Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Amarin


Дагор Дагорат



Дагор Дагорат



Высокий, пустынный, сумрачный чертог. Серый туман клубится вокруг, скрывая уходящие ввысь колонны, заглушая эхо голоса и звук шагов... Здесь каждый - один.

Наедине с мыслями.

Наедине с памятью.

Наедине с собой.


Я - не жалею!

Рука ищет у пояса рукоять меча, не находит, и пальцы сжимаются в кулак. Будь проклят ты, Моринготто! Будь прокляты валараукар, вставшие на моем пути! Будь прокляты валар, не желающие уничтожить врага огнем и железом! Пусть у нолдор нет сил сделать этого - но вы, вы можете, и в молчании сидите на своих тронах! Будьте вы прокляты!

Пусть силы неравны - но будь у меня две, три, сто жизней, все бы я отдал, чтоб только увидеть Врага, поверженного к моим ногам!

Я - не жалею!


Темный, без украшений трон. Лицо сидящего бесстрастно. Властный голос проносится далеко сквозь череду залов - туда, где под стенами бьется безбрежное море и, кажется, дальше, во Внешнюю Тьму, где нет ничего, где обрываются все дороги...

- Ты пролил кровь своих братьев, Феанаро Финвион. Ты предал тех, кто поддался словам ненависти и последовал за тобой. Вот решение Круга Судеб - до конца Арды тебе не покинуть Мандоса. Таково слово валар.

- Пусть так! - стоящий у трона вскидывает голову, и глаза его вспыхивают темным пламенем гнева. - Пусть так! Ни о чем из содеянного я не жалею - и все, что я совершил, я бы повторил вновь!

- Ты - действительно - не - жалеешь? - Слова падают в тишину, как камни на дно ледяного омута.

Ты - действительно - не - жалеешь?


Сумрак обвивается вокруг колонн, сумрак обнимает за плечи бархатным плащом, сумрак стелется под ноги мягким ковром, сумрак наполняет бесконечные, пустынные анфилады...

Здесь каждый - один.

Но если двое ищут друг друга, они могут встретиться.


Впервые на краю сознания - чья-то тень, впервые - за сколько? Прошел миг? Эпоха? Вечность?

Высокий силуэт, гордая осанка короля, пристальный взгляд... Темная, без украшений, одежда, только теплый, отороченный мехом плащ (как тогда, в Форменосе, при прощании...) сколот у горла эмалевой брошью. Крылатый огненный диск. Герб Финвэ.

- Отец!..

Пристальный, пронизывающий взгляд серых глаз - и становится ясно, что отец знает. Все. И слова бессмысленны, и молчание язвит сильнее любого упрека. Неважно, что решили валар, плевать на клятву, не страшна Внешняя тьма - только не молчи, отец! Не молчи!

- Тому, что ты сделал, нет оправдания. - Это говорит король, не отец, и слова, медленные, тяжелые слова вплетаются в сумрак, становятся прядями тумана, оплетают, и нет сил шевельнуться, крикнуть - я мстил за тебя! За тебя!

Потому что известен ответ.

- Я твой отец, и, значит, часть вины - на мне. Видно, я слишком любил тебя, Феанаро... - он оборачивается и уходит, и сумрак смыкается за ним, как бархатные портьеры...

И снова вокруг - тишина.


...Отец, почему ты здесь? Долг валар - помочь (ха-ха!) эльдар вернуться к жизни, я видел в Валиноре тех, кто погиб еще на пути от Вод Пробуждения - почему ТЫ здесь? Или милосердные и великодушные валар не спешат отпускать из Чертогов Мертвых отца проклятого?!

- Финвэ сделал свой выбор, - тихий, скорбный голос заставляет обернуться. - Он остался здесь, чтобы Мириэль могла вернуться к жизни.

Ниенна. Серый плащ теряется во мгле, и кажется - это говорит сам сумрак.

Она... Она жива! Горло перехватывает, и накатывает отчаянное желание - увидеть, услышать, коснуться... Но чертог Намо огражден от всего света, и мертвому не найти живой самому...

Нет, Феанаро не будет просить! Дважды и трижды - не будет просить у осудивших его!..

Скорбящая уходит - и сумрак свивается в едва заметную тропу под ее ногами, и долго, долго не спешит исчезать...


Сумрак расступается, и становится видно, что стены залов увешаны гобеленами.

Память веков, гобелены Вайрэ...

Нет, не Вайрэ.

Руку мастера невозможно не узнать - а кто из нолдор был искусней Мириэль Сериндэ?

