Нежность тёплых слёз.
Если хочешь - верь,
Жди всю жизнь её,
Только знай - черно
Скорби остриё...
***
В часы и дни тоскливой сумрачной разлуки
Я так желал к устам твои приблизить руки,
Взглянуть в глаза твои. Спросить тебя, коль ты
Позволишь паладином быть мечты
Моей - ведь о таком ты не мечтаешь,
И правду жизни много лучше знаешь,
Чем я - слуга далёкой красоты.
***
Я из тёмного внешнего круга
Был низвергнут в глубокий, иной.
Вновь клубится жестокая вьюга
За моею согбенной спиной.
Из глазниц - окон дома чужого
Я вгляделся - и понял вдруг сам:
Не спасёт индульгенция слова,
Время честно платить по счетам.
Но мне грустно и жалко немного,
Что полёт запрокинутых рук
В край, где вьётся надежды дорога,
Был паденьем во внутренний круг.
Я был дерзким, слепым и небрежным,
Я на камни кидал семена.
Роза - та же. При имени прежнем.
Но пусты мои впредь имена.
БРАТСТВО ПОКИДАЕТ РИВЕНДЕЛЛ
Хмурое утро, тусклое небо,
Спешные сборы в дорогу.
Меч у бедра, в рюкзаке - кусок хлеба,
Ждать остаётся немного.
Ветер средь сосен могучих завыл,
Сумерки ждут за порогом.
"Ну-ка, проверь, ничего не забыл?
Нет? Всё готово? Ну, с Богом!"
"Друг мой, Хранитель, что мрачен ты вновь?
Сердце забилось в тревоге?
Помни - лишь вера, надежда, любовь
Нам помогают в дороге".
***
Глаза, усталые, как Вечность,
И посох в старческой руке.
- Куда бредёшь ты в этот вечер?
Ведь есть ночлег невдалеке...
Проходит тихо старец рядом,
Не отвечая ничего,
И ты окидываешь взглядом
Сутулый силуэт его.
Он и не очень-то приметен:
Устало плащ свисает с плеч, -
Но тут внезапно ты заметил
На поясе висящий меч...
Он много странствовал по свету,
Он знает тысячи дорог,
И вот сейчас он выбрал эту -
На чей ведёт она порог?
Быть может, в сумраке рассветном
В высокий город он войдёт,
Сольётся с утром, незаметный
В тени окованных ворот.
А может, как-нибудь под вечер
К широкой спустится реке,
И улыбнётся он, заметив,
Что есть ночлег невдалеке.
Там будут пир, друзья и песни,
И, вспомнив прошлые года,
Под утро снова он исчезнет
И не оставит ни следа...
***
Я начал жить почти как те,
Кто заморожен смертной стужей.
Но пламя дышит в темноте
Для всех других, кому я нужен.
Пусть мрак сгустился у огня,
Пытаясь хоть на миг согреться, -
Друзья мои вокруг меня,
Пока что бьётся моё сердце.
Но путь твой вьётся вдалеке,
Прочь от ночных дорог унылых;
Звезда горит в твоей руке,
И ты меня давно забыла.
К тебе я обращаю взгляд -
Вернись, молю, моя свобода!
Ты для меня горька как яд,
Сладка, как сладок привкус мёда...
***
Законы физики -
непреложны,
И значит, как яблоко -
Ньютону на голову, -
Расти лишь к земле волосам моим
можно,
И никоим образом - куда-нибудь
в сторону.
И это - хорошо! (Что может быть лучше?)
Значит, буду я так романтично
хайратый,
И будут локоны свешиваться
на уши,
А может, и даже
до самых до пяток.
Хотя - навряд ли ты будешь
довольна,
Тебе ведь нравятся аккуратные
мачо,
Да и про волосы это всё -
ерундовина,
Мой путь к тебе - не самый
удачный.
Ты только представь - ведь нас
разделяют
Большой, Средний и Малый
проспекты,
Прохожие, что по проспектам
гуляют,
Пять тысяч студентов,
строчащих конспекты,
Машины, трамваи, собаки и стены,
Таланты, гении и просто убожества,
(Наверное, есть и олигофрены)
И бездомных котов бессчётное
множество.
А впрочем, - и если была бы ты
рядом,
Как вчера, когда - помнишь? - мы руками
коснулись -
Всё равно бы вставали стальные
преграды,
Всё равно бы любовь в тебе
не проснулась.
***
Жизнь без цели, звенящая горстью монет,
Старый плащ, иссечённый дождём и огнём,
Да зажатый в руке ледяной амулет -
Вот и всё, что осталось мне в доме моём.
