Кеменкири - в благодарность за "Середину лета"
Я боюсь засыпать. Боюсь ночи, потому что знаю - все повторится сначала. В преддверии сна вижу снова и снова - как кадр кинофильма, как слепок в памяти, еще не греза, но уже и не явь - скалы, заросшие мхом, серая пасмурь, цепляющаяся облаками за верхушки деревьев, ярко-красные гроздья рябины, рассыпанные на камнях вдоль раскисшей дороги. Всадники... один из них, самый высокий, закутанный в плащ, на мгновение поднимает голову, провожает взглядом двух огромных птиц, очерчивающих облака правильными кругами. Из- под капюшона выбиваются медные волосы.
Снова и снова... Откуда?
Нет, я не испугалась. Слишком много у меня друзей среди квэнов, чтобы я не догадывалась, что означают эти сны - не то память, не то... шиза. Но идти к ним и просить совета я не хотела. В глубине души, даже признавая и принимая это явление - квэнство, я все-таки считала, что жить надо здесь и сейчас. Ибо Единый знает, что делает, забрасывая нас сюда - людьми.
Да и была ли она, эта память?
А осень летела над нашим миром, словно впервые. Я никогда такого не видела - прозрачно-теплый, тихий и неторопливый, шел по земле сентябрь... не шел - парил, и до первых дождей и заморозков было еще далеко. По утрам, выпадая из небывшего в настоящее, я все еще не могла избавиться от пронзительно-терпкого вкуса рябины на губах. А небо светилось такой голубизной, что шпиль Университета, казалось, терялся в ней; стоило запрокинуть голову, как все тревоги уходили туда, за облака, в тишину сентябрьского полдня. Но стучало в висках: морось, капли рябины на серой скале, медь волос и горечь взгляда...
Не в силах носить это в себе, я решила все-таки написать Светке - единственной из подруг, кто не только не стал бы смеяться (ибо с недавних пор она, как и я, верит уже в любые чудеса), но и смог бы помочь разобраться (будучи младше на год, Светка гораздо умнее и хладнокровнее меня). Лучше бы поговорить, конечно, но между ней и мной - полторы тысячи километров. Так уж случилось. И обе мы ежедневно и ежечасно благословляли Интернет, дававший возможность утром отправлять друг другу весточки, а вечером читать ответ - и ночами сидеть в Сети, переговариваясь о многом... о чем не успели поговорить в короткие дни летних встреч.
"Я думаю, это Химринг, - закончила я письмо. - Что скажешь?"
"А всадник - ты?" - спросила Светка, подписываясь своим вторым именем - Алатариэль. Ее, золотисто-рыжую, почему-то так звали, несмотря на известность имени, и потому оно было ей особенно дорого.
"Хуже. Майтимо", - в тот момент я не сомневалась - он.
"Но почему в Химринге?" - удивилась Светка.
"А где же еще?" - удивилась было я, но поняла - гораздо больше меня всегда интересовала судьба Третьего Дома, а о феанорингах я если и упоминала, то только в связи с Клятвой... до недавнего времени.
"Может, ты там жила?" - высказала предложение Алатариэль.
"Может. Черт его знает. А может, у меня просто крыша едет. Пойду-ка я спать... авось чего еще увижу", - заключила я и вылезла из Сети.
Не так уж много знала я из текстов о лордах Первого Дома, но меньше, чем есть, знать уже не могла. Все-таки это, несомненно, был Майтимо. Но почему? Я - там - своим Лордом считала Финдарато...
Совершенно неожиданно на следующий день у меня в процессе беготни по городу выдались свободные полчаса. Выйдя из трамвая на остановку раньше, я спустилась к набережной и дошла до сквера, опоясывающего Университет широким кольцом. Когда-то я сбегала с пар и сидела здесь часами - особенно осенью. В этот - еще ранний - час в сквере почти никого не было; стояла тишина, только маленький фонтан шумел - торопливо, спеша что-то рассказать случайным слушателям - троице студентов на соседней скамейке.
Я села неподалеку от них, откинулась на жесткую спинку, взглянула в небо. Тишина клочьями опускалась на ветви, утреннее оранжевое солнце рассыпало красные блики на пряжке моей сумки. Я закрыла глаза. Негромкий разговор троих на соседней скамейке мешался с недосмотренными ночью сказками и обрывками мыслей. Стучало в висках: Майтимо, Майтимо...
- ... Я не знаю, правы ли мы были тогда, - голос чуть глуховат. - Прав ли я был, уведя братьев... прав ли был твой отец, не желавший торопиться.
- О том - стоит ли? Мы заплатили за все, ты же знаешь, - спокойно, даже чуть весело.
- Знаю, - почти неразличимым полувздохом. - Только не знаю - не бред ли вся наша жизнь здесь, Финдекано...
- В тебе слишком много отчаяния...
