Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Роман Шебалин

Кольцо радуг

Оправдание необоснованного.

К кому я обращаюсь? Честно говоря, даже уже и не знаю, - может раньше кто-то из нас и мог себе позволить радоваться тоске, грусти, может - кто-то мог себе позволить жить той, "настоящей" ненастоящей жизнью, с успехом "отыгрывая" коллизии далеких миров здесь, на Земле, - может быть. Или я до сих пор считаю, что нельзя быть искренним лишь на какой-то миг, на день, на ночь, на "игрушку"?.. Или навсегда ушел востог, и место его заняла теплая преданность? Дивные миры, неизвестные прежде, стали совсем удобными... Может быть.

Однако, вот - обрывки рукописи, которая возникла и прожила некоторую свою "маленькую вечность" по некоторым причинам.

Не вдаваясь в очень уж личные подробности, я лишь попытаюсь еще раз что-то объяснить - себе - тем, кто читал это три-четыре-пять лет назад - тем, кто прочел это только что и - тем, кто, прочтя "Кольцо", вдруг захочет разобраться в моем "оправдании необоснованного".

...

Все тексты, идущие под заголовком "История Кольца Радуг" - в действительности только лишь черновики некоего большого произведения, литературного или какого-либо еще - я не знаю. Сперва - в 1992 году - это был маленький рассказ. Мне сказали: а почему только "это"? А еще? Прошло года два - и возникло "еще".

А потом прошли еще два-три года, за время которых - я успел несколько удалиться он того, что мы сейчас называем "фэндомом". Когда же мое удаление стало слишком явственным - пропало и всякое желание что-либо писать для того, чтобы прочли. Сам для себя я знал, и мне хватало.

Спустя еще пару лет... Короче, я раскопал недоделанные рукописи и решил (не без помощи некоторых старых знакомых по тусовке) - таки дописать "Кольцо". Однако, в процессе очередной переработки я обнаружил, что рукопись изменяется и увеличивается совсем уж издевательским образом. Испугавшись такого поворота событий (у меня не было ни малейшего желания углубляться в "Кольцо" далеко и надолго) - я вновь отложил рукопись. До лучших времен.

Вот.

Не знаю, настали ли эти времена сейчас, но: если то, о чем повествует мое "Кольцо" лично мною было уже сказано-пересказано по тысячи раз, если буковки срослись в слова, а слова - в предложения, если... периодически я обнаруживаю нелепейшие отрывки из "Кольца" во всяческих сетевых архивах... - пусть тогда последний(?!) вариант его живет теперь не только в моем компьютере. Думаю, это справедливо.

Однако, спешу вас предупредить.

В силу того, что разные части "Кольца" писались и перерабатывались в разное время, - могут слегка различаться: написание имен персонажей, написание названий местностей и пр. и - главным образом - стилистика отрывков. Привести весь этот кошмар к некому единому знаменателю для меня сейчас было бы равносильно затяжному самоубийству.

Поэтому: далее пойдут только черновики. Я специально их оставляю такими, какими возникали они тогда (1992-96) - Роман Шебалин вряд ли сможет правильно провести эксгумацию Илри Лэйвлана Гвуатгота.

Роман Шебалин. /дек.2000/

...

...Статьи, которая писалась года два назад, для некоего около толкиенистского издания. Кое-какие нюансы, кажущиеся мне сейчас несколько оскорбляющими любовь моих читателей к книгам Толкина - я опускаю. Не вошли также в эту редакцию рассуждения о правомерности-неправомерности подхода к литературному тексту как к тексту мифологическому, - обрывки этих статей ходят где-то по сети - ну их: тот, кто верит, тот и поймет...

...

Почему - Саруман?

Фигура Сарумана привлекла меня своей катастрофической беспомощностью.

...И при всем при этом он - одна из ключевых фигур в повествовании, на которой держится львиная доля сюжета.

Если бы Саруман не задержал Гэндальфа на крыше Ортханка, то - Гэналдьф столкнулся бы с назгулами уже в Хоббитоне (или близ него), без поддержки Элронда, Арагорна и прочих, вряд ли он смог бы "спрятать" и Кольцо, и Хранителя. А если бы орки Сарумана не убили бы Боромира - что бы было тогда? Страшно подумать. Если бы Пин и Мерри не попали в Фангорн? Если бы Грима не выбросил палантир из окна Ортханка? Вроде бы мелочи, но - порою решающие суть Войны Кольца.

Несомненно, "зло подчас совершает и добро" - по незнанию, по халатности или же просто по собственной, извините, дурости. Но невежей, невеждой и глупцом Сарумана назвать никак нельзя - это бы противоречило его сущности. Ведь Толкиен нам ясно дает потять, что майя Куромо (Курунир, Саруман) - в высшей степени "профессионал". Он не может поглупеть на какие-то 200-300 лет - просто по определению. А некоторые намеки в тексте "Властелина" на то, что Саруман занимался "научной работой"1,

В Хельмовой Пяди, скажем, орки использовали "огни Сарумана" - порох? - огонь полученный не-магическим путем, но - похожий на магический.

А урук-хаи? Ведь Саруман вывел фактически орков "дневного виденья"! И получается так, что худо ли бедно - он был третьим в Арде, кто занимался "генетическими работами". Более всего, конечно, в подобных трудах преуспел Ауле, его гномы были достаточно оригинальны, но - не стоит забывать и мелькоровских орков. Саруман соревновался с Мелькором? С Ауле? Урук-хаи - удача или ошибка? Как мы знаем по тексту - Война помешала Саруману продолжить "опыты".


...Логику Толкиена понять легко: сюжет более интересен, когда существуют два врага - явный, с действиями, которые легко предугадать и - не-явный, с действиями, которые предугадать сложно. Этот второй - буквально палочка-выручалочка всего сюжета: на него можно свалить любой необходимый, но труднообъяснимый поворот событий. Однако, объяснениями поступков этой самой "выручалочки" автор себя явно не утруждал.

...

ИЛРИ ЛЭЙВЛАН

ИСТОРИЯ КОЛЬЦА РАДУГ

/авг.-сент. 2911г./

Птица, родная...

Каждый вечер прилетала к распахнутому окну Ортханка. Кормил с руки, улыбался уходящим дням.

Дни за днями. Одиночество. Последние дни лета.


...И тогда две радуги, светлая и темная, слились в единое Кольцо, - и не было имени тому сиянию, что излучало Кольцо это, ибо стало Кольцо Радуг первым истинным воплощением в Средиземье Музыки Эру.


Неужели?

Саруман осторожно взял Кольцо и положил его на ладонь; странно, оно было абсолютно невесомым, казалось, стоит только отпустить руку - и будет парить оно в воздухе, парить призрачным сиянием света и тьмы. Саруман сжал кулак... Почувствовал, как радужная легкость Кольца опустошила его душу...

Как тяжел этот мир, как нелеп он.

Стоит ли он моего Кольца?

А - я?

Сильнее сжал кулак. Острые ногти впились в тонкую, белую, со странным голубоватым оттенком, кожу.


Тоска... какая тоска!

Больно. Ничего... Тяжело?..

Можно быть можно... не так...

Как же?

Иначе, где тяжесть - в Кольце.

Но ведь и так свет там отражается во тьме, а тьма - во свете, как же еще наоборот?

Перевернуть весь мир?

Начни с себя.


Саруман разжал кулак - на узкой, не помнящей ни меча, ни резца, ладони, в бледнокрасной короне капелек крови майя лежало невесомое Кольцо.

Но что оно может?..

Все.


Саруман улыбнулся и плавно надел Кольцо на безымянный палец левой руки. Ничего не произошло. Кольцо по-прежнему не имело веса, а на душе по-прежнему было пусто и тяжело.

Что-то случилось?

Саруман прислушался - вокруг тишина, не было слышно ни ветра за окном, ни... Саруман, толком сам не понимая, зачем это делает, - резким жестом смахнул со стола поднос с фруктами, яблоки беззвучно покатились по мраморному полу, смешно подпрыгивая: желтозеленые шары - по сероголубому полу... Ветер распахнул окно - в залу влетела птица.

Птица, родная...


Кормил ее каждый день с руки. Дни за днями. Птица прилетала в Ортханк обедать.

Ничего не изменилось. Это просто ветер распахнул окно. Почему же страх, словно холод? До заморозков еще дней пять, ну, может, чуть поменьше... Почему вокруг тепло, но - холодно? Вот не так, если наоборот...


Птица, не замечая мага, принялась клевать яблоки; одно из яблок подкатилось к ноге Сарумана, и птица, вытянув свою длинную шею дотянулась до яблока, - и Саруман только сейчас понял, что происходит что-то неестественное, нелепое...

Больно? Вкусно?..

Птица прошла клювом сквозь ногу Сарумана и желтозеленый шар разлетелся на десятки съедобных кусочков...


Не шелохнуться; видеть и слышать...

Проковыляв сквозь невидимую ногу, птица продолжила свой страшный обед...

Но - тогда все понял. Почему же я еще знаю этот мир, почему его чувствую?

Пусть: ответом ему была Музыка, - Музыку, казалось, источает само Кольцо.

Кем же я стал?!

Кем?


Хотел закрыть лицо руками - продолжал видеть: и птицу, и рассыпанные яблоки, и распахнутое окно; ни рук, ни лица; глаза закрыть невозможно; словно Сарумана не стало - лишь мир вокруг него, - просто нелепый лучик Радуги на миг замерцал непонятным сиянием там, - где у стола стоял в белых своих одеждах первый и последний радужный маг...

Птица, вытянув длинную шею, закричала пронзительным гортанным голосом; испугав ее, вспыхнул и погас лучик Радуги, - Ортханк опустел.

...

Где мое тело?

Ты сам его придумал? нет ведь? разве же оно твое?

Я хочу вернуться.

Куда? в мир, который ты предал?

Предал...

Не ты ли пожелал Истинной Музыки? не ты ли соединил несоединенное?

Я знаю многое, но этого не знаю... такова была воля...

Чего же ты теперь не знаешь? не моей ли волею ты соединил Радуги?

Ты - Единственный и Изначальный, почему же ты спрашиваешь?

Должен ли кто-то спрашивать, когда все пытаются найти ответ?

Да, я ищу ответ.

И ты нашел его, не так ли?

Да, - это Кольцо, Кольцо Радуг?

Ну и что ты теперь хочешь? зачем оно тебе?

Я лишь нашел то, что искал, я не знаю, зачем я это сделал...

Так ты раскаиваешься и просишь забрать Кольцо туда, откуда оно было вырвано твоим желанием слышать и видеть?

Я вижу и слышу, я хотел бы, чтобы и другие слышали; пусть мой голос станет Голосом Кольца.

Зачем миру это Кольцо? зачем миру эта Музыка?

Неужели и ты этого не знаешь, о Всеведущий?!

