Стихи. Старые. Посвящены Митрилиан, написаны про Эгладор.
Эгладору образца 1993 г.
(Первая часть - поэма на отъезд Митрилиан
за Море, обнародована в Нескучном Саду
на сборище по этому поводу.
Вторая часть приписана спустя три года)
"Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни..."
...Так он писал, темно и вяло,
Что романтизмом мы зовем,
Хоть романтизма тут нимало
Не вижу я, да что нам в том?
А.С.Пушкин, "Евгений Онегин"
"...Я не был здесь давно.
Переменился мир, и много лет прошло,
а здесь все так же светится окно,
и так же, как в те давние года,
спешат опять по вечерам сюда -
затеять новый философский спор
или продолжить старый разговор,
посплетничать и осудить грехи,
петь, фехтовать или читать стихи,
потом к метро идти большой толпой,
и, попрощавшись, поспешить домой, -
согревшись, успокоившись душой,
довольные и миром, и собой."
Так думал наш герой, когда он шел
аллеей темной среди лип столетних,
вернувшись из скитаний многолетних.
А впрочем, не совсем так думал он,
ведь век-то был иной, страна иная,
и наш герой не знал, что есть метро,
и что не только свечи освещают
во тьме ночной горящее окно.
Все было точно так, как помнил он.
Сидели на диванчике и в креслах,
на подоконнике и даже на столе,
но все же и ему нашлось там место.
Гул голосов, смех, чай в стаканах старых,
браслетик бисерный на девичьей руке,
плащи, хайратники... В углу - гитара.
Он слушал, грея руки о стакан,
обрывки разговоров, вспоминал,
как в странствиях своих всегда мечтал
прийти сюда, найти вчерашний день
и самого себя увидеть тень.
Летали реплики: "Эй, Сталкер, подь сюды!" -
"Ну, люди, массаракш! Кто взял мой меч?" -
"Да вот он, вот!" - "Нет, ты подумай, Мерри!" -
"Я эльф или не эльф?" - "Ну вот, о том и речь..."
И кто-то, рассердившись, хлопал дверью,
чтобы вернуться, впрочем, сей же час.
Он улыбался. Статный гном в кольчуге
и юный длиннокудрый Леголас
там спорили о топоре и луке...
Все так же - будто не было разлуки.
И в новых лицах прежние узнать
он тщился, но не может зазвучать
струна, что порвана была давным-давно.
Он здесь один. А впрочем, все равно:
сменяются цари, эпохи, книги,
а здесь опять амберские интриги,
Галадриэль, Эовин, орк и гном,
и век двадцатый кажется лишь сном.
Но чай допит. Стихает разговор.
Гитарных струн негромкий перебор
сменяется летящим, резким боем.
"Послушаем, - подумал наш герой.
Вот менестрель, и, может, неплохой."
Но что поет он, ах ты боже мой!
В трескучих, громких, выспренних стихах
срывался юный голос на верхах:
Песня юного менестреля (Лин):
"Перевязь с мечом, за спиною - щит,
Песня ни о чем над землей кружит.
......
И туманом лжи души замело.
Я бросаю петь, я сажусь в седло."
И далее все в том же духе пел
о доблести, о подвигах, о славе
тот юный симпатичный менестрель,
что ни на миг не усомнился в праве
петь о вещах, которых он не знал.
И взгляд его восторженный сиял.
"Ты, парень, молод, - думал наш герой. -
Что запоешь, когда хлебнешь с лихвой
сражений, незаслуженных обид,
когда узнаешь боль разлук-тревог
и тяготы скитаний и дорог?
Пока же это поза, не натура.
А это что за новая фигура?"
Звенит струна, смолкают голоса.
Вся в черном, ярче звезд ее глаза.
Она поет - чеканны ритмы строк,
и слог ее трагичен и высок.
Печальный странник, странный менестрель,
незванный гость из проклятых земель,
кровавый след и сломанные крылья,
страданья от любви и от бессилья,
поверженное знамя, черный храм,
боль от неисцелимых жгучих ран,
и как лучи, на лютне черной - струны,
и знаками судьбы таинственные руны.
