"Венец (После Пламени)" Тэсса Найри (Екатерина Аннинская)

Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы

Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная

Тэсса Найри (Екатерина Аннинская)

Венец (После Пламени)

Книга вторая

Предуведомление публикатора

В настоящее время существуют три версии текста романа "После Пламени", повествующего о событиях, происходивших после событий первого тома романа "После Пламени" ("Братья по Пламени"), написанные Альвдис и Тэссой. Во-первых - наиболее ранняя редакция, черновик текста, совместно написанного Альвдис и Тэссой. Во-вторых - текст Альвдис "После Пламени (т.2)", наиболее близкий к исходной концепции Альвдис, нашедшей свое отражение в рассказе "Ворон". В-третьих - текст Тэссы "Венец (После Пламени): Ангбанд", наиболее близкий к концепции Тэссы, нашедшей свое отражение в текстах игры "Север и Запад". Тексты Альвдис и Тэссы используют ряд эпизодов и образов совместного черновика.

Гарет

P.S. Текст настоящего предуведомления согласован с Альвдис и Тэссой.

Ангбанд

От автора

В работе над романом использованы черновики к незавершенной трилогии "После Пламени", написанные совместно с Альвдис Н.Рутиэн.

Некоторые реалии мира "После Пламени" были заимствованы из литературно-игрового проекта "Север и Запад". В частности, моя давняя идея, что Ангбанд и Утумно обладали собственной волей, воспринимали отношение к себе и отвечали на него.

Несколько слов благодарности:

Дж. Р. Р. Толкину - за созданный им мир, в котором происходит действие "Венца".

Альвдис Н. Рутиэн - за идею сюжета и совместную работу над черновиками.

Рине - за то, что была моим первым читателем, редактором, корректором и группой моральной поддержки в одном лице. И за некоторые удачные подсказки.

Red 2 the Ranger - за консультации по эльфийским языкам.

Грахору - за великолепные образы орков, созданные на "Севере и Западе" и вдохновлявшие меня при описании представителей этой расы.

Лемуру и моему мужу - за неизменную веру в меня.

Глава 1

Разведка

Алькор

- Таринвитис! Ты...

- Слышу я, слышу.

Властелин возвращался.

Об этом пел каждый камень в горах. Об этом шумел ветер. Об этом кричали птицы.

Властелин возвращался - и это значило, что теперь всё будет в порядке. Даже если внезапное появление новых Светил - первый удар Амана в новой войне. Даже если освободить пленника с Тангородрима помог сам Единый.

Неважно.

Мелькор объединит наши голоса и силы.

Ангбанд выстоит.

Должен выстоять.

Я взбежала по лестнице на вершину башни - ветер взметнул волосы. Он, ветер, тоже ждал Мелькора. Как и все мы.

Вот, уже разглядеть можно.

Пока далеко, но с каждым мгновением ближе. Всадник на угольно-черном скакуне.

Я едва не расплакалась от радости и облегчения. Но тут же сморгнула набежавшие было слезы.

Следом за первым, только слегка поотстав, мчался еще один всадник. И конь под ним был серый, словно тучи над Ангбандом.

Ломенуз.

Властелин возвращался.

Но с ним возвращался и его нолдо.

- Отправь дополнительных наблюдателей к побережью.
- Уже сделано, Властелин. Все тихо.
- Сторожевые посты?
- Усилены.
- Что Финголфин?
- Остался в Хифлуме. Сражения с воинством Маглора не было.
- Объединились?
- Нет. Там два лагеря, между ними озеро.
- Маэдрос?
- Наблюдать пришлось издали, но похоже, его отнесли в Хифлум.
Та-ак. В Хифлум. Не в Аман. Хотя, впрочем, зачем Маэдрос в Амане? Да и прощать нолдор моим собратьям, вроде бы, не с чего. Если, конечно, птичку послали Валар. Если это не вмешательство Эру.
Очень хотелось встать и пройтись по комнате, но я слишком устал для этого. Бешеная скачка от Хильдориэна до Цитадели, да еще при свете аманских "подарков" не прошла даром.
- Подслушать что-нибудь удалось?
- Нет, Властелин. Стрелы. Я потерял четырех крылатых разведчиков, пытаясь подобраться поближе.
- Нолдор готовятся к войне?
- Пока не заметно. Войско Финголфина порядком измотано. Вряд ли они смогут выступить в ближайшее время.
- Ладно. Думаю, Саурон, скоро нам следует ждать гостей, - я усмехнулся. - Занятно будет побеседовать с ними.
- Пленных - к тебе?
- Да. В Тронный. Сразу.
Саурон ухмыльнулся. Явно представил себе, какое впечатление произведет тронный зал на только что пойманного эльфа. Очень правильное впечатление. Особенно, если его нарочно усилить.
- Может, и к ним отправить гостя-другого? Для беседы.
- Бессмысленно, - я поморщился. - Убьют, да и все. А если и станут допрашивать, много ли может рассказать орк такого, чтобы ему поверили? Нолдор безрассудны, конечно, но все-таки не глупы.

Война.

И не спросишь Мелькора, что произошло в Ангбанде и что он намерен делать.

Властелин Эндорэ занят. Ему нет дела до друга - бывшего друга. Тем более - до Государя нолдор, утратившего власть над событиями.

Властелина Эндорэ окружили Темные майар, едва он спрыгнул с коня. И тревога в их голосах смешивалась с радостью и облегчением.

Мелькора ждали в Ангбанде. Его спутника - нет.

Один.

Феанор поднялся к себе в башню. Медленно снял с головы Венец, провел кончиками пальцев по граням Камней, по прихотливым линиям узора.

Сильмарилы чуть потеплели, словно узнавая и приветствуя создателя. Гвэтворн отозвался басовитым гудением на грани слышимости.

Металл, созданный Мелькором, вобравший в себя силу Темного Валы.

Металл, запомнивший руку Феанора, мастера, придавшего ему форму.

Металл, дающий власть над плотью земли повсюду, где звучит Тема Восставшего.

А уж увидеть, что происходит в Эндорэ, Венец, выкованный из гвэтворна, точно поможет.

Пламенный заспешил. Снова надел Венец. Собрал инструменты - еще не зная, зачем, скорее повинуясь неясному предчувствию.

И кинулся к выходу.

Вниз по лестнице.

Прочь из крепости.

В горы.

4
Я упал на ложе и закрыл глаза.
Соратники успокоены, распоряжения сделаны. Я даже нашел в себе силы нагнать густых облаков, чтобы укрыть Ангбанд и окрестности от новых Светил. Хотя бы укрыть, потому что нападать на аманцев пока нельзя. Хватит с нас неудачного боя с Тилионом. Двое майар лишились плоти. Еще двое ранены. И это сейчас, когда я совершенно измотан, а Валинор в любой момент может начать войну.

Ладно.

Отдохнуть придется в любом случае. Надеюсь, больше ничего не случится прежде, чем я хоть как-то восстановлю силы. Страж пять, наверное, на это потребуется. А то и все восемь.
Я попытался расслабиться, но боль скручивала тело, а сил унять ее не было. И еще не давал покоя вопрос, на который я пока не нашел ответа.
Кто помог освободить Маэдроса? Эру или Валар?
Кто?
Если бы перестали так болеть руки, я бы непременно вычислил это. Если бы перестали...
Светящиеся ладьи... Пробуждение... Маэдрос...
Словно звенья одной цепи. Но не все. Там было что-то еще... Главное.
...Больно...
- Мелькор.
Я заставил себя разлепить веки и приподняться на локте. Жаль, нельзя сейчас приказать Ангбанду не пропускать ко мне никого. Я должен успеть вмешаться, если что-то случится.
- Таринвитис?
Комната медленно плыла у меня перед глазами.
- Властелин, все в порядке, - ответила майэ на невысказанный вопрос. - Просто я приготовила для тебя кое-что. Это должно помочь.
Я принял из ее рук кубок, отчаянно надеясь, что она не заметит, как дрожат у меня пальцы.
Вино, травы и... что она там напела, хотел бы я знать?
Что бы это ни было, стало немного легче. Я вернул кубок.
- Благодарю, Тарис.
Я откинулся на изголовье и закрыл глаза, не дожидаясь, пока она уйдет. Слишком устал, чтобы дожидаться.
Боль постепенно затихала, уплывала куда-то вдаль.
...Ладьи - Пробуждение - Маэдрос - и...?
Уже в полудреме почудилось, что легкая рука осторожно коснулась моих волос, отводя их с лица. Это было приятно, и я хотел улыбнуться, но сил не осталось совсем.
... Ладьи - и... Венец! - вспыхнула на краю угасающего сознания догадка.
Венец - вот главное звено!
...Венец...
Что такое - венец?..
Спать.

- Проследи за ним, Тарис.

Ты мог бы и не говорить этого, Саурон. Разумеется, нолдо нельзя оставлять без присмотра. Слишком близко он к Властелину. А мелодия у него - не наша. Аманская. Все еще аманская.

Может быть, он и друг Мелькору, но нам-то уж точно не друг. И Ангбанду тоже.

Впрочем, и с Властелином нолдо ни разу не говорил с тех пор, как они приехали. Даже не посмотрел в его сторону. Соскочил с Ломенуза и тут же заторопился к себе. Будто сбежал.

Не ожидала.

Когда они уезжали, их мелодии звучали почти в унисон. Кое-кому это не нравилось - Саурону, в первую очередь. Но я думала: может быть, нолдо примет, наконец, Тему Мелькора. Пора бы уже.

Нет.

Не принял.

И зачем тогда было возвращаться в Ангбанд?

Некоторое время нолдо тихо сидел в своей башне, но потом вышел. Только вот направился, вопреки моим ожиданиям, не к Мелькору, а в южные горы.

Вскарабкался на Шестую - там тропа и вправду удобная, камни лежат почти как лестница. И вид с вершины неплохой открывается.

Нолдо там, похоже, понравилось. Сперва просто стоял, скрестив на груди руки и глядя вдаль. Потом взял инструменты и начал обтесывать один из выступов.

Я не удержалась, подлетела поближе. Нолдо меня не заметил - весь в работу ушел. Правда, судя по мрачному взгляду, не слишком-то она его радовала, эта работа. А ведь получалось красиво.

Кресло. Глубокое, резное, узорчатое.

Повернутое на юго-запад.

Шабрук замер, положив ладонь на подрагивающую холку Нгорга. Квын-хай двигался осторожно, и дозорным нелегко было бы его заметить, если бы не запах. Сладкий запах, аппетитный. Такой ни с чем не спутаешь.
Шабрук подумал, что Великий, возможно, захочет наградить своих верных гвардейцев. Например, отдаст им то, что останется от пленника, после того, как сам наиграется. Может быть, даже еще живое.
Орк проглотил слюну, но тут же нахмурился. Нельзя отвлекаться, нельзя. Решающее ведь задание. Справится Шабрук - быть ему полноправным гвардейцем. А это и оружие самое лучшее, и доспехи, и кусок жирный. Иной раз и жгучей водой разживешься. Ну, и бабы, само собой. Снагам-то или даже урукам такая удача выпадает нечасто. Бабы - для гвардии да командиров армейских.
Довольно Шабрук в младших набегался с тех пор, как по приказу Великого перевели его в гвардию после встречи с квын-хайским вожаком Мыл-гыром. Оно конечно, младшему живется лучше, чем рядовому уруку, а то и десятнику в армии. Да все-таки младший есть младший. Для гвардейцев тот же снага. Хотя армейские, понятно, не лезут. Лапы коротки.
Ну да ничего. Получит Шабрук повышение, и никто уже тронуть его не посмеет. Он сам всякого тронет. Главное - с заданием справиться да в живых остаться. Эти-то, из-за Большой Воды, драться умеют. И квын, который сейчас осторожно пробирается между камнями, небось, давно заметил бы засадчиков, если бы не скрывала их сила Великого.

Враг прижался к скале, словно пытаясь слиться с камнями. Шабрук ощутил еле заметный запах страха. Квын-хай был добычей и чувствовал это. Хотя и не собирался сдаваться. Они, квыны, всегда сопротивляться пытаются.
Нгорг припал к земле, готовясь к прыжку. Шабрук поудобнее перехватил кнут. Оружие, предназначенное не для убийства - для захвата. Хотя таким и задушить можно, если захлестнуть горло. Но квына велено доставить живым. И неповрежденным.

Гильмар с трудом дышал. Чужие горы, казалось, наваливались на него всей тяжестью, каждый глоток воздуха, каждый шаг стоил усилий.

Разведчик мысленно потянулся к товарищам. Все целы. И - ничего. Ни одного врага. Мертвые горы.

Он заставил себя отойти от скалы и двинуться дальше.

И тут же в воздухе мелькнула черная молния, и что-то с силой ударило в грудь, опрокидывая на камни.

"Беда!" - мгновенный сигнал товарищам, не мысль - чувство. Это умели они все. Все, прошедшие через лед. Первым делом - предупредить об опасности остальных. И лишь потом пытаться спастись.

Спину обожгла боль. На грудь навалилась тяжесть. Прямо перед лицом оказалась оскаленная волчья морда. И тут же раздались голоса и звуки прыжков. Справа, слева. Повсюду.
Орки.

Нолдо удалось дотянуться до кинжала. Клинок вошел в горло зверя.

Он убил Нгорга! Если бы не приказ, Шабрук лично выпустил бы потроха этому квыну. Ну, да ничего. Может, еще представится случай. Вряд ли Властелин станет сам есть пленника. Да и другие Высшие не любят двуногое мясо.
Взвизгнул кнут, захлестнув запястье руки квына, в которой тот держал кинжал. Два гвардейца схватили мертвого Нгорга за лапы, стащили с пленника. Остальные успокаивали волков, взбудораженных запахом крови. Звери есть звери, а Властелин хотел получить целого квына, а не огрызок.
Шабрук подошел к лежащему и приставил к его горлу кривой нож.
- Вс-ставай, - прошипел он, с трудом подавляя желание перерезать врагу глотку. - Вставай, мяс-со.

Нолдо притворился испуганным. Начал подниматься. Противник чуть отвел нож в сторону - и тут же получил удар в горло ребром ладони. Гильмар мгновенно перекатился по земле, рванув на себя орка с кнутом, но до конца освободить вторую руку уже не успел. Ременная петля захлестнула шею. Воины Моргота не спеша окружили пленника. С десяток волков держались позади орков, хотя, судя по сверкающим глазам и ощеренным мордам, только приказ удерживал их от того, чтобы растерзать нолдо.

И тут Гильмар увидел.

Три ярких искры. Три звезды на земле. Три капли чистого света.

Не узнать их было нельзя.

Как и высокую темную фигуру на вершине одной из гор.

Увенчанную Сильмарилами.

Ненавистную.

Недосягаемую.

Все получилось.

Венец работал.

Работал даже лучше, чем я ожидал.

Я увидел Эндорэ - от горных вершин до самых глубоких пещер.

Наверное, примерно так же, как Мелькор. А может, даже лучше, чем он.

Я увидел разведчиков, крадущихся между скал Эред Энгрин.

Увидел затаившихся орков с волками.

Увидел схватку. Короткую. Почти безнадежную для нолдор, которым сами здешние горы были враждебны.

Я увидел.

И горько пожалел об успехе своей затеи.

Тронный зал тонул во мраке. Не видно было ни стен, ни пола, ни потолка: черный камень сливался с царящей вокруг темнотой. Никаких светильников, ни даже факелов - только широкая трещина в полу, пересекающая зал в паре шагов от ступеней, ведущих к трону, озаренному багровым светом. Очень ровная трещина, словно плиты аккуратно рассекли ножом. Провал в бездну, заполненную жидким огнем. Языки пламени поднимались из него полупрозрачными щупальцами, сплетались и танцевали, лизали пол и нижнюю ступень престола.
Воздух в зале казался тяжелым, как камень. Ложился непосильным грузом на плечи, сдавливал голову, раздирал легкие изнутри. Здесь приходилось бороться за каждый вдох.
Блики метались по четырем глянцево-черным ступеням, ложились кровавыми пятнами на одежду и руки того, кто сидел на троне, вспыхивали рубиновыми искрами в глазах двух огромных волков, которые застыли изваяниями у ног Властелина, повернув острые морды навстречу входящим.
Двое орков протащили пленника через весь зал и с силой швырнули на пол в нескольких локтях от огненной трещины. Гильмара обдало нестерпимым жаром.

Нолдо пошевелился. С трудом. И начал вставать. Просто чтобы не лежать ничком, не тешить Моргота слабостью.

Орки больше не прикасались к нему. Вытянулись в струнку перед Врагом, а потом одновременно развернулись и вышли. Молча.
Гильмар остался один на один с тем, кто сидел на троне.

Нолдо поднялся. Все-таки смог подняться. И выпрямился. Вопреки боли, вопреки ужасу, вопреки багровой пелене, застилающей глаза.

Держаться.

Только держаться против Врага.

Это последнее, что ему еще оставалось.

Жив ли хоть кто-то из тех, кто отправился с ним в разведку?

Сумел ли бежать... отнести весть?
- Добро пожаловать в Ангбанд, нолдо, - низкий голос Врага звучал словно бы отовсюду разом и казался громким до боли в ушах.

Гильмар зажмурился, стиснул зубы. Не от страха - от ненависти.

- Глаза можно открыть, - снисходительно разрешил Моргот. - Тебя ведь смотреть сюда послали, верно? Вот и смотри, я разрешаю.

Не дождался ответа, добавил жестко:

- Подними голову, нолдо. И назови свое имя.

Гильмар дерзко вздернул подбородок, но не выдержал взгляда Валы - уставился в огонь, бьющийся перед троном.
- Значит, так, - чуть устало сказал Враг. - Ты будешь делать и говорить то, что я захочу. Твоя плоть целиком в моей власти, нолдо. Нет, я не стану причинять тебе боль. Я просто буду управлять твоим телом. Полностью. Вряд ли тебе это понравится.
Моргот вздохнул.
- Лучше, если ты подчинишься добровольно. Для тебя лучше, нолдо.

- Никто из нас не подчинится тебе! - выкрикнул Гильмар. - Никогда и ни в чем!

Ярость придала ему силы снова взглянуть в лицо Морготу. Только вот взгляд отвести он уже не смог: мышцы шеи словно застыли, не позволяя двигать головой.
- Вот, так гораздо лучше, - Враг удовлетворенно улыбнулся. - И не пытайся закрыть глаза, иначе я сделаю то же самое с твоими веками. А теперь назови мне имя, и мы продолжим беседу.
- Гиль... м-мар, - с трудом выговорил пленник.

Язык и губы двигались против воли.

- Так что тебе понадобилось в моих горах? - осведомился Моргот.
Критически оглядел пленника, и разведчик почувствовал, как подбородок сам собой поднимается выше. Вероятно, Морготу так было лучше видно лицо нолдо. А может, он просто решил поиздеваться. Власть свою показать. Боли действительно не было, но тело Гильмару больше не повиновалось. Совсем.

И нолдо заговорил.

О приказе Финголфина. О том, что была их дюжина - тех, кто отправился узнать, что такое Ангбанд и почему Моргот не ответил на вызов. О том, как они пробирались через мертвые горы, о нападении орков.

Он говорил, не в силах остановиться. Враг внимательно слушал, время от времени задавая уточняющие вопросы.
- Спасибо, Гильмар, - сказал, наконец, Моргот, и подчеркнутая эта вежливость прозвучала насмешкой.
И тут же нолдо почувствовал, что его отпустили. А через мгновение за спиной послышались шаги орков.
- Этого я оставляю себе, - распорядился Враг. - Прочих отдаю вам - в награду за верную службу. Только помни: от каждого из них вы должны отложить для меня кисть правой руки. Проследишь лично. И еще пара голов мне нужна. Прочее - ваше. Мой, - Моргот кивнул на Гильмара, - пусть смотрит. Но чтобы никто к нему прикасаться не смел. Понял, Арзат?
- Будет исполнено, Властелин, - истово выдохнул орк.

Противно.
Я играл с ними. Играл, как кот с мышатами, и это доставляло мне мстительную радость. Все-таки раздосадовала меня потеря девятнадцати гвардейцев, не считая раненых. Да еще и трое волколаков погибли. Высоковатая цена за нескольких пленников, которые, в сущности, ничего особенно полезного не рассказали. Так, подтвердили кое-какие мои догадки, и всё.
Впрочем, основная цель захвата разведчиков - не допрос. Нужно крепко дать по рукам Финголфину, который ведет себя на моих землях слишком уж вольно. И главное - разозлить его. Как следует разозлить. Привести в бешенство. Чтобы мой противник потерял голову и угодил в ловушку. Как Феанор когда-то.
Конечно, хладнокровный Финголфин не слишком похож на старшего брата. Но подарочек я для него приготовлю такой, что и ему, и всем его воинам захочется немедленно перервать мне глотку. Тогда они забудут об осторожности.
Ради этого я отдал пленников оркам, хотя вкус крови раззадорит бойцов, а я и так не без труда их сдерживаю. Впрочем, ничего. Скоро у воинов Ангбанда появится дело.
Все рассчитано, продумано до мелочей и подчинено единой цели.
Я все сделал, как надо.
Но, Пламень Творящий, как же... неприятно отдавать такие приказы! Даже если это необходимо. Даже при том, что нолдор - мои враги, и щадить их нет никакого резона.
Все равно.
Противно.

10
- Властелин?
Высокие двери сомкнулись за моей спиной, и я невольно поежилась. Мощь и величие, гордость и осознаваемая сила всегда звучали в торжественной музыке Тронного зала. Но теперь к ним прибавилась угроза. Мелодия, которая прежде возносилась ввысь, так что дух захватывало от восхищения, теперь наваливалась каменными глыбами, раздавливала, душила. Похоже, Вала хотел всерьез напугать кого-то. И видимо, преуспел: даже мне было сейчас не по себе.
- Властелин?
Голос казался отвратительно слабым на фоне нового зловещего ритма. Я сделала несколько шагов, невольно обхватив себя руками за плечи. Мне было холодно, словно под порывами ледяного ветра.
- Мелькор?.. - это прозвучало почти жалобно.
Я подошла ближе, вглядываясь в неподвижную фигуру на троне. Багровые отблески плясали по вышитому краю туники, по рукам, сжимающим подлокотники. Сжимающим...
- Мелегоруз, - я остановилась у края огненной щели, пытаясь разглядеть невидимое в темноте лицо Властелина. - Прости, что явилась без зова, но музыка...
Я замялась. В музыке Мелькора звучала сейчас такая пронзительная тоска, что ее не могла заглушить даже грохочущая мелодия тронного зала. Собственно, потому я и пришла сюда. Прибежала, точнее. Как только услышала.
- Таринвитис... - Вала поднялся, медленно сошел по ступеням и, перешагнув огненный провал, оказался рядом со мной. - Тарис... Пойдем отсюда куда-нибудь... на воздух, Тарис. Мне... душно.
Мелькор сделал движение, как будто хотел ослабить ворот, но, как часто теперь случалось, не завершил жест.
Мы поднялись на вершину башни. Властелин молчал, жадно глотая студеный воздух, словно и впрямь задыхался.
- Как бы я хотела помочь тебе! - вырвалось у меня.
- Ты - мне? - он усмехнулся, но тут же мягко коснулся моего плеча. - Спасибо, Тарис. Ты мне уже помогла. Все в порядке. Просто есть... мелодии, которые нелегко мне даются.

Гильмар еле передвигал ноги.

Он не был ранен. Его не пытали даже.

Да и мешок, который взвалили на него в Ангбанде, был не так уж тяжел.

Гильмар шел, машинально отводя от лица совершенно седые волосы. Взгляд у него был пустой. Мертвый.

Порой он останавливался и разговаривал сам с собой, иногда падал на землю, со звериным воем раздирая ногтями грудь. Но потом поднимался и шел дальше.

Горы вокруг изменились. Гильмар этого не заметил. Просто опустился на камни рядом с мешком, раскачиваясь из стороны в сторону и водя по холстине ладонью.

- Вот... Сейчас отдохнем и пойдем дальше. Домой. Вы потерпите. Немного еще. Ладно?

Кто-то коснулся его плеча.

Гильмар дернулся и вскрикнул.

- Что случилось? - тревожно спросил дозорный. - Что это за мешок?

И побелел, на мгновение коснувшись сознания седого нолдо.

12
- Моргот смотрел, как его воины брали нас в плен...

- Моргот?! Сам, лично?

Я недовольно оглянулся на Тургона, который перебил разведчика. Гильмара и так едва удалось привести в чувство. Жестоко, конечно, расспрашивать его сейчас, но я должен знать, что замышляет Враг. Слишком многое зависит от этого.

- Как ты узнал его, Гильмар?

Я не был уверен, что разведчик услышал мой вопрос. Он смотрел в никуда. Но все же ответил:

- По венцу с Сильмарилами.

Маэдрос, который еще не оправился после плена, приподнялся на носилках:

- Ты видел Сильмарилы в его венце? И он - смотрел на то, как вас захватили? Просто смотрел?!

- Да, принц,- подтвердил Гильмар.

Побелевший Маэдрос обессиленно откинулся на изголовье.

Вот - что отец, что сыновья! Только о Камнях своих и думают. Все остальное им безразлично

- Продолжай, - кивнул я разведчику.

Что же задумал ты, Моргот? Ты не принял мой вызов, а теперь посылаешь мне свой. Посылаешь так, чтобы мы не смогли не принять его. Чтоб обезумели от ярости и бросились в бой, мстя за насмерть замученных пленников. В бой? Или в заботливо расставленную тобой ловушку?

Нет, Враг. Я разгадал твой замысел. И сумею удержать свой народ от гибельной битвы.

Мы сразимся с тобой, но не раньше, чем будем готовы. Не тогда, когда этого хочешь ты.

- Феанор?
Тишина.
Я быстро миновал первую, проходную комнату и остановился посреди пустого кабинета.
Пламенный наглухо закрылся от осанвэ.
Я закусил губу: разговор предстоял не из легких. Феанор боится за своих, да еще отрубленная рука на скале... Ее бы сразу убрать, руку эту, так ведь взглянул и забыл тут же. Были дела поважнее. А теперь расхлебывать придется. Саурон тоже хорош - мог бы сам навести порядок. Но не решился ничего трогать, меня дожидался. Хотя нет. Скорее всего, не дожидался, а занят был. Как и я.
А нового удара со стороны Амана так и не последовало.
И не последует.
Это я понял, как только слегка отдохнул после возвращения. Если бы Валар хотели напасть, они сделали бы это прежде, чем я добрался до Ангбанда. И у меня, запертого в телесном облике, окруженного чужой Музыкой, вдали от Цитадели и соратников не было бы никаких шансов. Даже если бы Феанор захотел мне помочь, что крайне сомнительно. Да и крепость без меня была беззащитна перед Стихиями. Вот почему я спешил, понимая, что это все равно не поможет, что Валар неизбежно опередят меня. Спешил - и готовился к бою. Последнему для меня.
Никто не преградил мне путь.
Никто не явился в Эндорэ.
Никто - а значит, появление Светил не означало начала войны. И освобождение Маэдроса - тоже.
Тогда - что?
Попытка обратить людей к Свету? Допустим, граница сработала, и Валар узнали, что я пришел к Хильдориэн. Нападать не стали, зато очень ловко отвлекли, вынудив спешно вернуться в Ангбанд. Что из этого следует? Первое - Валар меня боятся и прямого столкновения не хотят. Второе - они пока не знают о том, что новые Светила мешают мне менять облик, а значит, не имеют представления о том, насколько я сейчас уязвим. То и другое хорошо. Третье же - то, что у Хильдориэн наверняка уже объявился посланец из Амана. Это плохо. Но с этим я, так или иначе, разберусь.
А может быть, Валар не пожелали снова возиться с Детьми? И успокоили свою совесть, послав людям Светила? Это было бы замечательно. Это развязало бы мне руки. Хотелось бы верить в такую возможность, но - Маэдрос.
Маэдрос...
Все-таки вряд ли мои сородичи простили нолдор. А значит, заложника освободили, чтобы меня отвлечь. И только.
Но как они сумели возродить Древа, хотел бы я знать! Это же невозможно.
Невозможно - для них. Зато для Единого легко достижимо.
Нет.
Если бы в дела Арды вмешался Эру, я был бы уже в Мандосе. Если бы вообще - был. Валар могут заблуждаться насчет моих нынешних трудностей. Единый - нет.
Но меня не тронули.
Значит...
Значит, остается только одно объяснение. И вот его-то я очень хотел обсудить с Пламенным. Собственно, только с Пламенным я и мог его обсудить.
Правда, до этого нам предстояло другое... обсуждение.
- Феанор!
Молчание.
Я вздохнул и отворил дверь мастерской.
Никого.
И на балконе тоже.
Покои моего друга были пусты, и это тревожило куда больше, чем тяжелый разговор, который нам предстоял.
Не тревожило. Хуже. Пугало. Я и сам не понимал, почему.
Просто - Феанор обычно почти не выходил из своих комнат. Разве что в моем обществе.
А я был занят. Готовился к войне, восстанавливал силы, допрашивал пленных и снова готовился к войне.
Пламенный все это время оставался один.
Я стиснул зубы.
Я ведь даже не знаю, вернулся ли он в Ангбанд. С тех пор, как мы покинули Хильдориэн, я не обращал на него внимания. Перестал замечать.
Если он в крепости, я найду его. Если нет... тоже найду. Чуть позже.
Я не стал вслушиваться в Музыку Ангбанда. Я просто вышел в коридор, мысленно приказал Цитадели отвести меня к Феанору и постарался не думать о том, что приказ этот, возможно, невыполним.

14

Мелькор заметил его сразу, как только поднялся на Шестую Южную.
Напряженная фигура в каменном кресле. Руки, стиснувшие подлокотники. И... музыка. Изломанная, словно узоры на кресле, в котором сидел мастер. Пронизанная отчаянием. Надрывный вопль, а не музыка.
Темный Вала подошел к Пламенному, пытаясь вспомнить, что он собирался ему сказать. Все заготовленные заранее и тщательно продуманные слова смело этой жуткой мелодией.
- Феанор, - позвал Мелькор, коснувшись плеча нолдо.

От этого осторожного прикосновения мастер вздрогнул, словно от ожога. Открыл глаза.

- Что еще тебе от меня понадобилось? - вопрос прозвучал почти с ненавистью.

Мелькор едва не отшатнулся. Но когда заговорил, голос его звучал спокойно и твердо. И рука осталась лежать на плече Пламенного.
- Поговорить. О тебе. Обо мне. О нолдор.

- К чему теперь разговоры? - глухо спросил мастер. - Отсюда видно достаточно хорошо.

- Видеть - не всегда значит понимать, - в голосе Мелькора послышалась горечь. - Я держу слово, Феанор.

- В отношении моих сыновей - да. Но ты воюешь с нолдор.

- Только с народом Финголфина. Я все рассчитал. Да выслушай же меня наконец!
Вала сжал плечо мастера и скрипнул зубами от острой боли в руке.

- Ты воюешь с нолдор, - упрямо повторил Феанор.

Брови Мелькора сошлись к переносице.
- Нолдор сами хотят войны, - ответил жестко, в тон Пламенному. - Нолдор хотят. Орки хотят. И мои майар тоже. Я единственный, кто сдерживает эту лавину и направляет ее. Так что если судьба твоего народа тебе еще не безразлична, ты поговоришь со мной, Феанор.
- Ладно, - угрюмо ответил мастер. - Раз ты настаиваешь.

- Пойдем отсюда, - Мелькор обогнул кресло, решительно взял Пламенного за плечи и заставил подняться. - Я не мог сделать этого раньше. Но теперь - пойдем со мной. Пожалуйста.

О, это проклятое нолдорское упрямство!
Немногие в Арде могли бы похвастаться, что сумели вывести меня из себя. Еще меньше было тех, кому это удалось более, чем единожды. И лишь одно существо делало это с удивительной регулярностью.
Феанор.
Мой друг.
Я быстро шел вперед, не оглядываясь на Пламенного. Цитадель все равно не позволила бы ему ни свернуть, ни пойти обратно. Я хотел, чтобы нолдо следовал за мной, - этого было достаточно.
Тревога и чувство вины - хотя мне не в чем было себя упрекнуть, я и так перешел все границы разумного, пытаясь сдержать слово, - сменились яростью. И жгучей обидой. И оттого, что Пламенному удалось так больно меня задеть, я злился еще сильнее.
А злиться-то как раз было нельзя. Хотя бы кто-то из нас двоих должен сохранять здравомыслие. От Феанора этого ждать бесполезно... значит, придется мне.
Вот я и нарезал круги по коридорам, дожидаясь, пока рассеется чернота перед глазами и пропадет желание сделать с Пламенным... что-нибудь такое, о чем я сам буду потом жалеть. И пока хоть немного утихнет боль в руках.

До северной башни они добирались вшестеро дольше обычного. Наконец, Вала распахнул двери в покои Феанора, прошел в кабинет и мрачно кивнул нолдо на одно из кресел. Тот сел, не глядя на Мелькора.

- Финголфин добрался до Эндорэ, - заговорил Вала, устроившись напротив и не сводя с Пламенного внимательных глаз. - Через ледовые пустоши. Не представляю, как им удалось это. Погибли, конечно, многие, зато живые настроены весьма решительно.
Он помолчал.
- Войны не миновать, Феанор. Все, что я могу сделать, это начать ее сам, не дожидаясь, пока объединятся Финголфин и Маэдрос. Это единственный способ спасти твоих сыновей. Я разобью Финголфина сейчас, пока его воины не восстановили силы после похода. Это позволит обойтись меньшей кровью. А твои сыновья убедятся, что Ангбанд им не по зубам, и отступят. Или, по крайней мере, будут держаться на расстоянии.

Мастер молча кивнул. Лицо его казалось безжизненным.

- Феанор, - продолжил Мелькор. - Я не могу избежать войны. Но я сделаю все возможное, чтобы уцелел твой народ.

- Мой народ - нолдор, - тихо сказал Пламенный. - Все нолдор.

"Но ведь ты же отрекся от них! Ты сам бросил их в Валиноре! Что же ты теперь о них вспомнил, так невовремя?!"
Мелькор закусил губу, чтобы не сказать это вслух. И тут же по кривой улыбке мастера понял, что тот - догадался.

- Да, когда-то я бросил их. Обрек на гибель. А они - выжили. И теперь... по второму разу... - Пламенный сжал кулаки.

Вала вздохнул.
- Что ж, - сказал тихо, - это усложняет задачу. Я только хочу, чтобы ты помнил: я по-прежнему друг тебе.

- И ты сможешь... - впервые за время разговора Феанор посмотрел на Мелькора.

- ...Только уменьшить потери, - ответил тот. - Насколько это вообще возможно в таком положении. Я ведь намеревался уничтожить войско Финголфина. Полностью. Взять в кольцо и... Но раз ты просишь за них, я позволю им отступить. Кроме того, можно было бы брать пленных, но...

- Что?

- Пленными надо заниматься. Кормить, охранять. Мои сподвижники и подданные жаждут войны, и будут совсем не в восторге от моей... хм-м... сдержанности. Принуждение же имеет свои пределы, сам знаешь. Так что пленники должны приносить какую-то пользу... работать. И вот тут мне без твоей помощи не обойтись.

- Что ты задумал?

- Я отдам приказ брать нолдор в плен и поручу их твоим заботам. Ты добьешься, чтобы они не бунтовали, не пытались бежать и исправно трудились на благо Ангбанда. Способы - на твое усмотрение. Чем лучше справишься с задачей, тем больше будет у тебя подопечных. Берешься?

- Да, - сказал Феанор. - Раз это единственный способ сохранить им жизнь.

На следующий разговор я решился не сразу. Пламенному нужен был отдых. Даже не столько отдых, сколько возможность отвлечься хоть ненадолго. Забыть о неизбежной войне. И снова поверить в мою дружбу.

Вот я и бродил с ним по Ангбанду, болтая на отвлеченные темы.
Ждал.

Пока не почувствовал, что он готов к разговору.

Тяжелые двери из резного черного камня бесшумно сомкнулись за нашими спинами, и я с удовольствием вслушался в мелодию Тронного зала. Одного из любимейших моих творений. Впрочем, среди моих творений не было ни одного, которое бы я не любил.

Эта музыка звучала по-разному в зависимости от того, какое впечатление мне нужно было произвести. Бывала она величественной и грозной, бывала торжественной и ликующей, а могла и вселять ужас, лишая воли всякого, у кого хватало глупости противиться мне.

Сейчас окружающая темнота казалась почти уютной. Мягко струилась вокруг, обволакивала, как черный бархат. И пламя, танцующее перед ступенями трона, было не алым и не багровым, а ласковым, золотисто-рыжим.
Я неспешно пересек зал, немного постоял перед полосой огня, следя за игрой оранжевых языков. Потом перешагнул трещину, но к трону подниматься не стал. Сел на ступени.

Феанор понял молчаливое приглашение, устроился рядом.

Вопиющее нарушение этикета, но лучшего места для предстоящего разговора невозможно было выбрать. Да и Ангбанд все равно не пропустил бы в зал никого без моего позволения.

- Феанор, - начал я, - ты ведь слышал музыку новых Светочей. Как по-твоему, что она такое?

В его взгляде мелькнула тревога: прошлый разговор насчет аманских посланий едва не кончился ссорой.

- Ты ведь тоже узнал ее, м-м? - я сделал вид, что не заметил его опасений. - Древа.

- Когда-то они утверждали, что Лаурэлин и Тельперион можно вернуть к жизни, только расщепив Сильмарилы, - судя по взгляду Феанора, он не простил Валар это покушение на свои творения. - Значит, все-таки нашли другой способ.

- Валар - нашли способ?! - я рассмеялся. - Ты думаешь, они хотя бы искали? Да и потом - Древ коснулась Унголианта. Ты ведь знаешь, что это такое.

Он передернулся.

- Нет, Феанор, это были не Валар.

- Единый! - мастер даже вскочил. - Но мы оба ничего не почувствовали. Почему?

- Мы были заняты, Феанор. Очень заняты.

Я выдержал паузу и тихо добавил:

- Венцом.

Мастер замер, неотрывно глядя на языки пламени, лижущие ступени у наших ног.

- Реши Единый вмешаться в судьбы мира, - продолжил я, - он вряд ли ограничился бы возрождением Древ. Да и не стал бы ничего делать сам, от этого вреда для Арды может быть больше, чем от прямой схватки Стихий. Музыка успела обрести форму, время сильных воздействий и быстрых изменений прошло, - я невольно вздохнул. - Теперь приходится петь куда осторожнее, чем в пору юности мира. Нет, Феанор, это был не Эру. Это были мы. Вот уж не думал, что воплощение моего замысла обернется удачей для... родичей. Только вот - поняли ли Валар, что произошло? И если да, то что они намерены делать? Они ведь не ограничились возрождением Древ - они послали свет в Эндорэ. А нападать не спешат. Пока.

- Не они, - Феанор перевел взгляд на меня и покачал головой. - Мы послали.
- Мы? - я в упор посмотрел на Пламенного, пораженный догадкой. - Так это сделал ты?!

- Замысел был твой, Мелькор, - мастер пожал плечами. - Я лишь воплотил его. Убрал границу между Тьмой и Светом.

- Но тогда у Валар есть только два пути: или немедленно выступить против меня, или постараться укрепить свои рубежи на случай моего нападения. Они знают об изменениях в мире и, скорее всего, уже выяснили, что это сделал не Единый. Но они едва ли способны предположить, что я открыл границы случ... не совсем по плану. Если, конечно, Акашан, - я покосился на Феанора и поправился, - то есть Эру не просветит их. Мои собратья не слишком склонны к решительным действиям, но все же в прошлый раз отважились на войну. Сейчас все иначе, конечно, но... Выяснить бы наверняка, что сейчас в Амане происходит.