Я не могла слышать это наяву - значит, разговор был во сне. И ветер, холодивший щеку, был ветром не этого мира. Мой лорд и его брат, отпустив поводья, ехали чуть впереди, и лишь обрывки их слов долетали до нас. А мы - две женщины - держались сзади, и печальная улыбка, скользящая по губам моей названной сестры, не могла относиться к мороси зябкого утра, а только к горьким мыслям.
- Девушка, не у вас письмо упало? - один из студентов - высокий, медно-рыжий, в черно-алой одежде - протянул мне сложенный вчетверо узкий лист бумаги. Машинально поблагодарив, я сунула его в карман и проводила парня взглядом. Вернувшись к своей скамье, он легко вспрыгнул на спинку и, сказав что-то второму - русоволосому, гибкому, развернул на коленях огромный... не то чертеж, не то карту.
- ....А когда солнце встанет, мы ударим им в спину. Вот отсюда. Только смотри и ты - не начни атаку раньше времени, - терпкая горечь улыбки сменяется металлом приказа, сплетенным с отчаянной просьбой: "останься цел..."
- О том не беспокойся, Нэльо. Нам тоже надоело ждать - но еще немного мы выдержим.
"Мы ждали слишком долго" - вслух ли было это сказано, или пронеслось над вершинами скал, прошумело в ветвях, прошелестело камнями на дне горных ручьев?
А мы все так же держались поодаль, и холодные редкие капли с ветвей падали нам на руки. Потревоженные шагами лошадей, заметались в ельнике осенние птицы...
Высокий всадник откинул капюшон, взлохматил медные волосы, взглянул в небо - кругами плыли над скалами два огромных орла.
- Ничего... Это все равно - надежда.
Второй, натянув поводья, перебросил на спину перевитые золотыми шнурами темные косы и обернулся к нам.
- Нэрвен, - улыбка его была мягкой. - Не молчи, сестра. Что ты-то думаешь обо всем об этом?
- Не кажется ли вам, - ровным голосом проговорила моя спутница, - что лучше поговорить об этом по приезде в Химринг? У этих скал тоже есть уши...
- Ты права, как всегда, - едущие впереди рассмеялись и пришпорили коней. - Эгей! Ходу! До полудня мы достигнем крепости.
Я было тронула поводья, но холодная ладонь коснулась моих рук:
- Еще только рассвело, - сказала едущая рядом. - Мы приедем и раньше...
- ... Еще только рассвело. Поздними становятся утра, - высокий женский голос был печален.
- Зато взошло солнце, - ответили ей. - Смотри, какой рассвет над рекой. Исчезает тьма...
"Исчезает тьма, - подумала я. - Аута и ломэ..."
Под нестерпимо яркими лучами ровным светом сияли обнаженные клинки. И золотом горели на солнце волосы всадницы, застывшей на холме у бело-золотого знамени.
- Наденьте шлем, леди, - сказал ей оруженосец. Она лишь отмахнулась.
- Место ли женщине в битве? - с досадой пробормотал юноша, но она услышала.
- Мои братья погибли, не дождавшись этого дня, - проговорила, не оборачиваясь. - Исчезнет тьма...
... Может быть, листок бумаги, оброненный на землю в сквере у набережной, не имел ко мне ровным счетом никакого отношения.
"...Ты знаешь, я многое вспоминаю сейчас, и многое происходило словно не со мной. Помнишь наши прогулки верхом? Лес словно в янтаре, небо отсвечивает золотом, и золотым светятся гривы лошадей и волосы вырвавшихся вперед - наших родичей.
Здесь все иначе. У нас морось и сырость. Сейчас уже налилась соком рябина - эти алые кисти стучат в окно каждую ночь, словно зовет кто-то. Влажный туман закрывает дорогу, и совсем нет ветра. Даже скалы покрыты капельками воды, и мах пропитался слезами...
У вас ветер... У нас - дождь.
Всего однажды я видел горы с высоты птичьего полета. Ты помнишь...?
Прости. Я не стану напоминать тебе о прошлом. В конце концов, все когда-то уйдет, чтобы не вернуться.
Вчера ночью я видел - во сне или наяву? - отца. Он стоял у моей постели и молчал. А потом за окном подал голос мой конь - и отец вскинул голову тревожно, прислушался и вышел. Я лежал с открытыми глазами в непроглядной тьме, но так и не услышал его шагов.
Если бы я был рядом с ним в тот день!
Что проку сожалеть. И ты был рядом с Феанаро в бою - но смог ли ты удержать его? Наших отцов не остановил даже Намо Судия, а я не стал бы и пытаться - бесполезно.
Если ты приедешь ко мне, брат, я покажу тебе эту рябину. Растет ли у вас в горах такая?..."
"Ты тоже была там", - писала я в тот вечер Алатариэль, и Светка ответила мне почти сразу:
"Не зря же я ношу это имя..."
3.09.2003.
Текст размещен с разрешения автора.