Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Тэсса Найри (Екатерина Аннинская)


Венец (После Пламени)

Книга третья. Трещина




Глава 1. Кружево



1

"Государь..."

Странно слышать такое в Ангбанде. Нелепо. Но Мори называет тебя именно так. А я старательно не обращаю на это внимания.

Но вот ты сам - неужели тебе не режет ухо титул, который теперь не более, чем пустой звук? Напоминание о потере власти. Нолдор ведь не приняли тебя. Не признали.

И все-таки ты не запрещаешь мальчишке так обращаться к тебе.

Или тебе это нравится? Может быть, тебе необходимо чувствовать себя владыкой, пусть даже подданный у тебя всего один? Что же, тешь себя звучным словом, если тебе так легче. Прячься за ним от действительности.

Главное, чтобы мои не слышали. Орки. И особенно - майар.


2

А ведь Мелькор с тобой считается, и еще как! Хотя, наверное, даже себе самому никогда не признался бы в этом.

Может, он потому и выгоняет меня постоянно - чтобы я не увидел лишнего, не догадался. Да только мне и обрывков разговоров хватает. Привык.

Это ведь ты не позволяешь Ангбанду начать войну, Государь. Это благодаря тебе орки берут пленных - и не трогают их, доставляют в мастерские. И когда выяснилось, что доставляют не всех... ой, что бы-ыло! Виновные наверняка разделили участь пропавших пленников. И я мог бы... если бы Мелькор сообразил, что мне через дверь все слышно. Но он, похоже, слишком разозлился, чтобы думать об этом. И говорил... громко. Как и ты, впрочем.

И то, что нолдор не пытаются напасть на Ангбанд - это тоже сделал ты, Государь.

Король Финголфин разумен и осторожен, я не раз слышал об этом. Но твои сыновья - они же клялись, они бы не стали ждать. Значит, их удерживаешь ты. То есть, не ты, конечно. Маэдрос. Старший. Недаром он был в плену.

Он наверняка видел тебя здесь, но никому об этом не стал рассказывать - иначе неизбежно поползли бы слухи. Едва ли вы с ним договорились - руки-то он лишился по-настоящему, да и орел, который помог Фингону, явно не из слуг Мелькора. И все-таки Маэдрос не отдает приказа о штурме. Не хочет идти против отца.

Две армии, готовые к битве, жаждущие битвы, не трогаются с места, потому что между ними стоишь ты, Государь.

Чуждый Ангбанду. Отвергнутый сыновьями. Одинокий.

Всесильный.

Истинный владыка Белерианда.


3

- Государь.

Фаниарон чуть запнулся на этом слове. Финголфин сделал вид, что не заметил. Этот нолдо явился в Хифлум грязным, оборванным, совершенно измученным и настаивал на встрече с королем. Уверял, что был пленником в Ангбанде и чудом сумел бежать. Знать бы еще, кто устроил для него это "чудо".

Благоразумный Финголфин, пожалуй, отказал бы во встрече, но Фаниарон говорил о важных сведениях, которые отказывался сообщить кому-либо, кроме самого короля. Верить ему, скорее всего, не следовало, зато стоило выслушать. Как ни искусен во лжи Моргот, в его послании могли оказаться крупицы правды. Возможно, ценные.

Король говорил с Фаниароном с глазу на глаз, как тот просил, но за дверью дежурили дружинники, готовые ворваться в любой момент, хотя Финголфину едва ли требовалась охрана. А если на беглеце все-таки лежало злое заклятье, король почувствовал бы фальшь вовремя... во всяком случае, он очень надеялся на это.

- Государь, я видел там... Феанора, - Фаниарон выговорил это имя с трудом, словно сам не верил в свои слова.

Поймал изумленный взгляд и заторопился - пока не прервали, пока сам не уверился окончательно в своей ошибке.

- Или кого-то очень похожего. Майа, быть может.

- Вот как?