Только дома-то нет, только скоро закат,
Время быстро прошло - не успел и моргнуть...
И отводишь от старого зеркала взгляд,
Понимая, что долг не сумеешь вернуть.
***
...Так значит, читать между строкАми?
Что было забыто - искать и вспомнить?
Подставить под капли чашу-память
И истиной до краёв наполнить?
Тогда мы узнаем запах полыни,
Услышим лютни нежные звуки,
И каждый вновь обретёт своё имя,
Как будто и не было смерти, разлуки...
Но всё ж, - почему я верить не в силах,
Дитя на останках сказки расколотой?
Я помню, как мёртвых песком заносило,
Мне в душу вдавились удары Молота.
Я чуял запах железа и пепла,
И ужас - на каждой лесной прогалине.
...Смеялась Смерть и негромко пела,
Бродя по сожжённой земле Ард-Галена.
Они умирали - и эльфы, и люди.
Всю жизнь предо мною стоят их лица.
Так что же - спокойно о них забудем
И праведником назовём убийцу?
Но если те капли, что падают в чашу -
Не Правда, что делает нас сильнее,
А просто яд, из пасти сочащийся
Во тьме ледяной задремавшего Змея?..
Неплохие стихи. Хотя и не то чтобы идеально хорошие.
В общем и целом - традиция. Не то чтобы штамп... Лучшее в "толкинутых" виршах у Саймона чем-то неуловимо напоминает мне некоторые стихи Эльрин - стихи времен зарождения фэндома, стихи, определившие именно традицию "толкинистской" поэзии. Канонично. Без выкрутасов. Но и почти без примитива. "Глаза, усталые как вечность", к примеру, именно такой стиш.
Но из "фэндомских" Саймону, по-моему, больше всего удалась последняя в подборке вещь - яркий, острый, пронзительный текст. Уже не новая в фэндоме "полемика с полемикой" - но для меня лично вся боль ТОЙ полемики отступила куда-то в сторону, за кадром осталась, когда я прочитала у этого автора:
Но всё ж, - почему я верить не в силах, Дитя на останках сказки расколотой? Я помню, как мёртвых песком заносило, Мне в душу вдавились удары Молота. Я чуял запах железа и пепла, И ужас - на каждой лесной прогалине. ...Смеялась Смерть и негромко пела, Бродя по сожжённой земле Ард-Галена.
"Просто. Дерзко. Без вопросов..." (с) Любелия. Сильно. Ничего не скажешь - просто сильно. Да простят меня господа ниеннисты и сочуйствующие, имеющие право на своё мнениё.
Не-фэндомские стихи. Симпатичнее всего - "про хаер", милая любовно-прихиппованная лирика с элементами самоиронии. Чем-то "под Маяковского", но тонический стих после Маяковского уже столько раз использовался, что духу не хватает ругать за подражание. Про остальные вещи - чуть ниже.
Вообще, не хочется "опускать" вышеописанную Саймонову традиционность. Всё же он не подражает или копирует, а именно следует канону - как идеологии, так и версификации.
Однако ругаться всё-таки буду. Как без этого? В некоторых стихотворениях подборки традиция у Саймона всё же становится банальностью, что не есть вери велл. Наиболее яркий пример - "В часы и дни тоскливой сумрачной разлуки". Штамп он и есть штамп. Однако, хотя с этим конкретным слабым текстом мало что можно сделать, в целом штампованность излечима. В первую очередь - строжайшей "самоцензурой", недопуском ко всеобщему обозрению особо затертых эпитетов, банальных речений и бородатых оборотов. А если появится такая самоцензура - появится и желание исправить неудачный текст, найти что-то более интересное, умное и необычное, что можно будет показать народу. Только перебарщивать с погрызением себя любимого не надо - а то вообще все стихи в ящике или где похуже окажутся.
И еще, как положено, куча недочетов по мелочи. Грамматика, к примеру: "руками коснулись" - "соприкоснулись", аднака... ну, или "коснулись друг друга". Теория в одном месте: "ну, с Богом!" - помилуйте, какой Бог, когда здесь Хранители в Ривенделле? (Это как у Ниеннах той же, многострадальной, Дух Стеба дьявольские скрипки и сфинксов отлавливал J). Хотя "ну, с Эру!" тоже было бы несуразненько. Кое-где ударение в заявленный размер не ложится - "меч у бедра, в рюкзаке кусок хлеба" - язык на этом спотыкается, да и неблагозвучно - "к-к-к"... Но всё это еще более поправимо, чем штампы. Просто надо быть внимательнее к собственному творчеству.