Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Salamandra

То ли сумерки, то ли снова рассвет...

Он был молод. Он был из тех, о ком любят говорить: "Он еще так молод!" Или, еще лучше: "Ах, он был еще так молод!"

Одеждой ему служил черный балахон, длинный и широкий. Вряд ли эта хламида славилась удобством, однако он уже привык и примирился с ней. Носки его сапог были так заляпаны грязью (стояла осень), что было сложно опознать их первоначальный цвет.

Внешность его не отвечала никаким канонам. Серовато-русая грива волос не походила на черную как ночь, сволочные глаза отливали вульгарной желтизной, хотя и обладали подобающим нездоровым блеском в расширенных зрачках. Нос у парня был широковат. Подбородок - излишне квадратный. А так он был ничего себе темный менестрель, сохранял стиль.

В руках парень держал неизменную лютню-девятиструнку, выкрашенную черным. Хотя держал - это ничего не сказано. Менестрель так стиснул лютню, беспокоясь о целости и сохранности любимого инструмента, что она просто трещала в его объятиях.

Гостеприимные эльфы, коим странствующий певец приходился не столько гостем, сколько пленником, после некоторых прений не стали связывать ему руки и лютню оставили. Усадив певчую птицу у самого костра и, естественно, расставив положенное количество стражи, расположились поодаль, тихо переговариваясь.

Птица, отогревшись и приободрившись, решила спеть, и эльфы расслышали легкое дребезжание - это пленный настраивал свою драгоценную лютню. Наконец, ударив по струнам и деловито встрепенувшись, он гордо запел. Квенди прислушивались с удивлением и интересом. Сначала песня была малопонятной.

То ли сумерки, то ли снова рассвет.
Что - ночь для того, кто не знает сна?
(На слове "сна" певец вдруг дал петуха, смущенно кашлянул и продолжил)
Для чего бессмертному теплый хлеб
Или чаша вина?

Разве страшен богу меча удар,
Лунный холод и солнца жар?
Если черным ветром ты можешь стать,
Зачем же коня седлать?

Такое преподнесение фактов все поняли очень хорошо и мысленно согласились. В конце концов, действительно - зачем?

Слушали вежливо, даже шикали на того, кто пробовал заговорить. Но когда менестрель с чувством пропел: "На черном тоже заметна грязь", послышались неудержимые смешки. Певец сконфузился и песню оборвал, поджав ноги в грязных сапогах.

Началась новая песня.

Ставшие тенью былого, ставшие смутной легендой,
Мы покидаем Арда на лебединых крылах...

Один из разведчиков, захрапевший еще до начала первой песни, поднял голову.

- Что вы там воете, как вшивые собаки?..

- Не слышишь? Пленный самовыражается. Не шуми.

Пленный меж тем хрипато выводил:

Чаша моя пуста, некому вновь наполнить ее.
Чаша моя пуста.
Лаурелиндоренан, ныне твои соловьи
песни иные поют в опустевших лесах золотых...

Разведчик рывком встал и направился к костру.

- Маэглин, ты куда?

- Да так.

Через секунду послышался звук удара и прибитый писк.

- Эй... ты чего? Ты что с инструментом?..

Эльф с размаху треснул лютней о колено и швырнул в огонь. Затем приблизил свое лицо к испуганной физиономии певца. Лицо, помятое со сна и покрытое царапинами. Лицо, хранящее сходство с древними нолдор.

- Никогда не замай в своих песнях ни Лориен, ни эльфов, понял, скотина? - тихо, внушающе сказал Маэглин. - За это, кроме мученической смерти, еще по морде можно хорошо схлопотать. Ты меня понял?!

- Понял... – сдавленно ответил пленник. - Ты за что лютню?..

Нолдо выпрямился и направился к своей постели. На миг обернувшись, он бросил:

- Хочешь совет? Спой, как враги сожгли твою гитару. Только не так фальшивь.

Один из эльфов, с жалостью поглядев на одинокую сгорбленную фигурку у огня, укоризненно прошептал:

- Ну за что ты его, Маэглин? Нельзя же так.

Нолдо что-то пробубнил и укрылся с головой.


Текст размещен с разрешения автора.