Что ж, это было бы вполне в духе Моргота - подослать к нолдор оборотня в облике погибшего сына Финвэ, чтобы вызвать раздор. А потом ударить по врагам, ослабленным междоусобицей.

- Он, конечно, был пленником, - предположил Финголфин, почти не сомневаясь в правильности своей догадки.

- Нет, Государь. Надзирателем.

- Что-о?!

- Его называли - Фенырг. Повелитель Фенырг. Он все время пытался нас убедить, что заботится только о нашем благе, - Фаниарон передернулся.

- А Феанор здесь при чем? - Финголфин не сумел скрыть раздражение.

Всякое упоминание о брате было, по меньшей мере, неприятным.

- Он как-то догадался о том, что я задумал бежать, - руки Фаниарона, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. - Увел от остальных в дальнюю штольню. Говорил, что мой побег может погубить прочих пленников. Что нолдор в Ангбанде живется не хуже, чем в Форменосе.

Он горько засмеялся, не заметив, как потемнел взгляд короля при упоминании крепости, построенной старшим братом. Крепости, которая оказалась смертельной западней для Финвэ.

- Еще что-то? - холодно спросил Финголфин.

- Он принял облик Феанора. Я не выдержал и бросился на него. Вцепился в горло - и обжег пальцы. А он... он не тронул меня. Позволил уйти.

Беглец с надеждой посмотрел на Финголфина, словно ждал, что тот сейчас же все объяснит, развеет сомнения.

- Это был морок, - спокойно ответил король. - Разве Феанор стал бы служить Морготу?

- Нет, конечно.

- Разве ты обжегся бы, прикоснувшись к нему, если бы это был нолдо?

- Нет, Государь.

- И наконец - мой брат всегда был крайне... вспыльчив. Неужели он позволил бы уйти безнаказанным тому, кто поднял на него руку?


4

Вот так.

Я убедил его.

Успокоил.

А сам... И рад бы верить в собственные слова, да не получается.

Потому что Феанор дружил с Мелькором. И мог научиться у него многому. Например, способности управлять огнем, который он всегда так любил.

Да, его тело доставили сыновьям... его ли тело? Так ли уж трудно Врагу создать иллюзию? А ведь с мертвым даже проститься не успели, почести подобающие воздать. Говорят, труп неожиданно охватило пламя. За несколько мгновений лишь пепел остался.

Но если Феанор жив, разве он допустил бы истязание Маэдроса? Или он отрекся не только от народа своего, но и от детей? Немыслимо!

Если только Сильмарилы не затмили окончательно его разум. Если Моргот не держит его той клятвой, которую брат дал в Амане. Если Феанор не служит Врагу ради Камней.

А Маэдрос... Допустим, он видел отца в Ангбанде. Допустим, поверил, что это не морок. Что из этого? Он все равно не признается, даже с глазу на глаз. Не вынесет такого позора. Молчать будет. Можно даже не спрашивать.


5

На подготовку к смотру я выделил сорок восемь страж. Достаточно много, чтобы майар успели все устроить, как следует, и потом с гордостью похвалились результатом. Достаточно мало, чтобы у них не осталось времени на посторонние раздумья и разговоры.

Мощь Ангбанда, столетиями подавляемая моей волей, но постепенно растущая, пробуждалась. Мелодии, прежде тихие и разрозненные, собирались в хор, словно ручейки в единый мощный поток. Поток, который я мог направлять и сдерживать, но не остановить совсем.

Устраивать смотр было рискованно. Это значило - подать ложную надежду всем, кто желал войны. Позволить им в полной мере почувствовать и осознать силу Ангбанда.

Но лучше уж так, чем растущее недовольство майар. Пока молчаливое. Скрываемое, хотя и с трудом. Но рано или поздно это недовольство прорвется. Разладом наших мелодий. Бунтом в войсках. Разрушением Ангбанда. Не крепости - Музыки. Системы.