Зачем воздуху небо?

Позволь мне вернуться с Кольцом...

Ты просто хочешь напомнить миру о его бесполезности и несостоятельности?

Дозволь мне уйти с Кольцом, я... полюбил его; оно - мое.

Не я ли первым назвал тебя предателем? не ты ли пожелал вернуться в мир с Кольцом, в мир, который никогда не изменится, потому что еще более великое Кольцо, чем твое Кольцо Радуг, окружает его?

Ты о чем?

Может ли любовь и боль, или опять свет и тьма, или то, чему вы еще не придумали имен? так какое же тебе дело?

Но я уже не пожелаю другого Кольца, я просто хочу вернуться... чего бы мне это ни стоило.

Позор? недостижимая тьма? бесчестие? боль? что же?

Пусть там - решит за меня Кольцо.

Ты думаешь, что постоянно задающее вопросы Кольцо способно что-то решать? и разве сейчас ты сам не прочитал себе приговор?

Я знаю; путь двух Дорог...

Не трех ли?

Третья Дорога - как две Дороги...

Но какую же из них ты обагришь кровью?

Я решил: цвета станут более яркими, а боль - реальной; я, уходя, заберу с собою то зло, на которое буду иметь право.

Но не свет ли ненавидит тьму, и не тьма ли стремится поглотить свет, ужели ты хочешь потерять свет в темноте и тьму во свете? ужели ты предашь оба пути, чтобы сохранить чистоту Музыки Кольца и - изначальной Бездны?

Да...

Зачем?

Когда-нибудь Силы уничтожат друг друга, и Покой и Вечная Музыка станут основою Нового мира, и я...

И ты будешь его Повелителем? да?

Но ведь ты сам позволил мне услышать! ты сам позволил мне сказать! зачем же тогда?!.. зачем?

Может быть просто кто-то должен был услышать? или мир уже слишком поглощен великими битвами за иллюзии?

Я боюсь... верни меня... я выбрал, пусть меня судит Кольцо.

Кольцо ли тебе покажет добро и зло? сам ли ты пожелаешь судить себя? будешь ли ты более жестоким, чем те, кого ты пожелаешь уничтожить, дабы сохранить Кольцо в чистоте?

Поймешь их Добро? поймешь их Зло? - в Кольцо ли соберешь, чтобы силу они потеряли, тебя уничтожив?


Кольцо Бессилия.

Кольцо Безвластия.

...

...Будто бы не было слов: две Радуги пожирали друг друга, замыкаясь в одно пустое и бессильное Кольцо. Вот оно - желай его, умри в нем, глаза открой - и мир останет прежним... таким прекрасным.

Ничего не случится.

Никогда.


...Снова темно. Саруман убрал ладони с лица, где-то сбоку послышался хриплый клекот - птица... яблоки... все вернулось; на безымянном пальце левой руки сияло Кольцо Радуг, прозрачное и невесомое.

Ну что ты, ничего не случилось?.. Но страх, невнятный и явственный, овладел Радужным магом.

Дрожь... нет, что я, - просто первые заморозки... ветер.

Саруман опустился на пол, прислонился спиною к холодной мраморной стене.

Унять страх и просто подумать...

Он улыбнулся; птица, словно почувствовав какое-то странное тепло, исходившее от майя в белых одеждах, положила свою маленькую плоскую головку на узкое плечо Сарумана...

Унять страх? Это я сейчас... это я мигом...

Задушить тонкошеюю птицу - дело нескольких секунд.


Саруман резко встал, сбросив с плеча плоскую головку мертвой птицы; и страх исчез... Что-то приходило на смену страха - что-то нелепое, безымянное...

Бесчестие?

Боль?..

Саруман брезгливо посмотрел на разбросанные по полу яблоки, на труп птицы...

Нелепая жизнь. Чего мне бояться? Просто холодно, последние дни лета; топить камин и отдыхать - сегодня был сложный день, - Саруман тоскливо посмотрел на Кольцо, - будущему Повелителю мира надо выжидать, наблюдать и помнить, что истинная власть - тайная, там где - покой...

Тихо посмеиваясь, Саруман покинул мраморную залу.


...

...Но в Кольце должна быть кровь, которая свяжет воедино вырванные у мира стихии воздуха, огня, воды и земли.

Кровь Повелителя Кольца? Причем здесь кровь?

Ты должен умереть для этого мира, чтобы войти в Кольцо.

Я никому ничего не должен. Кольцо - мое.

Быть добром и злом. Одиночество. Презрение. Позор.

Неужели некуда уходить?

Тебя встретит выживший из ума старик, жадный и завистливый.

Ты прав, я боюсь его.

Научись не бояться падения. Кольцу нужна твоя кровь - только твоя.

Сделаю все, что они от меня хотят. Нет сил.

Правильно. Непричастность - это дар. Надо платить. Только безымянное может обладать истинной силой: безымянное добро, безымянное зло. Ненависть к безымянному. Справедливая ненависть.

Я выбрал. У меня нет выбора.

Хочешь смерти этого мира?

Начни с себя.

...

/прибл. ЗО17г./

...Он стоял в кольце людей, нет, прищурился... ветер, почти пурга - плохо видно, - не только людей... хотя лица стоящих угадывались с трудом...

Гэндальф? почему ты в белом, почему с мечом? Гэндальф, брат, у тебя такие злые глаза, что случилось с тобою? Ты словно не узнал меня... Почему твои руки в крови... и в огне?..

А ты?.. хоббит, кажется, так вы себя называете? Мальчик с огненным колесом на груди... великий мальчик... Нет, вас пятеро? что-что, меня хотят убить? это ведь невозможно!..

Фангорн? ты плачешь? да, будет война... честно? я тоже ненавижу Изенгард...

Дал приют оркам, мерзким, грязным? или мне просто скучно, или как это можно еще объяснить, а?... А кто же еще пойдет вслед за мною, если все же - война?! жестокие люди, жаждущие власти?..

Ты - наследник Изилдура? Меч? но ведь не он лишит жизни Повелителя Колец... хотя, какое мне дело...

А, Саурон... что - назгулы? могли бы моими быть, или... вряд ли уже, на что мне такое? все равно... Ведь никогда не смогу объяснить, зачем я ввязался в эту войну... но, может, если после всего, что произойдет, хоть кто-то спросит...

Ты права, Галадриэль, вероятно, я просто испугался... нет?.. но ведь вы сами ко мне приходили?! ведь это я вам был нужен!.. Не надо так... смотреть на меня... Я лишь делал то, что предначертано было... Да! всеми вами предначертано!.. И что - я виноват? Что же я вам еще должен? кроме вашей вашей радости быть правильными, честными... Что?!

Он стоял в кольце.

Это мы...

Что?

Это мы должны.

Все понял. Нет-нет, высокие не имеют права. Совесть бессмертных... какую пользу бессмертным принесет моя смерть? Муки совести лишь... было уже! было!..

Человек?

Кто ты? ответь...

Странный гортанный выговор, лицо, изъеденное оспой, пронзительные глаза - жестокие, пустые; чуть горбатый... старик? а ведь всего сорок человеческих лет... Кто ты?

Грима...

Порванная ткань, сломанный жезл. Ты?

Прости меня, но я даже не знаю сам, на что я тебя обрекаю!..

Саруман опустился на колени и поцеловал рябую костлявую руку с короткими кривыми пальцами... Грима...

Прости.

Глаза их встретились.

И тогда Саруман увидел: сбудется...

Третья Дорога...

Пустота, позор.

Одиночество...

И кольцо разомкнулось.

...

/для эпизода "разговор с Олорином/
/прибл. 2997-98г./

- Давно хотел тебя спросить...

- О чем?

- Это правда, что...

- Что-то случилось?

- Ты как думаешь?

- Я думаю, что - нет.

- А я думаю, что - да...

- Но, значит - прав был Манвэ, когда...

- Да, милый мой Митрандир, Манвэ был прав, как всегда, впрочем, к чему от этом сейчас? Ну а ты, сам посуди, Мелкор ведь тоже живой... был... да и какая разница? Неужели тебе эта мысль столь давно не давала покоя? Брось, еще не хватало, чтобы имя силы звучало как обвинение, тем более здесь, у меня, в Ортханке... А потом, он же почти все забрал с собой. Все, что дал миру... Почти все.

- Все?

- Но кое-что еще осталось, для иных... Но ведь они просто крадут древние проклятия и тоже уносят их с собой...

- Куда?

- Что!

- Куда уносят?

- Уносят? да это я так... я отвлекся. Нет-нет, все было гораздо проще, чем вы думаете: в этом мире я - лишь слуга сокрытого света, того, земного, вроде бы, за изначальное не в ответе, а посему - какое мне дело до людских проклятий? Впрочем, порою кажется мне, что уйду еще более страшной дорогой... Вам и не вообразить даже... Но я прекращу Войну... Так кто ж, как не я?! Ведь нет у меня совести! Они же умные, они знали - кого отправить сюда пасти правду! Оступлюсь, сделаю неверный шаг, значит: мы так и думали, конечно... Сумею обуздать темную силу - честь и хвала им, великим! так? Мне ведь мне легче вас всех - быть проклятым! Потому что я люблю их, добра им хочу, - чтоб все желания исполнялись, все. И Мелкора люблю тоже... и завидую ему... немного. Но он слишком долго выбирал. Слишком велики и явственны были его желания. И тогда - ну кто бы за ним пошел? Он ведь был слишком горд, чтобы простить себе свою собственную волю и слишком самонадеян, чтобы просто отказаться от своей силы и стать неуязвимым. Или он просто понял, что вслед за кровью идет вода, и когда утихают страсти былых побед и поражений, когда настает время не разрушать, а хранить, тогда - кто пошел бы за ним? Ведь не сумел он сохранить даже то, что было лично им вызванно к жизни. Его мечты обратились в ничто. Ну и кто бы теперь за ним пошел? Гордые да жестокие? На новые войны за какую-то высокую справедливость? Поверь мне, справедливость ценой крови - безобразна. Вы не устали от крови? А Мелкор... Он так и не научился бесстрастно созерцать, впрочем, что это я? ему-то как раз и не нужно было так. Но я думал, что та кровь - последняя, последнее насилие над злом, да видно - ошибся. Когда наступит покой... бездна... порою, я ее чувствую здесь, внутри, везде, но вам не страшно?! Неужели...

- Брат, что с тобой? Успокойся. О чем ты? Все будет хорошо, мы вернемся в Валинор, а Враг будет разбит; но... Слушая вот всю эту твою чепуху, я так понял - ты не хочешь быть с нами, я так понял...

- Ты ничего не понял, Митрандир. Я пошутил, а? Никто никому ничего не служил. Кто помнит? Да и ты - не видел, не знал... Пустое. Сказки для, например, твоего Арагорна, впрочем, как он там - умнеет?