- Разве ты совсем не слышишь других Валар? - удивился Пламенный.

- Я чувствую только, что Музыка изменилась. И всё. Ни как именно изменилась, ни насколько, я разобрать не могу. Феанор, мы слишком долго пели поврозь. Мелодии Валар я воспринимаю как шум, слышать который неприятно и утомительно, а в больших количествах еще и больно. Насколько я понимаю, моя Тема звучит для Валар примерно так же. А сейчас я даже шума почти не слышу. Там словно стена.

- Для тебя Аман - земля врагов, - мастер вздохнул. - А для меня он остался родиной. Любимой, несмотря ни на что.

- А если попробовать вместе? - неуверенно предложил я. - Стать снова единым сознанием, как тогда, по дороге к Хильдориэн, когда ты помог мне пересечь границу? Только в этот раз тяжелее будет. Я ненавижу Аман. Если ты поддашься этому чувству, у нас ничего не выйдет.

Аман.
Вечная угроза и вечный упрек. Амана не было бы, если бы я не изгнал Валар из Эндорэ. Амана не было бы, если бы не наша вражда.
Я немного помедлил - так, наверное, медлил бы Воплощенный, если бы ему предстояло пройти сквозь огонь. А еще - я боялся. Боялся за Феанора. Боялся, что моя боль и ненависть обрушатся на него, изувечат, сломают. Слишком велика разница в силе. Слишком открыты будем мы друг для друга - не заслонить, не отстранить мне Пламенного.
Не уберечь.
Но другого выхода нет. А значит, не стоит терять время.
И я потянулся всем своим существом - туда.
В Аман.
К средоточию силы моих врагов. В сердце чужой Музыки.
... и наткнулся на стену, едва не вскрикнув от боли: даже далекие отголоски их мелодий впивались раскаленными иглами.

Я медленно перевел дыхание.
Так.
Заново.
...Аман.
Война. Поражение. Цепь.
Ненависть. Отчаяние. Бессильная ярость.
... Стена.
Заново.
Надо пройти.
Любым способом - надо.
...Аман.
Плен. Круг судеб. Цепь. Мандос...
Нет. Нельзя.
Я должен захотеть туда вернуться.
Но как я могу - хотеть?!
...Аман.
Цепь... Металл. Работа... в кузнице. Феанор. Вместе...
Кажется - или стена чуть поддалась?
...Я тогда еще мог держать молот. И меч. И поводья коня.
Это было легко. Тогда. Там. В Амане.
... Стены больше не было. Я словно двигался сквозь толщу воды, сквозь вязкую массу. Ощупью, очень медленно, на пределе сил, но я двигался. Вперед.
В Аман.

* * *

- ...Вижу! Я вижу, Мелькор!

- Что там?

Где мы? В Тронном зале Ангбанда? В тирионской мастерской Феанора? Прошлое смешивается с настоящим, словно морская вода с пресной в устье реки.

- Горы. Пелоры становятся выше. Растут.

- Зачем? Валар настолько боятся моего побе... Н-нет. Я же... Феанор, есть там проходы?

- Там... там Оромэ. Его майар.

Эту мелодию я тоже узнал. Не мог не узнать. Слишком хорошо помнил.

Она пробилась сквозь шум, по сравнению с которым скрежет железа по камню ласкал бы слух.

Угрожающая. Враждебная. Ненавистная.

Ярость захлестнула меня мгновенно.

Захлестнула и вышвырнула обратно в реальность.
В тронный зал Ангбанда.

Некоторое время Мелькор сидел, жадно вслушиваясь в свою, правильную Музыку. Пелена перед глазами начала понемногу рассеиваться.
- Ты... - хрипло проговорил наконец Вала, - жив?

- Здесь я, - с явным трудом отозвался Пламенный.

- Я испугался, что уб... Кхм. Ладно. Ты успел разобрать, что там было?
Менее всего Мелькору хотелось начинать все сызнова.

- Успел...

Мастер обессиленно лег на ступень трона. Закрыл глаза.

- Проходы в горах перекрыты. Там майар Оромэ. И еще - ваниар.

- А ваниар зачем? - Мелькор покосился на лежащего Феанора, чуть поморщился, но возражать не стал. - Я не слишком много общался с ними, но все-таки знаю, что воинственностью они не отличаются. И потом - что могут эльдар против Стихии? Не думают же они, что я поведу на Валинор орков?

- Не думают, - подтвердил Феанор. - Конечно, не думают. Боятся они. Мы-то с тобой, создавая Венец, все-таки знали, что делаем, и то многого не учли. А для обитателей Амана исчезновение границы было полной неожиданностью. Пожалуй, я и сам испугался бы на их месте.

- Я бы встревожился, - задумчиво проговорил Мелькор. - Может быть, сразу нанести удар не решился бы, но уж во всяком случае постарался бы выяснить, что и как. Если бы тот орел не вмешался в события, я был бы уверен, что он разведчик Манвэ.
Темный Вала нахмурился:
- Не нравится мне все это. Непонятно, чего ожидать.

- Я не почувствовал в них решимости действовать. Скорее страх. Неуверенность. И главное... - Мастер поднялся и посмотрел в глаза Мелькору. - Проклятие Мандоса. Пока не закончится война между тобой и нолдор, Аман не сможет выступить против тебя.

Мелькор прищурился, обдумывая услышанное. На мгновение он усомнился в Пламенном: слишком уж важно было для Феанора, чтобы война Ангбанда с нолдор никогда не закончилась. Потому что конец у нее мог быть только один. И всё же...
- Ты прав, - сказал наконец Темный Вала. - Они сами закрыли себе дорогу в Эндорэ. Что ж, стало быть, будем держать угли горячими, не давая ни загореться, ни остыть.

Глава 2

Охотники

Мы идем на восток.

Нельзя оставаться в Хифлуме дольше. Невозможно.

Наш народ перестал быть единым. Слишком многие полегли во льдах - выжившие этого не забудут. И не простят.

Даже то, что я отдал корону Финголфину, лишь оттягивает неизбежную развязку. Усобица может вспыхнуть в любой момент. Достаточно мелочи - неосторожного слова, косого взгляда. Нолдор вспыльчивы. Нолдор разгневаны. И не имея возможности обратить свою ярость против Врага, готовы выплеснуть ее на кого угодно. Пусть даже друг на друга.

Мы идем на восток.

Подальше от сородичей.

Разведывать новые земли.

Уничтожать тварей Моргота.

Действовать. Только бы действовать, не сидеть сложа руки.

Так легче.

Мы идем на восток.

Запад закрыт для нас, а на юг, прочь от Врага, не пускает Клятва.

Север же... Ангбанд недосягаем для нас - так я объяснил это братьям. Пока недосягаем. Мы должны найти способ ослабить Моргота, сделать его уязвимым. И тогда мы исполним Клятву. И отомстим.

Только - лучше бы мы искали этот способ подольше.

Это единственное, что я еще могу сделать для тебя, Феанор. Государь. Отец.

Дать тебе время.

Шанс отступиться от Моргота. Вернуться к себе.

- Они идут на восток, Властелин. Мы ударим с северных склонов Соснового нагорья, загоним их в топи и...
- Кто ведет их, Саурон? Финголфин?
- Нет. Маэдрос.
А на что я надеялся? На то, что Мелькор - не спросит? На то, что положение этого нолдо в Ангбанде изменилось?
Я знал, что Пламенный не эльда. Знал с самого начала - Властелину не требовалось говорить мне об этом. Знал я и то, что Феанор с его способностями может быть нам полезен. Может - но не будет. Он не пел с Мелькором, его интересуют только собственные дела, ему нельзя доверять - слишком много в нем чужой Музыки. Я отчетливо слышу это - а Властелин не слышит. Не желает слышать.
Не знаю, что в большей степени движет сейчас Мелькором - расчет или чувства, но на этот раз Властелин ошибается. И цена этой ошибки может оказаться слишком высокой. Для всех.

Я вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь.

И оказался лицом к лицу с этим нолдо.

С тем, ради кого Властелин запретил войску выступить.

С врагом Ангбанда, которого Мелькор упорно продолжал считать другом.

Нолдо скрестил руки на груди и прищурился, глядя на меня почти с вызовом.

Знал, что я не трону его. Не смогу тронуть.

Сейчас не смогу.

Я неторопливо обогнул нолдо, как мог бы обогнуть столб, и начал спускаться по лестнице. Ничто, даже насмешка, не ранит гордеца сильнее, чем равнодушие. А Феанор горд. Слишком горд для того положения, которое занимает. Это его и погубит когда-нибудь.

Я почувствовал, как за спиной открылась дверь кабинета.

Мелькор впустил нолдо.

Молчишь.

И правда, к чему слова, если и так все ясно.

Ты пришел напомнить о моем обещании. Боишься, что я забуду о нем? Не доверяешь "другу единственному", а, Феанор?
Не доверя-аешь.
Я обещал пощадить твой народ. Все верно, Пламенный. Обещал.
А еще я обещал кое-что оркам Соснового нагорья.
Защиту. Покровительство. Помощь.
Обещание против обещания. Твой долг правителя, пусть даже бывшего, против моего. Жизнь нолдор против жизни орков Нагорья.
Занятный выбор, а, Феанор? Куда уж занятнее!
Задумывался ли ты, каково мне терпеть на своей земле врагов? Я ведь ощущаю их ненависть, Пламенный. Всей кожей, всем своим существом... и руками. Каждую минуту. Уничтожить их - и боль сразу станет слабее. Очистить от них Север - и мелодии их злобы перестанут вторгаться в слаженную музыку Ангбанда. И орки прекратят грызться между собой от ярости, которую я им не позволяю выплеснуть на захватчиков. И не будет глухого неодобрения майар, которое я не могу не слышать.
Не-ет, перебьют не всех нолдор. Кто-то же должен остаться как щит против Валар. Только в музыке их будет преобладать - страх. Он заглушит ненависть. И он вполне устраивает меня.
Вот так-то. Все просто.
Мне не нужно ничего приказывать, Феанор. Мне не нужно ничего делать. От меня требуется только одно - не препятствовать.
И все будет правильно. Все наладился.
Все. Кроме одного.
Ты умрешь.
Или останешься жить.
Неизвестно, что для тебя хуже.
Нет, Феанор. Я не нарушу слова. Не смогу.
Я удержу Ангбанд от нападения. Твои нолдор пройдут через Сосновое нагорье беспрепятственно. И никого не встретят.
"Черный Враг" сумеет позаботиться и о них, и о своем народе.
Обо всех.
Я уже отдал приказ, Феанор.
Тебе не о чем беспокоиться. Нолдор не тронут.

4
- Тебе не о чем беспокоиться, - тихо сказал Мелькор.
Встал, неторопливо прошелся по комнате, не глядя на Феанора. А когда вновь повернулся к Пламенному, во взгляде его была лишь усталость.
- Нолдор не тронут.
Уголок рта дернулся и пополз вверх в жутковатой усмешке:
- Ты доволен?

Мастер вздрогнул, как от удара. Закусил губу.

- Ладно, - Вала немного смягчился. - Феанор, я ведь сказал: нолдор не тронут. Я не говорил, что отдам орков им на расправу.
- Ты... приказал им уйти в Ангбанд? - облегчение в голосе Пламенного было таким искренним, что Мелькор невольно улыбнулся.

- Таринвитис уже на пути туда. Орки успеют покинуть Сосновое нагорье. Твоим сыновьям не с кем будет сражаться.
Помолчал, словно в сомнении, потом подошел к Феанору и положил руку ему на плечо.
- Спасибо тебе.

- Мне? За что?

- Знаешь, я ведь думал, что тебя интересует только судьба нолдор. Что тебе безразлична цена, которую приходится платить за жизнь твоего народа. Теперь вижу, что это не так. Спасибо.

5
- Слово Великого, - госпожа Тарити обвела собравшихся пристальным взглядом, и все, даже старшие охотники, торопливо склонили головы.
- Ор-хаи слушают, - почтительно сказал вожак.
Я стояла поодаль, хоронясь за чужими спинами. В прошлый раз не успела спрятаться - так пришлось этого Фенырга выхаживать. И не поймешь, чего ему надо было: мясо не ест, зайца не ест... хорошо, госпожа Тарити хоть забрала его быстро, а то ведь и не знаешь, чего от них ждать, от Властителей.
Госпожа Тарити говорила медленно, но понять ее было труднее, чем ободрать без ножа шкуру с кабаньей туши. Старшие рассказывали, что квын-хаи, которое изредка забредают на наши земли, очень похоже растягивают слова. С оглядкой рассказывали: не оказалось бы поблизости черной птицы, не оскорбить бы Властителей сравнением с мясом.
- Приказ Великого - всем ор-хаям Горбатой земли идти в Каменный дом. Прежде, чем Бурый Клык прольет кровь Небесного оленя.
- Великий даровал эти земли нам, - я сжалась от страха, когда вожак осмелился возразить Властительнице. - Чем прогневали мы Великого, что он пожелал отобрать их? Разве не жертвуем мы положенную часть добычи? Разве не чтим Великого? Разве хоть один квын-хай вышел живым из Горбатой земли? Разве дети наши не являются в Каменный дом, чтобы стать воинами Великого?
- Великий доволен ор-хаями, - почему-то госпожа Тарити не рассердилась, и я облегченно вздохнула. - Ор-хаи поживут в Каменном доме, пока не наступит время белого ветра. Потом вернутся назад.
- Те, кто входят в Каменный дом, остаются там, - я зажмурилась, ожидая, что вожак вот-вот превратится в кучку пепла. Хоть бы только он один! - Если Горбатая земля будет пустой, без охотников, сюда придут квын-хаи. Квын-хаи не служат Великому. Зачем он хочет отдать наши земли им?
- Квын-хаи придут и уйдут, - на удивление спокойно ответила госпожа Тарити. - Квын-хаи уйдут - ор-хаи вернутся.

Я рискнула открыть один глаз.
- Квын-хаи идут сюда? - Вожак оживился, и охотники вскинули головы, обнажая клыки. - Будут квын-хаи - будет мясо. Ор-хаи будут сыты, в Каменном доме будут сыты, Великий будет доволен.
- Квын-хаев много - ор-хаев мало, - нахмурилась госпожа Тарити. - Кого мало - станет мясом.
- Ор-хаи не мясо, - вождь гордо выпрямился. - Ор-хаи охотники. Квын-хаи мясо. Много квын-хаев - много мяса.
Госпожа Тарити немного помолчала. Должно быть, слушала голос Великого у себя в голове.
- Это не те квын-хаи, которые мясо, - сказала, наконец. - Они сильные. Они сами охотники.
- Горбатая земля - наша, - твердо сказал вождь. - Квын-хаи хотят охотиться на ней - мы будем охотиться на квын-хаев. Ор-хаи останутся здесь.
На этот раз госпожа Тарити молчала дольше. А когда снова заговорила, лицо ее было хмурым.
- Охотники пусть останутся. Дети пойдут в Каменный дом. После охоты вернутся.
- Каждый раз, когда созревают орехи на колючих деревьях, дети ор-хаев уходят в Каменный дом, чтобы сделаться воинами Великого. Но если Великий возьмет всех детей, кто останется, чтобы в свой черед стать охотниками?
И опять умолкла Властительница. Ничего не сказала больше. Перекинулась крылатой остроухой зверюгой, взлетела в небо и скрылась из виду.
А когда кровь Небесного оленя показалась в разрывах туч за Бурым Клыком, налетел белый колючий ветер, сбивающий с ног. И мы поняли, что Великий разгневан нашим отказом.
Тогда мы вновь собрались на поляне Властителей, и колдун принес в жертву зайца и обещал Великому много мяса, если он будет милостив к ор-хаям.
Но Небесный олень успел трижды умереть и трижды родиться опять прежде, чем утих белый ветер. А потом пришла новая беда: земля затряслась, словно издыхающий зверь, и несколько пещер завалило камнями.
И снова мы молили Великого отвратить от нас свой гнев, и колдун сжег для него половину оленя и медвежью лапу. Эта жертва понравилась больше: земля дрожать перестала, как только погасли угли костра. Мы поняли, что милость Великого с нами, и стали собираться на большую охоту.
А потом, когда ножи были наточены, и стрелы наготове, и засадчики заняли свои места, воздух внезапно стал влажным и мутным, словно небо опустилось на землю. И ничего нельзя было разглядеть в этой серой мгле.

6
- Властелин, мы еще можем успеть. Армия готова выступить.
- Орки Нагорья ослушались приказа, Саурон. Они сами выбрали свою судьбу.
- Так казни их ты. Но не отдавай врагам. Это же наш народ, наши земли! Другие орочьи племена повинуются тебе, потому что за тобой сила. Если они узнают о том, что произошло на Сосновом нагорье...
- Они не узнают, Саурон.
Мелькор нахмурился. Во взгляде его сквозило нетерпение. Казалось, Властелин ждал, когда я, наконец, уйду. В другое время я немедленно выполнил бы его желание. Но не сейчас.
- Они не узнают, - нехотя повторил Восставший. - Им не от кого будет узнать. А если и узнают, это пойдет только на пользу делу. Пусть судьба орков Нагорья послужит уроком остальным.
- На пользу делу?! - я сжал кулаки, в упор глядя на Мелькора. - На пользу какому делу?! Чьему?! Твоему? Или - этого нолдо?
Властелин прищурился, сжал побелевшие губы. Я чувствовал, что он едва сдерживается. Я совсем не был уверен, что выйду отсюда невредимым... если вообще выйду. Но промолчать сейчас было недопустимо.

- Властелин!
Я шагнул к нему, торопясь сказать то, что должен был сказать. Сказать прежде, чем он ударит. Успеть...
- Мелькор! Мелегоруз! Разве это твоя Музыка? - я плохо умею просить, но сейчас я почти умолял его. - Вспомни! Вспомни свою Тему! Вспомни, что ты пел - тогда, в самом начале. ВСПОМНИ ИМЯ СВОЕ!
Он молчал.
И тогда я запел. Ту мелодию, которая была когда-то его первым именем. Не тем, которое принял он в тварном мире. Иным. Первым. Настоящим. Частью его - нашей - Темы.
Он зажмурился. Замер, даже дышать перестал. Только из-под пальцев, стиснувших резные подлокотники кресла, посыпалась мелкая каменная крошка.
Я ждал.
И надеялся.
А потом Мелькор открыл глаза и посмотрел на меня.

Спокойно.
Нет, хуже.
Равнодушно.
- Ворота останутся закрытыми, - ровный голос, и ясно, что пытаться возражать бесполезно. - Ни один воин не выйдет из Ангбанда.
...Не получилось.
- Властелину угодно уничтожить собственный народ, - я демонстративно согнулся в поклоне. - Властелину угодно подарить свои земли врагам.
Я не боялся больше. И не надеялся. Разве что на себя.
- Да свершится воля Властелина.

7
Коридоры снова и снова приводили меня совсем не туда, куда я хотела. Дверей не оказывалось на месте. Я поднималась по лестницам - и попадала в нижние ярусы.
Цитадель упорно не желала пускать меня к Властелину.
И на осанвэ Мелькор не отзывался.
В очередной раз убедившись, что Ангбанд водит меня кругами, я остановилась, соображая, как быть дальше.
...И еле успела посторониться, когда в стене рядом внезапно образовалась дверь. Тяжелые створки распахнулись, словно от удара, и на меня едва не налетел Саурон.
Я отшатнулась. И вовсе не потому, что он чуть не сбил меня с ног. Просто я увидела его лицо - и тревога за судьбу орков Нагорья разом отошла на второй план.
Исступленный, невидящий взгляд серых глаз. Бледные до синевы губы. На скулах перекатываются желваки.
Я никогда не видела Первого таким. Ни разу. Даже во время Войны. Даже после поражения.
Разумнее всего было бы убраться с дороги подобру-поздорову. Я так и сделала бы, если бы не тревога за Мелькора.
- Ты говорил с Властелином? - требовательно спросила я, заступив Первому путь.
Непозволительная дерзость. Да, мы с Сауроном были друзьями, но...
Он вздрогнул. И уставился на меня, словно не узнавая.
- Аман? - у меня внезапно сел голос. - Война? Сагуронуз, да говори же!
Он схватил меня за плечи и встряхнул так, что перехватило дыхание.
- Он - отдает - Нагорье! - выдохнул мне в лицо с такой ненавистью, словно это самое Нагорье Мелькор отдавал мне.
Я сморщилась от боли, на глаза навернулись слезы - хватка у Саурона была железная. Дернулась, пытаясь освободиться. Первый удивленно приподнял брови, перевел взгляд на свои руки и отпустил меня наконец.
- Он отдает Нагорье, Таринвитис, - повторил Саурон очень тихо, но в голосе звучала такая горечь, что уж лучше бы кричал.
- Но ведь орки остались там. Наши орки. Я как раз...
- Ор-рки? - Саурон зло оскалился. - Ты думаешь, Мелькора хоть сколько-нибудь интересуют орки, если там сейчас сыновья этого нолдо?
Он привалился к стене, глядя прямо перед собой.
- Когда я нашел Мелькора в ущелье, где на него напала Унголианта, он весь был опутан ее паутиной. Весь, Тарис. С головы до ног, так что не мог даже пошевелиться.
Саурон передернулся от отвращения.
- Музыка на это не действовала, - глухо продолжил он. - Я выхватил кинжал... я кромсал нити, а они не поддавались, липли к лезвию. И все-таки я разрезал их все, Тарис. Я освободил Властелина от этой мерзости. Освободил.
Он пристально посмотрел мне в глаза.
- А теперь у меня такое чувство, словно все повторяется. Унголианты нет, а Мелькор связан по рукам и ногам. Связан - и даже не борется. Он действует сейчас не по своей воле, Тарис.
- Ч-что?...
Я вздрогнула. По спине побежали мурашки. Мне легче было представить море на месте Железных гор или орков, вышивающих серебром, чем Мелькора, который делает что-то против собственной воли.
Страшно.
- Кто, Саурон? - я уже догадывалась об ответе, я знала ответ, но не хотела поверить. - Кто держит его?
- Феанор, - впервые за многие годы Первый назвал нолдо по имени.
- Если бы я мог, как тогда, разорвать путы! - Саурон сжал кулаки. - Если бы я мог, Тарис! Этот нолдо - проклятие Ангбанда. Он погубит Мелькора, погубит всех нас. Музыку нашу погубит.
Первый отвел взгляд и еле слышно добавил:
- Если только его не остановить.
- Эти путы не рассечешь, - ответила я так же тихо. - Похоже, Мелькор очень привязан к Феанору, несмотря на всю нелепость подобной дружбы. Тебе пришлось бы резать по живому.
- Иногда, - Саурон испытующе посмотрел на меня, - приходится жертвовать частью, чтобы спасти целое. Мы оба это знаем. Да, больно. Да, тяжело. Но если иного выхода нет...
Я опустила голову.

В густом тумане невозможно было рассмотреть почти ничего.

Нолдор ехали медленно, осторожно выискивая путь. Ждали нападения, ждали ловушки, но время шло, а ничего не происходило.

- Он прячет что-то, - негромко произнес Келегорм, придержав коня. - Вернее, кого-то. Хочет, чтобы мы оставили их у себя за спиной.

Кто "он", пояснять не требовалось.

- Хуан, - огромному псу не нужны были слова, чтобы понять, что ему делать.

Серая тень бесшумно метнулась вперед. За ней последовали другие.

Орки не услышали их. Но успели почуять - за миг до того, как псы Оромэ бросились на добычу.

Добычу ли?

Те несколько орков, что первыми оказались на пути псов, еще бились в предсмертных судорогах, а их место уже заняли новые охотники Нагорья. В ход пошли боевые топоры и длинные ножи. Кое-кто из псов хрипел, тщетно пытаясь избавиться от удавки, ловко наброшенной на горло.
Орки бились жестоко и отступать явно не собирались.

Бились за каждую пядь, рыча от звериной ярости, терзая вражью плоть - да возрадуется Великий, да примет кровавую жертву, да вернет свою милость детям Горбатой земли!

И в далеком вое ветра, в котором орки не могли распознать пение нолдорских рогов, слышался им голос Великого. Одобрительный голос.

Должно быть, звери, похожие на необычно крупных волков, устрашились его и оттого все разом повернули назад, но не успели ор-хаи с победными криками броситься за ними, как из тумана ударили стрелы.

Белые эльфийские стрелы, всегда находящие цель.
Несколько орков, хрипя, повалились на землю. Другие врассыпную кинулись прочь, петляя и прячась за деревьями. Кое-кто бросился наземь, прикрываясь трупом собрата или врага, в надежде подпустить стрелков достаточно близко, чтобы метнуть нож.

Земля дрогнула под копытами. Огромные звери вырвались из тумана, затаптывая лежащих, догоняя бегущих, сбивая с ног, превращая в кровавое месиво. На спинах зверей сидели квын-хаи.

Орки сопротивлялись отчаянно, уже не пытаясь сохранить жизнь - лишь достать напоследок своих убийц. Кто-то успевал всадить клинок в брюхо лошади - и через мгновение падал, смятый копытами следующей. Некоторым удавалось попасть ножом по сухожилию коня. Несколько охотников Нагорья сумели вскарабкаться на деревья и спрыгнуть на всадников сверху.
Немногие уцелевшие бежали к пещерам.

9
Я бросила дрова рядом с очагом и вытерла рукавом пот с лица. Не столько вытерла, сколько размазала, правда.
Вот так.
Теперь лучше покараулить снаружи. Как только вернутся охотники с первой частью добычи, и все кинутся на свежатину, стараясь урвать кусок посочнее, можно будет тихонько улизнуть в лес. Госпожа Тарити говорила, что квын-хаев на этот раз будет много, значит, все мясо сразу в селение не притащат. Успею и наесться досыта и набрать впрок, сколько смогу унести. И вернуться прежде, чем кто-либо приметит мое отсутствие. А тайник у меня надежный, есть куда схоронить запасы.
Я усмехнулась, радуясь своей сметливости. Уж сколько раз она меня выручала! Да и сладкий кусок частенько перепадает не тому, кто сильнее, а тому, кто смышленее. Я проглотила слюну: мясо я пробовала всего дважды, и оно куда как вкуснее и зайчатины, и оленины, и медвежатины даже.
М-мя-асо...
Я облизнулась и направилась к выходу.
- Квын-хаи! - раздались чьи-то истошные крики. - Звери, похожие на волков... и безрогих оленей!... Почти всех!... Еле успел!... В пещеры!...
Я нахмурилась и ускорила шаг.
И уже почти добралась до выхода, когда меня едва не смела толпа сородичей. Я прижалась к стене, инстинктивно сжав рукоять ножа. Остро пахло потом и кровью, орочьей и чужой. И еще я чуяла терпкий запах страха, какой бывает у добычи перед смертью.
Мы - добыча? Мы?!
И тут же, словно бич, обожгла догадка: чего же еще было ждать тем, кто разгневал Великого? Ослушникам не будет удачи на охоте, покуда они не вымолят прощение у богов.
Ох, надо было мне тогда уйти с госпожой Тарити! Пусть бы и одной.
Я ужом проскользнула между бегущими и помчалась вперед, стараясь держаться посередине в надежде, что тела сородичей укроют меня от кары Великого.

Орки были готовы к бою. Чтобы войти в пещеры, врагам придется спешиться. И их зверюгам, полуволкам, вряд ли понравятся подземелья. Здесь нет тумана. Зато есть тайные ходы, где удобно укрываться засадчикам. Есть тупики, обрывающиеся в пропасти. Есть камни, которые могут послужить оружием.
Орки были готовы к бою. Женщины и подростки - наравне с мужчинами. Детей собрали в одной из центральных пещер под охраной части охотников.
Вожак погиб еще в лесу. Колдун, приносивший очередную жертву, чтобы умилостивить Великого, так и остался на поляне Властителей - с белой стрелой в горле. Что ж, значит, будет новый вожак и новый колдун. И мясо будет. Нежное, сладкое мясо квын-хаев, величайшее лакомство. И тогда милость Великого вернется к народу Горбатой земли. Надо только победить. Великому не нужны слабые. Великий помогает лишь сильным. Воинам. Охотникам. Хозяевам, способным удержать свои земли.
Орки были готовы к бою.
Но боя не последовало.
В пещеры пополз едкий дым.
Словно длинные белесые пальцы, тянущиеся к жертве, он находил путь к самым отдаленным, самым тайным укрытиям.
Орки изготовились к драке, ожидая, что квын-хаи вот-вот полезут в пещеры. Дым не дает смотреть, дым отбивает запах, но ведь дым мешает не только охотникам Горбатой земли. Он и врагам мешает.
Однако светло-серые клубы заполнили все вокруг, а квын-хаи так и не появились.
- Они не... охотники! - задыхаясь и кашляя, выкрикивал Хрунг, вскарабкавшись на камень. - Они трусливее крыс. Они завалили вход ветками и подожгли.
- Уходить надо, - отрывисто бросил Баргах, прижимая к груди перебитую правую лапу. В левой был боевой топор. - Через узкие лазы.
Он был прав. Шагри отчаянно терла слезящиеся глаза, продвигаясь к дальнему выходу. Да, снаружи там скверное место, осыпи, очень легко оступиться и сорваться в пропасть, но сейчас выбирать не приходилось.
Рассмотреть что-то было уже почти невозможно. Кто-то из сородичей двинул Шагри локтем под дых. Она согнулась пополам, отчаянно ловя ртом воздух, перемешанный с дымом. Ее толкнули, отшвыривая с дороги.
Только бы не упасть. Упадешь - смерть. Затопчут.
Шагри наугад заковыляла куда-то. Теперь ее толкали со всех сторон. Отчаявшись уцелеть, орочка выхватила нож и ударила вслепую, раз и другой. Кто-то взвыл, инстинктивно рванувшись прочь, и Шагри удалось протиснуться в образовавшуюся брешь. Тут ей повезло: рядом оказалась стена, а в стене выемка, неглубокая, но для одной орочки места как раз хватило.
Шагри замерла, вжавшись в холодный камень, не в силах пошевелиться. Со всех сторон раздавались вопли и стоны, проклятия и угрозы в адрес квын-хаев, мольбы к Великому о помощи и надсадный кашель. Возле Шагри кто-то пошатнулся, судорожно зашарил лапами, хватаясь за соседей, но не удержался и упал. Когтистые пальцы царапнули колено орочки, дернулись и замерли. Хруст костей потонул в окружающем шуме.
"Камень не горит, - твердила себе Шагри, смаргивая слезы и пот, заливающий глаза. - Камень не горит, а дерево сгорает. Через тесные лазы сейчас не пройти. Те, кто уцелеет в давке, попадут на осыпи. Тропа там есть, но узкая, а нас много. Нет, так мне не выбраться".
Орки выносливы, но когда толпа начала редеть, Шагри уже едва держалась на ногах. Орочка медленно двинулась вдоль стены к проходу, противоположному тому, куда протискивались обезумевшие сородичи. Идти по телам растоптанных было трудно, и Шагри несколько раз едва не свалилась сама, но в конце концов наощупь выбралась в соседнюю пещеру. Дым стал гуще. Орочку тошнило, и все сильнее кружилась голова.
Дрожащие пальцы коснулись влажных камней. В этой пещере кровь земли сочилась откуда-то сверху, и стены всегда были мокрыми. Шагри облизнула пересохшие губы и вдруг, повинуясь чутью, которое у нее всегда обострялось в минуты опасности, достала обрывок той странной одежды, которую когда-то носил Фенырг. Такими трофеями могли похвастаться лишь немногие счастливцы, которым удалось добыть на охоте квын-хая. Или те, кому повезло выменять либо отобрать драгоценные лоскутки. Считалось, что кусок квын-хайской одежды приносит удачу.

Шагри принялась водить остатком фенырговой рубахи по стене. Тонкая ткань быстро пропиталась влагой. Орочка обмотала голову, оставив узкую щель для глаз. Дышать стало немного легче.
Держась за стены и пошатываясь, Шагри поплелась к выходу.

Их было меньше, чем пальцев на верхних лапах, тех, кто решился прорываться через главный вход. Тех, кто не просто хранил одежду убитых квын-хаев, но и сообразил намочить ее и замотать голову. Грубо выделанная кожа, в которой ходили орки, для этого не годилась.

Воздух снаружи был пропитан влагой, и хворост горел вяло.
Если квын-хаи все еще ждали снаружи, дым и туман должны были укрыть беглецов, а треск веток в кострах заглушить шаги.
Больше всего Шагри хотелось рвануться на волю, расшвыривая горящий хворост. К воздуху, к спасению, к жизни.
Но она заставила себя держаться за спинами сородичей.
И оказалась права.

Один из тех четверых, что решились идти первыми, схватился за горло и тяжело осел на землю. Через мгновение истошно завыл, согнулся пополам и рухнул в огонь тот, что бежал справа от него. Третий метнулся было в сторону, но и его настигла стрела.
Шагри не могла разглядеть этого за клубами дыма. Просто - запахло паленым. И звуки... Этого было более, чем достаточно.
"Великий, - одними губами шептала Шагри, до боли в пальцах стиснув рукоять бесполезного сейчас ножа, - Великий, смилуйся надо мной! Помоги мне выбраться, а я для тебя кого хочешь убью, я тебе всю добычу отдавать буду, себе только самую малость оставлю, чтобы с голоду не подохнуть... спаси, Великий!"
Оставшиеся в пещере медлили, а медлить было нельзя: дым не давал дышать, и сил оставалось все меньше.

Вот отважился еще один орк... Не разберешь даже, кто. Этот очень старался идти бесшумно, и Шагри содрогнулась, представив, каково ему красться среди тлеющих веток. Немного поколебавшись, за смельчаком последовали еще двое.
Шагри прикусила клыком губу. Если она останется одна, ей не спастись. Несколько быстрых шагов, и она пристроилась позади одного из крадущихся, стараясь повторять его движения. Под ноги подвернулось что-то мягкое... труп. Стало менее горячо. Орк, который шел впереди Шагри, вдруг судорожно дернулся и начал падать. Орочка подхватила умирающего под мышки - страх неожиданно придал ей сил - и двинулась дальше, кое-как прикрываясь его телом. Справа раздался короткий вопль: еще одна стрела достигла цели.
"Великий, - беззвучно шептала Шагри. - Пожалуйста, Великий... прошу тебя..."

* * *

Лезть в орочьи пещеры было неоправданным риском.

Нолдор остались снаружи и разделились, выискивая выходы из подземелий, следя за ними и стреляя на звук, как только слышалось какое-то движение. У главного лаза остался лишь Келегорм с несколькими охотниками - просто на всякий случай. Впрочем, орков, пытавшихся прорваться через огонь, были единицы. Едва ли на них стоило тратить время.

* * *

Шагри ковыляла вперед, до крови кусая губы, чтобы не взвыть от боли. Под ногами хрустнул сучок - и тут же труп сородича дрогнул в руках орочки, принимая стрелу.
...Еще шаг. И еще. Дальше.
Не упасть. Только бы не упасть.
Голова Шагри кружилась, руки онемели и начали опускаться, несмотря на все усилия воли.
"Великий... спаси меня..."
Пальцы разжались, и щит из чужой плоти, закрывавший орочку, тяжело опустился на хворост. Не помня себя от ужаса, Шагри упала на него. Зажмурилась, всей кожей чувствуя острия стрел, готовые вонзиться в ее тело. Прижалась к мертвецу крепче, чем к мужчине в час страсти.
"Ве...ликий..."
В этот момент последний орк, который все еще топтался у выхода, не выдержал и ринулся вперед, расшвыривая хворост.

* * *

- Уходим. Я догоню вас.

Келегорм замер, вслушиваясь: если у выхода из пещер еще остались живые орки, сейчас-то они и попытаются выскочить.

Так и есть!

Топот копыт почти заглушил хруст веток. Но только почти.

Охотник выстрелил мгновенно.

Короткий предсмертный крик подтвердил, что стрела нашла цель.

Тишина.

Обманчивая - Келегорм чувствовал присутствие еще одной вражьей твари.

Или двух?

Затаившихся.

Ждущих, пока лучник уедет.

Ну, что ж...

Звон стремени. Легкое постукивание копыт по каменистой земле.

Шорох - не выдержал орк, метнулся от дерева к укрытию понадежнее.

Не успел.

Свистнула стрела - орк вскрикнул от боли. Келегорму осталось лишь пустить лошадь в галоп и растоптать раненого врага.

Вот и все.

Все ли?

Охотник снова прислушался.

Тихо. Только смутное ощущение чьего-то присутствия. Страха. Боли. Отчаяния.

Оставшийся орк явно умирал, и искать его не было никакого смысла.

Келегорм и так задержался.

Охотник тронул коня и поскакал вслед за своими.

Шагри еще некоторое время лежала не шевелясь. Боялась поверить в свое спасение. Но вокруг было тихо - лишь потрескивали догорающие ветки в костре.
Орочка кое-как поднялась. Шатаясь, сделала несколько шагов на негнущихся, обожженных ногах, каждое мгновение ожидая выстрела.
Выстрела не было.
Шагри доковыляла до кустов, упала на землю, стащила с головы повязку и затаилась, вслушиваясь.
Ничего.
...Встать.
Невозможно.
Встать!
Нет сил.
Встать...
Слишком больно.
Встать - если хочешь жить.
Встать и идти.
Великий помогает лишь тем, кто сам борется за себя.
Туман укрыл Шагри. Туман заглушил ее осторожные шаги.
Туман...

11

Я не тронул его.
Потому что он был прав.
Или - несмотря на то, что он был прав.
Он просто высказал вслух мои же мысли. Мысли, которые я мог скрывать от других. Но не от себя самого.
- Да свершится воля Властелина, - отчеканил Саурон, склонившись передо мною с преувеличенной почтительностью.
Великолепный удар. Точный. Беспощадный.
Только бессмысленный.
Я промолчал.
И Саурон ничего не стал говорить больше.
Вышел.
Я остался один.
Впервые.
Потому что даже тогда, в Мандосе, я знал, что меня - ждут. И будут ждать столько, сколько потребуется. И ради этого, ради возвращения, стоило жить. Стоило терпеть и хитрить. Стоило рисковать и бороться. Ради соратников. Ради Эндорэ. Ради моей Музыки.
А теперь Поющие Ангбанда молчали. Словно затаились.
Поющие не способны творить Музыку против воли. Майар остались верны мне - в том смысле, что не пытались мешать. Но и не помогали.
А по Эндорэ разгуливали мои враги. Враги, которых так легко было бы уничтожить и которых я не мог тронуть.
А камни крепости, казалось, вибрировали от медленно закипающей ярости орков. Пока что воины еще слушались командиров. Пока что их удавалось держать в узде, не прибегая к силе Стихии.
Пока что...
Надолго ли?
О Феаноре я старался не думать. Я и так сделал для него все, что мог. Больше, чем мог. Да и кто я для него, в сущности? Друг? Или просто тот единственный, чья воля только и спасает его народ от истребления?
Единственный.
Один.
Когда-то я мечтал быть - единственным.
Вот и стал.

"Мелькор!"

Сознание Валы было закрыто, но Феанор звал снова и снова.

В Нагорье сейчас кипел бой. Бой, который обернулся бы для нолдор серьезными потерями, а то и поражением, если бы Властелин Ангбанда не отказал в подкреплении тамошним оркам. Своим оркам.

"Мелькор, ты не один!"

Ответ пришел, когда мастер уже почти перестал на него надеяться.

Равнодушный ответ. Холодный.
Разрешение прийти. Разрешение быть рядом. Если Феанор пожелает.
Разрешение.