Смотр не спасет положение, скорее даже усугубит его. Но он даст мне отсрочку. А потом... потом можно будет послать армию далеко на восток, в обход нолдорских укреплений. На захват земель, лежащих южнее Белерианда.


6

Мелькор обогнул скалу. Майар повернулись к нему разом, как по команде. Все девятеро.

И очень разные их мелодии звучали в этот момент почти одинаково. Звонко. Открыто. Как в самом начале. Когда Поющие только что явились в мир. Когда майар верили своему Властелину. Когда он, не задумываясь, доверялся им.

Мелькор улыбнулся. Только глазами и уголками губ: не нарушить торжественности момента, но дать понять - мы поем одну Тему, как и прежде.

А потом начался смотр.


7

Мы поем одну Тему? Снова?

В это трудно поверить. Слишком долго росло отчуждение. Я почти потеряла надежду, что все вернется.

Но ты стоишь рядом с нами, Властелин. И смотришь вниз, на войско Ангбанда. Я слышу в твоей мелодии гордость. Упоение мощью, единством, величественной красотой нашей Музыки. И я верю тебе. Потому что очень хочу поверить.


* * *

Мы поем одну Тему!

Сейчас и всегда.

Ты можешь вести войну или препятствовать ей, истреблять наших врагов или щадить их, держать в Ангбанде Феанора с его подопечными или скормить их всех волколакам.

Мне все равно.

Что бы ни сделал ты, я приму это. Какой бы путь ни избрал, я разделю твою судьбу. Что бы ни пел, я подхвачу мелодию.

Мы поем одну Тему, Мелькор.


* * *

Мы поем одну Тему.

Ты очень хочешь убедить нас в этом, Властелин.

Нас?

Или себя?

Почему?

Почувствовал ли ты, что пора наконец сделать выбор?

Или надеешься снова выиграть время? Но сколько бы ты ни откладывал, тебе все равно придется решать.

Рано или поздно придется.

Впрочем, теперь тебе должно стать легче. Не зря же я преподал нолдо урок.


8

- Великолепно, Саурон. Они вполне освоились с новым оружием.

- Они служат тебе и Ангбанду, Властелин, - сдержанно ответил первый помощник.

Но видно было - приятна ему похвала. Впрочем, Саурон и так в последнее время был в приподнятом настроении. Из-за смотра, должно быть.

Тевильдо, который сидел у края площадки, внимательно наблюдая за сражением Воплощенных внизу, покосился на меня блестящим зеленым глазом и тихо мурлыкнул.

Один из двух орочьих отрядов тем временем начал теснить другой, наглядно демонстрируя, насколько новые, гномьей работы, оружие и доспехи лучше старых, пусть и привычных. Нэртаг нахмурился: его подручные так и не смогли приблизиться по мастерству к народу Ауле.

- Однако легким этот бой не назовешь, - заметил я. - Те воины, что не переучивались, тоже не теряли времени даром. Как и кузнецы, которые ковали для них мечи.

Нэртаг просиял и бросил торжествующий взгляд на Саурона. Тот сделал вид, что не заметил. Тарис беззвучно засмеялась и сразу же отвернулась, прикинувшись, что увлечена происходящим внизу.

Все было, как обычно.

Как прежде.


9

Битва закончилась. Побежденные мрачно отправились по горной дороге к казармам, а победители принялись деловито освобождать мечи, замотанные шкурами: учебный бой завершился.

- Неплохая награда для них, - ухмыльнулся Саурон, впившись взглядом в лицо Мелькора.

- Хорошая, - невозмутимо кивнул Вала.

Наградой для победителей были пленники-синдар - десятка три мужчин в доспехах и при оружии.

- А этим, конечно, пообещали свободу, если они победят?

- Нет, Властелин. Всего лишь быструю смерть.

Тридцать пленников, бьющихся не за жизнь - за избавление от мучений. И тридцать орков, жадных до крови.