- Ты говоришь неправильно.

- На том спасибо. И, знаешь, я рад, что ты хоть, допускаю, совершенно случайно, понял: я действительно не буду воевать, ни с вами, ни против вас...

- Против?! Ну,спасибо, Саруман, удружил! Он не будет с нами воевать! Да кто ты такой?

- Вот и я говорю: никто; потому что - отольется вам моя помощь... Но у тебя есть еще шанс, знаешь, здесь, в Арде, только три разума были способны создавать: Мелкор, Ауле и я...

- Вот ты куда! Твои урук-хаи...

- Нет, не то, они так, мусор! Но все равно - я чувствую, что скоро тот, кто меня послал откажется от меня, так что - готовься принять новый цвет, Олорин-Митрандир!

- Что что?! Прекрати! Ты не смеешь...

- Я устал, Митрандир, надоело. И хотел бы теперь побыть один. Я же не смогу тебе всего объяснить... Странно, не правда ли, все постоянно жаждут каких-то моих объяснений, а я устал... Да, и прошу, будем считать, что этот разговор окончен.

- То есть как! Да знаешь ли ты, что Саурон... Что теперь, когда выхода нет, и мы будем драться до последнего...

- Позволь, кто ж это - мы? Ты хочешь сказать, что сейчас здесь, в Средиземье, найдутся силы, Светлые силы, которые могут себе позволить уничтожить и этого Врага своего, и все, что с ним ныне связано? Да?

- Я уверен! Да, у нас найдутся силы.

- Полно, брось, не тебе обманывать меня; неужели толпы ненасытных, несчастных, нищих людей, даже толком не понимающих, что на самом деле-то хотят, да вот ты за них, конечно, знаешь все... еще горстка алчных гномов, давно растерявших свои дурацкие сокровища, обагренные опять-таки кровью, но ведь хочется новых, да побольше, не так ли? А эльфы? Кто же из них? - ведь те, кто еще помнят Войну, так они же не пойдут опять, они - знают, а вот другие, кто помоложе да поотчаяней... Может им лавров феанорингов не достает, или Мелкор не научил их ценить...

- Хватит, Саруман, твоя болтовня...

- Конечно. Да и не кажется ли тебе, что не получается у нас нормальный разговор - сам видишь, мы все время перебиваем друг друга. Ты, несомненно, прав - не пекусь я о свободных, как вы любите говорить, народах Средиземья, не мое уже это дело, но если будет настоящая война, и что, Митрандир, ты... возьмешь меч?

- Я уже взял его.

- Странно, но мне почему-то кажется, что ты опять прав. Как Манвэ... И участь тяжела твоя, - ибо, если в этой войне победишь ты, глупое и гордое людское стадо судить тебя будет, а вот если нет - тогда судить тебя будет один Саурон, и неясно чей еще суд...

- Да, Саруман, ответят после все, но те, кто позорно ушли - прежде всего, и если...

- Как?

- И, может быть, ты припомнишь тогда этот разговор... неполучившийся...

- Ушли? нет, что ты... но - уйдут.

- Что, ты про себя, предатель?

- Как? Почему - предатель?

- Предатель? не знаю, сказалось как-то случайно, а что?

- Да так... да, впрочем, что это я опять? И очень тебя прошу - сейчас уходи, вся эта глупая беседа меня крайне утомила.

- Тебя, значит, утомила! Ты забыл, зачем мы здесь?!

- У каждого свое Кольцо, Гэндальф.

- Да какое твое дело до моего кольца!

- Никакое, да вот только...

- Да слушаю я, слушаю.

- Нет, я только попрощаться. А то у нас впереди еще предостаточно подобных очень странных бесед.

- Ладно, брат, ты просто не выспался. Сам же говоришь: устал... А то приезжай в Ривенделл, вот и Элронд о тебе справляется: как там Саруман; а как Саруман?

- А как - Саруман?

- Вот ты и улыбнулся, да не сиди таким мрачным, пусть Саурон мрачным будет, а мы-то...

- А мы-то?

- Хватит тебе! Впрочем, конечно - дел у меня много, много дел у меня; пора мне.

- Увидимся скоро.

- Само собой. И насчет Ривенделла подумай, честно говорю: рады тебе будут.

- Спасибо, я подумаю.

- Ну, прощай.

- Да-да, брат, до скорой встречи... (С чего это он о Мелкоре заговорил, ведь неспроста же...)

- (Кольцо, значит. Дело ясное, откуда ветер дует - с Мордора. Что-то за этим кроется, и как ни хитер Саруман, я кажется, понял: ему нужно Кольцо, Мелкору завидует... Ясно, что еще бед понаделает, а так за ним бы - хоть Элронд присмотрел, что ли. Вот кольцо бы и пригодилось эльфиниту нашему...)

- (И что же так ему неймется? Сказал бы сразу: если не с нами, так позор тебе и проклятияе... Нет, издевается... Догадался про палантир? Впрочем, куда ему! С Сауроном, видно, полегче будет договариваться... Хотя, какое мне дело теперь, после таких смешных и глупых бесед, до исхода этой войны?.. Оставшимся в живых не будет ни тепла, ни света... А кровь добра - черная.)

...

/3О февр.- 1 марта 3О19г./

...Он торопился вернуться в Изенгард - в любой момент могло произойти немыслимое. Орки, онодримы... Извращенное живое, извращенное мертвое...

Саруман не мог забыть, как Мелкор в дни своего творения сдирал с эльфов их благостные маски, обнажая тяжелые жестокие души, - вот то, чем будет жить новый мир: их гордость и страх.

Схлестнулись оболочка с сутью; в дикой, страшной битве масок и лиц - маски победят, магия масок так велика и ничтожна!

Эльфы - орки, они такие же, как эльфы, но - настоящие, эти же - нелепые мутанты, табун, стадо!

Эльфы, орки... суть одна: страх.

Жестокая эльфийская месть за свое, Мелкором проклятое, нутро... Я помню, как сдирал он с них благостные маски; - и ужасались прочие Великие, узрев плоды побед своих... Ностальгия по мраку, забвению? Ведь - нет, я так не сумею; мне надо иначе, немного иначе...

Все одно: Бездна.

Однако же, словно боюсь онодримов, что я теперь знаю о них, что посмеют они?..


Он торопился вернуться, - блуждая тихо тайными тропами Фангорна, слышал невнятный гул - различал слова: Изенгард... кровопийца... убить...

Усмехался, хотя и не до смеха: вот она, война, подкатила, проклятая, подобралась, вцепилась своими ледяными когтями в сердце, в разум - и не отпустит уже. Да-да, вероятно, я тоже ненавижу этот Изенгард, но что я теперь могу поделать - не я придумал эту грязную войну, я лишь долго, слишком долго, пытался ее не замечать, она не прощает такое бесчувствие... Быстрее, быстрее - собрать может самых умных из них, объяснить им многое, хотя и не время сейчас...

Дрожал в приступе дикого смеха.

Повелитель грязного стада. Доигрался. Дурак.

Как там мой Грима?

/2-3 марта 3О19г./

- Светлейший!..

- Они не придут, светлейший, не придут!

- Откуда вам знать!..

- Наши братья гибнут там, на юге, а мы тут торчим... мы тут как дерьмо в проруби!

- Да идите же... идите...

- Ты приказываешь нам?!

- Да? - Саруман резко поднялся с высокого мраморного, убранного пушистыми тяжелыми шкурами, трона, - отражения радужного мага замелькали в шестнадцати зеркалах - множество отражений, безликих, зыбких - под легким зеленовато-розовым потолком, - сверкнула белесая молния, и воздух на миг будто бы стал каменным... Орки в ужасе попятились к раскрытым дверям.

Внезапно Саруман рассмеялся.

Унять страх? Сейчас, сейчас, мигом...

Внизу послышались чьи-то взволнованные голоса, крики, ругань; вероятно, вернулись живые... от Теодена.

Саруман выглянул в окно.

Серебристая искра-слеза пробежала по мрачному небу, ночному, горелому. Видел: туман над Фангорном... Океан леса, древняя сила. Новый ученик Мастера Спасусь и теперь; третий путь, Кольцо... Фангорн? что мне... Да вот эти...

- Все - вон!

Это не от Теодена, с ним теперь чистая смерть, белая! это лес идет стереть Изенгард с лица земли!

- ...Да куда хотите же! сдавайтесь людям, эльфам, или перебейте их всех, если не хотите сдохнуть... со мной... в этой помойной яме!..

- Это приказ?

Глупцы! всех убьют!! а я...

Дыхание перехватило...

Трус.

Не я ведь вам должен....

- Я же вас ненавижу!! - с невероятной злобой выкрикнул наконец Саруман.

Скоро здесь будет Фангорн... Но почему же они так молчат, эти мерзкие несчастные создания, неужели они хотят, расправиться со мной... Да ведь это какое-то наваждение, бред... хотя, было бы забавно... Но я не имею никакого права, тем более - теперь, тем более - власти...

Все пути - в Бездну.

Надо думать о другом, сейчас - о другом.


Уходите, глупые...

Ничтожные.

Высокий одноглазый орк медленно подошел к пустому трону и, брезгливо сплюнув, прохрипел:

- Трус, кудесник сраный, - и добавил, уже чуть громче, - я - в Мордор, кто со мной?..

- Вон! Все - вон!

Жалкий старик... но, уходя, они боялись смотреть ему в лицо.

Они - как и все - и всегда - уходили умереть.

Тронная зала опустела. Саруман закрыл руками лицо и отвернулся от окна. Внизу мелькали яркие огни. Кричали.

- Стойте!

Бросился догонять.

- Остановитесь, или - нет! идите дальше, на Восток - за болота, а там...


С чудовищным лязгом и грохотом распахнулись тяжелые ворота Изенгарда. Уходили орки.

Что ж они так... умирать... Шли не оборачиваясь; блики багровые играли на камнях и на лицах, кровавые сполохи света роились, взрывались - гром огня и железа... и крови...

Смотрел им вслед.

Холодно!

Опять один.

Где Грима?


Вдалеке раздавался неясный, величественный гул. Онодримы... пришли, родные... пришли, милые...

Бежать, запереться в Ортханке и ждать, ждать - скоро вернется Грима, скоро уже.

Отражения в зеркалах завизжат, перерождаясь, умирая снова, и снова жизнь их - смерть...

Отражения станут им жизнью, сковав все их зло в неизьяснимость двух радуг; и горе твое - станет им богом; из черной камня выточенный жезл сжала рука, нежная, странная кожа с легким голубоватым оттенком, длинные узкие пальцы, острые ногти; закрывая глаза, музыка-боль, бегство от боли - в бесчувственный страх: будет - мир, погребенный в Кольце!..

Ждать, скоро вернется Грима.

...

/5 марта ЗО19г./

Грима, они ушли?

