...
(надпись на топоре Книма)
Багровый ад несу в себе,
А гасну раз в двенадцать лет.
Решая все в твоей судьбе,
Лишь кровью злой залью свой свет.
Огнем лишь досыта напоен,
Горящий буду успокоен.
...
- В далеком прошлом мой предок получил этот топор вместе с проклятьем. Я не знаю, откуда оно. Но если раз в двенадцать лет не напоить его злой кровью, род мой испытает тьмы несчастий и сгинет навсегда, передав топор другим.
- Вот теперь хана барлогу. - ехидно ляпнул Сонк.
...
- Что он поет?
- Да почти то же самое. Только еще один куплет...
Мой конь непослушен мне, и ветер с востока бьется мне в щит,
Трепля кисточки на ушах и сдувая с них шерсть.
Я спросил у капитана стражи, что это значит,
И он ответил, что в битве враг отрежет их и сожжет.
- Какие кисточки, вот эти? - Аэлин провела рукой по Ольгиным ушам.
- Эти серьезно ответила она.
...
- Остановись, Дух Огня!
- С дороги, мелкота! - Барлог взмахнул хлыстом. Его пылающий шнур, разрастаясь, захлестнул площадку на сотню шагов вокруг. Но Аэлин подняла Эстарниен. Хлыст словно взорвался, встретившись с мечом, и его обрывки, шипя и сгорая, тянулись к Книму, а два или три оплели Аэлин. Она продолжала рубить их, взвывая от боли. Кним оттолкнул ее назад со всей силой, на которую только был способен.
Барлог с недоумением посмотрел на свои опустевшие лапы, заревел и шагнул вперед, намереваясь сжать в испепеляющих обьятиях стоящего на его пути воина. Лапы барлога уже почти сомкнулись вокруг Книма, когда поднятый черный топор обрушился на грудь чудовища, оставляя за собой широкую огненную рану - нестерпимо-алую на темно-багровом. Края раны расходились все шире, руки барлога разомкнулись и распростерлись в стороны, и он раскрылся, извергнув поток пылающей крови. Раздался чудовищный грохот, степь вздрогнула и осветилась на десятки лиг вокруг. Трава полегла под жарким ветром.
Ольга бежала к огненному озеру, в центре которого оседала, теряя форму и темнея, груда лавы, мгновение назад бывшая барлогом.
Кним стоял у края огненного озера и смотрел на истаивающий в крови барлога топор. Казалось, он совсем не замечал пламени - оно действительно лишь сожгло длинные волоски-вибриссы на его ушах, но больше не причиняло ему вреда.
В озере трещали и лопались камни, разлетаясь вокруг острыми как бритва осколками. Пока Ольга оттаскивала Аэлин, осколки секли ее раскаленной метелью, и языки пламени слизывали одежду с тела и шерстку с ушей.
...