Но не более того.

* * *

Темный Вала стоял у окна в кабинете. Та же комната, только теперь она стала заметно меньше, словно сжалась. Даже потолок опустился совсем низко.
Тяжело. Давят стены. Давит темнота. Светильники горят еле-еле, их умирающее пламя почти не рассеивает мрак. И угли в камине давно остыли.
Мелькор не обернулся, когда Феанор вошел.

Тот плотно затворил дверь, молча приблизился к Восставшему и положил руку ему на плечо.

- Туман, - сказал Мелькор. - Ничего нельзя разглядеть.
Туман... Туман, разогнать который для Валы не труднее, чем Воплощенному стряхнуть пыль с рукава. Разогнать - или, напротив, создать его.

Чтобы не видеть.

И что тут ответить, чем поддержать, какие слова найти?

Феанор крепче сжал плечо друга. Вала молча положил свою ладонь сверху.

Глупцы...
Проклятые глупцы, я же пытался спасти вас!
Даже когда вы нарушили мой приказ. Даже когда вы отказались уйти с Тарис.
Все равно.
Я пытался. Я сделал все, чтобы заставить вас покинуть Нагорье - хотя бы из страха перед гневом Стихии.
Да, потом в Ангбанде я казнил бы каждого десятого в назидание прочим. Но остальные - остальные могли бы жить.
Девять из десяти.
Теперь не останется ни одного.
Никого не останется!
Потому что вас, несущих память о гибели народа Соснового нагорья, нельзя пускать в Ангбанд.
Потому что вы станете искать мести. Потому что другие орки возжелают того же.
И поднимется смута. А я не могу допустить смуту.
Не могу.
Вороны кружат над Ард-Гален...
Прежде я следил за долиной, надеясь увидеть тех, кто все-таки образумился. Кого заставили задуматься слова Таринвитис.
Потом я искал тех, кого должен был гнать страх. Сначала - страх перед моим гневом: недаром же я послал вам метель ранней осенью. Затем - страх перед землетрясением.
И позже я все еще ждал. Ждал тех, кто воспользуется туманом, чтобы уйти вовремя.
Ни один не воспользовался.
И теперь я снова вглядываюсь в серовато-зеленую даль Ард-Гален.
С надеждой.
С надеждой, что нолдор перебили вас всех.
Что мне не придется доделывать это за них.

...Две дюжины.
Я подожду немного. До сторожевых постов еще далеко. Они не успеют заметить.
Я сделаю все, как надо.
Просто - еще повременю.
Немного. Совсем.
Должен ведь я убедиться, что это - все. Все, кто выжил.

...Пора.
Дольше тянуть нельзя.
Вы облегчаете мне задачу. Вам страшно, вы жметесь друг к другу, вы идете вместе... это удобно. Удобнее всего для меня.

Вы умрете быстро. Во всяком случае, я постараюсь, чтобы это было так. Чтобы вы не успели понять ничего.
Просто - земля внезапно уйдет из-под ног. Уйдет, чтобы сомкнуться над вашими головами, когда вы провалитесь в пропасть.

Я все сделаю быстро.

Ладонь Мелькора, лежащая на руке Феанора, едва заметно вздрогнула.

- Что с тобой? - тихо спросил мастер. - Что-то еще случилось?

- Да... - сказал Темный Вала. - То есть... нет.
Помолчал немного. Потом повернул голову, так что Феанор смог увидеть его лицо. Глаза Мелькора были закрыты.
- Ты что-то спросил?

Мастер проглотил комок в горле.

- Нет... ничего.

Глава 3

Повелитель Фенырг

Маэдрос.

Снова и снова я пытаюсь дозваться. Докричаться до тебя мысленно, заставить услышать.

Пробиться сквозь музыку Ангбанда.

Переступить через собственную гордость.

Да, это я могу сделать. Но как преодолеть твое упрямство, непоколебимую уверенность в собственной правоте, жажду мести?

Ты ненавидишь меня теперь - пусть.

Ты считаешь меня предателем - ладно.

Но ты ведь был в Ангбанде. Ты не можешь не понимать, что у вас нет шансов в этой войне.

Пусть ты даже решишься пойти против меня. Но погубить наш народ ради призрака невозможной победы - захочешь ли, Маэдрос?

Властелин...
Снова и снова я собираюсь говорить с тобой об этом - и откладываю.
Боюсь?
Да, возможно. Только не тебя, не твоего гнева, не кары за неповиновение.
Я боюсь равнодушия.
Боюсь снова увидеть в твоих глазах - пустоту. Холодный пепел вместо огня.
Боюсь опять почувствовать - это не ты. Не тот Мелькор, которого я знал прежде. Не тот, кто дерзко сломал общую Песнь, чтобы начать свою Тему. Не тот, кто один противостоял четырнадцати Старшим - и побеждал. А если и проигрывал, то находил в себе силы подняться и продолжить борьбу. Даже из Амана, даже после заточения в Мандосе ты сумел вернуться. И отомстить - сумел.
А теперь...
Теперь враги безнаказанно разгуливают чуть ли не под стенами Ангбанда. И до стен бы, пожалуй, добрались, если бы не наши патрули.
Для чего тебе пленники, Властелин?

Хотя... ясно, для чего. Точнее - для кого.
Орков гораздо проще заставить работать, орки сильнее, и их у нас много.

Намного легче было бы убивать наших врагов.
Но убивать ты не хочешь.

Ты не желаешь воевать с нолдор. Ты лишь отбрасываешь от границы или захватываешь в плен наиболее зарвавшихся. А граница эта так близко к Ангбанду...
Слишком близко.

Война не началась.
Она не могла начаться.
Потому что она уже шла.
Без серьезных сражений, без попыток захвата вражеских крепостей, без сколь-нибудь важных событий.
Лишь мелкие стычки на границах, когда сталкивались дозоры. Несущественные потери. Небольшие даже для нолдор, а уж для Ангбанда и вовсе неощутимые. Малая кровь.
Нолдор не брали пленных.
Орки - брали.
Брали, хотя за каждого врага, захваченного живым, приходилось платить несколькими убитыми воинами Ангбанда.
Брали.
И уводили в Железную крепость.
В рабство. Или на мучительную смерть. Во всяком случае, пойманные обратно не возвращались, а мешок, который когда-то доставили Финголфину, был красноречивее всяких слов.

Чего мне ждать?
Финголфин пока ведет себя осторожно. Закрепился в Хифлуме. Выставил посты на границах. И все.
Пока - все.
Сообразил, что Ангбанд не по зубам ему? Хм-м, вряд ли. Финголфин нолдо, а нолдор по части упорства, пожалуй, даже со мной соперничать могут.
Ждет, пока воины отдохнут после льдов? Похоже на то. А еще похоже, что новоиспеченный король (как же мне хотелось отправить к нему гонца с поздравлением, когда мне доложили о переходе власти у нолдор! игра ума, конечно, не больше, но как хотелось!) надеется получить подкрепление. От эндорских эльфов. Пожалуй, надо будет помочь ему в этом нелегком деле. Синдар не пожелали признать меня Властелином - отлично, я уважаю их выбор. Они будут служить мне иначе.
В качестве удобных врагов для моих орков.
Та-ак, ну, с Финголфином разберемся, а вот Семеро...
Маэдрос отказался от верховной власти, но остался старшим для своих братьев.
Пока остался. Сохранит ли он свое влияние на остальных после того, как отдал корону Финголфину?
У Маглора изумительной красоты голос - сам слышал, - но на этом достоинства второго сына Феанора заканчиваются. Маглора можно в расчет не принимать. Мнения близнецов никто не станет спрашивать, это понятно. Карантир и Куруфин, сколь я знаю, слушаются Келегорма.
Итак, третий сын. Нетрудно догадаться, как поступит ученичок Оромэ, если дорвется до власти. И это создаст мне трудности.
Значит, надо, чтобы старшим остался Маэдрос. Надеюсь, ему пошел на пользу урок, полученный в Ангбанде.
Знать бы еще, как этот мальчишка относится сейчас к Феанору.
Все еще любит?
Ненавидит?
Боится?
И чего мне ждать от него?

Двое орков, сидевших чуть поодаль от феаноровой двери, при появлении Властелина поспешно вскочили и вытянулись.
У ног воинов Ангбанда осталось лежать несколько обломков костей, которые орки не успели спрятать. Играли, значит. Дети Диссонанса умели придумывать игры, и Мелькор считал это очень полезным. Развлечения у орков, конечно, были грубые и примитивные, но хорошо, когда рядовые воины хоть иногда шевелят мозгами, а не только конечностями. Игры в Ангбанде не поощрялись, но и не были запрещены. Зато если орк придумывал новые правила или чаще других побеждал, по какому-то странному совпадению он вскоре получал задание лично от Повелителя Саурона, а то и от самого Властелина. И если справлялся, повышение по службе было ему обеспечено.

Мелькор покосился на кости и с удовольствием отметил, что Воплощенные напряглись.

Орки, которым приказано было прислуживать Феанору и выполнять его поручения, как правило, оставались без дела. Пламенный недолюбливал Детей Диссонанса. Что ж, его право. Слуг ему предоставили, а уж как их использовать, ему решать.
Дверь распахнулась, повинуясь воле одного из двоих, которые способны были открыть ее. Мелькор переступил порог, скорее ощутив, чем услышав за спиной полуоблегченный-полуразочарованный вздох.

Феанор был в мастерской. Темный Вала вошел, устроился в кресле. Оба молчали: один сосредоточенно трудился над будущим светильником, второй следил за каждым движением пальцев Пламенного.

Говорить не хотелось. Заговоришь - и разрушится хрупкая гармония, пылью рассыплется. Сидеть бы вот так и дальше, следя за рождением нового узора. Просто сидеть вдвоем - как будто нет боев на границах, нет вопросов, которые необходимо выяснить, нет решений, которых от тебя ждут.
Сейчас ждут.
И бесполезно терять время, нечего прятаться от действительности.
Нечего.
Но ведь можно - немного помедлить? Только до тех пор, пока мастер не закончит очередной завиток. Ведь от этого ничего не изменится, правда?
Совсем чуть-чуть...
- Ты видел Маэдроса, - Мелькор все-таки заставил себя заговорить.

От войны нельзя было скрыться. Но ее можно было подчинить себе.

Мастер покачал головой, не прекращая работы.

- Ты видел Маэдроса, - повторил Вала громче. - Ты проводишь много времени на Шестой Южной. Ты научился пользоваться Венцом, ты смотришь на своих сыновей. Так ведь?

- Да, - пальцы нолдо замерли. - Но я вижу не всё. Только те места, где сильна твоя Тема.

Феанор помолчал.

- Мои сыновья ненавидят тебя. Это чувство созвучно...

- Расскажи, что тебе удалось узнать, - перебил его Мелькор. - Они готовятся к наступлению?

- Нет, - Феанор смотрел в сторону. - Вряд ли. Правда, видел я только их поход на восток. А Маэдрос... я пытался дозваться его, он заслонился. Если бы он собирался пойти против меня, он бы сделал это открыто.

- А послушаются ли его братья теперь? - спросил Вала. - Если Маэдрос не пожелает воевать с Ангбандом, сколько времени пройдет прежде, чем младшие от него отрекутся? Келегорм, например?

- Они не отрекутся, - мастер твердо посмотрел в глаза Восставшему. - Переубедить Маэдроса попробуют, это верно. Но против него не пойдет ни один из них. Я знаю своих сыновей, Мелькор.

- Ты знал своих сыновей, - возразил Вала. - Знал в Амане. Знал, когда высаживался на берегу Эндорэ. Но знаешь ли ты их теперь? Их, потерявших отца. Прошедших через войну. Ожесточившихся. Ты видел, что они устроили на Сосновом нагорье?

- Видел, - глухо ответил нолдо. - Они убивали своих врагов. Ничего нового. Но я видел не только то, что делали они.

Мелькор вздрогнул.

- Ты... но как? Ты же в тот момент был...

Осекся. Вцепился взглядом в заготовку светильника. Судьбу беглецов с Соснового нагорья он обсуждать уж точно не собирался. Ни с Пламенным, ни с кем угодно еще.
Ни обсуждать, ни лишний раз вспоминать об этом.

- Братья не пойдут против Маэдроса, - тихо сказал Феанор. - Он заменил им меня. Верность ему - последнее, что осталось у них от прежней жизни. Знаешь... так можно хранить осколок разбитой чаши, подаренной другом, с которым уже никогда не встретишься. Он бесполезен. Об него даже можно порезаться. Но это память.

- Мне трудно понять такое, - покачал головой Мелькор. - Хранить осколок - только лишний раз причинять себе боль. Неразумно. Разве что, - белоснежные зубы блеснули в усмешке, - именно им перерезать глотку тому, кто разлучил с другом. О, да! Ради этого я стал бы его хранить.

Чего ждать от Моргота?

Нападать на Ангбанд сейчас - безумие.

Даже если бы я мог пойти против... нет, об отце я думать не буду. Дело не в нем. Нам не справиться с Морготом. Пока - не справиться.

Но что, если Враг ударит первым? Остался ли он другом отцу? Да и был ли он ему другом?

Я сидел, держа в ладони палантир и не решаясь заглянуть в него.

Что, если я встречусь взглядом с Морготом? Или - хуже того - с отцом?

Страшно.

И что же теперь, принц Маэдрос? Оставаться в неведении, с закрытыми глазами ждать, как соизволит поступить Бауглир? Или - передать палантир кому-то другому? Чтобы и он узнал о предательстве Феанора?

Я чуть не взвыл от одной этой мысли.

Н-нет.

Пусть отец хоть в памяти нолдор останется тем, кем он был.

Героем. Вождем. Государем.

Собой.

Я медленно перевел дыхание и заглянул в темную глубину палантира.

...Отец?!

Я ожидал увидеть его, и все-таки едва не выронил шар. Но тут же сильнее сжал палантир, жадно вглядываясь, ища подтверждение... чему?

Тому, что отец жив?

Тому, что он пленник? Пленник, а не предатель.

Бледен. Сидит в кресле. Вокруг только горные вершины, и ветер треплет его черные волосы, осыпает мелким снегом.

Прикован?! Вместо меня?

Отец почувствовал мой взгляд, поднял голову.

- Маэдрос, послушай меня...

Я молчал, закусив губу.

Изображение расплывалось перед глазами, но я все равно видел.

Венец на голове отца.

Венец с Сильмарилами.

Венец, который не может принадлежать пленнику.

- Маэдрос, не начинай во...

- Предатель! - я отшвырнул палантир, прижал руку к горлу, тщетно пытаясь сдержать рыдания.

Лучше бы отец действительно был прикован к этому креслу, лучше бы Враг убил его, чем... вот это.

Подлец, чудовище, прихвостень морготов, будь ты проклят!

И ты смеешь еще указывать мне?! Смеешь говорить, чтобы я не...

Но ведь это значит, что Моргот не нанесет удар первым. Раз отец по-прежнему живет у него как друг.

У нас есть время.

Ангбанд не нападет.

- В палантир? Маэдрос смотрел на тебя в палантир?

- Да.

Феанор был бледен, но взгляда не отводил.

- И что? - нетерпеливо спросил я.

Щадить Пламенного я не собирался. Не мог позволить себе подобную роскошь.

Он криво улыбнулся.

- Вот, смотри, если хочешь. Это тебя убедит?

* * *

"Предатель!"
Я вглядывался в перекошенное от ненависти лицо Маэдроса - каким запомнил его Феанор.

Предателей не прощают.
Предателям мстят.
Мстят тем более жестоко, чем сильнее была привязанность.
Мне ли не знать.
Только - я не кричал тогда. Не ругался. Не обвинял.
Действовал я.
Молча.
И Феанор, когда явился в Эндорэ, так же молча нанес бы мне смертельный удар, будь у него такая возможность.
Ненависть Маэдроса прорвалась криком.
Ненависть.
И любовь. Уж мне-то известно, насколько порой сливаются эти чувства - не отличить почти, не разделить.
А еще - бессилие.
От бессилия он кричал, от отчаяния.
Знает, что не сможет воевать против отца.
А значит, и против Ангбанда.
Против меня.
А еще он знает, что решение принимать ему - иначе не бесился бы так. Переложил бы ответственность на братьев, и всё.
Феанор прав: его сыновья не начнут войны.
На этот счет я могу быть спокоен.

- Властелин, все подтвердилось. Нолдор строят крепости.

- Да, - Мелькор кивнул. - Знаю. Я тоже приглядываю за ними. Они не пойдут на что-то более серьезное, чем мелкие пограничные стычки.

- Властелин, у нас будут трудности. В армии и так зрело недовольство, а твой приказ усилил его.
Мелькор приподнял бровь: продолжай, мол.
- За каждого пойманного эльфа приходится платить несколькими орками, не считая раненых. Воины хотят мести.
Темный Вала прищурился и чуть кивнул.
- Прикажи отдавать им хотя бы часть пленников, - Саурон шагнул к нему, теряя обычную свою невозмутимость. - Властелин, я заставляю орков повиноваться. Силой. Страхом. Но ты ведь сам всегда говорил...
- Ты же докладывал, что нолдор сумели объединиться с местными, - перебил его Мелькор. - Вот и отдавай оркам синдар. Я разрешаю.
- Властелин, для орков все эльфы одинаковы. Музыку-то они не слышат.
- Л-ладно. Отлови для начала с десяток разных. Выведи на плац и собери воинов. Я им сам объясню.

* * *

Их было одиннадцать. Мелькор неспешно оглядел пленников, одновременно вслушиваясь в их мелодии. Потом по его знаку маленькую группу разделили на две части: восемь нолдор и трое синдар.
- Смотрите и запоминайте, - негромкий, вроде бы, голос Темного Валы разнесся по всему плацу. - Те, что в кожаных доспехах и с черными волосами - моя добыча. Этих доставлять в Ангбанд целыми. Остальных можете брать себе.
- Властелин, - отважился один из сотников. - Но ведь на других тоже кожа.
- Внимательнее глядите. У эндорских квэнди доспехи из кожи и железа, а у заморских - только из кожи.

И ни на руках, ни на шее у местных нет металлических побрякушек, которые так любят цеплять на себя пришлые. Волосы у синдар - русые, серебристые или каштановые.
- А желтоволосых кому?
- По доспеху определите, - отрезал Мелькор. - И вот еще что: если изловите квэндо, который в металле весь - беречь пуще собственной шкуры. За таких награждать буду.

Научить орков различать квэнди было несложно. Нолдор на пограничных заставах предпочитали легкие доспехи, позволяющие быстро двигаться. Тяжелое боевое снаряжение почти никто из них не использовал.

Охрана пленным не требовалась: Ангбанд был надежнее любой стражи.

Вот добиться, чтобы пойманные нолдор приносили хоть какую-то пользу, оказалось куда труднее. Феанор настоял, чтобы их отводили в пещеры на северо-западе и оставляли там. Даже уговорил меня не перепевать эту часть гор. Пусть, мол, нолдор все создадут сами. И жилища, и мастерские. Пусть начнут работать в Ангбанде - для себя. Потом будет проще.

- Но как ты заставишь их? - усомнился я.

- Зачем заставлять? - он пожал плечами. - Они мастера, они сами не вынесут безделья. Особенно имея под рукой инструменты.

Меня втолкнули в какую-то пещеру. Темную, со спертым воздухом.

Втолкнули и захлопнули дверь.

- Откуда ты, брат?

"Застава Келвандила", - я вовремя прикусил язык. У Врага в Ангбанде наверняка всюду уши.

- Поменьше болтай... брат, - я закашлялся, с трудом подавив стон: сломанные ребра тут же отозвались острой болью.

- Я Алталло. Что там, снаружи?

- Война снаружи, - буркнул я. И добавил:

- Меня зовут Нолвэ.

В конце концов, оттого, что Моргот мое имя узнает, ничего не изменится.

Я кое-как уселся на пол в углу. И осмотрелся.

В пещере было около дюжины квэнди. Все связанные. Почти все ранены - кто легче, кто тяжелее. И - только нолдор. Ни одного синда.

Время остановилось. Ни еды, ни питья нам не приносили. Изредка дверь отворялась - орки приводили новых пленников. Пару раз кого-то, наоборот, забирали.

Я лежал, прикрыв глаза и направив всю волю на то, чтобы хоть как-то залечить раны. И ослабить боль в затекших руках. Только вот получалось плохо. Ангбанд как будто медленно высасывал из меня силы.

Снова скрипнула дверь. Я повернулся лицом к ней.

На пороге стоял орк. И глядел прямо на меня, кривя морду в ухмылке.

- Ты, - он указал на меня лапой.

- Гхарг! - рявкнул кто-то из-за его спины. - Сотник велел - всех к Повелителю Феныргу.

- Всех - к Повелителю, а этого - нам, - огрызнулся орк.

- А хватятся?

- Бархуг брал - не хватились. И Пхартаг тоже. Еще и бахвалился, мол, мясо у них и за несколько страж не сдохло. А мы что, хуже?

- Пасть заткни. Бархуг умный, он в кости ни разу не продул, еще с тех пор, как орчонком сопливым был. Его Повелители отличают. Пхартаг в бою один полдюжины одолеть может. И среди охотников первый. Вон сколько мяса в Арг-бад привел!

- А я...

- А ты, если еще раз в неположенное время по бабам сбежишь, сам на мясо отправишься. Хоть какой прок от тебя будет.

- А ну тихо, оба! - раздался третий голос.- Повелитель Фенырг ждет.

- Что-то ты невеселый, Нэртаг, - Дэрт повозилась, устраиваясь поудобнее. - Мелодия не ладится, что ли?
- Какие уж тут мелодии! - бывший майа Ауле вылез на плоский обломок скалы и уселся, нахохлившись и опустив ноги в горячую воду. Мокрая рубаха облепила тело.
- Какие мелодии - с орками-то? Они одно понимают - кнут.
Дэрт сползла пониже, так что вода достигла подбородка.
- Ну, клинки-то у них выходят, какие надо, - резонно заметила она, глядя на приятеля сквозь клубы пара. - Доспехи тоже. Иначе Саурон давно уже шум бы поднял. Да и Властелин такое лично отслеживает.
Нэртаг взъерошил влажные русые волосы.
- Выходят, - согласился. - Одинаковые. Они, орки, выучили порядок действий и повторяют его. Хорошо повторяют. Точно. Потому что знают, что иначе я с них шкуру спущу. А вот что посложнее - это уже не тянут. О красоте я и не говорю. Смотреть тошно и на них, и на их... изделия.
Дэрт лениво потянулась. Горячие источники не располагали ни к серьезным разговорам, ни к мрачному настроению. Любимое место отдыха майар. Хочешь - лежи на мелководье, хочешь - плавай. Места достаточно. Да и пейзаж красивый. Черные, дымчато-серые, охристые, темно-красные скалы. Несколько ослепительно-белых камней - для контраста. Чуть поодаль - невысокие горы, поросшие соснами. А если вылезти из воды и подняться выше по склону, открывается великолепный вид на башни Ангбанда. И на дальние горы. Высокие, увенчанные снежными шапками.
- А ты попроси у Саурона нескольких пленников. Вроде он ловит их время от времени. Не всех же оркам скармливать, глядишь, и тебе сгодятся. Квэнди, особенно эти, пришлые, потолковее твоих подопечных.
- Просил, - Нэртаг вздохнул.
- И что? - Дэрт неторопливо поднялась и начала, стоя по колено в воде, отжимать длинные золотисто-рыжие волосы.
- Саурон сказал: пленниками он не занимается. Только ловит, и всё.
- А... кто же тогда? - Дэрт замерла, так и не начав плести косу.
- Он так на меня посмотрел, - Нэртаг скривился, - что я не решился спросить.

Нас подвели ко входу в какой-то коридор. И разрезали веревки.

Орки с нами не пошли. Снаружи остались.

И что же там, дальше?

Пыточная? Огненные бичи балрогов? Или пропасть, которая поглотит нас всех?

А может быть...

- Вперед, - голос Алканармо, твердый, уверенный, гулко разнесся под сводами коридора. - Вперед, нолдор! Будь там хоть сам Моргот на Черном троне, не пристало нам трусить!

Ни Моргота, ни его трона в пещере, куда вывел нас коридор, не оказалось. Балрогов тоже.

Зато там были другие нолдор, без пут, чисто одетые. Кое-кто перевязан.

А еще - родник с чистой водой. Несколько корзин со снедью... запах, правда, сомнительный. Орочье что-то. Хотя сейчас сгодится любая пища.

- Ну, что там?

- За восточным коридором - кузница, - голос Нолвэ чуть дрогнул. - Полный набор инструментов. Заготовки.

- Давно не работал, - глядя в сторону, вздохнул Алталло.

Алканармо, которого как-то незаметно все признали за старшего, недовольно покосился на него. Покачал головой.

- К юго-западу - склад горняцкого снаряжения, - сообщил деловито. - На севере - ювелирные мастерские.

- А выход?

- Выхода нет, - хмуро признался Алканармо. - Во всяком случае, пока найти не удалось. Раумо, ты расспросил тех, что раньше здесь оказались?

Тот уныло кивнул:

- То же самое. Лабиринт штреков. Куда ни пойдешь - все равно здесь окажешься.

- А если... - начал Нолвэ.

И осекся.

Потому что в пещеру кто-то вошел.

Новый.

Нолдо?

Во всяком случае, кто-то очень похожий на нолдо. И одетый по-нашему. Хоть и не как воин.

Только вот держался он слишком уж по-хозяйски. Спокойно. Уверенно. Властно даже.

И пленники невольно сбились в кучу, стараясь держаться поближе к Алканармо и во все глаза глядя на вошедшего.

Сначала с опаской.

Потом с изумлением.

Наконец - с ужасом.

- Да, - спокойно сказал тот. - Это действительно я.

Пленные молчали. Алканармо сжал побелевшие губы, прищурился, словно лучник, готовый спустить тетиву.

- Вы не можете уйти из Ангбанда, - продолжал вошедший. - Но вы можете жить и трудиться здесь так, как захотите. У вас будет вдоволь пищи и чистой воды. Орки не тронут вас.

- Мы не станем работать на Врага, - твердо сказал Нолвэ.

Слуга Моргота вздохнул, глядя на нолдо, словно мастер на несмышленого ученика.

- Вы не нужны Мелькору, - заявил. - Вы не нужны Ангбанду. Но вы нужны мне.

- Зачем? - поинтересовался Алканармо.

- Не "зачем". Почему. Потому что вы - нолдор. Мой народ. Потому что я - Феанор.

И тут Алканармо расхохотался. А вслед за ним и другие пленные. Смех эхом заметался под сводами пещеры, унося, смывая дикое напряжение, словно вода - грязь.

- Твой морок не обманет нас, майа, - сказал Алканармо, отсмеявшись и вытирая глаза. - Неужели у тебя нет своего имени и лица, что тебе понадобилось присваивать чужие? Или это Моргот отнял их у тебя?

А чего же я ждал?

Что они поверят? Что признают во мне своего Государя? Что примут то, что я предлагаю им?

Маэдрос - сын! - и тот не признал и не принял. А с этих - какой спрос?

"Нет имени. Нет лица. Моргот отнял".

Что, больно, Пламенный? А ты думал, пленные в восторг придут от своей участи? Будут благодарить тебя? А ты - ты сам смирился бы на их месте?

Нет. Не смирился бы.

И сейчас не смирюсь. Пусть считают меня хоть Темным майа, хоть самим Мелькором, если угодно. Пусть боятся, пусть ненавидят - их дело.

Я решил, что они будут жить, и я спасу их, даже вопреки их собственной воле. По праву нолдо. По праву их Государя.

Только вот настоящего лица моего они не увидят больше - ни к чему мне лишние сложности. Сплести чары, отводящие взгляд, не так уж и трудно. А имя... Что ж. Пусть будет - Мастер.

Не знаю я, как ты это выдерживаешь. Не представляю.

Я сперва ждал: откажешься ты от своей затеи. И право же, Феанор, от этого всем было бы легче. Мне. Нолдор твоим - уверен, что они предпочли бы смерть плену. Тебе самому.

Но ты упрям. И раз за разом спускаешься в мастерские. К тем, кто ненавидит тебя и считает врагом. К тем, кто обязан тебе жизнью.

Мастерские.

Шестая Южная.

Изредка - разговоры со мной в кабинете. Осторожные, уклончивые. Все более краткие.

Невеселая у тебя жизнь, Феанор.

Да только не сдашься ты, не отступишь.

Бороться будешь за своих нолдор. Пока жив.

Майа, которого орки называли Повелителем Феныргом, сдержал слово.

Пленным никто не пытался причинить вред.

Они были сыты, одеты - и предоставлены самим себе.

И скуке.

Фенырг - впрочем, сам себя он предпочитал называть Мастером - изредка появлялся в пещерах. Окидывал пленников равнодушным взглядом - и шел в кузницу. Или в ювелирную мастерскую. Любопытный Нолвэ однажды последовал за ним. А потом и других привел - на это стоило посмотреть.

Искусен был майа. Невероятно искусен. Кто бы мог подумать, что вражий прихвостень способен столь тонко чувствовать металл и камень, такую красоту создавать!

И даже в голову никому не пришло, что и это может мороком оказаться. Зато когда Мастер небрежно предложил Раумо подержать щипцы, тот схватил их без колебаний. С радостью даже. Очень уж истосковались руки по инструментам.

А потом как-то незаметно, исподволь начали нолдор и сами в мастерские наведываться. Втайне от Фенырга, само собой - пусть не радуется, прислужник морготов.

Робели, конечно, поначалу, да только от камешка ограненного или серебряной брошки Морготу все равно никакой пользы, а самому мастеру на сердце все-таки легче. И рукам занятие, и уму работа.

Да в конце концов - не все ли равно, узнает ли об этом Фенырг?

Я спустился по крутой лестнице и осмотрелся. Никаких изменений. Словно и не прошло семь с половиной лет с тех пор, как эту часть Ангбанда выделили для пленных нолдор.

Не выносят, значит, мастера безделья?

Незачем их заставлять?

Ла-адно, Феанор. Я ждал более, чем достаточно.

Я быстро шел туда, где в величественную музыку Цитадели вплетались слабенькие мелодии Детей. Словно искры в золе - того и гляди погаснут.

Еще один пустой коридор. Даже без освещения. Непохоже, чтобы сюда кто-нибудь заходил.

Поворот. Лестница.

Дальше.

Феанор едва не налетел на меня, внезапно вынырнув из темноты. Я остановил его, придержав за плечо.

- Куда это ты? Что-то случилось?

- Не ходи к ним! Пожалуйста, Мелькор.

- Это еще почему? - раздраженно спросил я.

- Не пугай их. Не надо им тебя видеть.

- Неужели? - я усмехнулся. - Отважные герои устрашатся "проклятого Врага"? Как же это так, а, Феанор?

- Перестань! - зарычал он, сжав кулаки. - Тебе мастера нужны или "отважные герои"?

- Мне они не нужны ни в каком качестве, - отрезал я. - И выбор у них один: работать на меня или сдохнуть. Причем на легкую смерть им рассчитывать не приходится. А судя по тому, что я вижу, - я мотнул головой, показывая на темный и пустой коридор, - проку от пленных пока что нет никакого.

- Да не бывают они здесь, - устало сказал мастер. - Ну, хочешь, я покажу тебе их творения? Только не надо туда ходить. Посмотри моими глазами.

- Я больше доверяю своим, - я решительно отстранил Пламенного и зашагал дальше, бросив через плечо: - У нолдор было достаточно времени, чтобы заняться делом.

Вот так. Пусть догоняет, если захочет.

Он не сдвинулся с места. Только коснулся на миг моего сознания - и я замер, словно налетев на стену.

Не мольба - на нее я сейчас не поддался бы. Не попытка противопоставить свою волю моей - такое всегда вызывало желание подчинить, подавить. Сломать, если потребуется.

Тепло. Просто тепло.

Дружеская улыбка. Открытость. Доверие.

То, против чего я был бессилен.

Феанор осторожно приблизился, и тогда я заговорил. Не поворачиваясь, чтобы он не увидел моего лица прежде, чем я овладею собой.

- Нужно, чтобы пленники приносили пользу. Не мне. Ангбанду. Что-то... реальное. Ощутимое. Ты понимаешь?

- Они боятся, Мелькор, - тихо сказал мастер. - Боятся, что их труд будет обращен против них. И против их собратьев.

- Если они не будут работать, это будет обращено против них. И против тех их соплеменников, которые могли бы вместо Мандоса попасть сюда. Тебе эти мастера нужны. Мне они безразличны.

Я замолчал, не желая говорить вслух то, о чем все равно знали оба.

- А Ангбанду нужна польза от нолдор, верно? - предположил Феанор. - Точнее - доказательство пользы.

Я обернулся к нему. Молча кивнул.

- Так давай придумаем вместе, Мелькор. Творение, которое невозможно создать в одиночку. Работу, в которой будут участвовать все мастера.

Нолдор уже не таились: работа увлекала и - главное - отвлекала их. От плена, от мрачных мыслей, от бессильной и оттого мучительной ненависти к Врагу.

Да и охотников поработать с Феныргом теперь хватало. Правда, позволял он это не всем. Только лучшим - и те за великую радость считали побыть у него в подручных, поучиться. Да хоть просто посмотреть, как работает Мастер - теперь Темного майа все чаще называли именно так, признавая его искусство.

Оставались, правда, упрямцы, так и не прикоснувшиеся к инструментам. Некоторое время Фенырг подождал, а потом определил их хлеб для пленных выращивать и овощи с фруктами. Хватит, мол, орочью пищу есть. Не впрок она нолдор, да и не будет Ангбанд вечно кормить бездельников. Сами о себе позаботьтесь. И о товарищах заодно.

Так что появлялись теперь бунтари в мастерских лишь изредка, приносили корзины с едой, косились неодобрительно. И опять уходили в свою долину.

- Вот так, - я закончила рассказ и прислонилась к стволу дерева. - Для чего Властелину пленные нолдор, как думаешь? Приручить надеется?

- Прежде ты спросила бы его самого, - заметила Таринвитис. - Так ведь?

Подняла голову, обвела оценивающим взглядом плоды на ветках. Протянула руку - в подставленную ладонь упал персик.

Я хмыкнула.

- Прежде - да. А теперь... Вот ты сама стала бы говорить с ним об этом?

- О нолдор? - Таринвитис картинно выгнула тонкую бровь. - Нет, конечно. Он таких разговоров бои... э-э-э... старательно избегает.

Она откусила кусок персика и блаженно зажмурилась:

- М-м-м, эта мелодия - одна из лучших у Ирбина. Так бы и Тевильдо не спел.

- Так что ты думаешь-то об этом? - нетерпеливо спросила я. - Саурон злится, Мелькор молчит. Ангбанд... его музыка так изменилась за последнее время, что я иногда... хм... перестаю ее понимать.

Таринвитис слизнула сок с губ.

- Думаю? Ну, скажем, я кое-что знаю. Нэртагу поручили расширить эту долину. Он попросил меня немного подпеть.

Я огляделась. В Четвертой Западной долине земля круглый год теплая. Мелькор с Нэртагом позаботились, спели вулканы. И ветров холодных здесь нет - их не пускают горы. Так что даже самые капризные растения приживаются, хотя обычно их только на юге и встретишь. Впрочем, новые придумывать куда интереснее. Чем и занимаются частенько Тевильдо с Ирбином, стараясь перещеголять друг друга. Оба ведь когда-то пели с Йаванной.

- Кормить пленных фруктами? - фыркнула я. - Вместо того, чтобы их самих на корм пустить?

- Ну, это вряд ли, - засмеялась Таринвитис. - Пленные нужны Феанору, Феанор нужен Мелькору, так что оркам придется обойтись свиным мясом. Тем более, что для нолдор оно не очень годится, как выяснилось. Так что о кормежке для пленных позаботятся Ирбин с Тевильдо. Собственно, уже позаботились. Вон, смотри.

- Так, это я знаю, - я скользнула взглядом по зеленым росткам, едва проклюнувшимся из земли. - Слышала похожие мелодии в землях Детей. Вырастут колосья с зернами. Квэнди из такого лепешки делают. Это Тевильдо, что ли, напел? Не слишком ново.

- Он говорит, что это улучшенный вариант. И что те, первые колосья, тоже были его мелодией.

- Может, и были, - я пожала плечами. - А Ирбин?

- А Ирбин вырастил какую-то гадость, - Таринвитис засмеялась. - Назвал "земляными яблоками". Вон, видишь, кустик торчит?

- Этим - кормить Воплощенных? - я критически оглядела растение. - В наказание, что ли?

- Внимательней вслушайся. Там съедобные наросты на корнях. Под землей, отсюда и название.

Вслушалась. Ну, мелодия, как мелодия. Не особенно впечатляет.

- Проверим на пленных, - сказала я наконец. - Незавершенная она какая-то.

- Точно, - кивнула Таринвитис. - "Земляные яблоки" еще надо огнем обрабатывать, прежде чем есть.

- Лишняя возня, - я поморщилась.

- Правильно, - она улыбнулась. - Для орков и пленных. Надо же их делом занять.

Феанор и сам не знал, что привлекло его в невысоком черноволосом подростке, шедшем третьим в очередной партии пленных.

-- Ты! Отойди-ка в сторону.

Мальчик послушался, растерянно оглянувшись на остальных.

- Идем, - сказал ему Феанор, закончив привычную уже речь, которой он напутствовал вновь прибывших. - Будешь служить мне.

Ну, мысль избавиться от орков, скучающих под дверью в ожидании поручений, зрела уже давно. Конечно, испуганный, ненавидящий взгляд пленника немногим лучше, чем их клыкастые морды, но все-таки.

А вот чем приглянулся именно этот мальчишка?

Чем?

А любопытством, поблескивающим в глазах. Любопытством, которое не могли заглушить ни страх, ни усталость.

Ни разу не видел еще Феанор такого взгляда. Ни у кого из пленных. Отвага, отчаяние, ненависть, ужас, гнев, обреченность - сколько угодно. А вот чтобы так головой крутить - ну, надо же! Ангбанд! страшно, но ведь как интересно! - не было.

- Имя? - отрывисто спросил мастер, когда за ними закрылась дверь его покоев.

- А? - мальчишка оторвался от разглядывания светильников на полке. - Уголек.

- Будешь помогать мне по мелочам. Еду приносить.

- А как мне называть тебя?

Пламенный помолчал, колеблясь. Впрочем - какая разница, поверит ли пленник?

- Феанор.

- Нет! - сверкнул глазами парнишка. - Это не твое имя!

И тут же оробел, испуганно уставился на мастера.

Тот пожал плечами.

- Будешь называть меня так. А верить мне или нет - твое дело.

Стянул с ложа меховое одеяло, бросил новоиспеченному слуге:

- На вот... э-э-э... - имя мальчишки Феанору не запомнилось, а переспрашивать не хотелось, - Мори. Устраивайся пока. Как обживешься - покажу тебе дорогу на кухню.

Я переступил порог и остановился, изумленно глядя на щуплого паренька, который в ужасе шарахнулся от меня.

Вот не ожидал, что Феанор станет водить кого-то из пленных к себе. Но ведь это очень хороший знак! Выходит, мастера не столь уж враждебны Ангбанду.

Впрочем, мальчишка, похоже, еще не привык к новой жизни. Попятился, затравленно глядя на меня, наткнулся на феанорово ложе, упал, отполз в дальний угол, сжался в комок.

- Ученик? - я улыбнулся Пламенному. - Так объясни ему, что я не ем детей.

Он покачал головой:

- Нет. Это... вместо орков.

- Слуга, значит.