Кровопийца, предатель, горло стальных стен... огни, много огней... принесите воды... Больно, ничего; тяжело? Не видеть, не слышать, замыкать на себе, знать - больно, как теперь больно... бессмысленно...

Не услышат уже: покой им, тишина. Гладил легкой ладонью холодный камень стены; холод замкнет в себе все. Что осталось ныне: не вечно... Камень чрез кончики пальцев вливался в пустое сознание. Где-то земля - пропадала внизу: далекие грохот и крики опять м опять заставляли вернуться; но не хотелось уже никуда, мысли были - в пустоте. Сломанный жезл, порванная ткань. Ломаясь, оцарапал белую ладонь - на сером холодном камне тускло блестели капельки крови. Не было ничего. Теперь исполнилось: Бездна.

Коронован бесчестием. Еще полгода - и, видимо, - все.

Навсегда...

- Грима!

Испугался - говорить больно, больно звать: не звуки - в горле заурчали и завертелись стальные колеса. Прошептал:

- Грима, посмотри, они ушли?

Осторожно приблизился, наклонился...


- О, светлейший!

- Замолчи... нет, тише, Грима, тише... Ты слышишь, как там - далеко шумит лес, хорошо шумит, славно так... и грохочет вода, добрая, они так любят вымывать... Однажды, будет время, расскажу я тебе, как вымывали раньше, для всех вас - давно еще: после Войны... вымывали память, честь, страх... И как люди кричат... кричали всегда, поливая кровью друг друга, убивая и братаясь; великие воры с великими клятвами, они же не могут иначе, постарались Изначальные: гордые жестокие люди достойно продолжили Высокое эльфийское дело. Далеко же они зашли... в борьбе со своей Тьмой... внутри своих омерзительных страхов... лелеяли страхи, строили из них любовь и свет: пора - разрушать. А ты запоминай, Грима, запоминай, теперь тебе придется многое запоминать, не бойся, это не страшнее, чем - просто жить здесь.

- Мы будем бороться?

- С Ардой? Грима, Грима, там внизу, у стен Ортханка, стоял новый ученик Ауле, они встретились, за ним приходил Барлог, дальше не видел - палантир не чувствует так глубоко, но все равно, все равно... теперь я понял...

- О чем? что?..

- Неужели страшно? Я свободен, Грима, теперь! я свободен! Я свободен от земли... Видишь - теперь цвет не имеет никакого значения. Да, но потом...

Глаза Сарумана поддернулись странной дымкой.

Улыбнулся. Больно. Палантир?

Ты?

- Прости!

- Не кричи так...

- Прости меня, там было... там, такое...

Палантир? Саурон? У меня - прощения? хотя... может теперь быть и так... Рассмеялся.

- Ты видел Саурона? Нет, не отвечай, кивни только. Да успокойся ты! что, ну что ты...


Было: пламя и мрак. Невозможное. Огонь не обжег бы так. Когда там - рухнул молнией белой разъятый жезл черный, когда Саруман, вцепившись в каменные перильца балкона, беззвучно кричал в пустоту, в туман, Грима, словно повинуясь какой-то неизъяснимой силе, кинулся к высокому трону Радужного владыки, над троном сверкнула мутносиняя сфера - распалась на миллионы белесых искр, - и из гранитного тайника на разноцветные шкуры, устилающие трон, выкатился палантир, а Грима уже не мог не схватить его, точно спасая от кого-то, не мог не звать... о помощи... не вглядываясь туда, - не мог, потому что:

"Где!" - прогрохотало из палантира. И Грима увидел: пламя и мрак. Дико закричав, бросил в окно, словно опять: не сам, а кто-то...

- Посмотри, они ушли?

Прости, там...

- Что с твоими руками, Грима?


Больно.

Ну ничего, это уже не так страшно, это можно потом пережить, забыть; я боюсь, что теперь так и будет... тайник, хотя и не только он... запечатан жезлом...

Я многое потерял, да?

Улыбнулся.

Что, теперь вдвоем - до Конца времен? Хотя, что ж это я, не случиться ведь. Саруман посмотрел на безымянный палец левой руки. Что ж, теперь только Кольцо...

- А ты, Грима... мне не подняться сейчас, устал я, словно и не знал, что будет больно так, словно и не сам все это придумал... Митрандир прав, всем нам действительно пора, - да, увы, не знал брат, что - имеет в виду, говоря такое; и надо собираться, путь нам предстоит странный, нелепый... но сперва отдыхать. А ты выгляни, посмотри, не ушли ли они? И воду найди, руки-то - ополосни хотя бы, больно ведь... И оставь меня оставь, дурак, вон иди! вон!

...

/3 ноябр. 3О19г./
/вариант 1/

Лица стоящих в Кольце угадывались с трудом. Лица взрывались и плакали, словно кипели темным тяжелым звездным огнем: бесцветное пламя жгло лица, превращало их в бурлящие клубни пустого тумана...

Черный пар объял его зыбкое тело, над его головою воздвиглось и ринулось в бездну его страшного рассудка Кольцо - навсегда разрушить этот мир, бездной родиться, бездной воскреснуть мертворожденным, над бездной сплестись двумя радугами, пожирающими друг друга, - бегством внутри себя - себя найти, навсегда уничтожить, увенчав себя прозрачным Кольцом!.. Отныне...

Радужный Повелитель!

Нет...

Ты теперь никто.

Не бойся страха.

Вырваться, разрушить Кольцо?

Кольцо-Корону...

Поздно.

Бесцветный вихрь уже завертел лица стоящих в Кольце - мириады несчастных и счастливых - их не будет; они смотрят в него, из него вырываясь в Кольцо, венчая его своим страхом: прости, прости...


Их бег становился немыслимо быстрым.

Пусть меня судит Кольцо!

Быстрее, быстрее!..

Поздно...

Небо вспыхнуло и погасло в один миг, не было неба, - а ветренный лучик радуги грохнул далеким парусом - там черная молния пробила седой небосвод, расколов его надвое, а сполохи света тяжелого, будто бы кровью налитого, вырвали лицам глаза; и он услышал их крик, как пламя истаявших в миг беспросветных эпох бросило меч свой в кричащую бездну, вонзить его в белую плоть повелителей воли и страха.

Короли мира... прокляты...

Непричастный... ответит за все.

Бегство вдоль-внутри лиц: ты узнал? ты это помнишь? а это, это ты помнишь?.. Живи в нас, умри в нас...

Смотри. Ты понял, что тебя ждет?

Не хочу...

Только освобождения.

Пусть разомкнется Кольцо.

- Я понял. Пусть.


Он бежал. Так он бежал.

И бег его был мгновенен и вечен, он читал их пустые глаза, их свет и тьму, их правду и ложь... и не знал уже ничего, потому что...

Умрет, только чтобы снова родиться, но не таким, не здесь, не для себя; как... это прекратить?!

Бежал, но поток их лиц слился в лицо одно, и лицо было кровью, и пепел тяжелый, стальной кипел в его страшных глазах... Ты узнал? ты вернулся?.. Это хриплым гортанным голосом-эхом кричала птица.

Ты... ты... родная...

Пусть разомкнется Кольцо.


Саруман замер. Перед ним стоял Грима. Два радужных крыла вспыхнули и бесцветием пали на землю - в круг Кольца. Все: кончено, ведь это последнее, что я увижу, да?! Грима!

Грима, прости меня...

Спаси.

Я не смог это сделать, я ничего не знаю, я хочу вернуться...

Упал на колени.

И тогда над его головой засияло безликой Короною прозрачное Кольцо Радуг.

О, святейший! Повелитель нового мира...

Надо умереть...

Не хочу - больно!

Кричало его Кольцо, дрожало в руках Гримы, распахивая бездну над ними...

Выше! обратить их во прах - в музыку! Вернуться!

Владыка Безвластия...

Освобождает мир... от воли...

Коронует себя!

Пусть.

Кольцо разомкнулось - разорвалось.

Миг - и острые концы разорванного Кольца впились ему в горло. И - брызнула кровь.

Кровь! замкнет бездну и ничего... ничего уже не повториться, не вернется. Освобожденная Кольцом, она - умрет!

Кровь - станет им светом, выше их света, сомкнет их: и зло, и добро. Его кровь станет им криком... умирающей бездны.

Больно. Хриплый словно смех вырвался из рассеченного горла: Грима, Грима... Промерцает искрами боль на блеклом клинке, кровь этой боль сгорит за миг.

Жалкий и алчный старик плакал и смеялся, заламывая руки...

Качнулся, прохрипел что-то.

Упал.

/3 ноябр. 3О19г./
/вариант 2/

...А в Кольце стоял один Грима, и Кольцом был Грима; страшным было лицо его: глаза - вдруг высокие, ледяные, - в протянутых руках своих держал он Кольцо...

Воздуха!..

Саруман отпрянул назад, но только сейчас понял, что стоит на коленях и над головою его парит Кольцо; - узнал в Кольце Корону...

Шестнадцать ярких немыслимых цветов слились в одно безликое пламя, когда разжал Грима пальцы, и разомкнулось Кольцо.

Больно!

Твоя кровь? Да?..

Не смогу... так...

Бледные острые края Кольца-Короны взметнулись крылами радужными - распахнули бездну, и пали врата, и мир реальный поглотил Прозрачную бездну - не стало ее...

Повелитель новых времен!

Коронуется...

Безвластием!..


И тогда острые края разомкнутого Кольца впились ему в горло.

Радужная кровь.

За горло рванули, крикнули - дикий радостный крик грохотом безмолвных рыданий отозвался там, далеко: внутри навек и вновь умершего мира: на темных краях разрешенного мира кипела радужная кровь.

Но - вместе с кровью ушла и боль.

Так.


Саруман упал лицом в рыжую колючую траву, и кто-то рванул его назад, за Кольцо, цепко впившееся в горло. Так - радуги пожирали друг друга; ...радовался, кричал как ребенок, как птица, и мертвое солнце пронеслось у него над головой.

Короли мира... прокляты...

Смотри же: вот то, что станет: будет все - Арда разверзлась, мир, распавшийся на мириады безумных неродившихся звуков, смертью - жил, кипел омутом кровяного огня, радовался ребенком, плакал, задыхаясь от воздуха - горла не хватало...

Коронуется безвластием!

Коронованный - видел гибель Арды: грани миров, грозящиеся сорваться вниз, в бездну... Не будет более бездны: замкнет их грани, вернется в немыслимое.

Не могу этого знать! Не хочу - боли: нет больше имен...

Но так даже хорошо, что нет уже боли... Уходить. Из Кольца - уходить, навсегда.


Упал лицом в рыжую колючую траву.

Отвечу за все, все заберу.

В Кольцо.

Звал Гриму, захлебываясь кровью ледяною, белесою, звал за собой. И сверкнули в воздухе три черных стрелы, и Грима пал мертвым.