Знакомая с детства вышивка - золотой увядший лист на зеркальной глади озера (говорят, в Эндорэ листья опадают)... И здесь - та же рука: белая площадь Тириона, выложенная мраморной плиткой. Вода в фонтане взлетает высоко вверх (сколько времени Махтан ломал голову, как устроить этот фонтан! Главы пяти цехов до хрипоты спорили - но работа удалась на славу). Тепло. Тихо, только вода поет. На белой плитке лежит оброненный кем-то цветок.

... Странно. Почему я так ясно вижу все в окружающем сумраке?


... Майтимо, как самый старший, старательно делает вид, что он тут за компанию, и такая детская забава ему совершенно не интересна, но время от времени косится на младших, у которых запуск ветряных змеев получается гораздо лучше. Макалаурэ на самом деле все равно, взлетит его змей или нет, но зато он с удовольствием распевает во все горло какую-то только что придуманную чепуху про "облака, которые летят выше гордых орлов".

Турко и Морьо отчаянно спорят, чей змей красивей, кто им лучше управляет, и кто на грядущем празднике "им всем покажет".

Куруфинвэ, не слушая ничьих советов, смастерил какую-то совершенно новую конструкцию, не рассчитал баланс, и змей постоянно заваливается на бок. Приходится его спускать и снимать лишние колокольчики со слишком тяжелого хвоста.

У близнецов змей один на двоих, зато самый большой. Он уже поднялся высоко-высоко, и они сосредоточенно следят, как игрушка теряется в нежном золотистом сиянии...


Гобелены бесстрастны и безжалостны. Можно не смотреть на них, но как скрыться от памяти?

Семеро... Где они теперь?

Беззвучный зов летит сквозь череду коридоров...


Тяжелые, медные пряди волос, правильные, но резкие черты лица. Они были мягче когда-то... Это было давно.

Майтимо.

- Ну, здравствуй, отец... - губы раздвигаются в улыбке, больше похожей на оскал. - Мы исполнили клятву. Как смогли... Смотри, отец!

Он протягивает левую руку... Феа не помнит боли, и в Мандосе каждый видит себя таким, как был в жизни - но некуда деться от осознания правды, и при взгляде на ожог в памяти встает голос - мелодичный голос Варды Тинталлэ.

"Ни нечистым рукам, ни лиху не коснуться Сильмариллов..."

Майтимо смеется - так смеются те, кто не может плакать - и в его зрачках бьется пламя, озаряя кровавые отсветы на клинках мечей. Альквалондэ, и Дориат, и Гавани...

"Смотри, отец! Мы были хорошими учениками, не так ли?"

- А где остальные?

Майтимо усмехается, обводя рукой сумрак вокруг:

- Где-то здесь...Что они могут сказать тебе, отец? И что ты можешь сказать им?

Что ты можешь сказать им, Феанаро?

- Вы исполнили клятву. Вы исполнили то, что должно, и до конца Арды будут звучать песни о славе сыновей Феанаро.

- Скажи, отец - стоит ли слава чести?

Майтимо отворачивается, и тени проглатывают его - так и не дождавшись ответа.


Сильмариллы...Мое творение, мой труд, моя любовь... Свет Двух Дерев. Полдень Валинора...

Здесь, в сумерках, нет света. Только память о нем.


- Так... Открой глаза... Посмотри в зеркало.

Высокая диадема венчает медные пряди, и в ней мягко горят три драгоценных огня. Свет озаряет ее лицо, свет заставляет вспыхивать пламенем рассыпанные по плечам локоны, свет охватывает ее блистающей мантией...

Нерданель осторожно снимает венец, проводит пальцем по поверхности одного из камней - ее рука вспыхивает, словно сияние проходит сквозь нее. Женщина поднимает глаза:

- Они прекрасны... - она говорит тихо, словно боясь расплескать то чувство, которое дает прикосновение к Сильмариллу. - Но носить венец я не буду.

- Почему, Нерданель?

Она улыбается, и в улыбке ее проскальзывает грусть:

- Я хочу, чтоб ты, когда смотришь на меня, видел меня, а не свое творение.


...В небесах - звезды рассыпанной по скатерти солью. Резкий ветер рвет за спиной плащ, сыплет искрами факелов - это прорывается сдерживаемое осуждение Сулимо. "Безумие! Безумие!" - завывает ветер.

Безумие?! Пускай!

Вокруг - сутолока прощания.

- Ты выбрал неверный путь. Ты понимаешь, к чему он может тебя привести?