Не ученик. Такой же пленник, как прочие. Вынужденный подчиняться. Люто ненавидящий Ангбанд. И меня. Сколько еще подобных мелодий мне придется терпеть в своем доме ради Феанора... из-за Феанора? А теперь и орки мои Пламенному не нравятся! Вышколенные. Лучшие.

Скрыть досаду полностью я не мог, позволить мастеру догадаться о ее причинах не хотел, а потому поспешно заговорил, метнув мрачный взгляд на юного пленника:

- Мальчишка совсем. Зачем, хотел бы я знать, вожди нолдор посылают на границу подростков? Они бы еще девчонок вооружили, в-воители!

- Не посылают они, - тихо возразил Пламенный. - Эти мальчишки...

- А отпускают зачем? - резко перебил я. - Оркам-то моим все равно - что дети, что взрослые.

Феанор не ответил.

- Ладно, - сказал я примирительно. - Я ведь о деле поговорить пришел.

Выразительно покосился на мальчика. Феанор понял, показал на дверь балкона.

- Я придумал, что нужно сделать, - заговорил я, едва мы вышли. - Светильники. Для Тронного зала. Не спетые. Сделанные руками. Сделанные тобой, - я выдержал паузу. - И твоими нолдор.

Шабрук угрюмо посмотрел на двух снаг, которые разделывали свиную тушу.
- Чтоб вся требуха осталась нетронутой, ясно? Кто сожрет хоть кусок - самому кишки выпущу.
Подчиненные всем своим видом выражали величайшее усердие. Жизнь снаги в Арг-баде немного стоит. Доложит Шабрук начальству, что строптив был убитый, приказа ослушаться попытался, так со старшего, глядишь, и не взыщут. А снагу неудачливого свои же сожрут. А не свои, так волки. И разбираться никто не станет.
Старший, даром, что ростом не вышел, даже по орочьим меркам отличался свирепостью. И на кухню-то его сослали из гвардии за то, что пленного попытался убить. Ценного пленного, которого сам Властелин приказал не трогать. И ведь главное - мяса тогда гвардейцам досталось много. Живого, теплого мяса. На всех бы хватило. Так нет - вызверился Шабрук на того квына, что волка его зарезал, да самого едва не прикончил. Еле оттащили. Повезло еще дурню, что не казнили - на кухню работать сослали, и всё. Говорят, сам Повелитель Саурон заступился.

Шабрук с тех пор нравом стал еще хуже прежнего. Не добраться до квынов - так хоть на своих зло сорвать. Вот и старались подчиненные держаться от него подальше. Правда, работали куда как более споро, чем при прежнем начальстве.

- Вон старший, Повелитель Фенырг, - раздался от двери испуганный голос одного из снаг.

Повелителей орки остерегались. Фенырга - боялись и ненавидели. Фенырг походил на мясо, пах мясом, но в нем ощущалась и сила, какой не бывает у Воплощенных. Чуждая сила. Фенырг был врагом и не скрывал этого. Но Властелин приказал слушаться этого странного квын-хая, как одного из Повелителей. Под страхом медленной смерти.

В нескольких шагах от Шабрука отчаянно завизжала и забилась, издыхая, свинья. Снага, голый до пояса, почти по-звериному волосатый, не дожидаясь конца агонии, деловито вспорол животному брюхо - сизые, влажно блестящие кишки вывалились, извиваясь на залитом кровью полу. Из угла к ним метнулась тощая черная крыса. Снага мгновенно вытянул лапу, поймал зверька, разорвал надвое и с жадностью сунул одну половину в рот.
- Шнарг!
Волосатый дернулся от окрика и замер, с опаской глядя на старшего. Крысиный хвост свисал у него изо рта, по подбородку текла струйка крови.
Шабрук подошел, с размаху двинул подчиненного в ухо. Тот покачнулся, но на ногах устоял.
- После пожрешь. Повелитель Тевильдо торопит. Будешь долго копаться - сам на стол к Могучим отправишься. Вместо свиньи.

Снаги заржали. Шнарг проворно сунул останки крысы в карман кожаного фартука и снова вонзил нож в тушу.

Шабрук повернулся к вошедшим - словно бы только сейчас их заметил.

Повелитель Фенырг был не один. Он привел с собой мясо. Старший невольно сглотнул, окинув цепким взглядом юного квын-хая. Может быть, повелитель не всё заберет себе? Хоть кости оставит? Шабрук вытянулся перед Феныргом, всем своим видом выражая величайшую почтительность.

- Что прикажет Повелитель? Заколоть и освежевать мясо?

Фенырг передернулся. Пару мгновений казалось, что он вот-вот ударит орка.

Не тронул.

- Запомни его, - Повелитель показал на своего спутника. - Будешь ему передавать еду для меня.

Старший послушно потянул носом, принюхиваясь. Кивнул:

- Слушаюсь, Повелитель Фенырг.

* * *

Феныргов снага появился на кухне через полдюжины страж. Шабрук, наблюдавший, как двое орков срезают тонкую бурую кожуру с "земляных яблок", очень обрадовался нежданному развлечению. Взял со стола один из ножей и принялся внимательно осматривать лезвие, демонстративно не обращая внимания на юного квын-хая.

- Повелитель... Фенырг, - запинаясь начал мальчишка, - хочет вина. И еще... орехов.

- Аррегов? - повторил незнакомое слово старший, чуть приподняв верхнюю губу, чтобы квын-хай смог оценить клыки. - Что еще за арреги, снага?

Щенок, впрочем, повел себя неожиданно. Вместо того, чтобы окончательно струсить, выпрямился во весь свой небольшой рост и нахально уставился в глаза Шабрука.

- Откуда я знаю? Какие есть.

- В Арг-баде аррегов не держат, - старший поднялся и не торопясь подошел к квын-хаю, направив острие ножа тому в живот. - Ступай в лес, снага, и поохоться на них.

- Повелитель Фенырг велел, чтобы орехи для него дал мне ты, - к удивлению Шабрука, щенок не струсил.

Старший осклабился. Медленно приставил нож к горлу квын-хая. Ни убить, ни покалечить того было нельзя - за личного снагу Повелителя Фенырга Могучие могли с живого шкуру содрать. А вот попугать - это можно.

- Аррегов в Арг-баде не разводят, - раздельно сказал старший. - Оленей, зайцев и птиц тоже. Я - старший по кухне. Не над охотниками.

И тут снага аккуратно взялся за лезвие, отвел его в сторону и спокойно сказал, глядя в глаза Шабруку:

- Я передам это повелителю Феныргу. Прикажи принести вино для него. Два бурдюка.

Снага был смел. Необычайно, безумно смел. Такие в Арг-баде или не выживали, или, если были не только отважны, но и умны, шли на повышение очень быстро.

Шабрук подумал и убрал нож.

- Гахшат! - не оборачиваясь, окликнул одного из подручных, которые с удвоенным усердием занялись чисткой "земляных яблок". - Выдай снаге вино.

Светильники.

Они должны стать украшением Тронного зала. Украшением Ангбанда. В чьих угодно глазах.

Майар с трудом терпят присутствие нолдор-пленников. Нолдор-врагов. Но к мастерам, работающим для нас, они будут относиться иначе. И может быть, те тоже постепенно перестанут воспринимать нашу Музыку как враждебную. А со временем найдутся такие, для кого Ангбанд станет домом, и тогда...

- Да где же их взять-то?!

- Что? - я резко остановился, недоуменно глядя на невысокую фигурку, прижавшуюся к стене.

Нолдо всхлипнул, повернулся, и я узнал феанорова слугу.

- Где мне их взять? - спросил он с отчаянием в голосе.

По щекам текли слезы.

- Кого?

От изумления я даже не сразу заметил, что мальчишка смотрит на меня безо всякого страха. Больше того - почти с надеждой.

- Ор... Орехи, - выдохнул он.

- Зачем? - я окончательно перестал что-либо понимать.

И тут он начал рассказывать. Сбивчиво, торопливо. Как Феанор послал его за орехами. Как страшный орк на кухне чуть его не зарезал (пожалуй, надо будет выяснить, что это за воитель выискался и почему он в тылу). Как он вернулся к Феанору, а тот был занят, не стал его слушать и приказал без орехов не возвращаться. А орехов в Ангбанде нет.

- Вот что, - сказал я, когда мальчишка умолк. - Пойдем к твоему хозяину вместе. Как твое имя, кстати?

- Уголек, - он недоверчиво посмотрел на меня. - Но Феанор зовет меня Мори.

Я украдкой покосился на Моргота.

Почему-то сейчас, идя рядом с ним по коридору, я не чувствовал ни страха, ни ненависти. Хотя должен был.

Враг задумался о чем-то своем, на меня не глядел. Хоть рассмотрю его, пока можно. В Амане же только издали видел. И когда он к "Феанору" зашел, я толком ничего не разобрал с перепугу.

Странный он оказался, Моргот. На себя не похож. То есть, на того себя, каким я его представлял.

Ни черного копья, которым он, говорят, убил Древа, ни меча, ни доспехов. Ну, это ладно, это я могу понять, он же сам не сражается, орков в бой посылает.

А корона, о которой рассказывали? Черная корона с Сильмарилами - где?!

Спросить, правда, я не рискнул.

Кто его знает, Моргота? Сейчас и не страшный, вроде, а вот как рассердится, да как позовет огненных духов... Или превратит меня во что-нибудь... пакостное. Не знаешь, что хуже.

А по правде сказать, тот орк на кухне был страшнее. Наверное потому, что злился. И рад был бы пырнуть меня этим своим ножом, но "Феанора" боялся. И от этого злился еще сильнее.

Да и "Феанор" с его холодным равнодушием ненамного лучше. Все время кажется, что я для него вроде вещи. Пока я полезен, будет держать при себе. А перестану быть нужным - выбросит без раздумий. Переступит и дальше пойдет. Бррр...

А Ме... Моргот... он говорил со мной. И даже будто бы с любопытством.

Имя спросил. Интересно, запомнил или тоже, как "Феанор", кличку придумает?

- Э-э-э... - как его называть-то? - В-вла... Вала?

Он повернул голову, посмотрел чуть удивленно:

- Да, Уголек?

- А он - Феанор? - спросил я, что первым пришло в голову. - Это правда?

- Если ты когда-нибудь увидишь его за работой, - серьезно ответил Моргот, - перестанешь сомневаться.

Пламенный был в мастерской. Возился с каким-то сплавом. Оторвался от работы лишь на мгновение, чтобы мне кивнуть. Я молча уселся в кресло, наблюдая за мастером. Мешать Феанору я не собирался. А вот смотреть, как он трудится, всегда любил. И не только смотреть... но вот на этой мысли я себя оборвал. В который раз уже.

Неплотно затворенная дверь мастерской бесшумно приоткрылась. Чуть-чуть. Уголек войти следом за мной не решился, но и пропускать разговор не желал. До чего забавный мальчишка! Я усмехнулся: злобный и страшный Моргот собирается защищать нолдо от Феанора. Ну и ну!

То ли мальчишка потерял терпение, то ли замерз, стоя на сквозняке, а только щель еще увеличилась, и Уголек осторожно заглянул в мастерскую.

Пламенный на мгновение оторвался от работы и спросил:

- Ну, принес, наконец?

- Не принес, - ответил я за Уголька и жестом приказал мальчишке войти. - И не принесет. Если тебе орехи понадобились, попросил бы меня.

Феанор выглядел совершенно ошарашенным. Даже не нашелся, что ответить. Я сжал губы, изо всех сил стараясь не расхохотаться.
"Я наткнулся на твоего мальчишку в коридоре, - перешел на беззвучную речь. - Глаза несчастные, носом хлюпает. Орехов, говорит, в Ангбанде нет".

"А их что, нет? Я же не знал, - растерянно отозвался мастер. - Я о светильниках думал".

- Будут тебе орехи, - заверил я Феанора вслух. - Еще и разных сортов. Потерпи немного.

Я усмехнулся, представив очередное состязание между Ирбином и Тевильдо.

Но если это действительно Феанор, то как же он оказался в Ангбанде? Да не пленником - гостем. Как бы не одним из хозяев.

Другом Мель... Моргота.

Другом?

Но как же Аман? Как же слова, которые в исступлении кричал Феанор над телом убитого Короля?

"Будь проклята твоя притворная дружба, лжец и предатель!"

Выходит, он вернулся к дружбе, которую сам же назвал - притворной?

"Пусть дом твой обратится в руины! Пусть уничтожены будут все творенья твои!"

Призывал на дом разрушение - а теперь живет в нем, как ни в чем не бывало?

"Будь прокляты все, кто когда-либо склонит слух к твоим коварным речам!"

Но если так - он же себя проклял.

Сам.

Глава 4

Выбор

Кара. "Злое семя"

Сказывал дед мой - а он узнал от своего деда, - о том, что случилось в самом начале мира, когда не умер еще никто и ни одно дитя не появилось на свет из чрева матери.

Прежде, чем первые люди пробудились на берегу Великого Озера, слышали они во сне музыку. ...Нет, хромой Ульт играет совсем не так.

Молчи, да слушай.

Под звуки неведомой и прекрасной песни говорил с ними Голос. "Вы - дети мои, - сказал он. - Я назначил вам жить здесь и буду хранить вас. Воззовите ко мне - и услышу вас. Придет время, и весь мир будет вашим, ибо вы унаследуете его от меня".

Не было тогда слов у людей, но сердцем понимали они, что говорил Голос.

А когда воссиял Свет и открыли глаза предки наши, появились среди них двое, с виду такие же, как они, но прекрасней и выше, и сказали, что пришли к ним из жалости. Корона венчала чело Первого из пришедших, и самоцветы сверкали в черных кудрях его. "Если желаете стать подобными мне, - сказал он, - я буду учить вас". И они назвали его своим Учителем. И он подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. Второй же сказал только: "Я тот, кто приносит дары. И ни в чем нужды вам не будет, доколе верите мне". И волки, покорные слову его, отдавали людям долю своей добычи и никогда не нападали на них.

Почему ныне не так? Молчи, да слушай. Будет речь и об этом.

Предки наши верили всему, что рассказывал Первый, ибо велики были его знания. Второй же молчал все больше, но когда говорил он, то говорил о Тьме. "Превыше всего - великая Тьма, - рек он. - И я ей хозяин". "Но есть и Свет, - сказал тогда Первый. - Есть солнце, и луна, и бессчетные звезды. Вам дано выбирать между Тьмою и Светом". И Второй, слыша эти слова, разгневался, но спорить не стал. "Не ошибитесь в выборе, люди, - молвил он, и лицо его было страшно. - Неверный путь приведет вас к гибели".

Что было после? Однажды Первый и Второй вскочили на спины странных длинноногих зверей и умчались прочь. С тех пор беды преследуют род людской, и волки перестали помогать нам. Но сказывают, что в одном из племен, живущих на севере, сохранилась священная чаша, подаренная одним из великих Учителей.

- Мори, сбегай-ка за вином. Кончилось.

- Да... Феанор.

Моргот уехал.

И в Ангбанде как будто стало легче дышать. Нолдор приободрились, работа у них спориться начала.

Феанор, правда, ходит мрачный. Не то о чем-то тревожится, не то по Морготу тоскует. Поговорить-то ему теперь не с кем. Мастера его сторонятся, если, конечно, не увлечены делом. А на меня он упорно не обращает внимания.

Поначалу я его ненавидел.

Куда больше, чем Моргота. Того хоть понять можно: захочешь на волю вырваться, всё сметешь на своем пути. Теперь-то я это осознал, когда сам плен испробовал, да на мастеров наших насмотрелся.

А вот Феанор - он же против эльдар меч поднял. Еще и других увлек. А потом своих же сторонников на погибель бросил.

Родители мои там остались. Во льдах. Оба.

Первое время казалось - убил бы предателя, если б мог. Хоть зубами загрыз.

Только - силы-то неравны. А и получилось бы у меня - что потом? Небось, отомстил бы Моргот за друга. Да так, что смерть избавленьем бы показалась. И хорошо, если бы только мне отомстил, а ведь мог бы и на других пленниках отыграться.

В общем, не отважился я сделать хоть что-то. Мечтал только.

Долго мечтал.

Потом надоело.

- Мори, приберись в мастерской.

- Да, Феанор.

А когда он работает - глаз не оторвать, до чего красиво. Не только творения его, каждое движение - совершенство. Недаром даже Моргот любит смотреть. Только вот взгляд у него при этом странный какой-то. Так голодный мог бы глядеть на еду, до которой ему не добраться. Я удивлялся сперва, потом вспомнил рассказы: руки-то у Врага сожжены Камнями. С виду не скажешь, а вот же, не прикасается к инструментам. Не может.

- Мори, подержи щипцы.

- Да, Феанор.

Помогать ему, учиться у него - счастье. Жаль, редко доводится. Среди пленников-то есть настоящие мастера. Ясное дело, Феанор предпочитает работать с ними.

Нолдор не узнают его. Там, у них, он носит личину. И имя свое скрывает. Мастер и Мастер.

Превосходящий искусством любого из них. Одинокий. Надменный.

А все же заботится он о нолдор. Беспокоится, хоть и прячет это за внешней холодностью. Да и живы они до сих пор только благодаря ему. Слышал я обрывки его разговоров с Морготом, знаю.

Надо же! Прежде, когда был вождем, он губил тех, кто шел за ним. Легко, не колеблясь. А теперь, потеряв всё, кроме разве что мастерства, спасает.

Как будто только сейчас увидел в нолдор свой народ, а не средство для достижения цели. Стал Государем для них - по сути, не только по праву рождения.

- Мори, ты закончил огранку?

- Да... Государь.

Нальго замер, глядя в желтые звериные глаза. Кончики пальцев чуть дрогнули, но стрела не сорвалась с тетивы. Сказывали: волки - дети Великих. Сказывали: нападают лишь на тех, кто навлек на себя гнев Первого и Второго. Верных не трогают.

Нальго не знал за собой вины. И не собирался гневить Великих.

Боги - ведь они справедливы, правда?

Правда. Зверь не спешил нападать. Стоял и смотрел.

И Нальго смотрел. Ждал.

А потом, повинуясь чутью, не раз спасавшему жизнь и дарившему на охоте удачу, почтительно склонил голову перед волком.

- Как твое имя, Сын Песни? - спросил зверь.

Совершенно по-человечески, только выговор странный. Незнакомый совсем.

- Нальго, сын Ульга из рода Фаранга.

Охотник рискнул поднять голову.

Волка не было.

Был - не человек, нет. Иначе одеваются люди. И взгляда такого не бывает у них. И черных длинноногих зверей не водят они за собой на двойном ремне.

- Ты... - охотник задохнулся от изумления, - ты из Великих? Из Тех-кого-ждем?

Всмотрелся, боясь поверить себе.

Страстно желая - поверить.

Волосы пришедшего были черны, как ночь. Как уголь остывший.

И не было в них камней, похожих на звезды.

- Ты... Второй? - охотник едва совладал с голосом.

- Второй? - Пришедший поморщился, словно Дайк-учитель, когда стрела юного охотника на испытании мимо цели летит. - Второй?

Нальго зажмурился.

Этот явно не ограничится ударом, сбивающим нерадивого ученика на землю.

Этот...

- Первый.

Нальго старательно закивал, уже почти не надеясь вернуться живым в селение.

Почти...

- Первый, - повторил Великий. - И - единственный.

...А когда воссиял Свет и открыли глаза предки наши, появился среди них некто, с виду такой же, как они, но прекрасней и выше, и сказал, что пришел к ним из жалости. Корона венчала чело его, и камни, подобные звездам, сияли в ней. "Не должно оставлять вас одних, без наставника, - сказал он людям. - Я буду учить вас, и станете подобны мне".

И они назвали его своим Учителем. И он подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. "Я тот, кто приносит дары, - говорил он им. - И ни в чем нужды вам не будет, доколе верите мне". И волки, покорные слову его, отдавали первым людям долю своей добычи и никогда не нападали на них.

Предки наши верили всему, что рассказывал Учитель, и почитали его. Но однажды, когда пришел он к людям, страшно было лицо его, и гневен взгляд. "Превыше всего - великая Тьма, - сказал он. - И я ей хозяин. Вам дано выбирать между Тьмою и Светом, но не ошибитесь в выборе, люди. Неверный путь приведет вас к гибели". Вскочил на спину черного длинноногого зверя и умчался прочь.

Он долго не появлялся, и люди были несчастны, не получая его даров. А потом настал день, когда свет солнца вдруг начал меркнуть и погас вовсе, и глубокая тень пала на мир; и всех птиц и зверей объял страх. Тогда Учитель вернулся, воссияв, как огонь в сумраке.

Они помнят Феанора. Помнят намного лучше, чем меня. Что ж, этого следовало ожидать.

Я дал им услышать свою Музыку, пока они спали. Услышать и запомнить. Большего я не собирался делать сам.

Пламенный должен был стать их наставником. Их вождем.

Не получилось.

Значит, это место займу я. На какое-то время. До тех пор, пока не воспитаю правителей для людей. Вершителей моей воли.

Воли бога. Всемогущего. Всеблагого. Единственного.

Свобода выбора? Разумеется, я оставлю ее людям, как и обещал Феанору. Они будут сами решать, что для них лучше: богатство, знания, сила и власть или жизнь, полная лишений и страха, которая ждет их без моей поддержки.

- Ступай в селение, сын... мой, и приведи всех охотников. Я буду ждать вас здесь, на поляне.

Человек закивал. Попятился, не сводя с меня глаз. Изумленных. Восхищенных. Испуганных. А потом развернулся и бросился прочь.

Тот, кто видел сияние Сильмарилов, вряд ли смог бы его забыть. Но люди недолговечны. Им плохо дается осанвэ. Их память живет лишь в словах. В песнях. В легендах. В творениях мастеров. Но не в них самих.

Охотники явились задолго до вечера, но в лесу к тому времени стало темно, почти как ночью. Собиралась гроза.

Свет Камней не затмить, но это мне и не потребуется.

Я просто заменю одну память другой.

Свет - пламенем.

Они столпились в центре поляны, очень напомнив мне тех, других, своих дальних предков.

Равно готовые броситься в схватку, разбежаться в ужасе или благоговейно внимать тому, кто сумеет вызвать у них доверие.

Готовые обрести своего бога.

И тогда ударила молния.

Только одна.

Ослепительно-яркая.

Точно в сосну на краю поляны.

Если кто-то и вскрикнул, гром заглушил все.

Хвоя вспыхнула, ветер помог пламени перекинуться на кроны соседних деревьев, но дальше я огонь не пустил.

Поляна и так была освещена достаточно.

Я появился внезапно, из темноты, и несколько крупных волков сопровождали меня, прижав уши и поскуливая от страха, но не решаясь бежать из круга огня.

Охотники попадали ниц.

- Решайте, - говорил Великий, глядя на собравшихся со спины высокого черного зверя, - ибо я подарил вам это право - решать. Я могу дать вам силу. Знания. Власть над животными и растениями, металлами и камнями, воздухом и водой. Вы получите больше даров, чем в состоянии пожелать или даже вообразить сейчас.

Люди молчали.

- Вы можете стать народом моим - или остаться во тьме невежества. Выбирайте без страха. Если вы откажетесь признать меня Властелином, я не трону вас. Я просто уйду. В иные земли. К другим племенам. К тем, кто ждет меня.

Люди молчали.

- Скажи, Великий... - решился один.

Вождь. Тарко. Лучший из охотников. Тот, кто в одиночку забирался в такие места, куда и дюжиной-то соваться боязно. Отчаянно храбрый, небывало удачливый.

- Да? - Властелин огня повернул голову.

- Старики сказывали - ты не единственный бог, - Тарко поднялся на ноги, смело глядя в глаза Великому. - Сказывали - вас было двое. Где тот, кто нес Свет? Где Первый?

Неслышным стоном отозвались охотники.

Удачлив Тарко, но дерзок. Безумно, немыслимо дерзок. До глупости.

- Тот, кто приходил со мною, не явится к вам больше.

Великий ответил не сразу, но гнева в его голосе не было. И Тарко он почему-то не тронул.

- Ему нет дела до людей - смотрите, он не вернулся, а я здесь и говорю с вами. Вы можете избрать своим Властелином его, если хотите. Но он далеко и ничем не поможет вам. Решайте же, люди.

Черный зверь мотнул хвостом, похожим на распущенные женские волосы, и засмеялся, хрипло и страшно.

Люди молчали.

Только догорающие деревья потрескивали в наступившей тишине.

- Решайте, - жестко повторил Великий. - Решайте сейчас.

- Я... признаю тебя Вла... вождем?

- Властелином.

- Признаю - тебя - Властелином, - твердо сказал Тарко и, сдвинув брови, посмотрел на соплеменников.

- Я тоже, - отозвался один охотник, поднимаясь с земли.

- И я.

- Ты...

- ...наш...

- ...бог.

- Ты.

- Мы твои, Великий.

- Твой народ.

- Твои люди.

- В Эндорэ, - сказал Великий, когда последний из охотников, одноухий Сийн, тоже сказал: "твой", - в Эндорэ есть только один бог. Я.

Великий Учитель подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. Предки же наши верили всему, что рассказывал он, и почитали его, и страшились вернуться к прежней жизни, тяжелой и скудной. Но однажды, когда пришел он к людям, страшно было лицо его, и гневен взгляд. "Превыше всего - великая Тьма, - сказал он, - и я ей хозяин. Не ошибитесь в выборе, люди". И умчался прочь.

Он долго не появлялся, и люди были несчастны. А потом настал день, когда свет солнца погас, и глубокая тень накрыла мир; и всех птиц и зверей охватил страх. Тогда Учитель вернулся, подобный яркому пламени в сумраке. Мы пали ниц перед ним.

"Решайте, - сказал Великий. - Выберите своим Властелином Того-Кто-Вдали или меня. Но если не признаете меня единственным своим богом, уйду от вас к другим народом, ибо многие ждут заботы моей и знаний, и я нужнее вам, нежели вы мне".

И устрашились люди, и сказали, как он хотел: "Ты бог наш, и тебе одному служим отныне".

"Тогда, - повелел Властелин Меллегур, - возведите мне дом на холме. Я буду являться там, когда пожелаю, и если воззовете ко мне в том доме - тотчас услышу вас".

Все лето я учил их строить дома. Не из камней - из бревен. Сопротивляться пытались: дескать, в шалашах наши предки жили и нам заповедали жить в шалашах, иное же - от Безликого Зла.

"Нет, - вразумлял я Детей. - Иное - от бога. Не хотите сами думать - так слушайтесь. А не то вас Безликое Зло как раз и сожрет. Заступаться не стану, так и знайте".

Хмурились, кривились, но - делали. Работали. Строили.

А как собрался я уходить - взвыли.

- Дома, - говорю, - теплые?

- Теплые.

- Вода сквозь крышу не протекает?

- Нет.

- И зверь не пройдет. Так или нет?

- Так, Великий... НЕ ПОКИДААААЙ НАС!

Рассердился я. Почти всерьез рассердился.

- Ладно, - сказал. - Стройте дом, каких ни у кого из вас нет и не будет. Дом, достойный меня.

До зимы они провозились.

Настала весна.

Потом лето.

Потом...

- Я ухожу, - заявил я им. - Через десять восходов. Если достроите Дом до этого, я коснусь его своей силой. Разведете огонь в очаге, воззовете ко мне - и услышу вас, где бы ни был.

...Успели.

Ангбанд меняется.

Сначала я думал - это потому, что Моргот уехал. Потом заметил, что один и тот же коридор может по-разному выглядеть. В зависимости от твоего настроения. А еще вернее - от того, как ты относишься к Ангбанду. И к его хозяину.

Если боишься, плохого ждешь - тут же и окажешься в каких-нибудь закоулках. Темно, тесно, воздух спертый и все время чудится - стены вот-вот сомкнутся и раздавят тебя.

Ненавидеть еще хуже - в лучшем случае, проплутаешь по коридорам, пока не свалишься от усталости. А то ведь могут и ступеньки уйти из-под ног. Или камень на тебя с потолка свалится - хорошо, если не по макушке.

Крепость-то у Мор... Мелькора с норовом. Не прощает обид. Ссориться с ней не стоит.

Ну, я когда догадался, стал учиться с ней ладить.

Сперва трудно было. Забыть, что я пленник, а Мелькор, вообще-то, Враг.

Потом... привык я. Да и крепость совсем другой стала. Не заблудишься в ней - сама выводит в нужное место. Коридоры светлые, потолки высокие. Двери резные, перила у лестниц - настоящее кружево из металла. За окнами - горы.

Хорошо. Красиво.

Будто и не логово это вражье, не темница постылая.

Дом.

Год у берегового народа выдался легкий. Удачный год. Даже старики таких не помнили.

Много рыбы приносили добытчики. И земля щедра была на урожай, как никогда прежде. Дети рождались один за одним здоровенькие да крепкие.

А потом прилетел горький ветер, и пришла за ним Смерть.

Детей брала. Ловцов брала. Землепашцев. Стариков. Женщин.

Без разбору.

А следом пришел - Он.

Явился внезапно, приказал замолчать воющим женщинам.

Велел больных показать, да только не стал смотреть. И не касался их. Слушал будто. Слушал - и думал о чем-то своем. Хмурил черные брови.

А после - запел.

Люди так не поют.

Так ветер свистит в утесах. Так ночные птицы кричат. Так деревья шумят. Так вода в озере плещется.

Замолчал.

И ничего не случилось, вроде.

Просто - больные начали выздоравливать.

Ушла Смерть из селения.

Надолго ли?

- У вас есть выбор, - сказал Он людям. - Решайте.

- Ты - наш бог, - ответили приозерные жители. - Нет и не будет у нас бога, кроме тебя, Миал Гар.

- Воины Ангбанда! Вы сильны и отважны, и велико ваше мастерство в бою. Да, вы можете сокрушить квын-хаев. Но вспомните - разве не от Великих получили вы свою силу? Оружие? Умение сражаться? Кем были бы вы без нас? Без Властелина? Без Цитадели? Горсткой охотников, не способных противостоять Пришедшим-из-за-воды.

- Нет? Кто сказал "нет"? Шаг вперед!

Не один вышел. Десятка три. И смотрели исподлобья. Без робости. Нехорошо смотрели. Неправильно.

Эх, Властелин...

- Что ж, воины. Я дам вам оружие и открою ворота. Вам - и тем, кто решится пойти с вами. Разобьете квын-хаев, встречу не как ослушников и смутьянов - как лучших из лучших. Пленных в награду получите. Оружие, первейшими мастерами сделанное. Женщин.

- Ну, кто пойдет? Решайте, воины Ангбанда. Решайте сейчас. Но помните - это ваша война. Только ваша. Не Цитадели. Кто отважится на нее - получит всё, что может получить орк при жизни. Или умрет. Решайте, воины, ибо я даю вам сейчас это право - решить самим.

Великий Учитель покинул людей давно, и мы были несчастны, лишенные помощи бога. А после настал день, когда свет солнца погас, и черная тень накрыла весь мир, а птицы и звери в страхе попрятались. Тогда Учитель вернулся, подобный ослепительному пламени, и склонились мы перед ним, ибо поняли, что лишь он спасет нас от Тьмы.

"Решайте, - сказал он нам. - Выберите своим Властелином Того-Кого-Нет-Здесь или меня. Но если не признаете меня Единственным, уйду от вас снова, ибо многие ждут любви, заботы и знаний, и я нужнее вам, нежели вы мне".

И пламя его опалило нас, и бежали мы прочь, но ужас Тьмы преследовал нас, и тогда мы вернулись и сказали, как он желал: "Ты бог наш, тебе одному служим отныне".

Но он редко являлся нам и приносил мало даров, а приказывал многое, и тяжелы были жертвы, которых требовал он от нас.

Лишь однажды с тех пор слышали мы иной голос. Голос Того-Кого-Нет-Здесь. Того-Кто-Пришел-Первым. "Вы отреклись от меня, - сказал он, - и все-таки вы мои. Дни ваши коротки и слабы тела, но у вас есть Выбор".

И мы испугались, что Тьма говорит этим голосом, и стали молить Властелина, чтобы спас нас от смерти, но, жестокий и гордый, он сказал, что если бы мы не умирали, то скоро заполнили бы всю землю, и ему пришлось бы убивать нас самому.

Теперь мы ненавидели и боялись Мелхкиора, но тех, кто ему противился, поражали болезни, и звери нападали на них, и травы становились для них ядовитыми, а огонь обжигал. Потому мы исполняли все, что велел он. Тех же, кому он благоволил, Великий наделил властью и знанием, и прочим приходилось подчиняться им, как ему.

- Услышьте меня, Великие! - шаман ударил посохом в землю у края костра, и пламя взревело, метнулось вверх, выбросило к небу сноп искр.

- Пошлите удачу охотникам!

- Удачу, - беззвучно шевелили губами сородичи.

- Силы воинам!

- Силы...

- Пусть поветрие черное стороной обойдет!

- Пусть обойдет...

- Пусть множатся дети!

- Дети...

- Пусть земля будет щедрой!

- Пусть людей, живущих по ту сторону леса, Тьма заберет!

- Пусть...

- Пусть на них нападут хвори, пусть утратят твердость руки и зоркость глаза, пусть стрелы летят мимо цели!

- Пошлите удачу, Великие! - птицы умолкли, и ветер затих, лишь звучный голос шамана далеко вокруг разносился. - Пошлите удачу нам, а врагам из-за леса - гибель!

- Удачу... - шептали воины. - Гибель.

- Услышьте меня, боги!

- Я слышу тебя.

Шаман замолчал. И молча смотрели воины и охотники на того, кто появился из темноты, легко соскочил со спины огромного черного зверя, протянул руку к костру, и пламя не обожгло его, но отпрянуло, словно в страхе.

- Ты звал меня, и я явился на зов, - пришедший говорил негромко, но от его спокойного низкого голоса колючий озноб полз по спине. - Ведь ты - звал меня, человек?

- Властелин...

- Да, Ларх?

Помнит. Он - меня - помнит.

От волнения я едва не забыл, о чем говорить хотел. Великий мало к кому из нас по имени обращался. И вообще говорил мало. Приказывал только. Четко. Понятно. Коротко.

На ослушников не гневался никогда. Плечами пожмет, бывало, да усмехнется, словно дивясь глупости человеческой.

Только мало их было, ослушников этих. И жили они недолго: зверь ли нападет, змея укусит или трясина затянет. Будто сам мир становился врагом преступивших волю Великого. И оберегал верных ему. Тех, кого Мелхгур хоть однажды назвал по имени.

Властелин смотрел на меня, приподняв брови. Ждал.

- Великий, - заторопился я, - нынче я опять сон видел. Странный.

Чуть заметный кивок. Разрешение продолжать.

- Это был голос, Властелин. Чем-то похожий на твой, но...

Я замялся, подыскивая слова. Никогда в речах силен не был.

- Дальше, - потребовал Мелхгур, глядя так, что меня пот прошиб.

- Он... г-говорил со мной. Хотя вы, сказал, от меня отреклись, но вы все равно мои.

- Так. Дальше.

- Дни ваши коротки, слабы тела, но у вас есть Выбор. Я дал его вам.

Я опустил голову.

- Это все.

Он засмеялся.

Тихо, но так, что мне - впервые - очень захотелось бежать прочь от него, забиться куда-нибудь. Только я знал: от него не спрячешься. Как не спрячешься от воздуха. От воды. От земли. От мира, в котором родился.

- Ступай, Ларх, - распорядился он, отсмеявшись. - Собери всех перед моим Домом. Расскажи им свой сон. Подробно. И ждите меня.

- Да, Властелин. Мы...

- У вас действительно есть выбор, Ларх, - он посмотрел мне в глаза, и я невольно попятился. - И сегодня вы его сделаете.

- Вы вправе выбирать, люди.

Я говорил негромко. Так, чтобы им пришлось затаить дыхание, ловя каждое слово.

- Все вы мне ни к чему. Мне нужны верные. Только верные. Те, кто в огонь без колебаний шагнут по одному моему слову. Они получат от меня силу. Знания. Помощь в беде. Им я подарю этот мир. Остальные вольны жить и умирать, как им вздумается. Путь открыт.

- И ты не станешь преследовать нас, если уйдем? - спросил один из людей.

- Не стану. И помогать - не стану.

- А если мы все откажемся от тебя?

Золотистые глаза смотрят с вызовом. Ждешь, что я рассержусь, дурачок?

- Ваш выбор, - пожал я плечами.

- А если мы скажем: это наша земля, и ты не хозяин, но гость здесь. Чужак. Тогда что?

- Я не хозяин этой земли, - я улыбнулся. - Я сам - земля. И вода. И небо, и ветер, и огонь, и дождь. Даже ваша плоть - я. Если отречетесь, я больше не стану говорить с вами, люди, ибо другие племена ждут меня. Я не стану приказывать вам и учить вас, но я останусь с вами.

- Тогда уйдем мы, - заявил упрямец, и десятка полтора соплеменников сгрудились вокруг него, положив руки на оружие и глядя на меня исподлобья.

- Ступайте, если хотите.

- Мы не верим тебе. Ты лжешь! - выкрикнул еще один.

- Не верьте, - я пожал плечами.

- Мы уйдем, найдем Первого и расскажем ему обо всем, - добавил человек, шалея от собственной дерзости.

- Ищите, - не расхохотаться мне все-таки удалось.

Жить и умирать. Умирать.

Нет. Не хочу!

- Я верен тебе, Великий, и нет для меня иного бога, кроме тебя.

- Верен - и веришь, Ларх? Не устрашишься воды, и огня, и зверя лесного? Не дрогнет рука убить врага, если я велю?

- Не дрогнет, Великий.

- А друга? Брата? Ради меня, Ларх? Решишься - или...?

Я проглотил комок в горле.

- Решусь, Властелин.

- А как же твой сон? Голос? Как же Первый?

- Ты - Первый, Властелин Мелхгур. Первый - и Единственный.

Я говорил громко, топя страх в словах, вслушиваясь в свой голос, словно он был чужим.

- Не верь ему, Ларх! Пойдем с нами!

- Не слушай их, Ларх! Мы с тобой!

Почти одновременно.

А потом несколько человек подошли и встали рядом со мной.

Сделалось легче.

Пора.

Я поднял руку, и пламя вспыхнуло перед порогом Дома. Стеною встало в человеческий рост. Гореть здесь нечему - огонь питала моя сила.

- Тот, кто верен мне, пусть войдет в Дом. Прочие - уходите.

Люди попятились.

Страшно.

Никому не хотелось быть первым.

Я бы решился сразу, стой я там, среди них. Или - почти сразу. Но, видимо, нет здесь ни одного, похожего на меня.

- Верный мне пройдет невредимым. Тот, кто отважится прежде прочих, станет вождем племени. Полдюжины следующих - моими помощниками. Учениками.

Молчат.

Смотрят на ревущее пламя.

Двое переступили с ноги на ногу.

Нораг. И Гурн.

Кто-то из них решится.

- Не слушайте его люди! - завопил тот, кто хотел отыскать Феанора.

Гнорх, кажется. Впрочем, неважно.

- Не слушайте! Он погубит вас! Он... Враг! - нашел слово и тут же уставился на меня.

С испугом - не с ненавистью. А еще - с сомнением. Словно ждал, что я буду спорить.

А я - не стал.

- Мы уходим, - заявил желтоглазый. - Сейчас.

И действительно зашагал прочь. Не оглядываясь.

Товарищи некоторое время смотрели на его напряженную спину.

Потом один неуверенно двинулся следом. За ним другой. Третий.

А после и остальные - сбившись в кучу и очень спеша. Словно я гнался за ними.

- Я верю тебе, Властелин Мелхгур!

Высокий голос.

Неожиданно высокий.

Женщина.

Рейлин.