Он слушал и пытался вникнуть в суть.
И мысль пришла: "Откуда эти песни?
Бессмертные так длинно не поют.
А так - что ж, искра есть, скажу без лести."
Потом другие стали песни петь,
а наш герой все продолжал сидеть,
прислушиваясь, недоумевая.
Что за похожесть? Вот напасть какая!
Сюжеты, образы - знакомо все ему!
Да если песни эти слить в одну,
то выйдет песенка их хуже ненамного,
про менестреля, песню, смерть, дорогу:
Песня, сочиненная Гостем по мотивам услышанного:
(Использованы фрагменты из песен Ниенны, Хэлл и Лина)
"Пел менестрель - эльфийская кровь и имя,
Людям, которых он называл родными.
Только зачем-то прятал седую прядь,
Словно те, кто любили, могли не знать.
Светлого серебра струны у черной лютни.
Меч не возьмет с собою в дорогу путник.
Друг менестреля напрасно глядит с порога.
Правда дороже жизни. Пора в дорогу.
"Смогут ли эльфы поверить Крылатому Слову?
Я объясню им, что все по-другому.
Память пробудится, только лишь песни польются..."
-Что ты поешь? Молчи, проклятый безумец!
"Звезды нас звали уйти навсегда,
И тайнами делились цветы и травы.
Да только покой - это тоже беда,
И в этом суть самой главной тайны!"
Черная лютня этою песней звенела.
Господи, как же пел он, безумец смелый!
Смерть - вот награда от Света посланнику Ночи.
Длинны дороги, а жизнь на аккорд короче.
Черными звездами станут осколки лютни.
Эльфы забудут. Навеки запомнят люди,
Что победителей не судят.
Герой наш втихомолку посмеялся -
таким ему несчастным показался
тот менестрель в своих одеждах черных -
" О Боже, как он пел, маньяк упорный!"
Внезапно его мысли привлекла
блондиночка с косой, со светлым взглядом,
сидевшая с фортепиано рядом.
Ее сверлила взором из угла
другая дева, в черном и зеленом.
Вражда была во взгляде раскаленном.
Он с нею захотел заговорить,
потом раздумал и пошел курить.
С какой-то отрешенностью в лице
курильщица стояла на крыльце.
"Ты кто?" - "Да так, случайный человек.
А ты?" - "Я эльф! И уж который век
пытаюсь вспомнить, кто я, и когда,
и как перенеслася я сюда.
Воительницей славной я была -
о том я вижу глюки иногда!"
"Да, здесь - не там..." -
"О, там бы я могла
сразить врага оружием железным!"
Вздохнул он с сожаленьем бесполезным.
"А звать-то как тебя?" - "Раэнэрильда!"
"Раин... Тьфу, пропасть! Ну и имена!"
Так и не закурив, пошел назад,
Спиною чувствуя ее надменный взгляд.
Но в сторону свернул на странный звук -
из-за кустов донесся громкий стук.
Там яростно рубились на мечах,
замахиваясь с силой от плеча.
Приблизился неслышно наш герой,
едва не рассмеявшись. Ну и бой!
Не дорожат, как видно, головой
ничьею - ни своей и ни чужой.
Но каждый мнит, что он - боец крутой,
что больше всех умеет он и знает,
а сам дубьем бессмысленно махает.
Проклятье наш герой сдержал с трудом
и, заскучав, пошел обратно в дом.
Там снова пели. Слушал он с тоской
аккорды, что неопытной рукой
брала девица с темною косой.
Он морщился: "Ну как она поет!
Ведь ноты верные лишь через раз берет,
зажав дыханье, с дикцией ужасной,
с натугой, будто рыба на песке..."
Потом отвлекся он и вдалеке
услышал голос серебристо-ясный:
"...Отложи свой меч и тяжелые стрелы,
Позабудь свою гордость и доброе имя
И отправься по свету - путем менестреля,
Пусть изменится все пред очами твоими,
И мудрей твоих книг будет голос свирели..."