Все.


Что было болью его? В чем была его власть? Страх, тоска, бессилие? Где, боль - собеседник бессмертных?

В Кольцо ушла его кровь, а плоть его была сожжена бездной. Что осталось? Лишь серый облак над выжженной страшно спасенной землею вознесся, и - холодный ветер разогнал облак тот.

И не осталось ничего.

...

/ночь: 3-4 ноябр. 3О19г./

...Фродо словно услышал слова прощания.

Мы, вероятно, еще встретимся?

Вероятно.

Но каким я увижу тебя?.. Не молчи, скажи мне что-нибудь, я чувствую: история наша еще не кончилась, хотя и война завершена, и Кольцо ушло, но - будто бы зовет кто-то...

Нет, милый мой хоббит, ну что ты ждешь от меня? зачем тебе этот старый прах, забудь. Глупо, правда? Впрочем, мне теперь все равно... Да и всем нам уже - все равно.

Дважды я видел тебя, но странно: ни о чем не жалею, а вот лишь тебя... жаль... Наверно, когда-нибудь пойму и это.

Да стоит ли? пустое...

Хотел бы понять, какая темная сила заставляла тебя вершить дела больные, пустые, страшные, почему ты, маг, майя, пришел к нам, в Хоббитон, почему покинул Ортханк, почему, ты ведь мудрый, мне Гэндальф рассказывал, но - спутник твой мерзок и жалок? Я Гэндальфу привык верить, а о тебе, том, прежнем, он отзывался с теплотой, кажется, он уважал тебя... Почему же такое падение? что вдруг случилось?

Рассказывал, говоришь. Понимаю. Ты верь ему, - ему только повспоминать получше - многое может рассказать; войны, клятвы, предательства. Да ладно уж, я забыл. Встретят вас... А что касается меня... Не ты ли носил Кольцо? Не ты ли как-то хотел стать Властелином?

Не надо! прошу тебя, если ты можешь понять...

Я могу. Жаль: не оправдал твоих надежд, ты ведь хотел, чтобы я жил теперь с вами, а? Иметь такого друга, врага - какая разница, хорошо бы вам было, я ведь и ответить за все могу, если что, как - забавно, не правда ли? Но я шел не к хоббитам. Меня ждал Корабль. ...Одиночество, милый мой хоббит, почти только оно, вообрази, даже когда онодримы громили Изенгард - я был счастлив. За двести нелепых и пустых лет я впервые ощутил себя кому-то нужным! хоть и такой ценой... Но какая разница. Все камни стоят одинаково. Признайся, ты удивлен, но я не смогу тебе объяснить сейчас всего - пришлось бы начинать еще с Войны... зачем тебе это знать? Грустно. Но не просто усталость захватила мое сердце... Ведь я мог бы стать Истинным Властелином Средиземья, честным, справедливым, мудрым... и воле моей не было бы дела до грязных войн темных и светлых; о, я попытался стать лишь непричастным, полагая, что поймут меня и воздадут должное безымянной силе моей, - но я ошибся, жестоко ошибся! Да, это был вам хороший урок, знаешь, ведь обо мне просто забыли... Двести шестьдесят лет в Ортханке, на виду у всех и совершенно один, злой, жестокий, бесчестный... Потом у меня же - Кольцо, да и что с того? А эти долгие скучные беседы с Митрандиром, с Сауроном, - безумцы... ненавидели они меня, презирали. Или не понимали. И тогда я сказал себе: они не хотят меня видеть добрым, они увидят меня злым; они не слушали меня - так пусть же оглохнут. Так я начал поиски чужого Кольца. Да, я хотел бы обладать им, да, я опутал темными сетями Теодена и Денетора, да, мои орки убивали людей, рубили Фангорн... что ж, таким я был им более интересен... Я ломал их дела, перекраивал планы... Меня в конце-концом возненавидели все. Как это мило! Убивая друг друга, думали обо мне. Впрочем, ладно, зачем тебе знать, - не скучно ли, а? Пусть Митрандир сам все когда-нибудь объяснит. Я обьяснять уже не в силах. Ведь именно такую ложь ты хотел от меня услышать? Зачем же заранее портить себе настроение, а?

Саруман!

Что, милый Фродо?..

Я еще хотел спросить тебя...

После, после! Говорю тебе: до скорой встречи.

Где?!

Нет... забудь... настанет еще время вспомнить, время вернуться... До встречи же!

Где ты?

Где?!

Что убьет вновь тебя?

Что нам простит эту жизнь?

Кто нам вернет нашу смерть?

Музыка?..

...

/3-4 ноябр. ЗО19г./
/ночь/

...Что стало болью его?

Промерцали белесые искры на хладном клинке, и кровь этой лживой, безжалостной боли истлела за миг...

Куда - радужный облак его над падшей в сумрак времен своих землею - вознесся? Круг упал в явь.

Одно: бездна.


...Холодный и ясный северо-западный ветер разогнал серые склизкие тучи, и пронзительными острыми огоньками впились в ночной воздух бледно-красные звезды.

Он бы поежился от холода, так, по привычке; всю свою нелепую долгую жизнь майя он боялся этого холода, явственного, земного... Он бы вздрогнул, услышав далекие голоса ликующих хоббитов, смех, крики... И он бы крикнул сам, пошел, побежал к ним все объяснить, понять, - теперь уж все равно: прав, не прав - одно: смерть.

Нет: пустота - ни страха, ни голоса.

Где-то там, в глубине своего разъятого бездной сознания чувствовал невыразимую боль, она должна была быть, эта боль, да вот почему-то... Кольцо, впившееся в горло, высосало кровь, а ветер бездны иссушил плоть... А дух его стал пустотою.

Пустотою... Время его, нелепое, странное, - кончилось. За гранью жизни и смерти. Радость?

Это же - любой облик, любая плоть, и теперь - любая смерть!

Вернуться?

К Теплу Арды?

Он почувствовал, что - смеется... Пустота способна принимать любые формы жизни и смерти?

За каждый камень - одна и та же цена.

Бледнокрасная корона звезд... Вечность... Одиночество... Выбрал сам.

Значит, не выбирать уже.

Откинул прозрачный, переливающийся всеми цветами радуги, капюшон, наклонился... Тело человека - легкое, мертвое; вечное. Гримаса ужаса и отчаянной тоски застыла на мертвом некрасивом лице.

Против Твоей воли, о, Единственный и Изначальный, забираю его с собой.

И он поднял с земли труп человека.

Улыбайся. Все... кончено.

Я - видел: не будет миру покоя; не будет миру ни света вечного, ни бесконечной тьмы, до Конца времен они прикованы к реальному, им выхода нет, не поглотит их бездна, до Конца времен - ничего не случится... Ну а потом... никто не заметит, никто не вспомнит. Ничего не случится.

Саруман истлел. Черный скелет, тускло мерцающий в ночи голубоватыми огоньками, лежал тут же, рядом - мертвый Саруман; мертвый всегда, уходящий в пустоту, и - сама пустота, первый и последний Радужный маг.

Становилось странно - он действительно умер: а мир не станет плакать о нем. Только лишь бездна - скорбная музыка бездны Кольца - напомнит им... будет напоминать всегда, и - она не умрет уже.

Пожелавший власти над неизъяснимым; он стоял над тем, что было телом его, держа на руках труп несчастного убийцы.

Плакать? И - пустые прозрачные слезы скатились на мертвый лик человека; казалось, - человек сейчас проснется...

А холодный порыв ночного ветра взметнул необъятными крылами радужную мантию его, и засияла вновь над челом его Корона-кольцо... Там - далеко собирался взлететь над землею покойный, тусклый рассвет. Заискрились в холодной предутренней дымке радужные слезы... меркло серебро звезд - навеки.

Мы прошли это... Все уже там, где рассвет - и слезы, и кровь,.. и вечные песни. Нам - только ничто. Ты прости, я виноват перед тобою. Ты просто жил, повинуясь реальным чувствам своим, ты был жестоким и алчным, несчастным и больным, может, добрым... Не я - ты выбрал меня и пошел за мною, и не мог я тебя остановить, ибо помнил: что будет, но ты просто жил, ничего не зная, и незнание твое было свято, светлее знаний моих; истинно: завидовал лишь тебе, незнающему... вот и сейчас: твоя боль - моя боль, a ты мертв. Прости же меня. И одно тебе утешение - Кольцо мое и - вечность.

Я забираю тебя с собой.

Саруман истлел. А на серой земле лежали грязные лохмотья его, когда-то радужного, плаща и тускло мерцающие голубоватыми огоньками черные кости немыслимой давности.

Так - ветер с востока усиливался...

Пора? Там, далеко; так далеко, что и не вообразить даже - не понять, не увидеть еше - там - всходило солнце.

Подумал: видим его последний раз таким.

Рассмеялся.

Кольцо-корона вспыхнула над миром, над Верхними морями, над безумьем и злом, над умирающей вечностью жизни, - вспыхнула всем своим шестнадцатицветным прозрачным пламенем и - раскрылась, навсегда исчезая...

Пора!

...Он шел к морю - над морем - над небом, и на руках его спал человек, спал ясным и вечным сном, спал, чтобы проснуться там, где сон и явь - реальны и безымянны... Уходил навсегда...

А далеко - на востоке всходило вновь солнце.

...

/.../

Все сбылось, почему же ничего не случилось?

Что-то должно было случиться?

Я видел картины гибели мира, я видел...

Но ведь ты видел то, что хотел видеть? и ты счастлив?

Я не знаю теперь, что такое счастье.

Но ты счастлив?

Пусто мне. Все было зря.

Но кольцо?

Где, где мое Кольцо?!

Вокруг ли тебя? внутри ли тебя? кто ты?

Все зря...

Ты жив или мертв? ты рад новому миру?

Все зря... Сам пришел...

Так ты вернулся?

Сквозь Добро и Зло, сквозь Тьму и Свет...

Ты вернулся?

Немногие этого хотели... а я... я ведь не смог... так... больно...

Навсегда?

Властелин Безвластия... Кто я?

Навсегда?

Более жестоким, чем те, чью гибель понял, но ведь это... то, что я видел - уйдет со мною? Когда кончатся времена...

Будет ли это?

Теперь, когда я говорю Кольцу: да.


Возвращенный замкнет кольцо.

Навсегда.

Возвращенный в музыку.

...