- Я верю тебе и...

Она не успела шагнуть в огонь.

Нораг опередил.

Зажмурился, сжал побелевшие губы - решился.

Прошел. Разумеется.

Прошел и встал рядом со мной.

Бледный.

Торжествующий.

Невредимый.

Гордый собой.

Следующим отважился Гурн.

Потом - Рейлин.

И еще одна женщина - Круанна.

Лиртан.

Хорт.

Кулн.

Последний из шестерых.

Ларх - опоздал. Чуть-чуть.

Жаль.

Именно этот был бы особенно мне полезен в роли ученика.

Впрочем - почему бы нет?

Посмотрим, на что ты в действительности способен, мальчик.

Я не успел.

Кулн оттолкнул меня.

Опередил.

Я посмотрел туда, где на пороге Дома стояли избранники.

И встретил взгляд Властелина.

Жесткий взгляд. Повелительный.

А потом я услышал крик.

Огонь не пропустил Кулна.

Рыжие языки не разошлись в стороны - оплели тело моего соперника, словно змеи, словно вьющиеся растения - тот слепо метнулся в сторону, размахивая руками.

- Он пытался солгать, - спокойно сказал Властелин Мелхгур, и голос его легко перекрыл отчаянные, захлебывающиеся вопли Кулна. - Он хотел воспользоваться моей силой, а в сердце таил предательство. Но меня невозможно обмануть, люди.

Кулн упал в нескольких шагах от ступеней, хрипя, забился на земле.

Пахло жареным мясом.

Мы стояли, борясь с тошнотой.

Кулн затих.

Никто так и не сдвинулся с места, чтобы помочь ему.

Никто не рискнул.

Ну же, Ларх!

Это не так трудно, как тебе кажется.

Я жду тебя, будущий ученик.

Еще несколько человек последовали за желтоглазым.

Почти бегом.

Пусть.

Мне нужен последний избранник.

Седьмой.

Ты.

Давай, Ларх.

Решайся.

И я решился.

Я сам не знал, почему.

- Я верю тебе, Властелин!

Чужой голос. Не мой. Высокий, срывающийся.

- Я - твой!

Пять шагов до ступеней Дома.

Пять шагов сквозь огонь.

Пять шагов через смерть.

От слабости к силе.

От сомнений к уверенности.

От людей к богу.

Из одной жизни в другую.

Я не почувствовал боли.

И жара тоже.

Поднялся по ступеням - медленно, словно ребенок, не научившийся толком ходить.

Поднялся - и встал рядом с Мелхгуром, лицом к пламени.

К тому месту, где только что было пламя.

Оно погасло, наверное - я не видел.

Глаза застилали слезы.

Они вышли из Ангбанда.

Три тысячи орков, жаждущих крови, озверевших от скуки, готовых взбунтоваться независимо от последствий.

Три тысячи недовольных, чьи голоса звучали громче других. Излишне громко по нынешним временам, когда не было воли Мелькора, чтобы сдерживать их. Я же и сам слишком хотел войны, чтобы без фальши петь эту мелодию Властелина.

Три тысячи добровольцев, которые отправились "выпустить потроха квын-хаям". С моего разрешения, разумеется, но без моего одобрения. Без поддержки Ангбанда. На свой страх и риск.

Казнить их было нельзя - это только усилило бы недовольство остальных, хотя и заставило бы их притихнуть на время.

Зато слишком ретивые вояки послужат отличной приманкой для нолдор: всегда полезно проверить, на что способны враги.

Так что я просто открыл перед свободными орками ворота.

А после - закрыл за их спинами. Наглухо.

Я смотрел сверху, как они шли. И гвардейцы смотрели. И армейские командиры, пока еще верные Ангбанду.

Смотрели - с плохо скрываемой завистью.

Ничего. Скоро вы перестанете им завидовать. Главное, чтобы хоть кто-то из ушедших вернулся назад и... хм... поделился впечатлениями о войне с квын-хаями.

Того, что произошло дальше, я никак не мог ожидать.

Тангородрим, мелодии которого я почти не слышал со времени отъезда Властелина, словно пробудился, и в первое мгновение я решил, что Мелькор вернулся. Вернулся так быстро, что я не успел почувствовать его приближение.

Нет. Музыка звучала громко, но не в полную силу и нестройно, словно тот, кто разбудил Тангородрим, лишь пробовал силы - так щенок пытается удержаться на непослушных лапах.

Это не Мелькор.

И никто из Поющих не осмелился бы без спросу коснуться мелодии Властелина.

Нолдо!

Он с тех пор, как уехал Властелин, почти все время проводит на Шестой Южной. Наблюдает за Эндорэ. А мы наблюдаем за ним.

И, пожалуй, нам стоило быть внимательнее.

Лава выплеснулась из жерла и потекла по склону.

Справился нолдо. И сейчас, наверное, торжествует, думая, что этим жалким подобием извержения спас сородичей.

Что ж, пусть торжествует. Его выходка тоже принесет Ангбанду пользу. Пожалуй, даже большую, чем первоначальный план.

Снизу раздались крики. Воины, наблюдавшие со стен за уходом былых товарищей, как по команде, уставились на меня.

Я улыбнулся:

- Эти орки отреклись от Ангбанда. Ныне они свободны в своих поступках и заботятся о себе сами. Смотрите же на них, воины. Смотрите внимательно. Они выбрали свою судьбу.

Нолдо был слишком слаб, чтобы полностью уничтожить отступников. Но достаточно силен, чтобы поубавить куража у уцелевших. Чтобы заставить задуматься тех, кто остался в крепости. И чтобы, когда вернется Мелькор, мне было, что рассказать ему.

- Принц, на севере огонь! Тангородрим пробудился.

Не может быть!

Моргот начал войну?!

Все-таки начал.

Но... отец?!

Я увидел его мгновенно, едва заглянул в палантир.

"Маэдрос, скорее. Предупреди остальных. К вам идут орки. Тысячи две, не меньше. Часть я все-таки сжег".

"Что? Ты?! Но Моргот..."

"Мелькор тут не при чем. Это Саурон. Торопись".

"Спасибо... отец".

Гнев Великих настиг орков-ослушников. Жидкий огонь пожрал тела тех, что вышли последними. Ни костей не оставил, ни даже пепла.

Что ж, это война. Война с квын-хаями. Теперь - еще и война с Арг-бадом.

Со всем миром.

Пусть.

Кто отважится сразиться со зверем, загнанным в угол? Кто рискнет заступить дорогу воинам, у которых не осталось ни Властелина, ни поддержки своих, ни дома, куда можно вернуться - только ненависть? Ненависть, которую наконец-то не нужно сдерживать.

Река пламени текла на юг. Опытные командиры уводили орков к западу и к востоку.

Навстречу квын-хаям.

Только вот не легкой добычей, не сочным и нежным мясом оказались те, кого, казалось бы, лишь воля Властелина защищала до сих пор от расправы.

Ярость встала против ярости.

Мастерство против мастерства.

Мужество против мужества.

Оказались ли мужество орков и ненависть их чуть меньше? Тучи ли разошлись, открывая бывших воинов Цитадели безжалостным лучам солнца? Или в бою не хватило тех, кто сгорел в огне Тангородрима, так и не обагрив оружие вражеской кровью?

Орки отступали.

Сначала медленно, огрызаясь, заставляя квын-хаев сражаться за каждый шаг.

Потом торопливо и беспорядочно.

Наконец, просто бежали.

Не к северу, ставшему враждебным теперь.

К югу.

К ор-хаям Горбатой земли.

Извержение не убавило решимости у свободных орков. Скорее наоборот. Отступать им теперь было некуда, и они стремительно двигались к нолдорским крепостям.

Там их явно ждали.

Нескольких моих крылатых разведчиков подстрелили, но я успел рассмотреть и услышать достаточно.

Нолдор готовились к бою.

Этот нолдо сумел-таки предупредить своих.

Что ж, Мелькору полезно будет узнать и об этом. А оркам, сохранившим верность Ангбанду, убедиться, что квын-хаи не легкая добыча, и для победы нужна дисциплина и согласованность действий.

Властелина нет слишком давно, и не исключено, что долго еще не будет. Если воины Ангбанда хорошо усвоят урок, возможно, мне не придется его повторять до возвращения Мелькора.

Орки бились отчаянно. Хоть и без единого командования, без продуманного плана, а продержались против нолдор дольше, чем я рассчитывал.

До утра продержались. До появления Ариэн.

Там, вдали от Ангбанда, не было плотной завесы туч, защищающей Детей Диссонанса от губительного для них света. А тратить силы на то, чтобы прикрыть отступников, я не собирался.

Орки начали отходить. К югу. К лесам и пещерам Соснового нагорья.

Только вот встретили их там не сородичи, на помощь которых они рассчитывали.

Враги.

К северу.

Пусть не поможет Арг-бад тем, кто не желает более признавать Мелгыра своим Властелином.

Пусть.

Там, на севере, клубятся тучи. Густые. Темные.

Там не будет жгучих лучей солнца.

Там можно умереть, убивая врагов, а не корчась беспомощно, словно квын-хай над огнем.

Умереть - или победить?

Все-таки победить.

Попытаться хотя бы.

Смотрите, воины Ангбанда.

Смотрите на участь тех, кто преступил волю Властелина.

Сомкнуты створки ворот. Ни один воин не выйдет из них, чтобы помочь изменникам. Ни один из тех, кого убивают под самыми стенами покинутой ими крепости, не найдет в ней спасения.

Смотрите на них, орки Мелькора. И помните об их судьбе.

Учитель редко говорил с нами и приносил мало даров, но приказывал многое, и тяжких трудов требовал он от нас.

Лишь однажды с тех пор слышали мы иной Голос. "Вы отреклись от меня, - сказал он, - и все-таки вы мои. Мои - потому что это я дал вам Выбор".

Но Голос был далеко, а Властелин рядом, и тех, кто противился Мелхгуру поражали болезни, и звери нападали на них, и травы становились для них ядовитыми, а огонь жег. Потому мы исполняли все, что желал Великий. Тех же, кому он благоволил, Великий наделил властью и знаниями, и они повелевали остальными.

И нашлись те, кто, не видя конца бедам, в отчаянии сказали так: "Теперь поняли мы, кто лгал, желая погубить нас. Не Первый. Тот, кто пришел после. Тот, кого признали мы Властелином. Не станем служить ему больше! Он - наш Враг. Он несет Тьму".

Мы убивали их - из страха, что Великий услышит и покарает всех. И тех, кто не был верен ему, ловили и бросали в огонь у порога его Дома. И говорили верные, что Властелин Мелхгур радуется, видя эти дела, и жизнь наша станет легче.

Рассказывают, что немногим удалось все же бежать. Первый больше не говорил с ними, ибо они тоже строили Дом и склоняли головы перед Мелхгуром. И когда с великим трудом они добрались до края земли, путь им преградили бескрайние воды. И увидели они, что не скрыться им от Властелина Мелхгура, ибо он и есть - мир.

- Мы пришли просить тебя, Властелин.

- Да?

- Сказывают, сероволосые, живущие за рекой, хранят чашу, что приносит удачу. Сказывают, эту чашу принес им в давние времена ты. Так ли это, Великий?

Я кивнул.

- Властелин... подари нам такую чашу.

- Дарить не стану.

Еле слышно - разочарованный вздох.

Я выдержал паузу.

- Дарить не стану. Сами сделаете. Я научу, как.

- Такую же, как у заречных?

- Нет. Не такую. Я дам вам металл для нее. Особый металл. Мой металл. Золото.

* * *

Они научились многому.

Добывать огонь и строить дома.

Делать оружие и лекарства.

Плавить и ковать металл.

Приручать зверей. Печь хлеб. Ткать холсты. Различать грибы и травы.

Убивать врагов.

Они научились всему, чему я хотел научить их.

И у них теперь были правильные вожди.

Верные мне. Из моих рук получившие власть, силу и знания.

Теперь я мог спокойно оставить людей.

Мог вернуться домой.

Ангбанд готовился встретить Властелина.

Еще не показался вдали всадник на вороном коне. Не видели его ни крылатые разведчики, ни Феанор из кресла на вершине Бесснежной.

Просто - сгустились тучи над крепостью. Чуть холоднее сделался воздух. Пробежала легкая дрожь по скалам Тангородрима.

Просто - взгляды майар стали острее и ярче, словно ветер раздул пламя над углями.

Просто - непонятно откуда поползли среди орков слухи о возвращении Самого, и строже сделались командиры, и подтянулись воины, и веселее звенели клинки на тренировках, и стрелы точнее летели к цели, и самые строптивые волки охотно выполняли команды.

Жизнь возвращалась в Ангбанд. Настоящая жизнь, совсем не похожая на многолетнее ожидание.

Единая жизнь. Единая воля. Единая Музыка.

- Да, Властелин. На границах всё, как обычно. Армия готова выступить.

- Да, Властелин. Дисциплина в войсках теперь безупречная. Да, недовольные были. Но и они послужили нашему делу. Хорошо послужили.

- Да, Властелин, у самых ворот. Остальные смотрели. И все поняли правильно.

- Да, Властелин. Нолдор считают это своей победой. Нет, ничего нового они не придумали. Ударили с двух сторон, заставили орков отступить к крепости и добили. Оружие прежнее. Доспехи тоже. Кони. Собаки. Они не слишком изобретательны, эти Дети Амана.

- Благодарю, Властелин. Твоя Музыка - моя Музыка.

- Нет, Властелин. Сперва отошли на юг, к Нагорью. Да, не знали. Никто из них.

- Да, Властелин, еще кое-что...

- Нет, мы не говорили с ним.

- Больше некому, Властелин. И - мелодия.

- Нет, Властелин. Намеренно. Девять сотен. Тех, что вышли последними.

- Нет, больше он ничего не сделал.

- Ты называл его своим другом, Мелькор. Кроме того, я позаботился, чтобы он все-таки принес пользу. Оставшиеся в крепости орки видели извержение. И запомнили.

- Благодарю, Властелин.

- Властелин? Быть может - теперь...?

- Да, Властелин. Как прикажешь.

Феанор торопился.

После отъезда Мелькора начатая было работа над светильниками для Тронного зала приостановилась, и лишь теперь мастер вспомнил о невыполненном обещании.

Отступила ли тревога за нолдор, мучившая Пламенного без малого сто лет, пока отсутствовал Вала, зазвучала ли музыка Ангбанда в полную мощь с возвращением Властелина или радость от встречи с другом придала Феанору сил - а только работа была завершена за несколько дней.

Работа, в которой так или иначе принимали участие все мастера: одни помогали подбирать состав масел, другие полировали металл, самым искусным Пламенный доверил ковать детали узора.

И лишь когда светильники поставили посреди общего зала и зажгли огонь в чашах, пленники с ужасом осознали, что именно они сделали.

"Мелькор! Смотри".

Я едва не вздрогнул. Не от неожиданности призыва. От тех чувств, которые переполняли сейчас мастера.

Радостное нетерпение. Восхищение. Гордость. Совсем, как там.

Давно Феанор не был таким оживленным.

Даже когда я вернулся, он, вроде бы, и обрадовался, но мыслями явно был в нолдорских мастерских, где ждала незаконченная работа.

Только вот момент для разговора он выбрал на этот раз не самый удачный.

- Хорошо придумано, Саурон, - я заставил себя сосредоточиться на разговоре с помощником. Чуть улыбнулся. Кивнул.

Майа внимательно смотрел на меня. Пожалуй, слишком внимательно.

- Это очень пригодится со временем. Пусть они обучат еще полсотни орков. Для начала.

- Да, Властелин.

Я снова одобрительно приподнял уголки губ. Неторопливо отвернулся и зашагал прочь, чувствуя спиной взгляд помощника. Впрочем, несколько мгновений, не больше.

Саурон тоже неплохо владел собой.

Я свернул за угол и остановился, наконец позволив себе открыть сознание для того, что собирался показать мне мастер.

Четыре огненные спирали. Багровые протуберанцы и темно-фиолетовые, почти невидимые в темноте. Ярко-оранжевые и белые, словно сполохи молний.

Четыре столба, сплетенные из языков пламени.

Четыре колонны в тронном зале Утумно.

- Откуда? - Мелькор почти подбежал к Феанору, схватил за плечи и, похоже, едва удержался, чтобы не встряхнуть. - Кто?!

- Что - откуда? - мастер непонимающе смотрел на него.

- Я ни разу не показывал тебе. Кто тогда?

- Да о чем ты? Что не показывал?

- Утумно, - Темный Вала немного успокоился и отпустил нолдо. - Колонны. Как ты узнал?

- Колонны? - удивленно переспросил Феанор.

Некоторое время Вала озадаченно молчал.

- Твои светильники, - сказал наконец раздельно, - в точности повторяют форму колонн в тронном зале Утумно. Как ты додумался до такого?

- У тебя там были ажурные металлические колонны? С таким же узором?

- При чем тут металл? Огненные они были! Мое творение.

- Так вот оно что... - задумчиво протянул мастер. - Вот что мне виделось.

- Так кто тебе показал? - нетерпеливо спросил Мелькор. - Или... ты хочешь сказать, что сам услышал эту мелодию? Где? Когда, Феанор?

Тот покачал головой.

- Я делал эти светильники для тебя, Мелькор. Образ пришел сам.

- Да...

Темный Вала быстро отвернулся, отошел на несколько шагов и принялся разглядывать заснеженные вершины на горизонте.

- Да. Услышал ты или угадал - неважно. Ты сделал.

Двери зала распахнулись настежь, пропуская Феанора и орков, несущих светильники. Орков. Не нолдор. Отказались мастера помочь Пламенному? Или он сам не рискнул вести их сюда? Несущественно, впрочем. Главное - светильники сделаны. Для Ангбанда. Для меня. И сделаны руками нолдор.

В зале было темно. Только огонь пылал в расщелине, и багровые отсветы плясали по полу и нижним ступеням трона. Для работы освещение вполне достаточное, а вот меня толком не разглядеть. То, что надо.

Феанор перешагнул расщелину, сделал оркам знак подойти.

"Стой! - безмолвно вмешался я. - Снаружи ставьте".

"Нет, - возразил мастер. - Нужно, чтобы свет падал на них спереди".

"Свет будет идти изнутри. Нижнее пламя я пригашу. На его фоне колонны будут выглядеть правильно".

Орки подошли к полосе огня и остановились. Даже дышать стали тише: страшно не угодить Повелителям, а уж помешать тому, кто внимает воле Властелина, верная смерть.

Внимает он, как же! Вот хоть бы раз не стал спорить!

"Нет, это будет не то".

"А если два светильника у ступеней и два снаружи?"

"Нет, Мелькор. Поверь мне".

"Ладно, - раздраженно ответил я наконец. - Пробуй. В крайнем случае, передвинем".

- Сюда! - немедленно рявкнул Феанор на орков.

Те, как могли осторожно, опустили носилки, разрезали ремни, начали поднимать светильники. Я молча наблюдал, с любопытством рассматривая творение мастеров. Кованный узор, подчеркнутый нарочито неровным сплавом. Необычно для Пламенного, который, сколько я его знал, предпочитал работать с чистыми металлами.

"Пожалуй, я сперва отошлю орков?" - мысленно спросил Феанор, когда последний светильник был установлен.

- Ступайте, - распорядился я вместо ответа.

Роль наблюдателя мне определенно наскучила.

- Служим Властелину!

Орки направились к выходу. С облегчением.

- Зажигай, - поторопил я мастера, едва мы остались вдвоем.

Феанор наполнил чаши маслом - нижние из одного кувшина, верхние из другого. Зажег.

Я недоуменно нахмурился. Орнамент был, конечно, красив, но имел мало общего с той мелодией, которую, как я думал, Феанор сумел возродить.

Жаль. А я-то...

- Мелькор, - Феанор перепрыгнул расщелину и остановился, разглядывая светильники. - Ты лучше отсюда смотри, снаружи. Не рассчитал я.

Я спустился по ступеням и подошел к нему, стараясь не показывать разочарования. В конце концов, Воплощенный едва ли мог...

Тут я повернулся к светильникам.

И замер.

Они вошли и остановились, словно не решаясь приблизиться.

Девятеро Поющих.

Десятый, лишенный плоти, тоже замешкался, вслушиваясь, но почти сразу скользнул дальше. Музыка изменилась, но не настолько, чтобы майа без облика счел это заслуживающим внимания. Властелин здесь, он доволен, он торжествует, его мелодия дышит уверенностью и силой, а легкие нотки печали вплелись в нее так давно, что к ним уже все привыкли.

Девятеро продолжали стоять, неподвижные, напряженные. Они смотрели - глазами, как Воплощенные.

На светильники. На нолдо, с гордой улыбкой стоящего у трона Мелькора. Слева.

Молчат. Смотрят.

Я ожидал именно этого, и всё же никак не могу избавиться от комка в горле.

Я слишком хорошо знаю, что они сейчас чувствуют.

Дом, даже если его уничтожили, все равно остается домом. Хотя бы в памяти.

Никто из нас не смог бы воссоздать те, умершие мелодии. Утумно не возродить. Мы изменились, наши голоса звучат теперь по-иному, мы никогда уже не споем - так.

Феанор сумел сделать невозможное. Невозможное - для нас.

Почувствовал, уловил отголоски старых Песен в новых наших мелодиях, бережно собрал их и воплотил в материи. Иначе, чем Поющие, но все-таки воплотил.

Майар, между тем, оправились от первого потрясения и приблизились к трону. Я медленно перевел дыхание.

- Эти светильники создали Дети Песни. Создали сами, своею волей и без подсказки.

Подождал, позволяя майар осмыслить услышанное.

- Феанор и его ученики. Те, кто сумели понять - и принять нашу Музыку.

Мне очень хотелось зашипеть, выгнув спину. А потом развернуться и броситься прочь из зала. От этих колонн, почти настоящих с виду, но фальшивых до последнего завитка. От этого издевательства над нашей Музыкой, над памятью об утраченном доме. От Властелина, устроившего нам столь жестокое испытание.

Но я только на мгновение прижал уши. Если Мелькор хочет проверить нас - что ж поделаешь? Пусть.

Только - раньше он нам доверял. Он нам, а мы ему.

Нам не нужны были ни клятвы, ни испытания.

Мы пели вместе. Мы были единой Музыкой.

Или - это не для проверки? Мелькор взволнован, я это слышу в его мелодии, хоть он и старается не показывать.

Зачем?

Ох, зачем, Властелин?

Разве ты сам не чувствуешь? От этих светильников пахнет страхом. Тоской. Ненавистью.

Может быть, Феанор и желал их сделать - вон, какой довольный стоит, только что не мурлычет. Но других Детей он заставил. Не приняли они нашу Музыку, это ж ясно.

Кого ты пытаешься обмануть, Властелин?

Нас?

Себя?

Или - судьбу, предпетую нам когда-то? Предпетую - нами.

Нолдо стоит сейчас на моем месте. Уверенно, по-хозяйски.

Это ты велел ему встать туда, Мелькор? Хочешь видеть его одним из нас? И упорно не желаешь понять, что этого никогда не будет?

Нет, я не брошусь на Феанора, Мелькор. И вовсе не потому, что боюсь его или твоего гнева.

Чего мне бояться теперь? Самое страшное уже произошло: наша Музыка распадается, но ты не слышишь этого, Властелин. Не хочешь слышать.

Я мягко перескочил через огненную расщелину, взошел по ступеням, потерся о колено Валы и улегся у его ног.

Что бы ни было, мы поем одну Тему, Мелькор.

Что бы ни было.

Глава 5

Меч

- Этот мир мой, - гремел Мелегоруз. - Мой по праву.
- Мы все трудились здесь не менее твоего, - силой голоса Манавенуз почти не уступал Восставшему.
Земля стонала от столкновения двух Стихий. По скалам бежали трещины. Огненная кровь Апарафелуна выплескивалась, сталкиваясь с водой, и в воздух поднимались клубы пара, смешанного с дымом.
- Этот мир мой. Я уже творил его, пока вы медлили в нерешительности. Я вкладывал в него Силу и Музыку, когда вы еще только осматривались. Апарафелун признал меня хозяином. Ты опоздал, Манавенуз!
- Он сказал: мы все станем жизнью Апарафелуна. Ты не вправе решать судьбу мира. Ты лишь один из многих.
- Этот мир - наша Песнь. И прежде всего - моя. Я поведу ее дальше. Вы можете подпеть мне, если хотите.
- Ты едва не разрушил Песнь, Мелегоруз. Если бы не Единый, твоя Тема уничтожила бы еще не родившийся мир.
- Не моя Тема, Младший. Диссонанс. Я сотворил бы мир и один, если бы вы не мешали мне.
- Ты ничего не смог бы сотворить вне воли Еди...
Договорить он не успел. Черный смерч обрушился на полупрозрачную фигуру, очертаниями напоминающую Тех-кто-придет, скомкал облик Владыки Ветров. Два вихря сшиблись - гора, оказавшаяся у них на пути, рассыпалась каменным крошевом, и я услышал, как вскрикнул горестно Азулез. Диссонанс - в который раз уже - уродовал мир, равно уничтожая и творения Мелегоруза, и наши.
Манавенуз опомнился первым. Ослабил натиск, а затем отступил. Как и прежде. Прочие Поющие последовали за ним.
Я медлил. Я не мог решить, кто прав в этом споре. Мне нравилось петь с Азулезом, но...
- Когда-то ты подхватил мою Тему, - раздался голос, словно в ответ на мои мысли. - Первым. Я помню тебя. Ты...
Восставший пропел ту мелодию, которая была моим именем в Начале.
Я медленно повернулся. Мелегоруз стоял на краю обрыва, картинно скрестив руки на груди, и улыбался. Сейчас он очень походил на Тех-кто-придет. Должно быть, Восставший немало времени уделил сотворению облика, настолько продуманной казалась каждая деталь. Впрочем, неудивительно, раз он считает себя хозяином воплощенного мира.
- В Апарафелуне я принял имя Аратаназ, - я спокойно смотрел в глаза Восставшему.
- Аратаназ? - он склонил голову набок. Глядя сейчас на Мелегоруза, почти невозможно было поверить, что это тот же Айну, который только что яростно бился с братом за власть над миром. А ведь в воздухе всё еще стоял запах гари, и раскаленные обломки скал не успели остыть.
- Арата-аназ, - чуть нараспев повторил Мелегоруз и снова улыбнулся, приподняв бровь. - Мастер камней. Что ж, созвучно. Хотя я дал бы тебе иное имя.
Он помедлил, пристально глядя на меня и ожидая вопроса. Но я промолчал.
- Я назвал бы тебя - Сагуронуз.
Это слово не было мне знакомо - похоже, Восставший придумал его только что. Мелегоруз заметил мое удивление и рассмеялся. Так весело и заразительно, что я сам невольно усмехнулся.
- Новое, новое, - он энергично кивнул. - Язык растет вместе с миром и меняется вместе с нами.
- Са-гу-ро-нуз, - медленно повторил я, вслушиваясь в цепочку звуков.
Да. Мое. Гораздо больше мое, чем то, прежнее. Но...
- Это означает - Создающий Порядок, - ответил Восставший на невысказанный вопрос. - И кстати, о порядке, - он огляделся и недовольно поморщился, - эту часть мира придется опять переделывать. Ты со мной?
Вопрос был задан так спокойно и деловито, словно речь шла не о выборе Темы, а просто о небольшой помощи в очередном деле. Словно Мелегоруз не сомневался в моем решении.
- Мне - принять твою Музыку?
- Если хочешь, - он пожал плечами.
И, казалось, потерял ко мне интерес. Отвернулся, внимательно осмотрел изувеченную землю - и запел. Некоторое время я медлил, вслушиваясь в его глубокий и сильный голос. Мелегоруз уверенно вел мелодию - и мир отзывался ему, с готовностью меняя облик по воле Поющего. Облик этот был иным, чем тот, который творили здесь Азулез и Улубоз. Иным, но тоже красивым. Не менее красивым.
Я слушал пение Восставшего и понимал, что уже не смогу уйти. Неважно, прав ли Мелегоруз в своих притязаниях. Неважно даже, чем закончится его спор со Старшими. Эта Музыка - должна быть. Должна воплотиться в мире. Должна.
Я не приносил клятв Восставшему. Мы вообще больше не обсуждали мой выбор.
Я просто подхватил его Тему.

Я сидел на краю обрыва, свесив ноги над пропастью.
На самом краю.
Сидел и смотрел на водопад.
Тот самый.
Тот, да не совсем тот.
Я ведь исправил его тогда. Довел до совершенства. Сразу же, как только Феанор вернулся в Ангбанд с победой. Как только я поверил в свое спасение.
Поверил, что больше не буду терять силы. Что кошмар позади.
Зря поверил.
Унголианты не стало.
Зато осталось Эндорэ.
Моя Музыка. Мой мир.
И этому миру нужна моя сила. Так растение вытягивает из земли воду.
Вот и Эндорэ - тянет. Из меня.
Конечно, мир не уничтожает Музыку. Впитывает в себя.
Она остается, моя Тема. В каждой частице плоти Эндорэ, в каждой песчинке, в каждой капле крови живущих.

Она остается.
А я...
Я растворяюсь в мире.
Медленно.
Неотвратимо.
Наверное, так было и до Войны. Только я этого не замечал. Тогда сила переполняла меня, и я рад был делиться ею.
Теперь Эндорэ меня убивает.
И я не могу остановить это.
Не могу изменить природу Арды. Я и понял-то, что происходит, не сразу.
А Валар... Поняли ли они? Не потому ли ушли тогда в Аман, что - поняли?
Ушли и остались там, даже после победы, когда, казалось бы, Эндорэ было полностью в их руках. И всё, что они сделали, это постарались и меня удержать в Валиноре, чтобы моя Музыка не заполнила весь мир. А когда я бежал, преследовать меня они все-таки не решились.
Значит ли это, что войны с Аманом можно не опасаться?
Хотя - что мне теперь Аман? И чего ради Валар биться со мной, если я все равно обречен? Достаточно подождать. Сколько я продержусь? Тысячу лет? Две тысячи?
Н-нет.
Не сходится.
Мои майар сил не теряют.
Только я.
Я один.
Но ведь это...
Да. Конечно.

Моя Музыка защищает их. И пока я жив, мир будет питаться моей силой.
Пока я жив.

Он обманул нас.

Говорил, что нам не придется работать на Ангбанд. Что наши творения не будут служить Врагу.

Ложь!

Все ложь, от первого до последнего слова.

Эти светильники - стоило ему их зажечь, как все стало ясно. Прихвостень морготов, уж лучше бы сразу орков прислал забрать эту мерзость!

Никогда не думал, что не то, что в руки взять инструменты - смотреть на них не смогу. Уж лучше в земле возиться. Хотя тоже... только ли мастера едят хлеб и фрукты, нашими выращенные? Может, и вражьи слуги трудами нолдор пользуются? Чтоб им тот хлеб поперек горла встал, тварям проклятым!

- Не-ет, хватит. Ни единого дня больше здесь не останусь. Убьют, так убьют.

- А мастера - что? Ты говоришь, кто-то продолжил работать?

- Да почти все. Только нас троих к вам и перевели, хлеб растить. Прочие - смирились.

- Рабы!

Нолвэ пожал плечами:

- Моргот сломил их.

- Ну, нас-то не сломит.

- Уходить надо, вот что.

- Всем вместе нельзя. По очереди.

- Тихо!

Алканармо быстро показал большим пальцем за плечо и вверх - туда, где в беспросветно-сером ангбандском небе кружил очередной ворон.

Я уходил первым. Из уютной долины, в которой легко вызревали персики, в холодные ангбандские горы.

Навстречу ледяному ветру, швыряющему в лицо колючий снег.

Навстречу мертвым скалам, покрытым потеками лавы, словно запекшейся кровью. Лавы, аккуратно стекающей по наружным склонам, минующей нашу долину.

Навстречу гейзерам, плюющимся обжигающей вонючей грязью, если приблизиться к ним.

Навстречу изматывающему многодневному пути по снежным пустошам, где я погиб бы от голода, если бы не взятый с собой припас.

Навстречу свободе.

Или смерти.

Что ж, пусть так. Выживу - расквитаюсь с Морготом. За убитых нолдор. За сломленных. За мастеров, ставших рабами Ангбанда. А не сумею - так хоть на Врага не работать.

Я уходил.

Это была удача. Удача тем более приятная, что никто ее не ожидал.

Мясо пришло снизу.

Уруки западной заставы поймали его легко. Мясо пыталось сопротивляться, но Грахш-десятник, выбрав момент, ударил его по голове камнем, после чего оно сразу обмякло, и его осталось только связать.

Ни съесть мясо, ни поиграть с ним было нельзя: оно принадлежало Властителям. Грахш отправил вестового к Повелителю Саурону. С докладом.

Посланный вернулся через три кормежки. До смены дозора оставалось еще две.

Повелитель был щедр.

На удивление щедр.

Вот, значит, как.

Ну, что ж, я ожидал чего-то подобного.

Знает этот нолдо, что от него сбежал пленник?

А какая, в сущности, разница?

Он не посмеет доложить о происшествии Властелину.

Даже он не настолько глуп.

Не-ет, он промолчит. И я промолчу тоже.

- Передай десятнику, - гонец весь напрягся, когда я удостоил его взгляда, - что это мясо я отдаю вам. В награду за хорошую службу.

Тот вытянулся, ударив себя кулаком в грудь.

Приказ употребить "мясо" по его истинному назначению прежде, чем прибудут сменщики, не требовался. Кто из орков пожелал бы делиться?

Ну, что ж, нолдо, я сумею обратить на пользу и твои происки, и твои промахи.

На пользу себе.

На пользу Властелину.

На пользу Ангбанду.

Еды, доставляемой в мастерские, стало меньше. Феанор заметил это не сразу: пленные помалкивали, а сам он не привык уделять внимание мелочам.

А когда однажды пересчитал принесенные корзины, сначала не поверил глазам. Пересчитал снова. И кинулся к землепашцам.

Нет, конечно, не кинулся. Пошел. Неторопливой размеренной поступью - плечи развернуты, подбородок надменно приподнят, взгляд нарочито холоден.

Государь нолдор?

Один из ангбандских Повелителей?

Система работает идеально.

Я почти зауважал тебя, нолдо. Смышлен ведь, сыть орочья! Куда как смышлен.

Ловко приспособился избавляться от неугодных. Чужими руками. И сам чист, как вода родниковая, и проблемы решаются.

Молодец.

Впрочем, это ничего не меняет.

Лучше бы ты был поглупее, нолдо. Да гонор свой меньше показывал. Глядишь, и пригодился бы Ангбанду.

Интересно, ты думаешь, что орков моих используешь для своих целей? Или это попытка поладить со мной? Откупиться?

Неважно.

Не поладишь ты со мной, нолдо, зря стараешься. Не Властелину ты служишь, не Ангбанду. Себе одному - а таким здесь не место.

Странно, что ты еще не сообразил этого - при твоем-то уме.

Или - сообразил? Переиграть надеешься?

Меня?

Властелина?

Судьбу?

Что ж, пробуй, нолдо.

Играй.

Надейся.

Пока я тебя терплю.

Выжидаю.

Ждать мне теперь удобно. Слишком ретивых орков я посылаю охотиться на твоих соплеменников, пленных захватывать. А кто в живых остается и с добычей возвращается в Ангбанд, отправляется на западную заставу. В награду за доблесть.

Особенно приятно, что твои подопечные, нолдо, наладились бегать через почти равные промежутки времени. Мне даже следить почти не приходится - сбои были всего пару раз за одиннадцать лет. А дорога у всех одна, и захочешь - не потеряешься. Прямиком на заставу выйдешь.

Работает система, работает.

Правильно.

Хорошо.

Пленники угрюмо молчали. Впрочем, Феанор почти и не пытался расспрашивать их. Бесполезно это - кто же из нолдор выдаст товарищей? Да и не нужно - Ангбанд куда охотнее отвечал на вопросы. Если, конечно, правильно задавать их. Феанор это умел. Тропа услужливо легла под ноги. Удобная. Нехоженая - беглецам-то приходилось карабкаться по скалам, скользить на осыпях, пробираться по узким карнизам. С беглецами горы играли. Повелителя Фенырга почтительно проводили, куда он хотел.

К заставе.

Шабрук потянул носом воздух и облизнулся. Поколебался немного - не поохотиться ли самому. Впрочем, нет. Отловить мясо - дело младших. Начальнику заставы и так достанется лучший кусок. Ну, и развлекаться с пленником Шабрук будет первым. А уж как начальство натешится, настанет черед рядовых уруков... если мясо до этого доживет. У Шабрука, впрочем, квын-хаи долго не дохли. В ловкости да сноровке с бывшим старшим по кухне немногие тягаться могли. За это ли вернул его Повелитель в строй, за ненависть ли к врагам Ангбанда, а только служил теперь Шабрук пусть не в гвардии, но десятником в армии. И до значка сотника оставалось ему совсем немного. Как этому вот квын-хаю до смерти.

- Раздуй пожарче огонь, Рыжий, - старший ухмыльнулся. - Мясо отогревать будем.

Четверо парней, отправленных Шабруком на охоту, скрылись за поворотом тропы. Остальные завистливо смотрели им вслед.

Гхарг зашел сзади и бросился беглецу на плечи, привычно захлестывая тому горло веревкой. Только вот квын оказался не в меру шустрым. Те-то, прежние, полудохлыми были от холода и усталости. А этот одним движением отшвырнул Гхарга. И выхватил меч.

Меч.

Двое орков, заступившие беглецу дорогу, попятились. Серьезного оружия при них не было. Только ножи и веревки.

Кто же знал, что дичь, которую ловят для Властелина снаружи, окажется внутри Ангбанда? Опасная дичь. На такую с ножом не ходят.

Гхарг, отброшенный к самому краю обрыва, изогнулся, размахивая лапами и отчаянно пытаясь удержать равновесие, но все же сорвался вниз. Заорать, впрочем, успел. Громко. И несколько камней за собой увлек. Хорошо. Услышат.

Беглец широко улыбнулся, оскалив мелкие, как у всех квынов, зубы. И пошел вперед. На орков.

Те медленно отступали, не сводя глаз с меча. И ждали. Ждали, пока их товарищ, крадущийся позади квын-хая, подберется поближе и оглушит врага ударом камня.

Не вышло.

Квын опять оказался проворнее, и Костлявый, корчась, рухнул к его ногам, заливая камни кровью.

Что-то пошло не так. Отдаленный крик, еще один, слабый запах крови, принесенный порывом ветра. Орочьей крови.

Когда из-за поворота тропы показались медленно пятящиеся воины - двое из четверых, - Шабрук и его орки уже успели подготовиться.

К бою.

Но никак не ко встрече с тем, кто появился из-за уступа скалы.

Повелитель Фенырг не мог оказаться здесь. Просто не мог.

И все-таки оказался.

- Повелитель...

Шабрук успел. Не все орки знали Фенырга в лицо - могло выйти плохо. Но старший - успел.

Чуть дрогнули мускулы, скользнули блики по стали клинков - и все. Ни один из орков не двинулся с места.

А потом ятаганы, обнаженные для боя, поднялись в салюте.

Повелитель Фенырг обвел воинов мрачным взглядом. Требовательно протянул руку.

Шабрук сообразил почти сразу - подхватил свернутый плащ, лежавший возле костра, подал Повелителю.

- Полагаю, - Фенырг принялся неспешно вытирать кровь с меча, - Саурону интересно будет узнать...

Шабрук сглотнул. Повелитель цедил слова медленно - словно иглы под ногти вгонял, не торопясь, понемногу.

- ... что заставщики осмелились напасть на меня...