Мелькор нахмурился, когда один из синдар зарубил уже третьего противника. Повернулся к Саурону.

- Бойцам не следует терять бдительность, - ответил тот на незаданный вопрос . - Они хотят убивать - хорошо. Но они должны быть готовы платить за это.

- Между тем, они, похоже, не ожидали серьезного отпора от эльфов.

- Они давно не видели настоящей войны, Властелин.

Мелькор отвел взгляд.


10

Пленных наконец дорезали. Уцелевшие и не участвовавшие в сражении орки подобрали трупы и потащили к крепости. У них тоже сегодня пир.

И у них, и у Поющих. У воплощенных Поющих.

"А тебе, Алаг, кто мешает? Вон тело-то выросло почти с Глора. Скоро в пещере умещаться не будет. Крылья уже по стенам скребут".

"Увеличим пещеру", - отрезал я.

А больше ничего отвечать не стал. К чему зря болтать?

Я точно знал, когда вновь облекусь плотью. Когда начнется война. Когда армия Ангбанда лавиной прокатится по южным и западным землям.

У меня тогда будет своя задача. Свой бой.

Те двое, от которых мы вынуждены закрывать свои владения облаками, заплатят за все. Я сброшу их вниз, я лишу их плоти, как они лишили меня, а их ладьи доставлю Властелину.

Я сделаю это один.

И когда кровь моих врагов омоет скалы Тангородрима, я смогу наконец забыть стыд поражения.

Внизу показывали боевые умения многочисленные отпрыски Глора. Расплавляли обломки скал огненным дыханием, дробили хвостами камни. Воплощенных бы это, наверное, впечатлило. А все-таки червяки и есть червяки. Немного от них проку.

"Зря ты завидуешь Глору, Алаг".

"Я - ему?! Думаешь, мне хотелось бы постоянно сидеть в пещере и плодить потомство от скуки?"

"Разве без тела - лучше?"

"Всему свое время".


11

- Глор-то каков! Вот подрастут его детки - так и с орками можно не возиться.

- Ничего, и для орков дело найдется.

- А Огненные так увлеклись танцем, я уж думал, теперь только Властелин их и остановит. Нечасто ведь им доводится.

Я кивал.

Улыбался.

И ждал.

Со страхом ждал вопроса, который наверняка хотела задать добрая половина моих майар.

"Когда выступаем?"

...Почему-то вспомнился Мори. Совсем некстати.

- Доспехи у эльфов... хм... В таких много не навоюешь.

- Это же синдар, - усмехнулась Дэрт.

"С нолдор было бы интереснее", - я знал, что она ни за что не скажет этого.

И знал, что она могла бы это сказать.

Нолдор...

Мори.

А ведь теперь он действительно Мори. Привык к этому имени, принял его вместе с жизнью в Ангбанде. Когда я однажды назвал его по-старому, парня аж передернуло.

Не хочет вспоминать прошлое. Хорошо. Может, толк из него выйдет. Перестанет мальчишка считать себя пленником, примет мою...

- Ну, Тевильдо, теперь твой черед. Чем ты нас сегодня порадуешь?

- Только не "земляными яблоками", - хихикнула Тарис. - Пусть их Воплощенные едят.

- Интересно, а дичь будет? - Нэртаг повернулся к Дарглуину.

Тот покосился на кота, смешно фыркнул и мотнул головой:

- Ничего не скажу, даже не надейтесь.

- Да Тевильдо наверняка что-то новенькое придумал для торжественного случая, - вмешался Талло. - Так ведь?

- Скоро увидите, - кот хитро прищурился.

- А я знаю! - похвасталась Дэрт.

- Знаешь - так помалкивай! - Тевильдо возмущенно встопорщил усы. - Думаешь, я не заметил, что ты подглядывала?

Не знаю, что придумал кот, но орехи там точно будут. Хотя ни один из майар не вспомнит, откуда они взялись в Ангбанде. Не захотят вспоминать. Есть - и все. Наверное, всегда были.