мы не уйдем навсегда, мы вернемся в неизъяснимом, и одни проклянут нас, другие же восславят нас и будут молиться нам, но не услышим мы звуки их славы и их проклятий, ибо лишь музыка пустоты, живущая нами, - наш слух, и голос наш - голос кольца радуг. изначально в шестнадцатицветии заключили мы дарованный нам в кольце мир, открылось же после: нет числа цветам радуг, и потеряли нам и числа наши, и цвета наши свой изначальный смысл. не бойтесь же бездны, не бойтесь страха - они порождают бесстрашие битвы добра и зла. бойтесь добра - всякая жизнь приводит к смерти, и зла тоже бойтесь - смерть отвратительна, ибо не стоит она боли. любите пустоту: нет пустоты в мире - и мир тот мертв, потому что все в нем названо, а значит кончено. но когда перестанут жить и умирать, и умирать и жить снова ваши имена, когда они потеряют свои и добро и зло, потому что станут причиной последней великой войны, тогда мы вернемся, чтобы вновь, распахнув бездну, поглотить вашу кровь и вашу боль. мы вернемся и ничего не случится. все - будет.

...

/19-2О сент. ЗО19г./

Кто здесь?

Спи, мой милый хоббит, спи, лови каждое свое чувство, каждую мысль, смотри, не задохнись - какая ночь, какие звезды, слушай, слушай... тебе предстоит долгий путь, но потом, - сейчас спи. Где ты еще можешь простить себе все, что совершил - только во сне лишь, где еще ты можешь забыть Кольцо и отречься от своей великой и беспомощной участи - только во сне, спи - тебе снится другое Кольцо, но что ты знал о кольцах, что тебе кольца? ты одно-то не смог распознать, а ведь мог, мог, да? А, милый мой хоббит?

Ты, Саруман?

Я, я, само собой, я обещал же: вернуться, так, не на долго - просто поговорить. Скажу, а ты, увы, поверишь: разговор не мне - тебе нужен, знаю я: плохо тебе, помочь, вот, правда - не могу, но объяснить что-то - пожалуйста, объясню. Меня нет теперь, меня и раньше не очень-то было, ныне же - все равно. Ты и сам скоро станешь таким: вроде был, а вроде - и не был.

Ты опять, Саруман, ошибся, меня будут помнить, а вот тебя...

Что до моей участи - пустое, Ауле уже предал меня, обменял на Гэндальфа, они там так решили, но все это потом: вернется само собой, объясниться, вам ждать долго, да и не дождетесь вы, а вот правнуки правнуков ваших, коли не умрут дети ваши, - дождутся, так что обо мне - не будем: не интересно, всякое горе хорошо к месту... Поговорим лучше о тебе.

Если ты пришел...

Увы, я нахожусь в более выгодном положении, чем ты, - я могу уйти сейчас, куда угодно, а ты вот не можешь, ты уйдешь позже, так что пока тебе предстоит меня выслушать, тем более, что мне совершенно все равно - говорить тебе что-то дельное или нет. Итак, Фродо, ты вроде как умный, через многое прошел; проходил, правда, с полузакрытыми глазами, да ладно уж, - иные вообще ослепли. Говоришь, помнить будут? кого? ведь не тебя славили на Кормалленском поле, а миссию твою; кто ты для них? - великий малыш, несчастный мальчик... участь твоя! долг твой! а теперь тебе плохо, да? что ж, они высосали у тебя все, что им было надо! наигрались! защитились! и - забирают, всласть ублажив свои высокие похоти, тебя - забирают, увозят! да, мой милый хоббит, ты тоже поплывешь на Корабле мертвецов среди прочих выродков с печатью гордыни и скорби на челе, хороши бессмертные: развязали войну, сколько не в чем не повинных людей перекалечили и навязали им свои жестокие милости, должен де править всей этой землей какой выходец из заморского рода, а ведь они, нуменорцы, ты помнишь чем кончились? а тех, кто тут жил испокон веков и не захотел поклониться нуменорскому отребью, их вырезали! большое нуменорское счастье для чужой земли! А ныне - эти честные и справедливые уплывают! Грязная война... сильные люди сдали свои земли захватчикам! А теперь эльфы уплывают! Что, не так? слушай меня, слушай: я тебе еще скажу: скоро ты умрешь, нет, погоди, - ответить после всего того, что с тобой случилось надо так: да, конечно, я умру, и смерти уже не боюсь, умирал... А ты поверь мне, Фродо - не сравниться белый яд с черным ядом, что черный? калечит душу и тело, убивает, по-вашему; а вот белый... они тебя замуруют в собственные мечты и воспоминания заживо, до Конца ваших времен, что ты этого хотел, когда, словно малый неразумный щенок, - радовался своей великой участи, колом в горле тебе встанет эта щенячая радость! Уходи, уходи за Море! ты же для них - собачка, милая вещичка, детская игрушка; а когда ты поймешь, что даже Старому тюремщику Намо будет просто плевать на тебя - припомнишь и назгулов, и Око, и Горлума, а, может, и меня ненароком припомнишь, да, впрочем, что я тебе, ты не знал меня, ты не видел меня, того, в радужной мантии Повелителя... Да и кого ты видел? отчаявшихся гордецов, не умеющих марать свои бессмертные ручки в, как орки выразились тогда... в дерьме... что, - нет? Не обмарались великие, сидели по башням, глазели в палантиры чужие, что? я не лучше их? так я ведь в первые же дни вашей войны говорил, говорил: хватит, полно вам, война - это пустое; так нет же - им всем счастья подавай одноцветного: иль светлого, иль темного, они не могут просто жить, им мысль покоя не дает, что кому-то радость приносит, скажем, не жизнь, а смерть! Дураки. Да и Саурон-то сам за всю войну так и не вылез из башни своей, да и эльфы - Арагорна послали, Арвен посулив. Бедный мальчик! ему бы припомнить, что его предками сделали эльфийские прихоти... То они хотят дружить с Сауроном, то он - Черный враг! А люди, орки... Жестокие рабы своих дурацких амбиций! А теперь - иные сдохли в собственном навозе, иные - бегут, бегут - может, у них совесть пробудилась? глядеть на труп убитой ими земли - противно, противно? А, может, там им пообещали новых игрушек - целые земли, не изгаженные еще!.. И вот туда-то и лежит твой последний путь, но - радуйся, не дойдешь, не доплывешь, слушай: твой любимый дядюшка переживет тебя, - продолжить им развлечение, а ты умрешь на Корабле! Просто и мерзко. А потом твой смешной трупик положат на Благословенную землю, омытую кровью бессмертных, и возвопят: слава ему! ибо он победил нашими стараниями самого Саурона и теперь умер, так и не вкусив...

Замолчи.

Тебе больно, тоскливо? О, я ведь не должен был так говорить, но иначе бы ты просто меня не выслушал, не понял... Впрочем, я пришел только предупредить тебя: о смерти. И еще, я думаю: уж мне-то Намо не откажет... ты понимаешь меня?

Кажется... Тебе мало одного Гримы?

Гримы?! щенок! несчастный глупец! ты ничего не понял! Грима - это я, я! Сарумана нет и уже не будет! Саруман был - да весь вышел - в Кольцо, в Бездну! что, страшно, да? скверно, ай-ай-ай, как скверно вышло - думал поговорить с Саруманом, а я - я только его память, его разум... смешно, очень смешно? какой красивый сон!

Сон, так это - сон...

Ты сам себе снишься, а, что - хочешь уйти прямо сейчас? О, если б не твоя кольчуга тогда, мы бы ушли втроем... Кто убил меня? чьи были стрелы? вы испугались, конечно, испугались... а, мой милый хоббит? ты же не из пугливых, столько прошел, стольких видел и - слышал, пойдем же сейчас: есть клинки поострее чародейских, есть жала поопасней паучьих, собирайся, пора! ну что ты ждешь, - смерти среди мертвецов?! да?

- Саруман, где ты, Саруман?..


Никого не было.

Светильник опрокинулся на пол, тени взметнулись и упали, за дверью затопали, крикнули.

- Что с вами, сударь, что с вами?

- Мы слышали крики.

- ...Так и пожар устроить недолго...

- Сэм, Сэм... как хорошо, что я собрался тебе сказать... Я просто случайно уснул...

Меня обманули, жестоко обманули, что мне делать теперь?

- Что случилось, хозяин? чем я могу помочь?

Только сон, такой нелепый сон... я таких снов не видел еще...

Ничего страшного.

приложение-1
--------------

/для эпизода "Кольцо Огня"/
/разговор в Серебряной бухте, прибытие -?/

...

- Радагаст глуп, а Олорин безумен. У меня великолепные соглядатаи! А Алатар и Палландо... они даже не удосужились объяснить мне как, куда, зачем.

- Но ведь объяснили же...

- Но не остались. Что толку мне с этих умных речей, так нелепо сотрясающих воздух!

Недоделки...

- Ты и меня принимаешь за такого?

- Тебя? Я и забыл. Ты прав, прости. Я просто никак не могу привыкнуть - так тяжело.

...

- Ты отдал ему кольцо. Почему?

- Мы так решили. Это было необходимо.

- Они так решили! Кому ж еще владеть этим кольцом, как не мне!

Кто мог бы еще, как не я, подчинить огонь Саммат-Наура?

Ты совершил ошибку, страшную ошибку!

- Я уже однажды совершил ошибку, а это...

- А это расплата.

- Что ты... нельзя так говорить.

- Хорошо, ладно. Ты совершил две ошибки.

- Изменить тут ничего нельзя, я рад бы тебе помочь, но... не буду же отбирать у Олорина кольцо.

- Может быть я тогда сам?

- Нет, не надо, не надо, оставим все как есть.

Вы это умеете.

...

- Но я в долгу перед тобой.

- Я пойду, мне надо идти.

- Конечно... Все, что я могу... если когда-нибудь, что бы с тобой ни случилось... Приходи, здесь ты всегда найдешь друга... это мой долг...

- Я и не знал, что дружба покупается долгом. Но не потому, что ты однажды совершил непоправимую ошибку, потому что...

- Если ты будешь искать покоя или захочешь уйти, или...

- Или буду проклят?

- Что ты... нельзя...

- Я пошутил, пошутил...

- Нельзя...


- Так я, говоришь, вернусь?

- Да.

Внезапно сорвался.

- Вернись, слышишь - вернись!! Что бы ни случалось, вернись!

- Как?


Дурак. Я и он. Два дурака. Однако, ловко.

Дурак, отдал кольцо! Теперь будет сложнее. Теперь, без Огня, все будет сложнее. Придется самому...

...

/.../
/дек.3018г./

"Что ты хочешь доказать? Что твои недозвери лучше моих Семерых? Или Изгнанный наплодил мало тварей?!"

"Я хотел проверить..."

"Что тоже умеешь создавать?! так? я не прав?"

"Ты завидуешь, Учитель."

"Я?! ты бездарный глупец! На что ты замахнулся? Ты захотел стать Владыкой? Не много ли Владык?.."

"Я хотел сделать жизнь... живое... нужное..."

"Да?"

"А Саурон..."