Шабрук облегченно вздохнул. За излишнюю бдительность с него вряд ли взыщут. Вот за то, что отправил парней на захват пленного с одними ножами, могли бы.

Старший по заставе продолжал молчать. Почтительно. Но чуть менее напряженно. Даже рискнул переступить с ноги на ногу.

- ... не разобравшись, кто перед ними.

Шабрук куснул нижнюю губу.

- Повелитель Фенырг... - отважился.

Тот повел бровью, глядя сквозь орка.

- Повелитель, этой тропой только беглые ходят. Мы выполняли приказ.

Вообще-то, те парни, что следили за тропой к западу от заставы, были гораздо лучше готовы к любым неожиданностям. Это знал Шабрук. Это знал болдог. Это знал Повелитель Саурон.

Знал ли это Повелитель Фенырг? Полагалось ли ему это знать?

Повелитель Фенырг не командует воинами. Повелитель Фенырг командует пленными. И должно быть, решил проверить, исправно ли ловят тех, кто пытается убежать.

Шабрук приосанился.

- Ни один беглый не миновал заставу, Повелитель, - сказал с гордостью. - Все черепа здесь. Повелитель может пересчитать.

Считать черепа Фенырг почему-то не пожелал. И довольным не выглядел. Наоборот, помрачнел еще больше.

- А все-таки, - вернулся к опасной для орков теме, - как же так вышло, что меня за пленного приняли?

- Не гневайся, Повелитель, но ты похож на них. Кого другого из Великих мы бы не спутали с мя... с квын-хаем. Они пахнут иначе.

- Ах, па-ахнут? - улыбка Фенырга походила на оскал. - Зачем, интересно, вам глаза, если вы не можете отличить Повелителя от квын-хая? Пожалуй, вы вполне можете обойтись без них.

- Мы видим разницу между квын-хаями, - спокойно ответил Шабрук.

Он чувствовал, что Повелитель разгневан, но бояться уже перестал. Фенырг наказать орков не может. Только сам Повелитель Саурон. Или Властелин. А они не станут взыскивать с воинов за чрезмерное усердие. Вот за беспечность точно бы шкуру спустили.

- На юге мы никогда не спутаем местного квына с пришлым. Но в Ангбанде все квыны равно принадлежат Властелину.

Десятник шумно перевел дыхание и на всякий случай добавил, почтительно склонив голову:

- Повелитель, мы не обознаемся больше. Не примем тебя за квын-хая.

- Не сомневаюсь, - надменно усмехнулся тот.

Шабрук молча вытянулся, всем своим видом выражая глубочайшую преданность Ангбанду, Великим и Повелителю Феныргу лично.

Повелитель отбросил окровавленный плащ, вложил меч в ножны, отвернулся и неторопливо направился прочь. Туда, где над телами убитых им орков уже кружили вороны.

Шабрук стоял неподвижно, глядя в спину уходящему. Только кончики пальцев поглаживали рукоять кинжала, висящего на поясе.

Меч прошел чуть правее, чем было задумано.

Я опустил руку.

Постоял немного, борясь с желанием убрать клинок в ножны.

Нет. Сейчас отдыхать не буду. Рано еще отдыхать.

"Крылья бабочки". Разворот. "Кошачий коготь".

Та-ак, уже лучше.

По-хорошему, надо бы поработать в паре. Хоть понять, что я на самом деле могу.

Позвать... нет, только не Саурона. И не кого-то из майар - незачем им знать о... временных трудностях Властелина.

Феанора?

Феанора... Лучшего партнера и пожелать нельзя - тренироваться с ним было когда-то наслаждением.

Было.

Вот и пусть остается, как было. В памяти.

Потому что так - уже не получится.

"Пересчитай черепа, Повелитель Фенырг"...

К заставе Феанор едва не бежал. Возвращался оттуда медленно. Очень медленно.

Оставить земледельцев - самых упрямых и непокорных из пленников - без присмотра! Конечно - с мастерами-то дело иметь куда интереснее! А главное - легче. Уйти с головой в работу и ни о чем не думать. Ни о войне, ни о том, что тебе приходится быть тюремщиком собственного народа. Тебе, который вел нолдор к свободе... а привел - в рабство. К их Врагу. К своему другу.

"Черепа, Повелитель Фенырг. Все здесь. Ни один беглец не ушел".

Недомерок проклятый! Ведь сам же Феанор и попросил Мелькора, чтобы перевел куда-нибудь этого орка: Мори трясло при одной мысли о новой встрече. И что теперь? Там, на кухне, недомерку только и оставалось, что мальчишку пугать. Зато теперь... отыгрался.

Феанор со злостью пнул камень - тот покатился по склону, сбил вниз еще несколько.

"Пересчитай черепа. Ты похож на них".

Перебить бы их, тварей! Да проку-то... Только того и добьешься, что пленных брать перестанут. Терпение Мелькора тоже не безгранично.

"Мы больше не обознаемся, Повелитель. Не примем тебя за одного из них".

Ангбанд, уловив душевное состояние мастера, водил того кругами, упорно не подпуская к крепости. Да еще и пейзажи подсовывал исключительно мрачные, под стать настроению Феанора. Голые скалы, торчащие, словно обломки зубов. Унылые снежники. Уродливые потеки лавы. И надо всем этим - набухшее сизое месиво туч.

"По этой тропе только беглые ходят".

Ага, ходят. И будут ходить. Если только...

Мелькор!

Он же может помочь. Собственно, только он и может.

Я едва не вздрогнул от неожиданности, когда из-за двухглавой скалы вынырнул Феанор и замер, ошарашенно глядя на меня.

Как же я не услышал? Положим, увлекся... но Ангбанд-то почему пропустил? А, впрочем, понятно, почему. Сам же я о Пламенном и подумал не вовремя. Да не просто подумал - захотел того видеть. Слишком отчетливо захотел. А желание Властелина... Н-да.

Глупо вышло.

Стоять вот так, с обнаженным мечом в руке, было еще глупее, и надо было избавиться от неловкости, скрыть смущение.

Немедленно.

Не дать Феанору догадаться, насколько некстати тот появился. Не позволить увидеть лишнее.

Я двинулся к Пламенному, демонстративно готовясь атаковать и рассчитав скорость так, чтобы тот успел выхватить Рок Огня.

Нападать неожиданно - как бы неожиданно - это была одна из любимых наших игр в Амане.

В первый момент Феанору показалось, что Мелькор уже все знает. И взбешен нападением на заставу настолько, что схватился за меч.

Но тут же по выражению лица Валы, по тому, что тот чуть промедлил с атакой, Пламенный догадался, что это лишь тренировка. Игра.

Выхватил клинок, очень надеясь, что достаточно тщательно вытер его. И что на черной одежде кровь не заметна... если не всматриваться нарочно.

Меч Восставшего слегка шлепнул по бедру мастера.

- Опять сумел застичь меня врасплох, - засмеялся Феанор.

- Продолжим? - Вала улыбнулся и отступил на пару шагов, предоставляя теперь Пламенному начать бой.

- Охотно.

Это было как нельзя более кстати. Поговорить между делом, когда Мелькор сосредоточен на тренировке и не станет задавать лишних вопросов.

Феанор попытался зацепить противника "кошачьим когтем", тот уклонился, ответил "молнией", которую Пламенный благополучно парировал.

- Мелькор, я всё попросить тебя собирался...

- М-м? - Восставший провел пару пробных выпадов, дожидаясь подходящего момента для атаки.

- Сделай так, чтобы все тропы в горах... - "летящий сокол" и почти сразу уход в оборону, - где земледельцы мои работают, приводили обратно в долину.

- А что... - "атакующий ястреб", резкий разворот, "тройная молния", - бегать, что ли, пытаются? Так дальше заставы, - тут меч Мелькора обошел-таки феанорову "стену тумана" и ударил плашмя по предплечью нолдо, - не убегут.

- Дальше заставы - верно, не убегут, - вместо того, чтобы остановиться, Феанор рванулся вперед, осыпав противника таким "градом в пустыне", что тот невольно попятился. - Но уйдут из долины.

Некоторое время Темный Вала молчал, сосредоточенно защищаясь. Отступал. Неохотно, сражаясь за каждый шаг, но все-таки отступал. Пока не уперся спиной в скалу.

И вот тут-то, когда казалось, что шансов у него не осталось, и перешел в атаку. Настолько яростную, что отвоевал семь шагов обратно.

- А какой прок, - "морской змей", - с тех, кто только о побеге мечтает? К чему бездельники в Ангбанде?

- А они перестанут о нем мечтать, - Феанор отступил еще немного, почти не сопротивляясь, - Когда убедятся, что выхода нет.

Любимый прием сработал. Увлекшийся Мелькор угодил в заботливо приготовленную "трясину", и клинок Феанора с размаху опустился Восставшему поперек лопаток.

- Хм... - Вала опустил меч и повел плечами - удар получился чувствительный. - Пожалуй, это имеет смысл. И новеньких вразумит. М?

- Еще как вразумит! - заверил его Феанор. - Отдохнем немного?

Я барабанил пальцами по резному подлокотнику. Сменщиков на западную заставу послали сразу, как только прибыл вестовой. Но пока старший дозорный доберется до крепости, пройдет несколько часов. Самому слетать вышло бы быстрее, но этого делать нельзя.

Оркам незачем знать, что Великие не ладят между собой.

Авторитет властителей должен быть незыблем. Иначе они рано или поздно лишатся власти.

Что ж, нолдо, посмотрим, как ты будешь объяснять Мелькору свой "подвиг". Жаль, что трупов наверняка уже не осталось. Можно даже не проверять.

Какими бы друзьями вы с Властелином ни были, а этого он тебе не простит. Ты же, глупец, не просто на орков меч поднял. Ты на дело Мелькора меч поднял. На Музыку его.

Ты собственными руками разрушил все, что у тебя было. Ты мог стать частью Ангбанда, но ты отвергаешь Ангбанд. Ты сумел оттолкнуть от себя майар. Тебя ненавидят орки.

И я си-ильно сомневаюсь, нолдо, что твои пленники относятся к тебе намного лучше. Для них-то ты - тюремщик. Палач. И предатель.

А сегодня ты сам уничтожил вашу с Мелькором дружбу. Обрубил своим мечом последнюю ниточку, на которой еще держалась твоя никчемная жизнь.

Мелькор отдыхал необычно долго. Наконец, поднялся и вынул - почти выхватил - меч из ножен. Взгляд Восставшего стал сосредоточенным и жестким. Слишком жестким.

Феанор улыбнулся, скрывая тревогу. Происходящее всё меньше напоминало привычное еще с Амана развлечение. Впрочем, для Мелькора, с его искалеченными руками, тренировка едва ли была игрой. Скорее уж боем. Не против Пламенного - против утраты былых способностей. Против боли. Против судьбы.

И надо было помочь Восставшему победить в этом бою. Обмануть, если потребуется, но помочь.

Первый же удар Мелькора заставил Пламенного думать только о поединке. Вала сражался на этот раз в своей любимой манере: нападал. Нападал непрерывно, с бешеной энергией, не давая противнику ни мгновения передышки. "Ураган в пустыне", "огненное кольцо", "морской змей" и опять "ураган". Устоять против такого натиска было очень трудно. Поддаться - невозможно: тело действовало само.

Казалось, миновала вечность, но в конце концов атаки Мелькора стали менее напористыми.

И тогда Феанор начал нападать сам. Решительно, но на удивление неудачно. "Морской змей" едва не запутался в собственных кольцах, а "летящий сокол" неожиданно заблудился и пролетел мимо цели.

Клинок Мелькора ударил плашмя по плечу нолдо. Темный Вала остановился, отвел тыльной стороной ладони мокрую прядь со лба. Отдохнуть, впрочем, не предложил - в боевую стойку вернулся.

И вновь Феанор рванулся в атаку - "тройная молния" сверкнула у самого уха Восставшего, но мастер внезапно потерял равновесие и сделал два лишних шага вперед. Удар Мелькора пришелся ему вдоль спины.

Вала отошел немного назад, молчаливо предлагая продолжить. Только ярость из взгляда ушла. Задумчивостью сменилась.

Феанор поколебался, не начать ли сражаться всерьез, пока Восставший не заподозрил неладное. Или все же поддаться еще разок? Последний.

"Град в пустыне", которым Пламенному обычно удавалось основательно погонять Мелькора, оказался на этот раз необычно редким. Вала же вместо ожидаемой "стены тумана" или "рогов оленя" ответил не слишком уместным "горным хребтом". Да еще ни с того, ни с сего вздумал перебраться с правой "горы" на левую, причем так, что меч ушел далеко назад, и Мелькор оказался открыт. Полностью.

Феанор замешкался. Совсем немного, но этого хватило.

Темный Вала резко опустил руку с мечом.

- Поддаешься, - сказал жестко, глядя в лицо Пламенному. - Зачем?

- Мелькор, прошу тебя, давай остановимся. Хватит!

- Нет! - Восставший скрипнул зубами. - Нет, не хватит. Мы продолжим. Сейчас. И не вздумай...

Не договорил - поднял клинок, шагнул к Феанору. Тот отскочил назад, держа меч опущенным.

- Мелькор, послу...

- Зачем - ты - поддавался?

- Мелькор, не надо. Мы слишком увлекаемся. Оба. Это уже не игра.

Некоторое время Восставший молчал, глядя как будто сквозь Феанора.

- Я не причиню тебе вреда, - процедил наконец. - Продолжим.

А стоит ли ждать старшего по заставе? Мы с Властелином можем послушать его доклад вместе.

К тому же нолдо, чего доброго, сообразит, что натворил, и доберется до Мелькора первым. Не то, что бы я сомневался во Властелине, н-но... лучше, если я поспешу.

Просто на всякий случай.

...Сознание Мелькора было закрыто. Занят? Или - нолдо опередил меня?

Это следовало проверить. Немедленно. И вмешаться, если потребуется.

Мелькор был где-то вне крепости - я сейчас не слышал его мелодии.

Несколько летучих мышей, повинуясь мысленному приказу, взмыли в небо, и я смотрел их глазами, выискивая Властелина.

Нашел.

В глазах темно. От бешенства? Или от боли? Теперь, когда почти не осталось сил, ее уже не ослабить, не заглушить. Рукоять меча словно превратилась в раскаленный кусок металла. Невозможно держать. Но невозможно и бросить. Не разжать сведенные пальцы - будто прилипла рука к мечу, приросла намертво.

В глазах темно. И не думаешь уже, какой прием используешь, чего хочешь добиться. Просто рубишься - исступленно, бесцельно, не видя противника, лишь по музыке угадывая, где он и каким будет следующее движение.

* * *

- Он мой друг.

- Он враг нолдор.

* * *

- Сколько раз он спасал меня! Он меня, я его, мы же...

- Он убил отца.

* * *

- Он пощадил моих сыновей.

- Он пытал Маэдроса.

* * *

- Он делает всё возможное, чтобы остановить войну.

- Война началась по его вине.

* * *

Боль. Темнота. Это не прекратится. Это не может прекратиться. Словно ничего иного и не осталось в мире. Только боль. Только ярость. Только эта настырная музыка - там, почти на острие моего меча. Так близко.

Музыка моего

...врага...

соперника

Сломать ее, разорвать, уничтожить - и станет легче. Утихнет боль.

* * *

Это лишь тренировка, игра, забава.

Он же друг, он был другом.

Он враг моего народа.

Скольких нолдор замучили его орки? Не угодно ли сосчитать черепа?

Будь возможность, он бы весь мир превратил в Ангбанд.

Он Враг.

И сейчас я достану его мечом!

Поздно!

Я мгновенно понял, что происходит, и зарычал от ненависти и бессилия. Недопустимая, непростительная оплошность! Я знал - я всегда знал, что этот нолдо предатель. Я должен был предостеречь Властелина. Любым способом заставить его поверить мне. Ладно, пусть не убедить, но хоть оберегать его тайно - должен был. А теперь...

Теперь - поздно.

Я видел их бой - Мелькор уже с трудом удерживал меч, а этот... др-руг...

Я видел последний удар. Нацеленный в голову Властелину. Неотвратимый. Смертельный для плоти.

Я не смотрел дальше. Тяжелая рама окна с грохотом вылетела из креплений - я вышиб ее в прыжке, почти без усилия. И еле успел выбросить в стороны широкие кожистые крылья, поймать ими восходящий поток воздуха, рвануться вверх - уже от самой земли.

Полностью изменять тело было некогда - я мчался туда, где Феанор только что лишил Властелина облика. Облика, к которому тот был теперь привязан больше, чем майар. Гораздо больше. Мелькор никогда не говорил со мною об этом, но я умею наблюдать. Думать. И делать выводы.

Только вот слишком долго я думал. Поздно вмешался.

Поздно - для Властелина.

Но еще не поздно для Ангбанда.

И для мести.

- Не-е-ет!

Феанор кричал.

Не слыша собственного крика.

Отчаянно пытаясь вывернуть руку, отвести удар.

...Удалось.

Меч ушел вбок, распоров плечо Валы.

Феанор разжал пальцы - клинок со звоном упал на камни. Нолдо, пошатываясь, отошел к скалам, опустился на какой-то валун, зажмурился, прижав ладони к вискам.

Мелькор стоял неподвижно, опустив меч и глядя в землю. Крови, стекающей по руке и капающей на камни, словно не замечал.

Немного придя в себя, нолдо подошел к нему.

- Покажи плечо.

Темный Вала не ответил. Медленно вложил меч в ножны. С третьей попытки. На Феанора не взглянул даже. Думал о чем-то своем.

Пламенный осмотрел рану. Неглубокая. Залечить такую нетрудно. Только вот суметь бы сосредоточиться: руки-то до сих пор дрожат.

Мелькор взглянул на свое окровавленное плечо. Недоуменно, с досадой - словно мастер, у которого внезапно сломался привычный и проверенный инструмент.

Собрался что-то сказать, но не успел.

Воздух со свистом вспороли огромные крылья.

Саурон.

Феанор отлетел в сторону, отброшенный ударом кулака.

Майа выхватил меч и, по-волчьи оскалившись, двинулся к Пламенному.

- Оставь его, - жестко приказал Темный Вала, мгновенно очнувшись от задумчивости. - В чем дело, Саурон?

Я замер.

Я был готов к бою - и бою нелегкому. Этот нолдо - не обычный Воплощенный. Он покалечил когда-то двоих майар. Он уничтожил Унголианту.

Он опасный противник.

Да только я опаснее.

И я был готов.

Готов к бою - но не к тому, что увидел на этой площадке, укрытой скалами от ненужных взглядов.

- Что такое произошло, что ты не послал вестника? - холодно спросил Вала. - Не дождался ответа?

Саурон стиснул зубы. Помедлил пару мгновений. Бросил меч в ножны. Повернулся к Мелькору.

- Властелин, - склонил голову, - ничего срочного. Я не знал, что ты занят: Ангбанд пропустил меня.

Восставший нахмурился и отвел взгляд.

- Я предоставлю доклад позже, - Саурон уже овладел собой и казался теперь совершенно бесстрастным, - когда Властелину угодно будет меня выслушать.

Мелькор кивнул, сжав губы.

Ветер, поднятый черными кожистыми крыльями, разбросал мелкие камешки. Смену облика Саурон завершил уже в полете.

Мелькор посмотрел вслед летучей мыши, потом снова перевел взгляд на раненное плечо.

- Странно, - проговорил тихо, удивленно покачав головой. - Почему так долго?

- Да сейчас я, сейчас, - отозвался Феанор, подходя к нему. - Давно бы уже все убрал, если бы не мешали.

- Да при чем тут ты? - Темный Вала поморщился. - Странно, что это вообще приходится убирать.

- Мелькор... - Феанор виновато посмотрел на него. - Да, я увлекся. Я был неосторожен. Я не хотел... этого. Позволь я помогу тебе.

Я больше не могу сражаться.

Я в состоянии терпеть боль, но прежней точности движений уже не достичь. И что еще хуже, слишком легко потерять над собой контроль. Я вспыльчив, да, но я никогда прежде не позволял гневу завладеть мной во время серьезного боя. Тем более - на тренировке.

Я мог убить Феанора сегодня. Я готов был убить его.

Пламенный возится с моей раной. Пустяковой. Такие заживают сами за несколько минут. Не понимаю, почему плоть так медленно восстанавливается на этот раз. Наверное, потому что я слишком измотан. Хотя помощь Феанора не требуется в любом случае. Просто - он хочет позаботиться обо мне, а я не препятствую.

Холодно. Холодно на ветру в мокрой рубахе. Холодно от усталости и от боли.

А сильнее всего - от мыслей.

Я больше не могу сражаться мечом на былом уровне.

А допустить, чтобы кто-то видел, каким я стал...

Нет.

Не увидят.

Я отвернулся от Феанора, внимательно разглядывая трещины на скале.

Значит - снова отсиживаться за чужими спинами? "Следующий бой я приму сам, чего бы это ни стоило"... Слова. Только слова, которые я уже не способен подкрепить делом.

...Не способен?

Я больше не могу сражаться - мечом.

Мечом.

Но так ли уж мне необходим меч?

Вид у Саурона был такой мрачный, что у Шабрука тоскливо заныло в животе.

- Докладывай, - отрывисто приказал Повелитель, глядя поверх головы десятника.

Шабрук доложил. Повелитель Фенырг напал на дозорных при исполнении. Двоих убил.

Орки сражались храбро, но ведь во власти Великих не только оружие. Силы были слишком неравны. Шабрук заговорил с Феныргом и тем самым сумел предотвратить гибель западной заставы и дальнейшее уничтожение орков, принадлежащих Ангбанду и лично Властелину. Повелитель Фенырг сказал, что пришел проверить, насколько хорошо орки ловят пленных. Но черепа считать не захотел. Зато грозился лишить заставщиков глаз.

Тут Саурон перевел взгляд на десятника, и тот отчаянно пожалел, что не попался под меч к Феныргу. Хоть быстро бы умер.

- Значит, глаз грозился лишить? - очень ласково спросил Повелитель. - Дозорных Ангбанда?

Шабрук подтвердил. И осторожно перевел дыхание, сообразив, что Саурон, похоже, гневается не на него.

Повелитель задумался. Надолго. Наконец, снова взглянул на орка.

- Можешь идти, рядовой...

Шабрук отсалютовал. Что ж, могло быть и хуже. Намного хуже.

- ...гвардии, - закончил фразу Повелитель Саурон.

- Так в чем же все-таки дело? Плохие вести от наблюдателей с побережья?

- Нет, Властелин. Там все тихо.

Саурон не избегал моего взгляда. Просто глаза у него стали - словно наглухо закрытая дверь. И это мне очень не нравилось.

Прикажи ему сейчас что угодно - выполнит.

Быстро. Точно. Безукоризненно.

Равнодушно.

А равнодушие меня не устраивало. Совсем.

Нет, никого из вождей нолдор не захватили в плен.

Нет, на фронте без изменений.

Нет, разведка не принесла принципиально новых сведений.

Нет. Нет. Нет.

Отстраненный взгляд. Зеркальный.

- Но ведь что-то заставило тебя явиться без предупреждения. Что?

В моем голосе слишком отчетливо слышалось раздражение. Против воли. Я не собирался отчитывать Саурона. Я хотел разобраться, в чем дело. Если бы только он перестал злить меня своим нелепым упрямством!

- Властелин, я совершил ошибку. Это больше не повторится.

- Ты следил за мной? - спросил я напрямик. - Или - не за мной, Саурон? За Феанором? Зачем?

Наконец-то его взгляд слегка оживился.

- Я тревожился, Властелин. Я не доверяю этому нолдо.

- Знаю, что не доверяешь, - я вздохнул. - И знаю, что будешь следить за ним, даже если я прикажу не делать этого. Так?

- Так, Властелин, - без колебаний.

- Что ж, - я пожал плечами. - Следи. Только впредь будь... осмотрительнее. И не предпринимай ничего, прежде не доложив мне.

И я следил. Добросовестно - как я привык делать всё, что считаю своим долгом.

Восемь лет я следил за нолдо, но тот вел себя смирно.

И беглецов больше не было. Ни одного.

Зато пленники, те, что в земле копались, очень полюбили гулять по горам. Кругами. Впрочем, интерес к этому содержательному занятию сохранялся у них недолго. И в основном среди новичков.

Итак, тут не обошлось без вмешательства Властелина. Нолдо его попросил? Нет, вряд ли. Нолдо сделал бы это раньше, а раз не сделал, значит, существующее положение его устраивало.

А почему он тогда напал на заставу?

Сорвался - иного объяснения я не вижу. Возможно, среди беглых попался кто-нибудь особенно для него ценный. А нолдо вспыльчив, я знаю. Порубил орков, напал на Мелькора - от этой мысли меня каждый раз в жар бросало. Только вот зря нолдо понадеялся на то, что у Властелина искалечены руки. Тот оказался сильнее, чем ожидал предатель. И победил.

Победил - и пощадил нолдо. Не тронул. Даже мне не стал ничего говорить. Лишь следить за ним приказал. И пленников запер в долине. Видимо, для того, чтобы не провоцировать нолдо раньше времени.

Предательства Властелин не прощает.

А значит, нолдо заплатит за всё. Только не сразу.

Заплатит - когда перестанет быть нужен Мелькору.

Глава 6

Мастера

А ведь несладко ему приходится. Не лучше, чем когда-то мне в Амане. Даже хуже, пожалуй.

Мы и не разговариваем почти. Во всяком случае, не разговариваем так, как прежде. Захожу, он кивает - поспешно, будто торопясь вернуться к работе, спрятаться в нее, словно в нору. Я отвечаю таким же молчаливым кивком, подолгу слежу за руками мастера, за ловкими, отточенными движениями его пальцев. Потом ухожу, чтобы вернуться к делам. Беззвучно затворяю за собой дверь, так и не сказав ни слова.

Впрочем, в последнее время он редко работает в своей мастерской. Предпочитает спускаться вниз, к пленным. Хотя они его ненавидят. И боятся. А ведь обязаны ему жизнью.

Орков он на дух не переносит. Как и они его... впрочем, орки, в отличие от Феанора, пытаются скрыть свое отвращение.

Майар Пламенный старательно избегает. Да и они с трудом терпят его присутствие в Ангбанде.

Мори-Уголек, мальчишка этот... смышленый, старательный. Учеником вполне мог бы стать - видел я, как он на Феанора смотрит. С какой радостной готовностью бросается выполнять поручения. Как счастлив, когда Пламенный доверяет ему гранить камни для своих творений или хоть раздувать мехи. И ведь справляется парень. Глаз у него верный, рука твердая. Так нет, не желает великий нолдо тратить время и силы на учеников. Не нужен ему мальчишка.

Да и никто не нужен, похоже.

- Этому свету не место в Ангбанде.

- Да, Государь.

Они трудились вдвоем.

Мори гранил камни. Феанор делал ларец.

Для Сильмарилов.

Дом?

Темницу?

Убежище?

Не все ли равно?

Свету Древ не место в Ангбанде.

Не место в покоях того, кто был Феанором, а сделался - Повелителем Феныргом.

Работа шла тяжело. Медленно. Слишком больно было касаться прошлого - и тому, кто когда-то сломал свою и чужие жизни ради мести, и тому, чье детство оборвалось с гибелью Древ. С уходом из Амана.

И всё же работа шла.

А потом закончилась.

Феанор помедлил немного, словно пытаясь оттянуть неизбежное.

Затем бережно взял Венец в руки.

Опустил в готовый ларец и захлопнул крышку.

Стало темно.

Темнота.

Темнота - здесь? В мастерской Феанора? Но ведь он всегда творил при свете Сильмарилов. Даже окон в этой комнате не было.

Тут мой взгляд упал на серую полосу, пролегшую от порога, и я торопливо закрыл за собою дверь.

- Надеюсь, свет не успел повредить твоему замыслу?

- Н-нет, - голос мастера звучал как-то странно.

Неуверенно.

- Наоборот. Мори, зажги светильник.

- И что же ты делал? - я с любопытством оглядел мастерскую, освещенную теперь только тусклым оранжевым огоньком.

Он обвел комнату рукой - смотри, мол.

Это мне совсем не понравилось. Времена, когда Феанор радовался мне, похоже, остались в прошлом, но ни разу до сих пор он не давал мне почувствовать, что я явился некстати.

И в чем же дело?

Устал? Расстроен? Пытается что-то скрыть?

Я опять огляделся, медленно и внимательно, выискивая новые мелодии.

И нашел почти сразу.

Ларец. Резной, украшенный черными камнями. Не добытыми в Ангбанде. Рукотворными. А ведь Феанор давно не создавал таких. Последние три десятилетия, если не все четыре.

Я сдвинул брови, напряженно вслушиваясь: сквозь музыку ларца пыталась пробиться другая. Едва уловимая. И очень знакомая.

- Стало быть, это вместилище для Венца, - я в упор посмотрел на Феанора. - Но в нем только часть мелодии. Нам следовало работать вместе. Отчего же ты не позвал меня?

Он отвел взгляд. Подошел к столу, зажег второй светильник.

- Из-за рук, - я понимающе кивнул, хотя мастер не мог сейчас это увидеть. - Ну, и напрасно. Во-первых, всегда остается Музыка. А во-вторых...

Я перевел дыхание, глядя в напряженную спину Феанора. И наконец заговорил о том, ради чего, собственно, и пришел сюда. О том, во что безумно хотел - и боялся поверить.

- Я хочу попробовать снова работать руками, - тихо сказал я. - Думаю, теперь это получится.

- Что?! - Пламенный резко обернулся, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

- Боль слабеет, - неуверенно проговорил я. - Сама собой.

- Сегодня, да? Я убрал Камни - и тебе стало легче? - Он нахмурился. - Нам бы раньше сообразить!

- Нет, - я покачал головой. - Не сегодня. Несколько лет уже. Время от времени становится лучше. Не знаю, почему.

- Что же ты молчал?! - возмутился Пламенный.

- Я не был уверен. Не хотел зря... надеяться. Пытался понять причину.

- Вот что... - мастер повернулся к двери. - Пойдем в кабинет, там удобнее разговаривать.

И только тут оба заметили Мори, о котором забыли, увлеченные разговором. Мори, которому присутствовать при беседах Темного Валы с Феанором совершенно не полагалось.

Два или три мгновения, которые Мелькор смотрел на юношу, показались тому вечностью. Судя по взгляду, Восставший никак не мог выбрать, что лучше: обратить Мори в пепел на месте, отдать его на забаву оркам или скормить волколакам. То ли Властелин Ангбанда затруднился принять решение, то ли внезапно сжалился над юным нолдо, а только в конце концов отвернулся и неспешно прошествовал мимо. Уничтожать не стал. Или - пока не стал.

Феанор поставил на стол в кабинете два изящных кубка, словно сплетенных из тонких серебряных ветвей, и Мелькор облегченно вздохнул: эта мелодия была легкой и звонкой, в отличие от мрачной музыки ларца. Значит, мастер, хоть и замкнулся в своем одиночестве, радоваться все же не разучился. А одиночество... что ж, возможно, оно скоро останется в прошлом.

Вышколенный Мори вошел с кувшином вина. Наполнил кубки, сжавшись под пристальным взглядом Мелькора. Поставил кувшин. Неслышно выскользнул из комнаты.

Вала обвел кабинет взглядом. Всё то же. На стенах, на столе, на полках - работы Феанора. Только самого Феанора - Мелькор помнил, как рождалось большинство из них.

А еще он помнил Аман. Там кабинет мастера выглядел совсем по-иному. Собственных творений было не так уж много. Гораздо больше места занимали подарки. Работы учеников. Работы друзей.

- Поручи мальчику что-нибудь, - нарочито небрежно обронил Мелькор. - Более серьезное, чем огранка. Пусть сделает сам. Полностью.

- Да... может быть, - похоже, Феанор согласился только для виду, чтобы не спорить.

Не до Мори ему было сейчас.

- Мелькор, так все-таки - что с руками?

- Если б я знал! - с неожиданным раздражением сказал Вала.

Помолчал, хмуро глядя в стену. Взял кубок, поднес к губам, но пить не стал, поставил обратно на стол.

- Я еще не разобрался в причинах. Пока что.

Были вообще-то у него соображения, были - только вот даже от себя Мелькор такие мысли старательно гнал. А уж говорить о них кому-либо... Пусть даже и Феанору.

- Не разобрался, - Вала посмотрел Пламенному в глаза. - Но главное - мы теперь можем снова работать вместе. Иногда. Это ведь - главное.

Вопрос? Просьба?

- Главное, - согласился Феанор.

- Так попробуем? - Темный Вала поднялся. Почти торопливо.

Нолдо кивнул. Глаза его блестели.

- Мори оставим? - деловито спросил Пламенный.

Мелькор задумался. Убрать мальчишку из мастерской значило облегчить себе задачу. Не принять вызов. Но оставить...

- Отошли его лучше, - сказал наконец. - Сегодня.

Камни.

Феанор поставил передо мной три шкатулки разного размера, доверху наполненные необработанными камнями. Я помедлил, ожидая, что он отойдет. Займется чем-то еще. Хотя бы просто отвернется.

Я не хотел выбирать при нем. Даже при нем.

Прикасаться к своей прежней Музыке. Возвращаться к прошлому.

Но он стоял. И смотрел.

Хорошо, что хоть в мастерской было темнее обычного. Зачем это понадобилось Пламенному, я еще собирался выяснить. После.

Я постарался встать так, чтобы он не видел моего лица. И закрыл сознание. Сосредоточенность мастера. Обычное дело.

Камни. Мелодии, созданные до Войны. До поражения.

Эхо прошлого.

Отражение меня - тогдашнего.

Страшно.

Но других мелодий нет. И не будет. Долго еще не будет.

Я перебирал их. Черные, полупрозрачные, с мерцающими в глубине искрами - синими, фиолетовыми, пурпурными. Алые. Ослепительно-белые. Серые - разных оттенков, с затейливым рисунком прожилок. Золотистые. Исчерна-зеленые. Ярко-синие. Мне нравились контрасты. Мне нравилось разнообразие. Некоторые из камней меняли цвет, когда я касался их. Иные начинали блестеть. Или тускнели.

Камни. Мелодии, пришедшие в мир, когда я пел Эред Энгрин. А некоторые - еще раньше. Тогда я если и задумывался о возможной войне, то лишь как о далеком будущем. У меня еще было время. Так много времени. И так мало.

Мелодии-игра. Творчество ради творчества. Ради того, чтобы украсить Эндорэ. Мое Эндорэ. Ради того, чтобы воплотить силу, требующую выхода.

Когда я в последний раз пел так? Не пытаясь защитить себя и земли свои, не стремясь добиться чего-то. Просто для удовольствия. Для красоты. Ради Музыки.

Слишком давно.

Уже и не помню.

Не хочу вспоминать.

Я брал камни в ладони, проводил по ним пальцами - и откладывал. Один за другим. Я боялся убить их музыку - одним лишь прикосновением.

С ними мог бы работать я прежний. Но прежнего меня больше не было.

А Феанор ждал.

И я должен был выбрать. Незачем Пламенному знать то, что я понял сейчас.

Солгать? Выдумать повод - любой - и отложить работу?

На неопределенный срок.

Или навсегда.

Спрятаться? Струсить? Мне?!

Я невесело усмехнулся про себя и, не глядя, запустил руку в шкатулку. Сомкнул пальцы вокруг одного из камней. Вытащил. Показал Феанору.

- Этот.

Агат.

Странный. Словно разделенный на две половины. Черная прожилка на сером фоне. Серая - на черном. Зеркально повторяющие друг друга.

- Что это будет? - спросил Пламенный, предоставив Мелькору одному наметить мелодию будущего творения.

Впервые с тех пор, как они начали работать вместе.

Некоторое время Вала молчал. Рассматривал камень. Или - слушал? Не разобрать.

- Браслет, - сказал, наконец.

Привычно коротко. В лишних словах нужды не было.

Они работали молча. Нолдо занялся оправой, стараясь не смотреть в сторону Мелькора, склонившегося над камнем.

Не смотреть получалось, а вот не чувствовать...

Слишком хорошо они знали друг друга, чтобы полностью закрываться, и сейчас Феанор поневоле улавливал, что ощущает Мелькор.

Нетерпение. Напряжение. Неуверенность.

Злость.

Ничего похожего на ту радостную увлеченность, которую хорошо помнил мастер.

Пару раз Вала отрывался от своего занятия, чтобы искоса взглянуть на Пламенного. Быстро, словно украдкой.

Взглянуть - и снова уткнуться в работу.

Феанор притворился, что ничего не заметил.

- Алаг! - в мысленном обращении Таринвитис было такое раздражение, что я предпочел убраться подальше.

Ее можно понять. Выписываешь ты в небе замысловатую фигуру на глазах у восхищенных собратьев, и тут налетает ветер, выкручивает крылья, снег швыряет в лицо... то есть, в морду. Мышиную.

Ну... не удержался.

Раньше-то мы втроем развлекались так. Причем я был лучшим. Хотя Саурон никогда не признал бы этого.

А теперь...

Слишком дорого обошелся тот бой с майа на небесной ладье. Восстановить после него телесный облик я так и не смог. И должно быть, много веков еще не смогу.

Властелин, правда, предложил помощь, только сил-то у него после плена... Надеюсь, впрочем, что даже отголоска этих моих мыслей он не услышал. Во всяком случае, я старался.

Вот и всё.

Мелькор помедлил немного, словно это могло что-то изменить. Потом обтер камень - медленно, очень тщательно. И положил перед Феанором. Рядом с оправой, которую нолдо только что доделал.

- Закончишь?

Пламенный кивнул. Молча.

Он тоже избегал взгляда Валы.

- Приказ Властелина, -- Саурон вновь посмотрел на нас, и я увидел в его глазах радость.

И азарт.

Азарт, который переполнял нас всех с того момента, как мы услышали новую музыку.

Чужую. Ненавистную. Аманскую.

Азарт с легкой, незаметной почти примесью страха. О которой мы предпочли бы забыть. Как и о войне, когда-то проигранной Западу.

- Приказ - захватить эту ладью, -- продолжил Первый помощник. - И доставить в Ангбанд. Вместе с тем, кто ей правит.

- Они послали в Эндорэ свет, - Ральтагис хищно оскалилась. - Отлично, мы найдем ему применение.

- Скорее, - озабоченно сказала Дэрт, стоявшая у окна. - Враг может сбежать.

- От нас не сбежит, - заверил ее Саурон. - Таринвитис. Алаг. Полетите со мной.

- А я?! - возмутился Глор.

- А мы? - вскинулись Дэрт и Ральтагис.

Первый одарил троицу ледяным взглядом.

- Поднимайтесь на Первую Южную. Мы погоним ладью туда. Да, Дарглуин, ты тоже. Нэртаг! Могут быть разрушения. Постарайся удержать мелодию гор.

Бывший майа Ауле деловито кивнул.

- Ирбин, будь наготове. Тевильдо, поможешь ему, если кого-нибудь ранят.

- Саурон, - негромко сказал Талло. - Я могу прикрыть вас. Создать иллюзию. Только... мне б подобраться поближе.

Первый задумался. Летать Талло не умел, а нести его кому-то из нас было некстати: бой предстоял не из легких.

- А ты залезь на какую-нибудь сосну на вершине, - Тевильдо лукаво прищурился. - На пути у ладьи. А я дерево подращу - это быстрее и проще, чем менять высоту гор. Да и Нэртагу нельзя отвлекаться.

Красиво вышло. Очень красиво.

Для того, кто не видел прежних творений Мелькора и Феанора.

Аманских.

Вала взял готовый браслет, повертел в пальцах, аккуратно положил на стол.

- Сейчас? - спросил. Сам же себе ответил. - Лучше сейчас.