(Это наш Гость услышал... Песня Сэнты)
Он встрепенулся. Нет, почудилось ему:
воскресло прошлое на миг прозрачной тенью
и светом серебра пронзило тьму,
наполнив душу горьким сожаленьем.
Но тут ему гитару кто-то дал.
Минуту он в раздумье постоял,
вертя колки, подстраивая струны.
"Что ты споешь им, менестрель безумный,
туда вернувшийся, откуда начал путь?
Я жизнь свою хотел бы зачеркнуть,
как неудачный черновик баллады,
начать сначала все. А им - что в жизни надо?
И я таким же был давным давно.
Теперь же мне на них смотреть смешно."
"Я странствовал, книг море прочитал,
сражался, пел, - так он им всем сказал. -
Вернулся - но былого не нашел,
друзей нет старых, новых - не обрел.
А эту песню друг мой сочинил,
таким, как вы, ее он посвятил."
Песня, которую исполнил Гость (сочинена Б.Лазеевым):
Читайте книги между строк
И между буквами в строках -
Они бывают иногда острее шпаги.
Бывает часто невдомек,
Что в напечатанных значках
Сокрыто больше, чем доверено бумаге.
И этакая вещь на каждом шаге
Встречается в фантастике и в саге.
Понятно, не во всякой, не всегда -
Не будем вешать ярлыки и флаги.
Иная книга для людей
Подобна доброму вину,
Иная жжет огнем и ранит, как секира.
Иная вас возносит ввысь,
Иная тянет вас ко дну,
А кое-что, пардон, годится лишь в сортиры.
Иная книга - свет иного мира,
Иная - словно звуки чудной лиры,
Открытая не всяким, не всегда,
Таинственная, как земля Офира.
А это значит, что она -
Отнюдь не всякому, не всем.
Зачем стрелять, когда патроны холостые?
Увидеть фигу между строк
И не проникнуться совсем -
Таков удел, когда потребности простые,
Когда душонки замерли, застыли.
Дружище, что я вижу: это ты ли?
Ты эту книгу много раз читал,
Так почему ж твои глаза - пустые?
И наконец, умолк гитары плач.
Поднялся он, накинул старый плащ,
поправил меч и выскользнул за дверь -
не попрощавшись, не оставив знака.
Шаги затихли в тишине ночной.
Сияли в небе знаки Зодиака.
Был Млечный Путь жемчужной полосой,
дорогой света среди звезд и мрака...
июнь 1993 года
***
В Саду Нескучном - тишина.
Аллея между лип столетних
темна, печальна и пуста.
Покинут всеми Домик Летний,
там разоренье, пустота,
дверь на замке, фанера в окнах...
В позавчерашней луже мокнет
журнальный лист. Все - суета...
Зачем я здесь? Что привело
меня сюда, в приют печали?
С Нескучным Садом распрощались
мы навсегда - давным-давно.
Не загорится в окнах свет,
не зазвенят гитары струны,
и тайны не откроют руны...
Закрыта дверь. Здесь больше нет
ни Средиземья, ни Амбера,
ни менестрелей, ни бойцов -
пришла и к нам иная эра,
эпоха лжи и подлецов,
и деревянный меч бессилен,
и не укрыться за щитом.
Следы все смыл последний ливень,
и заперт опустевший дом.
Лишь чья-то тень - в плаще, как прежде...
И, в ложной и смешной надежде:
"Ты кто?" - "Случайный человек.
Зашел по старой памяти. Был снег,
когда я приходил последний раз..."
"Я помню. Ты тогда ушел от нас
не попрощавшись, не оставив знака.
Зачем ты здесь?" Завыла вдруг собака,
как на развалинах, где ночью - тлен и страх.
Что проку было нам в пустых словах?
Впустую все. Не нам мечтать о том,
что называется порой "волшебным сном".
Там темнота, где был когда-то свет.
Проходит все - как дым. Исхода нет.