Орехи. Мори...

Но почему именно сейчас?

И, продолжая приветливо улыбаться майар, я потянулся мыслью к мальчишке.

На всякий случай.

Мори откликнулся тут же. Похоже, все это время он пытался меня дозваться.

"Властелин! Феанор! Он умирает!"

Опять?!

"Что с ним?!" - от волнения я перестарался.

Напор моей воли и майар-то выдержать нелегко, а тут нолдо, мальчишка... Хорошо, он хоть сознание не потерял. Правда, вместо четкого и быстрого ответа я получил бессмысленную мешанину эмоций: боль, страх, растерянность, отчаянную надежду, мольбу.

"Успокойся, - я постарался меньше давить на парня. - Что с Феанором, Мори?"

"Лежит он, Властелин. Неподвижно. Два дня уже".

"Почему ты раньше не сообщил?!! Жди. Я приду".


12

Ждать пришлось долго.

Трижды удары гонга возвещали о смене стражи. Чернота за окном сменилась тусклым ангбандским утром, а Мелькор все не появлялся. И Феанор лежал по-прежнему, не шевелясь. Как мертвый.

Мори то метался по комнате, то сидел, тупо уставившись в одну точку, то начинал тормошить хозяина, уговаривал хоть воды попить - безуспешно.

Попытался было работать - да где там! Все валилось из рук.

Опять начало темнеть.

- Как он?

Дверь распахнулась внезапно. Настежь. Но о стену не грохнула: Мелькор в последний момент придержал. Подошел, склонился над Феанором.

- Что с ним произошло? - спросил отрывисто, даже не взглянув на Мори.

- Я не знаю, - растерянно ответил юноша. - Вернулся от мастеров - он лежит. И на вопросы не отвечает.

- Выйди, - приказал Мелькор.

Мори послушно скрылся за дверью мастерской.

- Поговорим? - Вала слегка сжал плечо Пламенного.

Феанор был в сознании - Мелькор чувствовал это. В сознании и здоров - физически.

- Поговорим, - повторил Восставший, не дождавшись ответа. - Но не здесь. Вставай.

Мастер не двигался.

- Тебе еще нужны нолдор?

Мелькор спросил это спокойно и буднично. И руку с плеча Феанора убрал.

Веки Пламенного дрогнули. Чуть заметно.

И все.

"А ведь насколько легче - оставить, как есть. Ничего не делать. Позволить Феанору валяться здесь, позволить майар начать войну. И пусть события развиваются сами. Как было бы просто. Разумно... Нет, не могу".

- Ладно. Допустим, тебе сейчас не нужен никто. Но ты нужен мне. Тебе трудно дышится в Ангбанде. Мне тоже. Я устал, Феанор. Как и ты. Устал бороться с собственной Музыкой, устал хитрить со своими, устал тянуть время. Что ж, бросить все мы не можем, но можем немного отдохнуть. Оба. На севере, - Мелькор мечтательно улыбнулся, хотя мастер не мог этого видеть. - В пяти конных пробегах от крепости есть красивые горы. А еще дальше начинается снежная пустошь. И лабиринт из ледяных скал. Древняя музыка - Валар тогда не добрались до нее, не разрушили. Моя музыка.

Нолдо открыл глаза. Приподнялся на локте, недоверчиво глядя на Валу.

- Ты... Ты хочешь уехать? Вместе?

- Да. На время.

- Уехать... - прошептал Феанор. - Да... Да, пожалуйста!

- Мы уедем, - заверил Пламенного Мелькор. - Как только я...

Поймал моментально погасший взгляд мастера и поправился:

- Сегодня же.

- Если бы я мог! - вырвалось у Феанора. - Но на кого я оставлю...

- На меня, Государь! - дверь мастерской распахнулась, и на пороге показался Мори.