И вышел из мастерской в кабинет.

Он заметил.

Не мог не заметить.

Я убил музыку. Нет, там не появилось ни одной фальшивой ноты - я всё же мастер. Был мастером. Просто - теперь мелодия звучит глухо. Безжизненно.

Красивый камень в ажурной оправе. Безделушка.

Безделушка, которой гордились бы многие. Не только Дети. Поющие тоже. Я знал это.

А еще я знал, что для меня создать вот такое - стыдно.

- Говори, - сказал я Пламенному, облокотившись на подоконник в кабинете и изо всех сил пытаясь заставить себя смотреть в глаза мастеру. - Говори, Феанор. Что толку молчать?

И отвернулся.

Все-таки отвернулся.

- Мелькор, - чувствовалось, что он старательно подбирает слова, - ты ведь впервые попробовал работать с тех пор, как... вернулся в Эндорэ?

- Впервые.

Я заставил себя ответить. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось.

Но отступить проще всего. Уйти от разговора, спрятаться, отложить на потом.

Н-нет.

Не стану я прятаться.

- Это прошлое, - сказал.

Получилось сказать.

- Прошлая музыка, - еще усилие.

Почти запредельное.

- Я изменился.

Всё.

Зажмурился.

Хорошо, что он не видит моего лица сейчас.

Хорошо, что идет снег.

- Да, - спокойно сказал Феанор. - Я тоже.

- Ты? - Мелькор медленно повернулся.

Сдвинул брови в раздумье.

И - как мечом ударил:

- Ларец. Так?!

- Так, - взгляд мастера стал холодным. - А что, тебе плохо работалось при новом освещении?

Мелькор вздрогнул, словно от боли. Но взгляда не отвел. Наоборот, смотрел в глаза мастеру. Пристально. Жестко.

- Мне плохо работалось, - отчеканил каждое слово. - Освещение тут ни при чем. Ты это знаешь.

Прищурился, словно лучник, готовый спустить тетиву.

- Ты спрятал Сильмарилы. Почему?

Сорвалась стрела. Полетела.

- Ты будешь настаивать на ответе?

Мелькор отвернулся. Застыл черной статуей на фоне окна - только ветер шевелил волосы.

- Нет, - сказал, наконец, всё еще не глядя на Пламенного. - Не стану.

И добавил едва слышно:

- Мы шли с тобой разными путями. А пришли к одному.

Резко обернулся:

- Но это ведь не причина, чтобы останавливаться. Так, Феанор?

Утверждение? Требование? Просьба?

Мы взлетели. Впереди - Саурон. Самый крупный из нас, иссиня-черный, мощный. Справа - Таринвитис. Грациозная, как всегда, красновато-коричневая. И я, серебристо-серый, узкокрылый, быстрый.

Мы взлетели, немного красуясь - во всяком случае, я. Хотя любоваться на нас было некому. Нэртаг сосредоточился на музыке Ангбанда. Удерживать ее сейчас одному, без Саурона, без Властелина... я передернулся. Впрочем, это наша задача - не допустить длительного Диссонанса и разрушений. Может быть, Нэртагу и не придется ничего делать.

Талло сидел в развилке основательно подрощенной сосны, крепко держась за ветви, и, похоже, чувствовал себя не слишком уютно. Тевильдо остался у корней исполинского дерева, озабоченно поглядывая вверх. Я рассмеялся - очень уж забавно смотрелась эта парочка - и тут же удостоился свирепого взгляда Тарис.

Четверка Поющих во главе с Ральтагис уже приготовилась к бою на Первой Южной. Гора не самая высокая, зато с ровной площадкой на вершине. Властелин приказал доставить ему аманскую ладью, а не расколошматить ее о скалы. Хотя я лично предпочел бы сломать.

Зубы Таринвитис щелкнули у самого уха - я невольно нырнул вниз, но тут же выровнялся.

- Соберись, Алаг!

Ладья действительно была уже близко, и майа в ней, похоже, заметил нас. Слишком поздно заметил: недаром Талло старался, отвлекал врага иллюзиями. Интересно, что он ему показ...

- Вперед! - неслышный приказ Саурона мгновенно заставил меня забыть обо всем, кроме дела.

Мы ринулись на врага одновременно: Первый в лоб, мы с Тарис с боков.

- Это ведь не причина? Чтобы останавливаться? Так, Феанор?

Взгляд в упор. Тяжелый. Требовательный. И - едва заметно - молящий.

- Так?

- Мастер всегда остается мастером. Ты сам не раз говорил мне это.

Мелькор улыбнулся. Попробовал улыбнуться. Только вот улыбка получилась кривая.

- Говорил. Но тогда я думал - невозможно разучиться творить. Невозможно перестать быть собой. А теперь...

- А теперь стал думать иначе?

- Думать? - Темный Вала усмехнулся. - Нет, Феанор. Я это чувствую. Знаю. Я ис...

Замолчал, стиснул зубы. Но тут же продолжил - как в пропасть бросился:

- Я испортил камень. Потому что я больше не слышу его. Потому что тот, кто когда-то спел его - уже не я. Потому что того - творца, мастера - больше нет. Его уничтожили, Феанор. Убили. Сначала война. Потом - Мандос. Плен. То, что...

Он судорожно сглотнул.

- То, что произошло между нами - тогда, в конце. И - Унголианта. Я же отдал - ей - наши с тобой - работы. Сам. Своими руками.

Мастер молчал.

- Откупиться пытался, - Темный Вала смотрел в пустоту. - Творениями нашими откупиться. Н-не вышло.

Коротко засмеялся. Сухо. Зло.

- Она не желала довольствоваться малым. Она тоже хотела - всего. Ну, точь-в-точь, как я.

Это было - словно я со всего маху влетел в огонь. Диссонанс коверкал и ломал мою мелодию, я перестал видеть и слышать, я больше не чувствовал ничего, кроме боли, причиняемой чужой Музыкой.

А потом все закончилось.

И надолго.

После, когда вернувшийся Властелин помог мне вновь обрести себя, я узнал, что мы тогда всё же не победили. Саурон ранил Тилиона - не так уж и силен был этот аманский майа, но мелодия Света оказалась слишком мощной. Невыносимой для нас.

Первый успел подхватить падающую Тарис, не то она разбилась бы о скалы, как я. Ему, правда, и самому досталось. Ирбину пришлось потом повозиться с ними обоими.

Ладью, потерявшую управление, несло аккурат к Первой Южной: Саурон рассчитал верно. Только вот справиться с мелодией такой силы без Мелькора у нас не было шансов. Глор попытался, впрочем. Прыгнул, чтобы ухватиться за борт и забраться внутрь. Да только даже коснуться ладьи не смог, вниз рухнул. Ральтагис потом долго бесилась, что не успела остановить его. Прочие-то отделались легче. Облик сохранили, по крайней мере.

- Мелькор, - тихо сказал Феанор, - знаешь, почему я Венец спрятал? Из страха.

- Что? - Восставший недоуменно посмотрел на него. -Тебе-то чего бояться?

- Сильмарилов, - мастер смотрел в пол. - Мне всё кажется, что если я теперь прикоснусь к ним... сожгу руки. Как ты.

Некоторое время Темный Вала смотрел на него. Молча. Непонимающе. Потом покачал головой.

- Не сожжешь. Тебе нет нужды повторять мои... ошибки. Сильмарилы - твое творение. Тебе незачем их подчинять.

- Дело не в этом, - Пламенный проглотил комок в горле. - Я больше не тот... мастер, который создал Камни. Я... убивал. Альквалондэ. Потом Лосгар... когда я обрек нолдор, оставшихся в Арамане, на смерть или позорное возвращение. А теперь... - его голос сорвался, - я тюремщик собственного народа. Повелитель... Фенырг. И мне страшно прикоснуться к Сильмарилам.

Темный Вала собрал в горсть снег с подоконника, сжал пальцы. Холодные ручейки, щекоча кожу, побежали к запястью.

- Знаешь, а я бы на твоем месте попробовал. Взял бы их в руки. Лучше боль, лучше что угодно, чем это неведение. Чем ожидание. Чем страх. Лучше - сразу.

- Нет, - нолдо покачал головой. - Так у меня хотя бы есть надежда. Что я остался мастером. Творцом. Что не превратился в...

Он осекся.

- В кого?

- В убийцу и разрушителя.

Восставший вздрогнул.

- То есть - в такого, как я?

Вплотную подошел к нолдо. Прищурился.

- Да. Я убийца. Пусть. Но - не только убийца. А они - те, кто уничтожал мою Музыку, те, кто насильно приволок меня в свой Валинор - они, Феанор, не убийцы разве? И ты берешься судить меня? Ты?!

- Не тебя, Мелькор. Себя.

- Зачем? - Вала схватил мастера за плечи. - Зачем, Феанор? Это же глупо! После стольких лет - с чего вдруг?

- С чего? - нолдо криво улыбнулся. - Я думал об этом, Мелькор. Все время думал. Все века, которые прожил в Ангбанде. Только вот поговорить с тобою не мог: нам же теперь постоянно некогда.

- Некогда? - Вала отступил на шаг, скрестил руки на груди. - Нет, Феанор. Время у нас было. Во всяком случае, мы могли бы найти его. Не стоит себя обманывать. Ты не хотел говорить со мной об этом. Так? Нет?

- Нет, Мелькор. Я не мог тебе рассказать. Между нами будто стена теперь - не пробиться.

- Стена... верно. Только стены, друг мой, не вырастают сами собой. Их растят. И вот вопрос, кому из нас двоих это нужно? Тебе? Мне?

- Ангбанду, - тихо проговорил мастер.

Темный Вала отвел взгляд. Медленно прошелся по комнате. Опять повернулся к Феанору.

- Ангбанду. Но ведь Ангбанд - это я, Феанор. Часть меня. Моя Песнь.

- Да, - согласился нолдо. - А ты - часть его.

Мелькор замер.

- Верно. Я тоже думал об этом.

Отвернулся. Снял с полки первый попавшийся светильник. Рассеянно повертел в руках. Поставил на стол.

- Думал. Говорить не хотел. Даже тебе.

Сцепил руки за спиной, вновь зашагал по комнате взад-вперед.

- Часть Ангбанда. Часть Арды. Часть моей Темы. Когда-то я считал - всё во мне. Все мелодии. Весь мир.

Мастер подошел к столу, молча зажег светильник. Уселся в кресло.

- Ты говоришь: ты тюремщик собственного народа. Ну, конечно! Нолдор, такие гордые, смелые, непокорные, вынуждены тихо сидеть в крепостях, вместо того, чтобы героически сгинуть, пытаясь уничтожить ненавистный Ангбанд. Или хуже того - им приходится жить в этом самом Ангбанде, да еще и работать. Нолдор, бунтарям из бунтарей, решившимся бросить вызов Стихиям!

Мелькор повернулся к Феанору, кривя губы в невеселой улыбке.

- Бунтовать хорошо, когда есть, против кого бунтовать. Против Единого. Против Валар. Но как мне бороться с собственной Музыкой? Со своим же творением? Как выдержать твоим нолдор обретенную ими свободу? Им еще повезло, что у них есть я. Враг. Сильный. Непобедимый. Против которого можно бороться. Против которого можно жить.

Мастер молчал.

- На их счастье, - продолжил Мелькор, - они не знают, что служат мне. Не только те, что по эту сторону Эред Энгрин. Все нолдор, Феанор. А я - я даже обмануть себя не могу. Да, впрочем, и не хочу обманывать.

- Все нолдор... - Пламенный покачал головой. - Я понимаю, почему ничего не предпринимает Маэдрос. Но вот Финголфин...

- А что Финголфин? - Темный Вала мерно вышагивал по комнате. - Он ведь не глуп. И не враг своему народу. Сильмарилы ему без надобности, а я... Что он может сделать мне, Феанор? Смешно, право. Вот только в Хифлуме он напрасно остался - разумнее было бы отступить к югу. Не нарываться. Он-то не знает, что я не трону его. Не может знать.

Подошел, уселся в кресло напротив мастера. Рыжие блики от светильника заскользили по щеке и подбородку. Глаз Мелькора не было видно.

- Нолдор не по силам свобода, - сказал Вала. - Реальная, а не та, за которую можно вечно бороться. Когда бунтари получают то, за что бились, их жизнь теряет смысл. Если бы нолдор могли меня победить, если бы их месть достигла цели, это стало бы для них трагедией. Скорее всего, оставшись без Врага, они начали бы сражаться друг против друга - до Амана-то не дотянуться. А если нет - перестали бы быть нолдор. Бунтарями. Бойцами.

- Нолдор меньше похожи на меня, чем ты думаешь, - вздохнул Феанор. - Они страстно хотят свободы, а вот взять ее в большинстве не способны. Хотя... - он улыбнулся, - Мори сумел. Был ведь пленником, как другие, а теперь Ангбанд для него чуть ли не домом стал.

- Мори парень толковый, - согласился Вала. - Шустрый, сообразительный. Он по душе мне.

- Зачем же ты выгоняешь его всякий раз, когда хочешь поговорить со мной? Ему ведь обидно.

- Вести сколь-нибудь серьезные разговоры при нем? - изумился Мелькор. - Ты шутишь.

Перевел взгляд на светильник, сделанный в форме крошечного вулкана, чуть улыбнулся. Хорошая работа. Очень хорошая. А главное - на изделия аманских мастеров не похожа. Вот же - чувствует Феанор Ангбанд. Умеет быть созвучным ему, что бы он сам об этом ни думал.

- Постой-ка, - Темный Вала снова посмотрел на нолдо. - Ты сказал: ему обидно? Обидно - что я - его - выгоняю?

- Конечно.

- Видишь ли, - Мелькор коротко засмеялся, - можно ненавидеть кого-то. Считать врагом. А можно на него обижаться. Или - или.

Феанор поднялся, наполнил давно опустевшие кубки.

- У нолдор есть я, - снова заговорил Мелькор. - Есть Валар. Как сила, с которой можно и должно бороться. За свободу. За право собственного пути. У меня есть Акашан, - поймал удивленный взгляд Пламенного, поправился: - Эру. И Валар. Но это - противники внешние. Они могут мешать тебе, могут быть сильнее, но с ними просто.

- Не то, что со своими, - понимающе кивнул Феанор. - Против своих мы бессильны. Оба.

- Да. Потому что они - часть тебя. И каждый удар по ним - это удар по себе самому. По своей Музыке. И потому внешний враг - нужен. Только враг этот должен быть общим. Для всех.

- Общий для всех, - Пламенный усмехнулся. - Так не бывает. Для нолдор враг ты. А для твоих... Ну, вот разве ты можешь сейчас разогнать тучи, чтобы дать мне еще хоть раз увидеть звезды? Валакирку? То есть, можешь, конечно, но не сделаешь ведь. Из-за своих.

Некоторое время Темный Вала молчал, задумчиво глядя на Пламенного. Потом мотнул головой в сторону окна.

- Что ж, смотри. Только недолго. Терпеть не могу эту мелодию.

- Алаг.

- Властелин?

Не то, чтобы я скучал: дело себе найти всегда можно. Даже если лишился облика и потерял большую часть сил. Последить, к примеру, за пленными. Или пронестись ледяным ветром между башен нолдорской крепости, в окно залететь, разговоры послушать.

Нет, вороны, разумеется, тоже навещали наших врагов.

Здоровенные. Черные. Нахальные.

Отличные мишени для нолдорских лучников.

Причем подстрелив очередного крылатого разведчика, Дети становились исключительно разговорчивыми. И обращали меньше внимания на сквозняки.

Так мы и работали сообща: вороны и я. Иногда вместо воронов под стрелы к нолдор посылали летучих мышей, а мне помогали ласточки. Или мухи.

- Алаг, очисти небо над Ангбандом. Полностью.

Хм-м... Ну, и задание! С чего бы?

А впрочем...

Просто так растаскивать облака в стороны было неинтересно. Это любой низший дух сможет.

Не-ет, я сделаю по-другому.

Красиво.

С выдумкой.

Мелькор оценит.

Разрывы туч складывались в узор, изменчивый, прихотливый. И даже постепенно открывающиеся звезды почти не портили мелодию, которую я создавал сейчас.

Короткую, конечно. Недолговечную.

Ну, и пусть.

Главное - я пел. Снова пел.

И был счастлив.

- Спасибо... - почти беззвучно прошептал мастер.

Облокотился на подоконник, жадно вглядываясь в ночное небо, где в разрывах расходящихся туч одна за другой появлялись звезды Серпа Валар.

Звезды, которые мастер не видел уже века.

Мелькор поморщился, сидя спиной к окну.

- Мы не сможем пойти против своих, - продолжил прерванный разговор. - Вопрос только в том, до каких пор они остаются своими.

- Для нолдор я стал чужаком еще в Амане, - Феанор неотрывно смотрел на звезды. - Я никогда не умел оставаться в рамках, привычных и удобных для большинства. Искал новое. Неповторимое. Свое.

Мелькор хмыкнул:

- Вот и я тоже - искал. Еще прежде Песни Творения. Меня мало интересовали другие. Только Музыка. Моя Музыка. И когда я создал ее, своими для меня стали те, кто ее принял. А врагами - те, кто мешал.

- Врагами... Как же найти грань, за которой кончается творчество и начинается разрушение? Да и существует ли она, Мелькор?

- Если ты хочешь творить свободно, без ограничений, ты неизбежно преступишь ее. Но даже если ты не выходишь за положенные пределы, ты все равно будешь разрушать, Феанор. Не то, что есть. То, что могло бы родиться. То, что в границы не вписывается.

Глава 7

Ловушка

Напряжение.

Оно растет постепенно. Медленно. И неотвратимо.

Напряжение и недовольство.

Недовольство майар, которое они уже почти не скрывают. Не хотят скрывать. Или не могут.

Недовольство Феанора, вынужденного заниматься пленными. Я стараюсь не думать, чего ему это стоит. Впрочем, для него лучше так, чем совсем ничего не делать.

Недовольство и ненависть.

Ненависть нолдор, растущая по ту сторону Эред Энгрин.

А по эту сторону - ненависть орков.

И мы двое - между жерновов ненависти.

Между враждебных миров. Непримиримых.

Двое?

Да, двое. Но не вдвоем, как бывало прежде. Не вместе.

Феанор считает, что спрятал Венец, чтобы забыть о прошлом.

Только вот понимает ли, что, захлопнув крышку ларца, отказался не только от памяти - от части силы?

Нашей общей силы.

Ангбанд готовится к войне.

Неуклонно.

Обстоятельно.

Неторопливо.

Слишком неторопливо.

Мелькор изо всех сил тянет время. Это понимаем мы оба, хотя старательно умалчиваем об истинных причинах столь тщательной подготовки. Да и не только мы. Прочим Поющим тоже думать не запретишь.

Да, конечно, все орки должны стать непревзойденными бойцами. Не хуже нолдор.

Да, безусловно, Ангбанду просто необходимо новое оружие вместо того, которое несколько веков ковали - и тоже очень тщательно - в наших мастерских.

Да, разумеется, изделия гномов из восточных гор - это именно то, что нам нужно. И - такая удача! - камешки, которые делают пленные нолдор, этим гномам весьма понравились.

За оружием я ездил лично. И не столько потому, что не доверял этому нолдо, который очень рвался отправиться к гномам, сколько - хотел сам посмотреть на Детей Азулеза. И поразмыслить, не пригодятся ли они еще на что-то, кроме изготовления мечей, топоров и копий для Ангбанда.

- ...И единственным, что они сочли достаточно ценным, оказались те камни, что твои мастера сделали. Остальное их мало интересует. Даже алмазы.

Я взял со стола один из привезенных Сауроном клинков, слабо изогнутый тяжелый меч с широкой гардой. Протянул Феанору.

- Неплохо сработано - посмотри. И сталь хороша.

Пламенный подержал клинок, несколько раз рубанул по воздуху. Покачал головой.

- Баланс другой. Оркам твоим переучиваться придется. Они-то на силу полагаться привыкли, а тут точность нужна.

- Именно, - я усмехнулся, довольный своей идеей. - И этого занятия им надолго хватит. Тем более, что клинки будут привозить в Ангбанд небольшими партиями, а я собираюсь перевооружить всех мечников и добиться того, чтобы они овладели новым оружием в совершенстве.

О том, что цель рано или поздно будет достигнута, я предпочел не говорить - и так ясно. Это произойдет нескоро - уже хорошо. А к тому времени можно будет придумать что-то новое.

- Так чем им наши камни так приглянулись? - поинтересовался Феанор.

- Ничего подобного им нет в Музыке Ауле. И даже в моей, - признавать это было неприятно, и я невольно поморщился. - Рукотворные камни. Гномы не умеют их делать.

- И всё? - недоверчиво переспросил он.

- Гномы и сами мастера, как ты уже cмог убедиться. А мастеру больше радости сделать что-то самому, нежели получить готовое. Кстати, Саурон говорит, что некоторые Дети Ауле просились учениками в Ангбанд. Отработать готовы. И своими умениями поделиться. Они пока не получили ответа.

Как я и ожидал, Феанор обрадовался.

- Да, да, конечно! То есть... - он внезапно помрачнел. - Нет, Мелькор, этого нельзя допускать.

- Почему?

- Потому что тогда слухи о том, что гномы делают для Ангбанда оружие в обмен на нолдорские камни, рано или поздно достигнут мастеров. И все мои усилия пойдут прахом.

- Ну... ладно, - я пожал плечами, тщетно пытаясь скрыть досаду.- Тогда для начала мне нужно четыре дюжины камней. Как скоро ты сможешь собрать столько?

- Я возьму этот камень?

Мастера давно привыкли к щуплому черноволосому пареньку, который сначала сопровождал Фенырга, таская за ним мешок с инструментами, а потом стал все чаще появляться один.

Его сторонились. Из-за одежды, слишком нарядной для пленного. Из-за острого и внимательного взгляда темных глаз. Из-за того, что он был приближенным Фенырга, хоть и держался скромно.

Не было в Мори ни спокойной отрешенности мастеров, находивших единственное спасение в работе, ни затаенной ярости бунтарей, мечтавших о побеге.

Любопытство было. Жадность до работы и знаний. Так, словно не в неволе парень томился, а просто жил в этой крепости, и дела ему никакого не было до ее страшного хозяина.

- Можно я заберу вот этот?

- Да на что он тебе? - в голосе мастера недоумение и легкая досада. - Неудачная проба, такой только выбросить.

- Неудачная? - юноша кажется искренне удивленным. - Ну... может быть, для тебя. Но я ведь только учусь.

- Бери, - пожимает плечами мастер, возвращаясь к прерванной работе.

А Мори идет дальше. Искусны нолдор, но и придирчивы. Оттенок ли у камня рукотворного не тот получился, узор ли прожилок иначе лег, чем задумано, отложат неудавшееся творение с глаз долой, забудут о нем, захваченные очередным замыслом. А если мальчишка-ученик просит - почему бы, в самом деле, и не отдать ему?

Скромный черноволосый юноша снова и снова возвращается со своей добычей в восточную башню. Чтобы передать хозяину камни. Забракованные нолдорскими мастерами и столь ценимые гномами.

- ...А вот этот тебе не нужен?

- Таким ятаганом не только что кости поломаешь квын-хаю. Таким ятаганом его враз пополам развалить можно, - меч зашипел в воздухе, и пленник из синдар без звука упал на землю, рассеченный от плеча до пояса.

Для пущей убедительности.

Урзук был отличным учеником.

И учителем тоже.

Глаза у орков блестели. Кое-кто обнажил клыки в ухмылке.

Хорошо.

Я отметил про себя, что эльф не поднял оружия, выданного ему для защиты. Только и смог - одарить меня ненавидящим взглядом и выкрикнуть что-то о жестоком и отвратительном слуге Моргота и о том, что всех не... Что именно "не", он уже договорить не успел.

Глупец.

Он мог бы продержаться чуть дольше, если бы оборонялся. Хоть тираду свою возмущенную закончил бы.

- Это оружие - награда для лучших воинов, - негромко заговорил я, и в наступившей тишине не было слышно даже дыхания орков. - Милость Властелина. Знак доверия. Величайшая честь.

Выдержал паузу, глядя, как подрагивают ноздри воинов от запаха свежей крови.

- Ажг! Подойди сюда.

Они приближались по одному, и Урзук выдавал им мечи гномской работы.

Дюжина - пока только дюжина - новых мечей.

Дюжина воинов, которым надо учиться точности. Это непросто для орков. И это долго.

Властелин придумал для воинов дело. Трудное. И в то же время такое, которым они будут заниматься с удовольствием. С благодарностью.

Властелин мудр.

Воля Властелина закон.

Для меня. Для армии. Для Ангбанда.

Мы примем ее. Мы все.

Я выполню приказ Властелина.

Я буду ждать.

Я буду учить орков биться по-новому.

Годами.

Десятилетиями.

Но рано или поздно они научатся.

И у нас будет другая армия.

Лучше вооруженная.

Лучше обученная.

Изголодавшаяся по настоящей войне.

И тогда уже Властелину придется принять волю Ангбанда.

В мастерских было неспокойно. Непокорные землепашцы, которые прежде отправлялись по горным тропам прямиком на корм оркам, больше не могли покинуть долину. Но мыслей о побеге, разумеется, не оставили.

Если даже самим из плена не вырваться - можно ведь товарищам подсказать. Напомнить мастерам, что и они - нолдор. Свободный народ. Не рабы Моргота. Пусть нет выхода из теплой долины, но водит же Фенырг своих подопечных в дальние шахты. Что, если оттуда удастся отыскать путь к свободе? Хотя бы кому-то? Не спастись - так хоть умереть достойно.

Это повторялось снова и снова. Пламенный давно научился определять, что зреет очередной заговор. По блеску в глазах пленных, по быстрым взглядам, которыми обменивались нолдор, думая, что Фенырг не замечает. По чуть заметному оживлению в мастерских, по непривычной сговорчивости самых строптивых.

Тогда он объявлял, что отправляется в дальние рудники, и что желающие могут пойти с ним. Добровольцы, разумеется, находились.

За старшего в мастерских оставался Мори. В первый раз он сам вызвался присмотреть за пленными, и Феанор удивился, только сейчас заметив, как вырос этот мальчишка. Не растерянный подросток-пленный с глазами затравленного волчонка. Не угрюмый слуга, старающийся поменьше попадаться на глаза хозяину. Помощник.

Серьезный, сообразительный, расторопный.

И очень полезный.

Когда Мори пару раз самостоятельно принял у орков партию пленных в отсутствие Феанора, Пламенный окончательно убедился, что может смело оставлять на него мастерские. И делал это всё чаще и охотнее, работая у себя в башне.

Или отправляясь в дальние шахты с очередной группой жаждущих свободы упрямцев.

В мастерские оттуда возвращались не все.

- ...И помните: вас здесь сотни. Тот, кто попытается бежать, подставит под удар своих же товарищей.

Фенырг был красноречив. Как и всегда, впрочем. И, как обычно, лжив.

А между тем, его слушали, затаив дыхание. И многие верили.

Многие, но не все.

Нолвэ рассказывал: были побеги из их долины, были, и много. И назад никто не вернулся. Спаслись или погибли, неизвестно. Но из оставшихся никого не тронули. Даже когда Фенырг узнал о побегах. Даже несмотря на то, что землепашцы не оставляли попыток освободиться, пусть безуспешных.

Я ухмыльнулся украдкой, поймав взгляд Кеммотара.

Сегодня мы уйдем на свободу.

Уйдем вместе.

- ...Вы сыты, вы не знаете ни тупой и грязной работы, ни цепей, ни пыток. Вы трудитесь как мастера. Как творцы. А между тем, в Ангбанде...

В дальних рудниках затеряться легче легкого - это я уже выяснил. Да так затеряться, что сам Фенырг тебя не найдет. Тем более, что ему придется приглядывать за остальными пленниками.

А ведь нам легче, чем землепашцам. Мы одеты теплее - а Нолвэ рассказывал, какой холодище в горах Ангбанда. Он сам пытался убежать трижды, так в последний раз чуть вовсе не замерз. Насмерть. Чудом выбрался обратно в долину. Когда совсем отчаялся и уже не о свободе думал - только согреться мечтал. Тут его Ангбанд назад и вывел. К теплу. К еде. К плену.

А еще - у нас оружие есть. Во всяком случае, молот горняцкий в драке поудобнее будет, чем камни.

Кроме того...

- ...Подумайте об этом, когда готовите план побега.

Фенырг смотрел на меня.

Я опустил голову под этим властным, пронзительным взглядом.

Всем своим видом изображая покорность.

Ангбанд играл.

Забавные маленькие существа, не нужные ни Властелину, ни другим Поющим, забравшись в горы, оказывались всецело в его распоряжении.

Их можно было стряхивать со склонов так, чтобы они кубарем катились вниз. Или водить кругами, пока они не падали от усталости и не оставались лежать в каком-нибудь ущелье на радость воронам. Еще интереснее было накрыть такого снежной лавиной или обдать кипятком, открыв дорогу для нового гейзера прямо у него под ногами. Правда, в этом случае развлечение быстро заканчивалось. Те, кого Ангбанд ронял в трещину ледника, жили дольше. Один даже попытался выбраться - и было очень забавно сомкнуть края ледяного провала над его головой, когда он почти вылез.

Некоторые игрушки очень четко представляли себе, куда хотят попасть. Тогда Ангбанд исполнял их желания. Жаждущих крови он направлял к заставам. Мечтающих о надежном укрытии заводил в пещеры, закрывая единственный доступный выход обвалом. Стремящимся к свободе открывал путь в долину, где возделывали землю подобные им.

Ангбанд играл. Жаль только, что игрушки доставались ему нечасто.

В этот раз повезло - существ было двое.

И думали они о разном. Один все время представлял себе, как убивает орков, причем орки у него выходили странные: все какие-то мелкие, медлительные и почти без оружия. Непохожие на настоящих. Другой мечтал о деревьях с белыми цветами и золотыми плодами. Деревья почему-то светились.

Некоторое время Ангбанд понаблюдал за игрушками и решил, что удобнее будет их разделить.

Камень, по которому только что благополучно прошел тот, что хотел встретиться с орками, внезапно качнулся под ногами второго, сбрасывая Воплощенного в пропасть.

Первая игрушка, упав на живот, подползла к краю обрыва и свесила голову вниз.

- Кеммота-ар!

Эхо радостно подхватило крик, швыряя его от скалы к скале, дробя о камень.

Внизу, разумеется, никого уже не было: река утащила игрушку прочь, но топить Воплощенного Ангбанд не стал. Вынес на мелкое место, позволил на берег выбраться. А потом и к деревьям вывел. С желтыми плодами, которые как раз другие Воплощенные собирали. Те, с которыми играть было скучно: их Властелин приказал всегда возвращать в долину. Неповрежденными.

Вторую игрушку Ангбанд направил к оркам. Не таким, как хотел Воплощенный, но других все равно не было.

...А потом забава закончилась.

Игрушки недолговечны.

Хорошо, что раз за разом появляются новые.

- А он подрос за те восемь лет, что я его не видела. И морда длиннее стала.

Слышать голос Дэрт я не мог. За неимением органа слуха. Впрочем, за четыреста лет, проведенных без плоти, я так наловчился обходиться мелодиями, что почти ничего не упускал.

"Подрос"...

Будь у меня возможность, я бы скривился. Не надоест же им!

Ну, чем тут восхищаться, чем? Туловище длиннее стало! Какое счастье!

Я услышал, как отпрыск Глора приподнял голову. Ненадолго, впрочем. Удостоверившись, что угощения не предвидится, драконенок снова уткнулся носом в собственный хвост и смежил веки.

- Сколько уже у него таких? О-ого! - Дэрт хихикнула. - Армию создать можно. Отдельную. Когда подрастут.

Я фыркнул - увы, лишь мысленно. Ну, ясное дело, чем еще заниматься Глору в таком-то облике? Только детишек плодить. Для новой армии.

- Нечего ехидничать, Алаг.

Дэрт. Проклятие... уловила ведь мое настроение!

- Глор, по крайней мере, приносит пользу.

- Да уж, - не выдержав, отозвался я. - Особенно много принес, когда решил прогуляться по долине и наткнулся на эльфийских лучников. Властелин был в восторге, как же, помню!

О, да! Шум поднялся тогда на весь Ангбанд. Глор совсем ошалел от радости, пробуя, на что способно новое тело. Ну, и... допробовался.

- Брось! Полторы сотни лет прошло. Никто уже об этом не вспоминает. Кроме тебя. И я еще посмотрю, как поведешь себя ты, когда, наконец, воплотишься.

- Уж во всяком случае, я дождусь, пока тело достаточно вырастет. Да и трудности Глора мне не грозят - какая стрела долетит на такую высоту, ха?

- Глор, когда согласился принять в качестве облика новую Песнь Мелькора, думал об Ангбанде. О Властелине. О нашей общей Музыке. А ты...

- А я, когда придет время, буду куда сильнее Глора. Крылатый. Стремительный. С мощными челюстями. А червяк - он и есть червяк. И даже не очень большой.

- Огнедышащий, не забывай. Кроме того, Глор понемногу восстанавливает умение плести иллюзии.

- Когда-нибудь, - я начал сердиться, - я расквитаюсь с Тилионом. И с Огненной девой тоже. За себя. За Властелина. За Ангбанд. За Эндорэ. Ладно уж, и за Глора тоже, раз он имел глупость себя к земле привязать. Придет время, когда я сброшу аманскую парочку прямо на скалы Тангородрима, а обе ладьи пригоню Властелину. Тогда даже ты поймешь...

- Многим из нас досталось в том бою, - вмешался Нэртаг. - Таринвитис тоже едва не лишилась облика.

- Ирбин! - двери распахнулись, и в подземный зал, вошел Дарглуин, таща на плече оленью тушу. - Можно я угощу твоего подопечного?

Юный дракон моментально проснулся и подполз к самой решетке.

- Э-э, стой! Куда ты ему с рогами-то? Да с копытами, да со шкурой! Он же маленький, понимать надо!

Вот именно. Лучше бы мое будущее тело лишний раз покормили. Оно-то уже не маленькое. А будет еще больше. Намного больше. Властелин обещал.

Впрочем, на этот раз никто не обратил внимания на мое недовольство.

- Освежуйте, - приказал Ирбин двум оркам, которым "посчастливилось" оказаться на страже именно в это время и именно в этом месте. - И чтобы ни куска не сожрали. Не то сами отправитесь ему на обед.

Дракончик громко облизнулся. Судя по всему, его любимым блюдом была отнюдь не оленина.

Феанор не сразу узнал его.

Слишком много времени прошло с последней встречи. Слишком непохож был очередной пленник, пригнанный орками, на мальчишку, с которым когда-то - в другой, уже совсем нереальной аманской жизни - дружил юный принц Куруфинвэ.

И все-таки это был Фаниарон.

Или - кто-то, очень похожий на Фаниарона.

Спросить? А стоит ли? Много ли общего осталось у Повелителя Фенырга с мастером Феанором?

Нет уж, лучше не ворошить прошлое. Так для обоих легче. Да и не поверит Фаниарон все равно.

Никто не поверит.

Я знал, что из Ангбанда убежать невозможно.

Вместе с хлебом и фруктами нолдор, работающие в долине, приносили нам вести о тех, кто пытался и остался в живых. Таких уцелевших было немного, и рассказывали они примерно одно и то же. Горы здешние меняются. Все время, точно живые. Кругами водят, играют с тобой, будто кошка с мышью.

И костей нолдорских в этих горах... хватает. Не узнаешь такого погибшего, да и подобраться к нему, чтобы похоронить, не всегда удается.

А только - все ли из тех, кто не вернулся в долину, сложили головы? Что, если кто-то вырвался?

И если сумел, то - как?

Феанору слишком хорошо знаком был такой взгляд.

Взгляд того, кто уже решился бежать и только ждет подходящего случая, чтобы осуществить замысел. Иногда таких удавалось убедить словами. Если же нет, с упрямцами разбирался Ангбанд. И Феанор старался не думать о том, как именно. Все равно ничем не поможешь.

В этот раз к доводам Пламенного прислушались все, кто отправился в дальние шахты, чтобы попытаться бежать. Задумались, во всяком случае.

Все, кроме Фаниарона.

Другого пленника Феанор предоставил бы судьбе. Но не этого.

- Ты собрался бежать.

Не вопрос. Утверждение.

Я пожал плечами, равнодушно глядя в лицо Темного майа.

- Похоже, ты знаешь о моих намерениях больше меня. К чему тогда спрашивать?

- И ты готов пожертвовать другими ради попытки вырваться на свободу? Не высоковата цена?

- Ты лжешь, Фенырг.

Я усмехнулся ему в лицо. Кажется, это его разозлило, хотя он и попытался сдержаться.

- Ты лжешь, - повторил я. - Побегов было немало. Ты знаешь об этом. И Моргот знает: от воронов, от орков на заставах... от самих гор, в конце концов. Разве это повлияло на судьбу пленных?

- Один камешек может положить начало лавине, - возразил он. - Мелькору пленные не нужны, а майар и орки только рады были бы от вас избавиться. Ты готов оплатить свою свободу чужими жизнями?

- Вот это, - я показал подбородком на глухие стены штольни, - ты называешь "жизнью"?

- Да, - твердо ответил он. - И это вполне подходящая жизнь для нолдор. Все условия для творчества. Почти как в Форменосе.

- Что ты знах-х... - я поперхнулся от изумления.

Отдышался. Заговорил снова, глядя майа - нет, не в глаза, глупо мериться взглядами со Стихией - в переносицу:

- Что ты можешь знать о Форменосе?..

"Прихвостень Моргота" - эти слова я вовремя проглотил. Я совсем не хотел погибнуть здесь от руки Фенырга - или как там Темные майар убивают эльдар. Я намерен был выжить. И вырваться на свободу.

Что-то неуловимо изменилось в его лице, и я чуть не вскрикнул. Даже отступил на пару шагов.

На меня смотрел Феанор.

Вернее - майа, принявший облик моего погибшего друга.

- Тебе не подходит это обличье, - я презрительно улыбнулся. - Взгляд у тебя не тот. Государь наш был - мастер. Не только по искусности рук - по духу. А ты, майа, раб. И других стараешься сделать рабами.

Я отвернулся, кое-как подобрал свои вещи и пошел к выходу из штольни, не надеясь, впрочем, добраться до него живым. Уж "раба"-то майа точно не стерпит. На месте испепелит.

Но мне сейчас было всё равно.

Я шел, спиной чувствуя его взгляд и каждое мгновение ожидая удара.

Но Фенырг почему-то меня не тронул.

Скучно.

Нет войны - одни стычки мелкие. Охота. Да и то - отбирают добычу. Почти всю. Для Властелина.

Скучно.

Редко кому выпадает удача развлечься с пленными, да и мяса нежного на всех не хватает. Едва ли половине взрослых уруков-воинов, родившихся в крепости, довелось хоть раз попробовать, каковы на вкус квын-хаи.

Едва ли четверть знает, что такое война. Настоящая война, не то баловство, каким стыдно заниматься уруку.

Старшие говорят - война будет. Старшие говорят - Властелин готовит великое наступление. Старшие говорят - скоро добудем много мяса для всех. Очень много.

Старшие знают.

Только не знают, когда это всё, наконец, случится.

Надо ждать. Ждать приказа. А Властелин всё никак не пошлет своих орков в бой.

Скучно.

Смертельно скучно.

Мне было страшно.

Одно дело - мечтать о побеге, представляя, как оставишь позади ненавистную крепость, выберешься из лабиринта скал, осыпей и ледников, вернешься к своим.

Другое - оказаться в кольце живых гор.

Насмешливых. Равнодушных. Беспощадных.