"Да, конечно... Два ученика... Первый разорвал оболочку, чтобы постичь суть... Знаешь... ты помнишь его кристаллы? Внутри них было больше, чем снаружи. Помнишь? ты смеялся над ним, когда он не мог провести резцом даже просто прямую линию, и ты часто выполнял эту сложную для него работу сам. Какие были камни! Ты гордился и думал, что я не чувствую, кто истинный автор этих кристаллов... Удивительные камни, - там, в холодной гармонии бушевала страсть. Но то, что ты делал один... Красиво, очень красиво, но... Ты помнишь, я запрещал тебе выносить свои работы на свет, к живущим?.."

"Но я..."

"Ты выносил - они распадались в твоих руках. Ты так и не научился наполнять оболочку сутью. Но вместе вы могли бы воплотить истинное."

"Ты еще хочешь, чтобы я вернул его тебе?.. В этом была моя миссия?"

"Да! Вы должны вернуться... И я готов простить все, скоро вы будете нужны мне... Орки, эльфы и даже мои гномы - это не настоящий мир, в них мало Тепла Арды... Настоящий мир будет после..."

"Я не могу бросить Средиземье, себя. Я не могу теперь уйти, с ним - тем более. Тут так все сложно, я не смогу всего объяснить, но..."

"Я знаю."

"Но... но я должен..."

"Глупец, ты погибнешь."

"Если нет?"

"Что?!"

"Если я... если не я погибну..."

"Что?"

"Нет, Мастер, я лишь..."

"Не смей меня так называть! Вы оба предали меня! У вас был целый мир! корни мира, его мощь! А вы - жалкие гордецы, мелочные подмастерья!.."

"Но ведь я хотел только..."

"Не оправдывайся! Ты проклят! Вы оба - прокляты!"


Саруман очнулся.

Ах, Мастер... Тепло Арды... прощай.

...

/материалы/
/?/

Ауле призывает к себе Олорина. Барлог Ауле приводит Олорина к Владыке в подземелья "не кирками народа Дарина прорубенные". Клятва Олорина. "Я стал теперь тем, кем должен был быть Саруман." Олорин - новый ученик(майя?) Ауле. Олорин получает власть над цветом Сарумана, ломает жезл Сарумана.

Саруман лишенный покровительства Ауле идет на уступки. Изенгард (нуменорская постойка вокруг Ортханака - хотели скрыть?) разрушен.

В Ортханке же можно было переждать бурю. Даже онодримы не оказались властны над ним. Даже Олорин (а значит - а Ауле!).

Саруман знал: Ортханк - обломок колонны Иллуина.

Но почему тогда Саруман покинул столь верное убежище?

Зачем пошел в Хоббитон?

Или... через Хоббитон?

...

/После встречи Гримы с назгулами./
/февраль 3019/

- Но почему тогда именно я?

- Ты ждешь ответа... не страшно?

- Я... я хочу знать...

- Молчи, лучше молчи! и никогда не смей, ты не можешь, ты не имеешь права...

Я должен сам. Понимаешь? Сам.

Это наказание? проклятие?

Долг. Но почему, почему?


"Что?"

- Рок, участь... или ты будешь спорить?

- Отпусти меня, я ни в чем не виноват перед тобой.

- Но как легко быть перед кем-то виновным. Или еще легче придумать себе вину?

- Я, кажется, еще нужен тебе, Светлейший?

- И поэтому ты хочешь меня покинуть?


"Да." Грима должен был сказать: да.

Ты испугался?

Испугался?!

Они кричали друг другу.


Прервал молчание и улыбнулся:

- Тогда прости... я виноват перед тобой...

- А я не хочу, Светлейший, чтобы ты... чтобы кто угодно был виноват передо мной...

Осмелел.

Поумнел или поглупел?

- Однако, ты не прав; что может быть лучше вины? Своей вины...

Он отшатнулся.

Он понял... или опять валяет дурака?


- Своей вины... тогда начинается добро, благодарение, бескорыстная преданность... А чужой? что может быть лучше чужой вины, ведь ты имеешь тогда право - подумай! - право мне отомстить! Хочешь?

Испугался?

Сделал вид, что испугался?

- Но ты обещал...

Неужели?..

- Любовь? славу? что?

- Ты обещал...

- О да, обещал. Я знаю то, в чем ты сам боишься признаться себе. Ты ведь ни разу ни произнес вслух ее имя, так?

- Я думал...

- Думал, верил... Но кто теперь больший из нас подлец: захотевший прекрасную девушку, которая ненавидит эдакого жалкого недотепу, или тот, кто ценой, пусть даже обмана, эту девушку спас от позора, презрения, так?

- Она должна была быть моей! ты обещал!

- Ты хотел ложью добиться любви, я ложью добился от тебя служения, так кто из нас негодяй? я оказался чуть удачливее, вот и все, но мне можно быть чуть удачливее, я все-таки иного мира, это-то ты признаешь?

- Ты обманул меня.

- Конечно, но перечислить, кого ты хотел обмануть? во-первых, Рохан, ты ведь предал своего короля, во-вторых...

- Но я могу уйти.

- Назад, к Теодену? я не буду тебя пугать его презрением, я даже не буду тебя пугать презрением той... ты лучше меня знаешь, как ее зовут, я скажу иначе: ты же сам себя станешь презирать и мучатся: вот оно, счастье, почет, уважение - совсем рядом, рукой подать, но нет... не дается... Ты никуда не вернешься. Ты потерял свою королевну, ученичок...

- Как?

- Не отворачивайся, Грима, ты нужен мне.

- Да.


Наказание? Проклятие? Что же? Он понимает? Он понял?

Ты должен это понять, чтобы с тобой случилось - что и со мной...

Твоя душа достаточно черна, Грима?..

...

/для эпизода "Воспоминание"/
/начало марта 3019/

"Что я сделал не так? Какой неверный шаг совершил?"

Саруман еще и еще вспоминал дела свои, - верные и правильные поступки словно казались теперь кошмарными дикими снами.

Память...

Почему все так помню?

Меня кто-то обманул.

Или - я сам обманул себя?

Он опять взывал к Ауле, но тщетно - Мастер больше не откликался.


Лгал самому себе. Знал ведь. Хотелось смеяться над собой; злоба распирала сознание тяжелым тоскливым смехом, дрожищие губы кривились в улыбке: обман... Мир - другой, он обманул меня, но... почему я этого не чувствую?..

Стыдно? Страшно?

Так даже хорошо, что - так.

- Правильно.

Должно быть только - правильно.


Несовершенство мира - вот, что пугало его. Может, от Ауле он унаследовал эту безысходную страсть к гармонии, к порядку. ...Когда восторгались сильмариллами, Саруману достаточно было лишь раз увидеть их, мельком, чтобы понять: в них нет ни гармонии, ни совершенства. Слишком яркие, слишком пустые своим светом.


Как и учил Ауле.

"Правда?"


"Эту оболочку можно заполнить чем угодно..."

"Молчи, Искусник, и жди."

"Но они пустые. Порой мне страшно, когда я думаю, чем и кто их может заполнить."

"Сейчас мне все равно, но после..."

Саруман недоуменно посмотрел на Ауле.

"После... чего?"

Ауле тяжело рассмеялся.

"Мы - плоть, Искусник, мы - корни мира, запомни это, что бы ни случилось там, наверху, здесь, в Тепле Арды, мы всегда должны помнить о гармонии, о великом единстве естества... Ты когда-нибудь слышал от меня слова "добро", "зло"?.."

"Нет, но, борьба..."

"Ты глуп! За гармонию нельзя бороться! ее можно только создать раз и навсегда, и после - хранить. Войны не для нас, Искусник. Возьми любой камень и научи его петь, так как я тебя учил, - камень будет петь для всех... а потом уничтожь его, когда поймешь, что кому-то он стал драгоценным."

"А сильмариллы?"

"Все камни - мои. Только я могу находить им достойное применение. Посмотри на моих Семерых - они призваны были сохранить равновесие мира, но..."

"Но?"

"Запомни это."


Так и случилось - после Войны один из Камней стал принадлежать Ауле.


"Разве ты можешь его очистить?"

"Очистить? зачем?"

"Но теперь он темен..."

"Это не твои слова. Какое нам дело до света и тьмы, Искусник? Или ты хочешь, чтобы опять - война?"

"Но его сила, власть..."

"Постой. Возьми его."

Нет...

"Ты испугался? Ты забыл, чему я учил тебя? Это же моя плоть, моя! - голос Ауле грохотал...

Здесь иного нет, просто нет.

Сильнейшие не могли даже и подумать о таком.


Испугался внезапно нахлынувшего чувства гордости; сколько боли, мук, и - вот он теперь...

"Ты задумался, тебя мучают сомненья... смотри."

Почти задохнулся от этого тяжелого и теплого взгляда.

"Ты и он - одно, - мои."


Если сейчас не возьмет Камень... кем станет после?

Первое, что поразило: камня словно не было.

Жаркий? Холодный? Тяжелый? Легкий? Нет. Саруман сильнее сжал пальцы, желая ощутить, почувствовать хоть что-то. Нет. Ничего.

Ощущение пустоты? Нет, и этого - нет.

Я и он.... Я тоже.

Все мы.

Понять? почувствовать?

Очистить?..

Я действительно глуп, не чувствую даже зла. Свет? Не знаю... Но смерть и боль - шли за ним по пятам... Грязь, кровь? Как же так?! Ведь так просто, самое простое, -- почему ничего нет?

"Я не чувствую его..."

Выронил. Упал рядом на колени.

Нас обманули, да?

"Не плачь, Искусник, - ладонь Ауле легла ему на плечо, - так и должно быть. Теперь ты понял Тепло Арды, и это только камень, только. Ты хотел узнать боль, ту, которая жила в нем, когда там, внутри, боролись свет и тьма. Но, теперь ты поверил мне? Ее нет. Это только лишь камень. У меня много таких, Искусник..."


Сауман поднял голову.

- Что с сильмариллом Ульмэ?

- Он тоже знает.

Знает?

- Конечно... Арда - это земля и вода, помни и ты это. Более - нет ничего. Законы земли и воды существуют для всех. Это наш мир, Искусник. Ты и Семеро - вы сохраните его, не дадите ему погибнуть до срока...

- До срока?

- До срока. Когда ты уйдешь...

"Куда?"

"Уйдешь."

"Теперь я могу тебе сказать: ты сможешь; жди."


"Ты готов теперь для своей миссии."

"Но я не воин."

"Ты им и не станешь. Выжидай, смотри. И помни о Камне, помни о пустоте..."


Саруман помнил. И он знал теперь, что значит - пустота, как тяжела она, беспощадна, груба. И - сколько лжи в ней.

Старый - значит мудрый. Красивый властный старик.

Но плоть - проклятие. Не так ли было с Изгнанным? Не сам ли он надел на себя первые свои оковыы - оковы плоти?

Но можно ли прийти в мир иначе, - мыслью, красотою?

"Так нужно было, Искусник, иначе они не поверили бы тебе."