Взгляды скрещиваются, словно клинки, и она не отводит взгляда. Проще приказать реке не течь, чем изменить решение Нерданель.

- Что ж, прощай.

- Я любила тебя, Феанаро.

Прочь - уверенным шагом, не склоняя плеч, не опуская головы...

Но не нужно оборачиваться, чтобы услышать слова, которые ударяют, как нож в спину:

- И буду любить всегда.

Ей тоже не нужно видеть лица, чтобы знать - слова услышаны.


Воспоминания услужливо бегут дальше: Тирион - Альквалондэ - Лосгар... И опять охватывает гнев, жестокая радость битвы...


Брошенный с силой факел падает на палубу, и от него разбегаются быстрые язычки.

Пламя взлетает вверх - и вот уже у берега поднимается стена огня, поднявшаяся до небес, разделившая навсегда "вчера" и "сегодня".

Дым, удушливый дым окутывает все вокруг, его жгучая горечь смехом царапает горло, ест глаза - но даже если смежить веки, все равно перед глазами алые, багровые, пурпурные пятна, зарево, зарево от земли до неба...

Вы проклинали меня? Проклинайте и дальше!

Вы не хотели идти за мной! Возвращайтесь назад, в золотые сети валар!

Пусть горят корабли!


Вокруг тишина, но в памяти звучат слова - свои и чужие - и, кажется, сумеречное эхо повторяет их - снова и снова.

" ...И для самых могучих чад Илуватара существуют деяния, которых нельзя повторить..."

"...Возможно, я смогу расщепить Сильмариллы, но никогда я не сотворю подобных им. И если я разобью их, то разобью свое сердце и погибну..."

"...Корабли для нас то же, что камни для нолдор..."


Голоса затихают... Но сумрак шепчет - смотри! ты не видел этого при жизни - так смотри сейчас!

...Он смыкается вокруг - стылые, серые, горькие воды...


...Телеро на песке. Выпавший из руки, еще не погасший факел. В его свете блестит полоска зубов, блестят белки глаз - остановившийся взгляд в холодное темное небо. Нитка жемчуга порвана клинком, и рассыпавшиеся бусины втоптаны в песок. Светлые волосы намокли - их уже коснулся прилив...


...Сумрак - ледяной бесцветной крошкой под ногами...


... Холод. Пальцы мерзнут, потом ноют, потом перестают чувствовать. Из редких расщелин меж глыбами льда смотрит вода, черная, как бездонное небо. Изо рта - пар, оседающий бледными кристаллами. Смерзаются ресницы. С каждым разом все труднее разлеплять веки и идти дальше.

Шаг. Еще шаг.

Вперед.

Кто-то отстает, без сил опускается на снег, и для него остается только беззвездное, бездонное небо...


Бесконечны сумрачные коридоры. Бесконечны гобелены. Одни различаются четко, другие - смутно. История проходит перед глазами неспешным шагом. Смерть. Страдание. Страх. Скорбь. Счастье - редкой вспышкой. Подвиги, воспетые и нет. Преступление. Предательство. Проклятье.

И все это - результат одной-единственной клятвы?


Сумрак...


Гобелены бесстрастны и безжалостны.

И, смотря на них, я понимаю - что все так и было. Я, Феанаро, который так гордился своей свободой, шел заранее выложенной дорогой. И чьей! Того, кого сам презирал больше всего...

Мой отец был убит, и я сам убил чьего-то отца. И не одного... Мой дом был разрушен - и я разрушил чей-то дом. Мой величайший труд был похищен - и я сам похитил чье-то сокровище...

Я смотрю на гобелены - и в душе поднимается тупое, бессильное раздражение. Как при виде драгоценного самоцвета, бездарно изуродованного огранкой.

И гранильщик при этом - я сам.


Закончена история Трех Камней, и сумрак прячет то, что случилось потом... Все песни спеты, все сказания сложены... И на гобеленах нет больше следа Феанаро и его сыновей...


Смешно - Куруфинвэ Феанаро нарушил клятву. Но это так. Что мне до того, кто возит сейчас мой Сильмарилл по небу? Ненависть перегорела, как прогорает костер.

Впрочем, уже все равно.

Тьма в любом случае будет моим уделом... Так что - какая разница?


... Враг повержен - и кем! Ингвэ, только и знающим, что слагать гимны! Ваниар, прежде и не касавшимися мечей! Арафинвэ и теми, кто так и не решился покинуть Тирион!

Воистину, ослаб ты, Моринготто, Враг мой!