Холодный ветер то дергал меня за одежду, то забрасывал волосы на лицо так, что они хлестали по глазам, то начинал подталкивать к краю пропасти.

Еще немного, и я совсем выбьюсь из сил. Так что не смогу двигаться. И тогда горы выпьют из меня жизнь.

Я зажмурился, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Нельзя так думать, нельзя. Если верно, что Ангбанд читает мысли, я же подскажу ему, как убить меня!

Я подышал на одеревеневшие пальцы, судорожно сомкнутые на рукояти горняцкого молота, и заставил себя идти дальше.

К оркам.

Мне нужно к оркам.

К заставе.

Я остановился. Впереди был карниз. Узкий, чуть шире ступни. Забава, а не препятствие... если бы я не замерз так. Хотя... скала тут неровная, и если идти впритирку к ней, держась за выступы, можно пробраться.

Я шел очень медленно, выверяя каждый шаг и зачем-то стараясь дышать потише.

Вот... еще немного осталось.

Впереди тропа расширялась.

Теперь главное - не спешить.

Я остановился, чтобы понадежнее ухватиться за выступ, перевел взгляд на склон, к которому прижимался, - и вскрикнул.

Прямо передо мной было чье-то лицо.

Голубовато-серое.

Искаженное от боли и ужаса.

Мертвое.

Вмерзшее в лед, затянувший скальную трещину, в которой нашел смерть этот нолдо.

Я пошатнулся и несколько мгновений мучительно балансировал на кромке пропасти.

Удержался.

До крови закусил губу и шагнул вперед.

"К оркам, - думал я, смаргивая холодный пот, заливающий глаза. - Я хочу попасть к оркам".

Четверо воинов в кожаных доспехах играли в кости на седловине восьмого северного перевала. Еще четверо спали вокруг костра. А чем же занять себя оркам среди пустых заснеженных гор? Меж собой драться нельзя - об этом Повелитель Саурон узнает сразу. Говорят, ему ветер вести приносит. И птицы. Даже сами горы - они только на вид мертвые, а на самом деле с глазами, то всем известно.

Драться нельзя.

Воевать не с кем.

И дюжина дюжин страж до смены.

Одна только радость и осталась у воинов - кости.

Скучно.

Нападать одному на четверых воинов было самоубийством. Но лучше погибнуть в бою с орками, чем в безнадежной борьбе с горами.

Фаниарон неслышно подкрался к заставщикам и, внезапно выскочив из-за скалы, с размаху опустил молот на голову одного из врагов. Двое уцелевших мгновенно откатились в сторону - туда, где лежали протазаны. Еще один вскочил сразу, хрипло заорав что-то. В занесенной лапе блеснул длинный кривой нож. Нолдо уклонился и ударил врага молотом в лицо. Подхватил нож, выпавший из мертвой лапы, метнул в горло одному из воинов с протазанами. Орк упал, хрипя и судорожно царапая шею когтями. Его товарищ заступил Фаниарону путь. Нападать не спешил, впрочем. Ждал. А там, за его спиной, расхватывали оружие пробудившиеся бойцы. Два орочьих голоса выкрикнули что-то. Вопрос?

Фаниарон подпрыгнул, ухватившись за уступ, и быстро вскарабкался на ближайшую скалу. Ни холода, ни страха он больше не чувствовал. Только радость. Злую радость оттого, что наконец столкнулся с врагами, с которыми можно биться. И заставить их дорого заплатить за его, Фаниарона, жизнь.

Орк внизу сообразил, что до нолдо ему не добраться, и что-то крикнул товарищам, не сводя глаз с врага, но и не пытаясь взобраться следом. К нему на подмогу уже бежали трое. С луками. Фаниарон услышал звук рога - два коротких сигнала, затем один длинный. Звук, тут же заботливо подхваченный и усиленный эхом: здесь сами горы были на стороне орков.

Один из лучников взвыл, прижав лапы к морде - камень, брошенный Фаниароном, выбил ему глаз. Двое других успели выстрелить. Первая стрела чиркнула о выступ скалы - меткостью орки не отличались. Вторая разорвала воздух в пальце от виска нолдо. Фаниарон оказался удачливее - камень угодил орку в переносицу.

Оставшийся лучник отбежал в сторону, засел за камнями. Стрелять пока не пытался. Его товарищ бросил бесполезный протазан и тоже вооружился луком.

И тут откликнулись горы. Не эхом уже - далеким звуком рога. Длинный сигнал, потом три коротких. С севера. И почти сразу - с юга.

Фаниарон подхватил молот, вскарабкался выше. Там оказалась тропа, и нолдо побежал по ней, не слишком, впрочем, надеясь уйти от погони. Похоже, из-за его побега всполошился уже весь Ангбанд.

Снова рог. Два коротких сигнала. Совсем рядом.

Плечо Фаниарона обожгло - очередная стрела всё же достигла цели. Почти достигла. Царапиной обошлось.

И тут же из-за скального выступа вывернулся еще один орк. Острое навершие его протазана было направлено точно в грудь нолдо.

- Мяс-со! - воин Моргота оскалил клыки в злобной усмешке. - Брось топор, мясо.

- Лови, - молот полетел в морду орку.

Фаниарон нагнулся над убитым, чтобы вытащить у него из-за пояса нож.

Вовремя.

Стрела, выпущенная из тугого орочьего лука, должна была бы прошить эльфа навылет, выйдя из живота.

Но вместо этого только оцарапала спину.

И тут же совсем рядом просвистела следующая.

Потом еще одна.

И еще.

Орк стрелял быстро, почти не целясь.

Он не стремился убить жертву.

Лишь задержать.

Пока не придет подмога.

С заставы пришел сигнал тревоги.

С одной из застав.

Та-ак.

Нападение извне?

Вряд ли.

Я бы знал.

Нам с Властелином стало бы известно об этом раньше, чем участникам нападения. Возможно, даже раньше, чем тем, кто его задумал.

Значит...

Впрочем, я не люблю догадки.

Я люблю точность.

Узнать, на какой заставе подняли тревогу, дело нехитрое.

Вслушаться в музыку гор. Просто вслушаться.

...Здесь.

Полсотни орков на выручку.

Для начала.

Горы сами доведут их до места. И в бою помогут.

Теперь - летучие мыши. Для выяснения подробностей.

На атакованную заставу. Прежде всего. И еще несколько - в шахты, куда двадцать три стражи назад отправился Феанор с подопечными.

Просто на всякий случай.

Новая игрушка оказалась слишком шустрой для орков. И очень занятной вдобавок. Такую жаль отдавать.

"На запад, - думал теперь Воплощенный. - Как же пройти этот перевал?"

Ну, на перевале-то его точно перехватят орки. И заберут себе. Выйдет обидно.

Это если он через старый перевал побежит. Но можно ведь создать новый.

Скалы начали менять форму. Спрятать игрушку от стрел - для начала. А потом - показать ей дорогу.

У Воплощенного не хватило терпения дождаться, пока путь будет готов. Рванулся в открывшийся проход, пятная кровью камни, сорвался и кубарем покатился вниз.

- Чтоб их Тург-хас расколотил, эти горы! Пропало мясо.

- Так он сдох - ты глянь! Вон, не шевелится.

- А толку? Поди доберись теперь до него.

- Мож попробовать? Повелитель Саурон будет...

- Сам и пробуй. Хошь следом отправиться?

- Не... Стрелу разве - чтоб наверное?

- Далеко для стрелы.

Рога продолжали перекликаться, только теперь вместо коротких и отрывистых сигналы стали протяжными, словно разочарованными.

Я с трудом заставил себя лежать неподвижно. Скорчился между камней, сжимая орочий нож.

Но никто больше не пытался напасть. Даже стрелять перестали.

И всё же не покидало ощущение напряженно ищущего меня взгляда. Спрятаться бы хоть ненадолго.

Я повернул голову и увидел в нескольких шагах вход в пещеру. Не вход - лаз, в который с трудом протиснулся. Неглубоко - только чтобы сверху меня не было видно.

Стало легче.

Взгляд еще некоторое время шарил вокруг, а потом исчез. И рога смолкли.

Восьмая северная. Когда мои разведчики добрались до нее, всё уже было кончено. Семь трупов. Пятеро выживших. Восемь воинов пришли на подмогу с соседних застав.

Поздно пришли.

Поздно - чтобы вмешаться в бой. Но как раз вовремя, чтобы отпустить тех, кто участвовал в схватке, ко мне на доклад.

Феанора там не было.

Феанор был в шахтах.

Работал.

Будто бы он не при чем.

Будто бы это не от него сбежал пленник.

Пленник? Пленники?

И - сбежали ли?

Я немного поколебался - очень хотелось выяснить всё как можно раньше.

Впору было самому лететь на заставу.

Но Феанор по-прежнему оставался в шахтах. А Повелителям не пристало проявлять беспокойство. Поспешность. Волнение.

И я ждал.

* * *

Дождался.

Всё, как обычно. Беспредельная преданность в глазах каждого из орков. Преданность - и страх. Смертельный. Всепоглощающий. Почти лишающий разума.

Почти.

- ... Охотились, как положено. Четверо. Три лука.

- ...Подал сигнал, как только...

- ...Бросив добычу, примчались...

- ...Четверо эльфов в доспехах...

- ...С топорами.

- ... С мечами и копьями. Восемь, я сосчитал.

- ...Не меньше дюжины. И один с луком.

- ...Вступили в неравный бой.

- ...Бились, не щадя...

- ...Во имя...

- ...Почти настигли их.

- ...Трупов нет - всех накрыл оползень.

Н-да... Сколько живых, столько и мнений. Особенно мне про доспехи понравилось. И про лук.

Копаться в их памяти я не стал. Лишнее.

- Ступай, - приказал последнему.

Казнить, что ли, их? Или так, по мелочи, выпороть? Или - героями объявить? Вот, мол, сражались. Бдительность проявили. Никто не ушел.

Объявить героями и примером для всех бойцов. Не называя имен. Только слух пустить.

А сами "герои" исчезнут. Тихо. Без шума.

Ни к чему мне лишняя болтовня.

Да, так, пожалуй, лучше всего.

До казармы они не дойдут.

Всё, что нужно знать воинам, я сам сообщу болдогам.

После.

* * *

- Восьмая северная застава, Властелин.

- Больше половины убитых.

- Беглецы. При оружии.

- Нет, ни один не ушел. Стрелы. Горы.

- Он там, поблизости, Властелин. В северных шахтах. Я проверял.

- Нет, не один.

- Да. Я уверен.

Я низко склонил голову. Чтобы не видеть лица Мелькора - ему бы вряд ли это понравилось.

Чтобы он не видел моего лица.

Воплощенный выбрался из пещеры. Осмотрелся опасливо и заковылял к западу.

Пусть.

Горы молчали. И не двигались больше. Даже ветер стих.

Ангбанду расхотелось играть.

Властелин гневался. Властелин был сильно огорчен чем-то. А в такое время не до забав.

"Государь наш был мастер. А у тебя, майа, взгляд не тот".

Фаниарон погибнет.

Ангбанд убьет его.

А не Ангбанд, так орки.

Фаниарон. Друг детства.

Друг, которого я отправил на смерть.

...Странно. Почему я оказался у Тронного зала? Я ж не о нем думал. И не о Мелькоре.

Я потер виски пальцами, пытаясь сосредоточиться.

Домой.

Мне надо домой.

...Да, отправил. А чем он лучше других? Сколько уже было таких вот беглецов - и каждого из них я пытался вразумить и спасти. Но если они не хотят слушать слов, если они...

Двери Тронного зала.

Я начал догадываться, в чем дело. Хотя... Возможно, я просто устал.

То есть - я-то действительно устал, но - Ангбанд?

Я немного постоял с закрытыми глазами, очень четко представив себе путь к башне.

И когда снова пошел по коридору, думал уже только о доме. О том, что сделаю, как только...

Тронный зал.

Нет, это не случайность.

Что ж.

Я толкнул двери рукой, мимолетно удивившись, что они не открылись передо мной сами, раз уж я так срочно понадобился Мелькору.

Створки захлопнулись за спиной. Наглухо. Ни щелочки не осталось, через которую мог бы просочиться луч света из коридора. Будто и не было двери.

Темнота сомкнулась вокруг. Не та бархатная темнота, ласковая и уютная, которая встречала здесь Мелькора и его друга, когда они изредка приходили вместе.

Не величественная музыка сердца Ангбанда, устрашающая врагов и вселяющая уверенность в сердца верных Темному Властелину.

Не та мрачная и тревожная мелодия, которая рождалась от усталости или горечи хозяина Ангбанда и которую не слышал почти никто.

Эта темнота была тяжелой. Давящей. Удушливой, словно дым.

Враждебной.

В зале не было никого, кроме нее, нолдо и того, кто сидел на троне.

Феанор медленно шел вперед.

Тишина.

Оглушающая. Давящая на уши. Заполнившая собою весь Тронный зал.

Скрадывающая звук шагов. Поглощающая даже песню пламени в расщелине.

Пламени, которое стояло сейчас стеной - в рост нолдо.

Мастер спокойно остановился. И посмотрел поверх огня на ту сторону.

Там была Тьма.

Ни трона, ни сидящего на нем не разглядеть.

Тьма.

Нолдо молчал. Ждал.

- Скольких воинов Ангбанда ты убил этим мечом, Феанор? - голос раздался будто бы со всех сторон сразу.

Незнакомый голос.

В нем не было гнева. В нем не было горечи. В нем не было даже интереса.

Похоже, тот, кто сидел на троне, уже всё решил для себя.

- Скольких - с тех пор, как получил его от меня? И скольких ты убил чужими руками?

- Мечом - одного, - бесстрастно ответил нолдо. - Второй сорвался в пропасть. А чужими руками я не убиваю.

- Когда?

- Давно.

- А точнее? И как это было?

Мрак, казалось, выдавил из тронного зала весь воздух.

- Разве тебе нужен ответ? - пожал плечами мастер. - Ты ведь, похоже, уже обвинил меня в предательстве. А значит, частности не важны.

- Частности всегда важны, - ответила Тьма. - Как это произошло, Феанор?

Мастер молчал.

Пламя перед троном из багрового сделалось темно-фиолетовым.

- Пятая западная застава, - сказала Тьма. - В тот самый день, когда ты попросил меня закрыть горные тропы. И я не стал спрашивать ни о чем. Не стал, потому что верил тебе.

Огонь в расщелине дрогнул. Несколько золотисто-оранжевых языков взметнулись вверх, но тут же опали, побежденные фиолетовым.

- Именно, - спокойно согласился мастер. - Если бы ты спросил, я бы ответил. Рассказал бы, как твои заставщики напали на меня, приняв за беглеца. Но тогда тебя частности не интересовали.

Пламя чуть посветлело, налилось багрянцем, заметалось, словно под беспорядочными порывами ветра, лизнуло пол у ног Феанора, откатилось, брызнуло искрами на ступени трона.

И успокоилось.

Снова встало стеной.

Темно-фиолетовой.

Нерушимой.

Стеной между Властелином Ангбанда и Государем нолдор.

- Несколько твоих мастеров бежали и прорвались через северную заставу. Двадцать семь страж назад.

Голос шел теперь сверху. Из-за стены огня. С невидимого в темноте трона.

Живой голос.

Знакомый.

Гневный.

Но был в нем не только гнев.

- Они были вооружены, Феанор. Кто дал им оружие?

- Что?! - нолдо мгновенно растерял всю свою невозмутимость. - Какое оружие, Мелькор? И откуда несколько?

Фиолетовый цвет медленно сменился багровым. Пламя поднялось выше, словно сидящий на троне хотел получше рассмотреть лицо нолдо.

- Ты не мог не знать этого.

Утверждение, вроде бы. Не вопрос. Но утверждение без уверенности. И - едва заметной ноткой - надежда.

- Что там произошло, в северных шахтах? Что, Феанор?

- Ничего нового, - с горечью сказал нолдо. - Пришлось отпустить из мастерских очередного... смертника. Похоже, ты лучше меня знаешь, что с ним стало.

Пламя опало. Теперь темноту не нарушало почти ничего - только в расщелине у самого дна бились красно-оранжевые языки, лизали каменные стены.

Некоторое время сидящий на троне молчал.

- Кто он был? - спросил, наконец. - Он сумел перебить половину дозорных. И скрылся. Где он мог взять оружие, Феанор?

- А ты у орков своих спроси! - с внезапной яростью закричал нолдо. - Может, он еще и доспехами обзавелся? Фаниарон был моим другом в детстве - а я послал его на смерть! Хуже, чем на смерть.

Пламя снова взметнулось вверх, багровые языки яростно хлестнули по каменным плитам. Еще. И еще раз.

И отпрянули в стороны, чтобы дать дорогу тому, кто спустился по невидимым в темноте ступеням престола.

Спустился.

Перешагнул расщелину.

И встал лицом к лицу с мастером.

- Покажи мне всё, - тихо сказал Вала. - Покажи, Феанор.

Пламенный сжал кулаки.

- Зачем показывать, к чему вообще весь этот разговор, если ты уверен в моей виновности?

- Если бы я был уверен, я не стал бы искать доказательств, - Мелькор казался совершенно спокойным. Только усталым, пожалуй. - Половину правды, известную Саурону, я знаю. Вторую половину я могу выяснить лишь у тебя.

- Что ж, смотри. Мало тебе того, что я сделал? Или я должен был сам убить его?!

Мелькор медленно кивнул и нахмурился, обдумывая увиденное. Огонь за его спиной поднялся выше - синие языки переплелись с фиолетовыми и багровыми.

Потом Темный Вала вздохнул и положил руку на плечо Феанору.

- Ты сделал достаточно. В том, что случилось на северном перевале, твоей вины нет.

Пламя опять ушло вглубь расщелины - только отблески по краям скользили. Рыжие отблески.

И одновременно вспыхнули светильники по сторонам трона. Все четыре.

Нолдо резко дернулся, сбрасывая руку Валы.

- Достаточно для чего? Для того, чтобы ты мог обвинить меня в предательстве на радость своим майар?!

- И где же те майар, которых я, по твоим словам, так хотел обрадовать?

Восставший говорил по-прежнему тихо. Только взял Феанора обеими руками за плечи. Крепко взял. И встряхнул, так что у того голова мотнулась в сторону.

- Где они, Феанор? Где мои майар? Где гвардейцы? - по-волчьи оскалил зубы. - Почему я говорю с тобой один на один сейчас? Почему тебе оставили меч? Как ты думаешь, если ты вообще способен на такой подвиг?

Еще раз встряхнул. Отпустил - почти отбросил от себя.

- ОТВЕЧАЙ! - эхо подхватило окрик, заметалось по залу.

- Разве им непременно нужно присутствовать? - угрюмо спросил мастер. - И так ясно, кто стоит за всеми этими обвинениями.

- Да при чем тут мои майар?! - Мелькор окончательно потерял терпение. - Я поступил с тобой, как поступил бы с любым из них в подобном случае!

- Возможно. Только вот я не майа. Как и ты, живя в Амане, так и не сделался одним из Валар. Собой остался. Но ты был там один, Мелькор. Тебе не приходилось держать в заточении собственных последователей, тебе не приходилось посылать их на смерть.

- Тогда - да. Я был один. А сейчас я - тоже один - удерживаю Ангбанд от войны с нолдор - если ты вдруг забыл об этом. От настоящей войны, Феанор, потому что то баловство, которым мы занимаемся все эти века... так не воюют. Я вынужден бороться с собственной Музыкой - ради тебя. Ради тебя я делаю вид, что не замечаю растущее недовольство майар - моих друзей, Феанор. Друзей и соратников, с которыми мы прошли через многое, которые веками ждали моего возвращения из плена. Ради тебя я позволил уничтожить орков Нагорья. Ты, вероятно, уже забыл об этом? Ради тебя я терплю присутствие нолдор не то, что в Эндорэ - на Севере. В Ангбанде. Да, я помню, ты дорого заплатил когда-то за дружбу со мной. Но теперь мы в расчете, Пламенный.

Мелькор резко отвернулся от Феанора, отошел к расщелине, уставился в огонь.

- Мне следовало самому зарубить Фаниарона, - мастер опустил голову. - И он бы умер быстро, без мучений. И нам обоим было бы легче. Только вот - не могу я поднять меч на нолдо. Убить своего - не могу.

- Я смог, - тихо сказал Мелькор. - Те орки, которые сумели скрыться тогда от твоих сыновей на Сосновом нагорье, - их добил я. Добил, когда они шли ко мне за спасением. Я не хотел говорить тебе.

Повернулся, подошел к Феанору.

- Тебе не придется делать это самому. Достаточно мне сказать. Смерть тех, за кого ты попросишь, будет легкой, я обещаю. Фаниарон ведь не был последним.

Мастер молчал, ссутулившись, глядя в пол.

- Ладно, - смягчился Восставший. - Ты сделал, что мог, и я ни в чем не виню тебя. Ступай, Феанор.

Посмотрел в спину Пламенного, который покорно направился к двери. Поколебался. И в несколько шагов нагнал нолдо.

- Пойдем-ка вместе.

Створки дверей распахнулись, открывая дорогу.

Я не могу быть сейчас мягким с тобой: ты был дерзок. Недопустимо дерзок.

Если бы что-то подобное позволил себе один из майар, я бы ударил его. Музыкой. В лучшем случае.

Но ты не майа. Да и кто из них мог бы настолько забыться?

Только вот для них Ангбанд - дом. А ты, Феанор, ты - все-таки пленник.

Не мой пленник.

Ангбанда? Обстоятельств? Судьбы?

Или - ты сам себя в плену держишь? Не желаешь забыть Валинор. Не способен почувствовать Цитадель -домом? Своим домом. Не домом друга, где ты вынужден был задержаться.

Молчишь...

И взгляд отрешенный.

Пустой взгляд.

Неправильный.

Я тоже молчу. Старательно держу паузу.

Впрочем, не только это. Я просто не представляю, о чем говорить теперь. Да и что они изменят - слова?

"Друг детства". Я не знаю, как это, Феанор. У меня и друг-то - именно и только друг - был один за все время.

Ты.

Смог бы я тобой пожертвовать, ради...

Ради чего?

Ради иной дружбы. Ради народа своего, ради Музыки, ради дела.

Смог бы?

Ха, глупо спрашивать!

Уже не смог.

Или - пока не смог?

Нет.

Не хочу выбирать. И не буду.

Я найду способ развязать этот узел. Найду.

Должен найти.

...Пришли.

Ну... И чего ты встал посреди комнаты? Идем на балкон - может, хоть воздух холодный тебя вернет к действительности.

Думаешь, я не знаю, каково тебе здесь?

А ведь ты прав, Феанор. Не знаю. Или - знаю отчасти.

Я был в плену у врагов. Не в гостях у друга.

И пожалуй, мне приходилось легче.

Мне было к чему стремиться. У меня надежда оставалась.

Я не в силах помочь тебе, Феанор.

Войны ведут не правители.

Не только правители.

Я могу выбирать, что мне петь, но только отчасти. И замолчать я не волен.

Я, который хотел для себя полной свободы выбора и пожертвовал ради нее всем.

Ладно, друг мой. Кое-что я еще могу.

А раз могу, значит, сделаю.

Как поступит с предателем Властелин? Убьет сразу, одним ударом - в приступе гнева или ради былой дружбы? Дружба значит для него много.

Слишком много.

А может - лишит возможности двигаться и отдаст оркам? За предательство Мелькор способен покарать очень жестоко. И ненависть его равна будет прежней привязанности, а то еще и превзойти ее может. Ну, и я в этом случае позабочусь, чтобы орки не лишились своей игрушки раньше времени.

Властелин сейчас в Тронном зале, и сознание его закрыто. И нолдо к нему отвел Ангбанд - не орки.

Пощадил все-таки Мелькор бывшего друга. Не захотел унизить при всех.

Без свидетелей говорит с ним.

Значит, и казнит без свидетелей. Если, конечно, сам нолдо глупостей не наделает.

А ведь не только о его гордости заботится Властелин. О своей тоже.

А может быть - только о своей.

Не-ет, он быстро убьет нолдо.

И подопечных его истребит так же быстро.

Разом покончит со всеми - он всегда был решителен.

Жаль. Пленных можно было бы использовать с большим толком.

Впрочем, это уже мелочи.

Тем более, неизвестно, чем мне придется платить за то, что открыл глаза Властелину.

Не отправит ли он и меня следом за нолдо?

Может.

Что ж, пусть так.

Главное - Мелькор будет свободен от паутины, в которую позволил себя завлечь.

Главное - музыка Ангбанда зазвучит во всю мощь, как она и должна звучать.

Главное - Эндорэ вернется под руку истинного Властелина и будет петь с ним.

С нами.

Или, что вероятнее, - с ними.

Уже без меня.

Я поднял глаза к небу, рассеянно следя за ползущими по нему тяжелыми тучами.

Рано или поздно Властелин поймет, что я поступил правильно. Что я спас его. Его и его Тему.

Рано или поздно.

Скорее поздно...

Для меня - поздно.

Не для него.

...В разрыве облаков показалась звездочка.

Еще одна.

Потом третья...

Не может быть!

Тучи расходились - словно чья-то рука по-хозяйски уверенно раздвигала занавеси.

Пять огоньков... шесть... семь.

Серп Варды.

Некоторое время я смотрел на него. Потом отвернулся.

Итак, Властелин принял решение.

Неразумное, неожиданное, но - принял.

Что ж. Он принял свое решение, я - свое.

- По душе ли тебе нынешние мелодии, Дарглуин?

- Чьи мелодии, Саурон?

- Эндорэ. Ангбанда, - пауза, затем тихо, на грани шепота. - Властелина.

- Эндорэ теперь недоступно для нас, ты же знаешь, - майа прикрыл синие глаза, - а помнишь, как было?..

- Помню.

Ослепительно-яркой вспышкой - воспоминание, общее для обоих: радость охоты и неудержимо быстрого бега, буйство запахов, сладковатый аромат крови и вкус свежего, еще теплого мяса.

А потом - Песнь. Уже не волков - майар.

Творцов и хозяев мира.

- А в Ангбанде живут те же мелодии. Почти те же.

- Почти?

- Если постараться забыть о нолдо.

Саурон поднял брови:

- Что могут изменить в Музыке пленники?

- Я не о них.

Дарглуин приподнял верхнюю губу, обнажив клыки. Слишком длинные и острые для облика Сына Песни.

- Глор смог забыть... обо всем.

- Глор всегда был порывист, Дарглуин. Порывист и непостоянен.

- Властелину он предан. Как и все мы.

Первый помощник Мелькора покачал головой: сомневаюсь, мол.

- Властелин почти перестал петь, - он снова понизил голос. - Как ты думаешь, почему?

- Почему? - Дарглуин недоуменно уставился на Первого, даже клыки спрятал.

- Нолдо, - серые глаза Саурона сузились. - Предатель, называющий себя другом Мелькора. Другом, Дарглуин, не соратником. Не слугой. Не воином. Равным.

- Равным?! - клыки появились снова. - Воплощенный - равным?! Да ни один из нас... Что там, из нас! Из Валар!

- Но он же сумел победить тебя - тогда, прежде, чем против него вышел Готмог. Я помню, каким ты вернулся в Ангбанд. Если бы не Властелин с Ирбином...

Из груди майа вырвалось глухое рычание.

- Я убью его. Все равно убью, Саурон. Ладно, пусть не теперь. Но когда-нибудь мы сочтемся. И еще, - он сжал кулаки, - выйди против него не Готмог, а ты - чем бы кончилось?

- Не обо мне речь, - оборвал его Первый. - О Властелине. Об Ангбанде.

- А что мы можем поделать? Мелькор ведет Песнь.

- Я хочу кое-что проверить, - тонкие губы Саурона растянулись в улыбке. - Мелькору этот нолдо нужен. Во всяком случае, он так считает. Мелькору нужен. Ангбанду - нет. А я, Дарглуин, намерен выяснить, что нужно нолдо - на деле, не на словах. И ты мне поможешь в этом.

Ты все-таки получишь урок, нолдо. Пусть не от Властелина. От меня.

Потолки в этом зале низкие, твоим двуручным мечом не очень-то размахнешься. Зато мне короткий клинок в самый раз будет. А лучше два.

Да, ты способен призвать Пламень, и я помню, как страшно изувечил ты Дарглуина. И как Глор корчился и плакал от боли, помню.

Ирбин тогда исцелил обоих. Долго возился. И Властелин помогал ему.

Что ж, тела восстановили, это дело нехитрое. Но забыть, как тебя победил - Воплощенный?

Глор сумел. Впрочем, что с него взять, с Глора? Полагаю, нынешний червеобразный облик куда лучше соответствует сути, чем тот, которого лишила его майэ с огненной ладьи.

Н-да, неудивительно, что Глор захотел овладеть силой огня. Сначала этот нолдо, потом Ариэн...

Нет, нолдо, глубоко под землей, почти в самом сердце Темы Мелькора, не воспользуешься ты силой Пламени. Не дозовешься.

Потому что, хоть ты и зовешь Властелина другом, Музыку его ты не принял, нолдо. Чужая она тебе. Враждебная.

А если и дозовешься, если каким-то чудом сумеешь противостоять мне, за спиной у тебя будет Дарглуин.

Он-то ничего не забыл.

Едва ли у тебя хватит выдержки, чтобы не броситься на меня с мечом. Я распорядился о том, какие пленники мне нужны.

Ты не останешься к ним равнодушным, нолдо.

И гвардейцы - доверенные мои, лучшие - сделают все, как надо. Гвардейцы в форме рядовых армии. Гвардейцы, которые получат в награду пленных.

Ты поднимешь против меня оружие, нолдо. И тогда я убью тебя.

Убью по праву - и по долгу - майа Ангбанда. Верного Властелину.

Впрочем, выбор у тебя есть. И если ты, вопреки всему, останешься жить, ты смиришься, нолдо.

Что ж, это тоже меня устроит.

Лишних слуг не бывает.

Привели очередных пленников.

Феанору давно уже не требовалось сообщать об этом. Он просто почувствовал присутствие в Ангбанде новых нолдор. И пошел туда, куда вела его крепость, мимолетно удивившись, что его ждут не у входа в мастерские, как обычно, а где-то у ворот.

Коридоры становились все более узкими, с низкими потолками. И на стенах вместо светильников горели факелы, да и те попадались все реже. Пламенный нахмурился, недоумевая, кому понадобилось приводить пленных в это неприятное место.

А свернув за угол, увидел, кому.

В небольшом зале, скрестив руки на широкой груди, обтянутой кроваво-красной туникой, стоял Саурон. Спокойный, собранный. Как всегда. На поясе у него висели два коротких меча. Новых. Феанор не видел их прежде.

- Забери свою часть добычи, - едва шевельнулись тонкие губы майа.

Пленников на этот раз было много. Необычно много. Четверо нолдор. Один - совсем мальчишка. Пятеро синдар - двое мужчин, две женщины и подросток.

Феанор побледнел.

- Развяжите моих, - отрывисто приказал конвоирам.

Орки послушно сняли путы с тех четверых, кому предстояло отправиться в мастерские.

- А мы? - забеспокоился юный синда.

- А они как же? - почти в один голос с ним воскликнул мальчишка-нолдо.

- Нолдор, следуйте за мной, - сквозь зубы распорядился Феанор, поворачиваясь к выходу.

И вздрогнул.

В стенной нише сидел волк. Неподвижный, словно статуя. Глаза горели синим огнем.

Так их двое!

- Сколько мяса можем забрать мы, Повелитель? - раздался за спиной орочий голос.

- Троих, - равнодушно ответил Саурон. - Вы хорошо поохотились и заслужили свои развлечения. Выбирайте любых. Оставшихся отведете в казармы. Шабрук!

- Повелитель?

- Проследи, чтобы мясо доставили на место живым. И целым. Проверю.

Не поддаваться...

- Нолдор, идемте.

- Слушаюсь, Повелитель! Позволь - мы заберем себе девок. И этого, мелкого.

- Да сколько ты с мелкого мяса снимешь, Шабрук? - зашумели другие. - Выбирай покрупнее. Девки вон гляди, какие тощие.

- Ну, что вы стоите? - прорычал Феанор. - Идем. Живо!

Схватил оцепеневшего мальчишку за плечо, подтолкнул к двери.

- С девками интересней, - огрызнулся Шабрук. - С мелким тоже. Вам лишь бы пожрать.

- Мелкий меньше продержится. Сдохнет.

- У меня долго не сдохнет. На спор?

- Пожалуйста! - одна из женщин-синдар кинулась к Феанору, судорожно вцепилась в тунику.

Ее оттащили за волосы.

- Ныш! Бархуг! Файх! Отведите мясо в казармы. И чтоб по дороге не трогать!

- А наша доля?

- Успеете. Я же сказал: у меня долго не сдохнут.

Саурон молча смотрел в глаза Феанору.

Просто смотрел.

И улыбался.

Пламенный до крови закусил губу.

Не поддаваться. Иначе ловушка захлопнется. И тогда нолдор в Ангбанде уже ничто не спасет. Независимо от исхода боя с майар.

- Хифлин! - по щекам мальчика-нолдо катились слезы. - Спаси его! - он вцепился в руку Феанора. - Спаси, ты же можешь!

- Идем, м-мя-асо, - Шабрук схватил юного синда за шиворот. - С тебя и начнем. А девки посмотрят. Гнарт! Забирай оставшуюся.

Саурон улыбался.

- Он... не нолдо, - с трудом проговорил Феанор.

К выходу.

- Полагаю, - негромко сказал Саурон, глядя на волка, - одного урока будет достаточно. Нолдор ведь быстро учатся. При правильном обращении.

Феанор зажмурился. Побелевшие пальцы стиснули рукоять меча.

Не поддаваться. Майар ждут нападения.

К выходу.

Спасительному.

Бесконечно далекому.

Ведущему - в Ангбанд.

Почему ты так весел сегодня, Дарглуин? Что могло тебя настолько обрадовать? Победа в дружеском поединке? Похвала Властелина? Или подруга новая появилась?

Сияют глаза, клыки скалятся в довольной ухмылке, даже уши, кажется, заострились под голубовато-серыми волосами. Что-то трудно тебе сегодня удерживать облик Сына Песни, Дарглуин. Иная мелодия наружу просится, не дает покоя. Волчья.

- Что случилось-то, Поющий в лесах? Неужто, армия наконец выступает?

- Случилось? Нет, ничего. Просто - удачно поохотиться довелось. Очень удачно. Давно так не было.

- Нолдор...

Никогда я не видел Фенырга таким... нет, не усталым. Скорее он напоминал камень - гладкий, сверкающий, а глубоко внутри невидимая глазу трещина. Место будущего разлома.

- Вы мечтаете о свободе.

Кого-то он мне смутно напоминал. Я невольно передернулся, когда осознал - кого. Нахмурился, всматриваясь в лицо Фенырга... ох-х, нет, померещилось. Да и не мог оказаться здесь, в Ангбанде, Государь. Разве что во главе победоносного войска, останься он жив.

- Вы мечтаете бежать из Ангбанда. Убивать орков. Уничтожить Врага.

Краем глаза я заметил, что Тинмэ тоже глядит на Темного майа с сомнением. И Нилдо. И Лораварнион. Но Фенырг продолжал свою речь, и я видел, как мастера один за другим чуть встряхивают головой, словно освобождаясь от морока.

Потому что как бы ни были Моргот и его слуги искусны в иллюзиях, на этот раз их постигла неудача. Никогда Государь не стал бы говорить так. Никогда не предал бы ни себя, ни свое дело.

- Ангбанду ничего не стоит уничтожить вас, более того, он стремится вас уничтожить. Всех, по обе стороны Эред Энгрин. Этого не произошло до сих пор лишь потому, что Мелькор не позволяет. Но Мелькору вы безразличны, а каждая новая попытка побега, каждый убитый орк может стать началом войны. Последней для нолдор.

Глаза Фенырга странно блестели. И голос вздрагивал, словно Мастеру трудно было говорить.

- Не губите себя, нолдор. Не губите других. Свобода, которую вы ищете, - в ваших сердцах. Победа над Врагом, которой вы жаждете, - в творчестве.

По щеке Фенырга медленно катилась слеза. Никогда бы не подумал, что майар способны плакать. Тем более Темные майар.

- Побеждайте Врага в себе. Пока вы творите, вы свободны.

- Да не можем мы больше ждать! - почти с отчаянием выкрикнула Дэрт. - Терпеть это подобие Музыки, эту... эту мерзость совсем рядом с Ангбандом! Даже если Мелькору все равно...

- Мелькору не все равно, - оборвала ее я. - Просто он...

- Тише вы, обе! - от окрика Саурона замерли все.

Даже Алаг, игравший язычками пламени в светильнике.

- Вы хотите войны, - Первый обвел нас внимательным взглядом.

Возражений, разумеется, не последовало. Даже согласие подтверждать не требовалось. И так всё ясно.

- Вы мечтаете отбросить нолдор от Ангбанда и очистить от них Север.

- Эндорэ, - вставила Ральтагис.

- А потом и Эндорэ, - невозмутимо кивнул Саурон.

- Да. Но Властелин...

- Властелин вернется к своей Теме, - Первый многозначительно поднял бровь. - К нашей Теме. Надо лишь подождать.

- Сколько нам ждать? - хмуро спросил Нэртаг.

- Сколько потребуется, - отрезал Саурон.

И добавил, понизив голос:

- Я лично занимаюсь этим вопросом.

- Мы могли бы помочь тебе.

- Нет, Дэрт. От вас требуется только одно: не мешать. И набраться терпения.

- Терпения... - она скривилась. - Я уже полтора века не создавала ничего нового. И всё из-за...

- В самом деле? - насмешливо переспросил Первый. - А с каких это пор Поющим Ангбанда нужны какие-то особенные условия, чтобы творить?

- Чего мы ждем, Маэдрос? Камни по-прежнему в руках убийцы нашего отца и деда, а мы медлим.

Я стиснул зубы. Убийца отца... А ведь так и есть. Друг Моргота убил Государя нолдор. Величайшего мастера. Моего отца.

Себя убил.

Да и Финвэ. Быть может, Король был бы жив, если бы не дружба его старшего сына с Восставшим Валой.

- Ты даже запретил нам смотреть на Ангбанд в палантиры.

- Да, запретил. А что, ты готов встретиться взглядом с Морготом? Ты уверен, что выдержишь, Келегорм? Что вместо того, чтобы проникнуть в помыслы Врага, ты не раскроешь ему свои? Молчишь? Я был там, брат. Я смотрел в глаза Врагу. Я способен вынести это. Вы - нет. Никто из вас.

- Но сколько нам ждать? - упрямо спросил Неистовый. - Клятва должна быть исполнена.

- Клятва будет исполнена, - эхом откликнулся я. - Когда наступит пора. Напав на Ангбанд сейчас, мы обречены на поражение.

- А что изменится позже?

- У Моргота сожжены руки - я сам видел. У Валы! И он ничего не может поделать с этим.

- И что с того?

- Келегорм, отец проклял Врага.

"Ага, а потом отказался и от Клятвы, и от мести, и от себя самого".

- И его проклятие вместе с Камнями медленно подтачивает силы Моргота.

"Хотел бы я сам верить в это!"

- То, что невыполнимо теперь, со временем станет возможным.

- Но что делать сейчас? Как жить?

- Готовиться, - я подошел и положил руку ему на плечо. - Ковать оружие и доспехи. Тренироваться. Думать. Работать.

- Работать, когда в любой момент всё, что мы создали, может быть разрушено Морготом?

- Да. Потому что мы - нолдор. Не только воины. Мастера. Возможно, мы потеряем свои творения. Пусть. Главное - сохранить себя.