Черные Хроники Вильярэста
Песнь Начала.
В начале был Харадвэст. На Вильярэсте зовется он Жестокий. Первыми созвал он Астхеннера и Тэйшена. Они тусовались с ним прежде всех. Харадвэст ставил им выпивку, они пели песни и это было хорошо. Астхеннер и Тэйшен пили пиво, изредка вино, потом водку и неразбавленный спирт, поскольку желание выпить нарастало, а денег становилось все меньше и меньше. И пошел тогда Повелитель Харадвэст на Вильярэст и позвал новых вписчиков, дабы принесли они еще выпивки. И приходили к Харадвэста Стэр и Аргэрэн, Асвад и Митхор и приносили пива и росло понимание между ними, росло единство и гармония.
И пришло время, когда Харадвэст созвал всех, кого знал он и предложил выпить вместе. Богатство ломящегося от бутылок стола восхитило толкинистов и в восторженном благоговении склонились они перед Харадвэстом.
И тогда сказал он:
И тогда по слову его выстроились на столе батареи бутылок - было здесь пиво УЖигулевскоеФ, УБалтикаФ и знаменитый УСтепан РазинФ, была водка УСтоличнаяФ, УПшеничнаяФ и иная, целый букет вин - УМеннерестийская ездаФ, УСанаврияФ, УКрейсмериэллиФ, коньяки, ликеры и целая канистра неразбавленного спирта для тех, кто крепок духом и не боится трудностей. Звук постоянно открывающихся и взлетающих к потолку пробок наполнял всю квартиру, соседи ожесточенно колотили в стенку, но ничего не перепало им. Подобной пьянки не было еще на Вильярэсте и нескоро еще предвидится что-то хоть отдаленно на нее похожее, разве что когда Митхор станет настоящей рок-звездой. Только тогда каждый пришедший с Вильярэста насытится до отвала и выпьет то, что хочет и столько, сколько попросит душа его и хватит ему еще и на опохмелку. И только тогда отдохнет Харадвэст от трудов своих, ибо только тогда будет удовлетворен.
А сейчас сидел Харадвэст и пил пиво и нравилось ему это пиво без единого признака горечи. Пьянка набирала темп, но тут Санаврия решила ввести в нее мелодию собственных дум и демонстративно стала пить томатный сок, поскольку хотела одна из всех остаться трезвой и уровнять тусовку толкинистов с благородным собранием. Более других Вильярэстицев одарена была Санаврия деньгами и могла позволить себе то, что не могли позволить другие. Но пить не хотелось ей, ибо была она нетерпелива и честолюбива и считала себя выше Харадвэста и друзей его и часто ходила она по магазинам Москвы, ища абсолютное средство от похмелья. Средство она не нашла, ибо только пиво может помочь в похмелье и один Харадвэст знает это, а также те, кому захочет он это открыть. Однако в одиноких странствиях думы Санаврии стали отличаться от дум остальных друзей Харадвэста и понесла она в себе еретическую мысль, что пить вредно. И теперь потягивала она томатный сок с блаженным выражением лица. Тотчас в стройном ритме пьянки возник диссонанс. Сидевшие рядом с ней толкинисты смутились, а некоторые не смогли преодолеть обаяние Санаврии и просили ее налить и им томатного сока.
Неподвижно сидел Харадвэст, всматриваясь в это странное явление, и кресло его, казалось, находилось в самом центре заурядного семейного застолья. Видели толкинисты, как встал он, улыбаясь. и поднял в руке своей бутылку УМенерестийкиФ. Тотчас же вбежали стэрманки и разнесли по столам ликеры и коньяки, наливки и вина и про закуску не забыли. Дрогнула Санаврия и залпом выпила рюмку коньяку и вторившие ей смутились.
Но подхватил нить диссонанса Сикорский, бесстрашный рыцарь трех УСФ, которому в замысле Харадвэста предначертано было стать мастером по боевке на МИ-95, но который вплел свой голос в диссонанс и предпочел быть безжалостным маньяком. Темно-багровое пламя костров, стук деревянных мечей о тупые головы, жалобные трели милицейских свистков, боевые кличи Ормаллена и слабые крики о помощи несчастных цивилов - вот что составляло речь охмелевшего Сикорского. И в первый момент даже Харадвэст смутился, ибо сам был он не прочь помахать мечом во всю свою силу молодецкую. Но поднял голос Адмир-целитель и налил он в стакан Сикорскому валерьянки и успокоился Сикорский и лишь соседи его вынуждены были выслушивать повествование его о битве с трешерами. Благодарно улыбнулся Харадвэст и налил себе еще УМеннерестийкиФ, но тут новый диссонанс вступил в силу и заполнил собой все.
Ни силы, ни мудрости, ни радости было в этом голосе, один лишь всеохватный пофигизм. Ибо был то голос равнодушия и созерцания. О бессмысленности пьянки говорил этот голос, о сладком дыме марихуаны и недостижимой нирване и опускались руки, и разбивались рюмки и драгоценная влага лилась под стол. И стремно было взглянуть толкинистам в лицо Айшена, говорившего сие.
Прервались все мысли, умолкли все голоса, не в силах противостоять ему, но тут словно ярко-оранжевая вспышка разорвала сгустившийся серый мрак. Ёто Кейрин Крейс взяла в руки гитару и звонко и радостно пропела балладу о пьяном поезде, не нашедшем своего хозяина. И было в этой балладе живое веселье неоконченной пьянки и заблестели глаза и потянулись руки к бутылкам. И не в силах противостоять песне жизнеутверждения замолк Айшен, но новый голос, заплетающийся и невнятный, неожиданно перебил ее. То был Арвэн Виджиниец и призывал он всех на какие-то выборы, но не было ни жизни, ни радости в его речи, а лишь непобедимое занудство и жажда Советской власти. И замолчала Кейрин, поскольку терпеть не могла политики, но тут Харадвэст отобрал у нее гитару и одним мощным аккордом, звонче милицейского свистка и громче пожарной сирены, оборвал пьянку.
И сказал тогда Харадвэст:
Устрашились тогда толкинисты непонятных для них слов и заплакала горько Санаврия и, пав головой в тарелку с салатом, сказала:
И увидев искреннее раскаяние в глазах Санаврии, сказал Харадвэст:
И из-под стола благодарила его за милость Владычица Боли.
Тут поднял голову Станислав Сикорский и громовым басом произнес:
Но посмотрел в его лицо Харадвэст и увидел, что не пойдет ему на пользу дорогая водка и начнет он буянить, а волю его не исполнит.
Гневом вспыхнул отверженный Сикорский, выхватил свой деревянный меч и собрался напасть на Харадвэста, но споткнулся о спящую Санаврию и растянулся рядом с ней у подножья пиршественного стола.
И увидев то, Харди-полумент, тот, что во всем ему поддакивал, в гневе своем обрушился на Харадвэста, желая дать ему по морде. Но вовремя уклонился Харадвэст и Харди-полумент растянулся на полу, споткнувшись о Сикорского.
Когда же вынесли их бесчувственные тела из пиршественной залы, устрашился Арвен-Виджиниец и молил Харадвэста о прощении и получил его. И успокоились все. И никто не заметил, как покинул квартиру Айшен, и в карманах его что-то шуршало и звякало.
И возрадовались толкинисты и благодарили Харадвэста за выпивку и закуску. И были все удовлетворены этим и повел их Харадвэст в соседнюю комнату и уложил спать, а сам пошел допивать остатки пиршества.
А наутро было похмелье. Но это уже совсем другая история...
Записала Ассиди 30.06- 2.08, 1999 г.
Текст размещен с разрешения автора.