Не выйдет ли так, что вновь нам придется встретиться - там, в Предвечной Тьме за границами Эа? Что ж, Враг мой - ты узнаешь, что не зря бежали воинства перед Феанаро и его сыновьями!


Или, может, я просто перестану быть?

Возможно.

Во мне нет страха.

Жизнь моя кончилась тогда, под ударами валараукар. Мандос - лишь отсрочка...

Впрочем, когда-то и ее срок истечет.

Иногда мне думается - скорей бы.


Пустынные сумрачные коридоры. Лабиринт, из которого не выбраться.


Один Сильмарилл все-таки достался валар... Стал звездою в небе... Да, не сыщешь сокровищницы лучше - мой алмаз недоступен теперь никому, и все же свет его теперь виден всем...

Жаль, я не додумался сам!.. Впрочем, не из света ли Тельпериона Варда создала звезды? И все равно - роса Двух Дерев должна сиять ярче, чем одного!..

Но мне не увидеть этого...


"Я не жалею!"

Можно бросить гордые слова в лицо Намо... Можно бесконечно повторять их, заклиная безжалостную память...

Но лгать себе - это признак слабости.

Просить прощения?

Феанаро, представь - Моринготто склоняется пред тобой и говорит: "О да, я сожалею, что я убил твоего отца, украл Сильмариллы и разрушил вою жизнь". Ты простишь его?

Смешно.


...Зрелище - гордец Феанаро, склоняющийся с мольбой о прощении!

Смешно. Если бы это могло что-то изменить...


Если бы можно было что-то изменить... Распустить гобелен и соткать заново. Расплавить свою судьбу и отлить новую...

Если бы можно было что-нибудь изменить, что бы ты сделал, Феанаро?

Остался бы в Форменосе, наплевав на приказ!

...И погиб вместе с отцом. Враг еще не воплотился полностью тогда. Рассечь ли мечом бурю?

Увезти Финвэ с собой на этот треклятый праздник! Нет, он не согласился бы... Тогда - увезти с собой Сильмариллы. Враг не решился бы напасть на Таниквэтиль, и наступать на Форменос ему было бы незачем. А хоть бы он и разрушил Северную Цитадель - все покинули бы ее (и неудивительно, если вспомнить, что поют о Черном Всаднике), и у отца не было бы причины стоять до конца и пасть в неравном бою...


...И что дальше? Твой отец жив, Сильмариллы в твоих руках, а вокруг - Тьма, поглотившая Древа. Что ты будешь делать?

...Будь проклят ты, Моринготто, за то, что мне пришлось выбирать! Даже здесь, в Мандосе, призрак выбора преследует меня!

Своим искусством создал я Сильмариллы, я вложил в них свое сердце - разве лишь для того, чтобы их разрушить?!

Или нет другого пути?!

Или завидуют валар сокровищу, которое принадлежит не им?!

И потому изгнание и заточение - моя единственная судьба?!


" - Разве ты не видишь, как несправедливо наказан? Они завидуют тому, что ты создал то, о чем они не могли и помыслить! Им нужно лишь твое сокровище, они не успокоятся, пока не завладеют им! - голос говорящего вкрадчив. - Или я не вала, чтоб читать в сердцах моих родичей?"


Память, ты опять играешь со мной?!


И все-таки, Феанаро, да или нет?

Перед глазами памяти - огонь, кровь и сталь. Разрушенный Форменос. Нерданель на причале. Улыбка-оскал Майтимо: "Мы были хорошими учениками, отец..." И опять - кровь, сталь и пламя...

А, будь все проклято!

Да!

Так срывают с раны присохшую повязку - рывком, чтобы было легче...


Легче... Сумрак скрывает гобелены, в сумрак отступают мучительно-яркие воспоминания. Стихают проклятия и звон мечей, и в мыслях воцаряется тишина.

Сумрак свивается в тропу под ногами...


...тропка выныривает на свет, и после полумрака Чертогов все краски кажутся необычайно яркими - так вспыхивает радуга после дождя в умытом, радостном небе.

Все вокруг - такое знакомое, такое новое: шелест лазурной волны, алмазный блеск песка, золотое и серебряное сияние, разлитое в воздухе, смеющийся и машущий рукой телеро в белой лодке... Ветер доносит голос: "Айа Феанаро!". Нерданель?

Телеро?! Смеющийся?!

Свет, который невозможно не узнать?!

Высоко в прозрачном небе парит воздушный змей.


1 Вообще-то это Олди. Но, поскольку они сами тоже балуются эпиграфами без указания источников (см., например "Дорогу", то я решила, что они не обидятся:)


Текст размещен с разрешения автора.