"Они не поверили."

"А это ты сам... Сам."


Вырваться из плоти, освободить и себя, и...

Освободить - безвластием, бессилием.

приложение-2
_____________

/эпизод "Земля последнего времени."/
/.../

Ложь, предательства...

В его пальцах кристалл, повинуясь приказу, изменил свою форму, грани потекли, округлились; казалось, - камень плачет.

Добро и зло. Измена.

Сжал камень в кулаке.

Камни сложнее живых, менять их сложнее.

Раскрыл ладонь, улыбнулся; полупрозрачный, камень засиял теперь ярко алым. Улыбнулся.

Просто или сложно? Но живые меняются сами.

Форма. Только форма. То, что можно понять, разрушить, воссоздать...

Как она может быть вечной: от рождения до смерти? Я могу изменить себя, я могу изменить то, что меня окружает. Изменять. Изменять, значит - работать. Надо работать. Они сказали, что мне будет очень трудно.

Изменять. Дерево и камень. Огонь, вода; причудливые формы, плавно перетекающие друг в друга. Совершенство.

Мы - совершенство. Внезапно эта мысль поразила его. Часть совершенства? Нет, - само совершенство. Мы, мы...

Но они другие, они не знают ничего; нет - они и не должны знать.


"Я был в Мандосе."

"Я знаю."

"И... что?"

"Ты мнишь себя виноватым?"

"Но я хотел узнать..."

"Я знаю."

"Что мне нельзя было знать?! Я должен был!.. Я..."

Он промолчал.

"Но я должен был знать..."

"Не извиняйся."

"Но..."

"Ты ничего не понял, ничего не увидел."

"Но я не мог..."

"Ты просто не мог."


Что я знаю о мертвых и живых?

Там, где камни не меняют свои цвет и форму. Там, где будет иначе, там, где я не смогу менять... не смогу... Я не смогу...

Не помню. Я чего-то не помню. Что-то должно быть... Я спрошу, он должен ответить мне, - что я потерял. Я спрошу у Владык! Я имею право спросить... Они...

Камень, приняв прежние формы кристалла, упал на пол, покатился...

"Слышишь меня, Искусник... только камень."

Они, они...

Он снова и снова пытался вспомнить: что сейчас немедленно, необходимо надо было спросить... Спросить? У кого?

Уйти.

Туда, где живые не меняют свои цвет и форму. Там, где ничего никогда не случиться. Сотворенное, раз и навсегда сотворенное... и он отныне - часть этого проклятого мира. Неизменного, чуждого.

Они... заставят меня...

Обернулся. Почувствовал взгляд, светлый, тяжелый.


"Идем."


Поискал глазами упавший на пол кристалл.

Глупый, прощай, это последнее, что я смог...

Что я смог?

Казалось, камень плачет.

Но я хотел лишь узнать, - кто они? в чем их жизнь? что для них смерть? Кем я буду там?! Я же... кто я?


"Идем."


Под его пальцами камни плавились, становились мягкими или - вытягивались в нити, сплетаясь после узорами. Он подходил к серой каменной стене, затаив дыхание, выводил на ней сложные арабески; и линии его рисунков словно жили сами, умирая и рождаясь вновь на плоской поверхности стены.

Распускались и увядали цветы, ветер рвал листву с деревьев, вот - с ветки вспорхнула птица, вот - на поляну гордо вышел зверь, вдруг, весь сжавшись, приготовился к прыжку...

Цветы, деревья, звери - безымянные, безликие создания - кто это? Были ли имена у них?

А по каменному небу вновь проплывало каменное облако, и опять наступала темнота, и зажигались каменные звезды. И вновь на поляну выходил неведомый зверь, и ветер рвал листву с безымянных деревьев.

Вечность... Мы должны только так. Работать. Творить, разрушать, воссоздавать...

Он пожимал плечами и стена вновь становилась блеклой, пустой.

Сколько времени он тратил на эту работу? Но времени словно не было.

Он крошил огромные валуны в песок, после - песок превращался в драгоценные камни, он швырял их на пол, топтал их... Он гладил камень стены ладонью, чувствуя, как по его желанию этот камень становился то холодным, то теплым. В испуге отшатывался. И выводил узоры опять.

Я что-то хочу сделать, что-то им доказать...

Но каменные своды хранили молчание. И никто не приходил посмотреть на его труды.

Делать, изменять неизменное...

Взмах руки - и зала озарялась разноцветным сиянием, одна мысль - и каждый блик сияющих стен исторгал из себя невероятной силы звук. Свист, грохот, скрежет - обрушивались на него. Он пытался укрыться от сотворенного кошмара, - не видеть, не слышать, - но кричал: громче! еще громче! ярче!! И клокочущая ревущая бездна цветов и звуков обрушивалась на него... Еще, еще, - шептал он, не в силах перебороть страх перед сотворенным, не в силах прекратить, преодолеть...

Я растворюсь в этом, меня не будет...

Но когда он в изнеможении опускался на пол, смеялся, пожимал плечами, успокаивался - разом все блекло и смолкало.

Сделать, сделать еще... Я не выйду отсюда, пока не сделаю... Они скажут тогда: ты не должен уходить.

Но я должен! Должен.

И снова на серых стенах и сводах залы вспыхивали узоры и - гасли...

Он словно хотел лишить себя силы, тратя ее на бесконечные страшные игры с послушными его воли камнями.

Мы совершенство.


Сколько времени он бесцельно вертел в пальцах полупрозрачный кристалл?

Я и он - одно и то же. И сильмарилл, и любой другой... Все мы. Но жизнь? Я могу рисовать на этих стенах мыслью, я могу резцом изваять дерево из скалы и силы моей хватит, чтобы сделать дерево скалой. В моих руках камень изменит свой цвет - родится новый камень. Но я вновь могу поменять его цвет; значит рожденный умрет... или станет тем, чем был до своей жизни? И это - жизнь? Или в моих руках прежде живой камень найдет свою смерть? Если я мог у него спросить...

Но эльфы и гномы могут рассказать о природе жизни и смерти не больше, чем эти камни.

Что же хранят они, живые? В чем их тайна?


"Я знаю."

"И... что? Разве я имел право?"

"Ты мнишь себя виноватым?"

"Такова была твоя воля. Да?"

"Что ты знаешь о моей воле. Таков был ты."

"Был?.."

"Ты изменишься, Искусник."

"Но я ведь ухожу, и я ведь должен был узнать, увидеть сам..."

"Ты многое увидел?"

"Там должно было быть что-то иное, совсем иное! другая жизнь, смерть!.. не такое, как... как ты."


Он промолчал.

"Я ничего не понял, да?.."

"Ты жалеешь, что не пошел за Неназываемым?"

"Но я же не мог..."


Словно сам лишал себя силы.

Они... должны знать все.


Кто здесь?

Эхо.

"Намо."

Эхо имени...

Сидел на полу, обхватив голову руками. Не понимаю. Нет ничего.

"Встань, я хочу на тебя посмотреть... Я думал ты будешь похож на гнома."

Почему, почему? Кто здесь?

Пригвоздило взглядом к стене. Другой, совсем другой... Ясный. Легкий и темный. Ответить ему, надо что-то ответить.

"Кто здесь?"

"Успокойся, мы ведь уже встречались. Тебе необходимо было говорить со мной, - узнать, понять. Говори - я отвечу..."

Он улыбнулся! Он понимает меня, он хочет мне помочь!..

"Кто здесь?"

"Ты ошибаешься; есть правда, есть законы, есть любовь... И нет напрасных жертв. Они убивают друг друга, веря друг в друга, они не могут иначе. Они живы только своей любовью. Их вечность - в памяти. Их память - в вере. А что помнят твои камни?!"

"Что... кто здесь?"

Что они помнят? Но ведь нет никакой памяти! Как можно сохранять части этого бесконечно изменяющегося мира? Совершенного мира...

"Твои картины мертвы. Там не знают таких картин..."

Но ведь живые, мертвые - это только так, это их сны! Это наши... это ваши сны... Это работа.

"Кто здесь? кто?!"

"Ты не поймешь..."

Но почему?

Если пойму - стану... Кем?

Тем, чье имя навсегда скроет мрак.

"Тем, чье имя..."

"Замолчи! Кто дал тебе право?.."

"Кто мне дает право?"

"Ты сломаешь то, что я с таким трудом..."

"Я? Кто может помешать ему грезить?"

"Уходи!"

"Из его сомнений, страхов? Из его непонимания своей участи?"

"Прочь!"

"Ты сам его сделал таким..."

"Нет! Все! И ты тоже..."

"Ты знаешь, что эльфы поют о твоих гномах?.."

"Уходи..."

"Хорошо, но знай."


Его отпустили. Обессиленный, он рухнул на пол. Что это?

"Это твои сны, ты должен теперь теперь привыкать видеть сны. Все живые видят сны."

"Все живые когда-нибудь умрут."

Сознание... Сознание!

Он внезапно понял, что - свободен. Как? От чего?

Свободен, свободен...

Я свободен?

"Сны..."

"Время..."

"Уходите..."

Сознание свободно!

"Перестаньте его мучить! Ему же больно!.."

Боль... Свобода сознания - это боль...

Сны и время. Мечты и неумолимость разрушения...

"Но не сейчас... не надо... Это ведь и моя боль тоже."

Так надо. Так должно и быть.

"Владыка плоти просит? Но знай..."


Они отняли у меня все. Они заставят меня. Зачем видеть сны? Они - мои сны.

У него появилось время. Будущее, жизнь. Возможно, смерть. Воля, страх.

Ложь, предательства - это только рисунки, оживающие и умирающие, и оживающие вновь. Боль, страх, воля - формы, перетекающие друг в друга.

Другой материал, совсем другая плоть: жизнь.

Вот оно что: память, вот, почему - смерть. Ложь, предательства - это как будто раз и навсегда, неизменно. Но я-то знаю, что это не так! Любой рисунок можно переделать, изменить - суть его от этого не станет иной!

Показать, объяснить, убить и - возродить вновь.


"Тебя ждут, идем."

"Кто я... на кого я похож?"


Ты увидишь себя - там.

Жизнь и смерть перетекают из формы в форму. Это так просто. Они, они... знают: это так просто. Долг... Кем я стал теперь?

"Там ты поймешь свой долг."

"Разве я не знаю..."

"Не знаешь. Что ты знаешь?"

"Знаю?"

Как просто.

Камень! В его мыслях ударило: камень! Тепло Арды! Свобода... страха. Совершенство. Нет, теперь нет, теперь я могу...

"Что ты знаешь?"

"Я?.."



1 здесь и в прочих подобных местах: кавычки - лишь затем, чтобы оттенить современные термины от текста, рассматривающего времена, когда к подобным терминам еще не аппеллировали)



Текст размещен с разрешения автора.