13

Подслушивал!

Мальчишка! Воплощенный!! Посмел - подслушать - наш - разговор!!!

Он побледнел и съежился под моим взглядом. Но с места не сдвинулся. И глаз не отвел.

Храбрый, этого у него не отнимешь.

И преданный. До безумия преданный.

Жаль, не мне.

Впрочем, польза от него все равно есть.

- Справится? - спросил я Феанора, а глядеть продолжал на Мори.

- Справлюсь, - решительно ответил мальчишка прежде, чем Пламенный успел открыть рот. - Не в первый раз.

Ишь ты! Не в первый раз. А Феанор-то об этом знает? Знает, судя по отсутствию возражений.

- Справится, - я повернулся к мастеру. - Дай ему необходимые указания и собирайся. Едем после вечернего гонга.

И вышел. Мне тоже надо было распорядиться. И сейчас я почти завидовал Пламенному.

У него был помощник. Единственный, но по-настоящему преданный. Не общему делу. Не своим идеям.

Лично преданный Феанору.


14

- Да, Властелин.

Ты уезжаешь.

Увозишь этого нолдо из крепости. Отвлекаешь его. Что ж - если тебе так уж необходимо церемониться с Воплощенным, пусть.

- Сколько мне выждать?

Недоуменный прищур в ответ.

- Перед выступлением, - странно, что приходится пояснять.

Вздрогнул. Или это ровное пламя факелов дернулось от внезапного сквозняка?

- Нет, Саурон. Армия останется в крепости. Ничего не предпринимайте без меня.

- Да, Властелин. Мы будем готовы к твоему возвращению.

- Ничего не предпринимайте, - с нажимом. - Пусть все остается по-прежнему.

- Как прикажешь, Властелин.

Разумеется. Все будет выглядеть по-прежнему. Но войско Ангбанда сможет выступить сразу, как только ты отдашь приказ. Лук будет натянут - тебе останется только спустить тетиву.

- Когда тебя ждать назад?

Задумался.

- Вернусь к началу зимы.

Значит, через полторы сотни дней. Что ж, это недолго.

Ты уезжаешь.

Я смотрю тебе вслед с башни.

И надеюсь, что ты вернешься - один.


15

Мелькор помедлил, прислушиваясь, и свернул в ущелье, ведущее на северо-восток. Свернул впервые: в Ангбанде они все время ехали прямо, и горы меняли форму, открывая путь.

Пейзаж вокруг был все тот же: склоны, кое-где поросшие сосняком, белые шапки на острых вершинах, осыпи, мутные реки, вскипающие бурунами.

И лишь когда Мелькор остановился, выбирая дорогу, Феанор понял, что Ангбанд остался позади.

Отпустил их.

Все-таки отпустил.

Не сейчас, впрочем. Раньше. Когда Мелькор решился уехать с другом. Не по делам - просто так. Как это бывало в Амане.


16

Жизнь уходила из Цитадели.

Мне казалось, что исковерканная музыка Удуна вот-вот раздавит меня, расплющит, размажет по черным от копоти стенам подземных коридоров. Я не могла поверить, что еще недавно это место было для нас домом.

Я выбралась из-под развалин едва ли не ползком. Кто-то подал мне руку, и лишь благодаря этому я не упала. Талло.

- Где...- я не договорила.

Зашлась в приступе кашля, вцепившись в плечо Творца Видений. Густой дым, смешанный с паром, разъедал глаза, обжигал горло, а Диссонанс почти лишал власти над плотью. И говорить мы сейчас могли только вслух.

- Я не знаю, - сказал Талло. Голос у него был хриплый, почти неузнаваемый. - Не знаю. Не... слышу.

К нам подошли Ирбин и Нэртаг.

- Этих, из Амана, нет, - лицо бывшего ученика Йаванны было темно-серым от пыли и копоти. - Ушли. Все.

- А... Властелин? - сумела я, наконец, задать вопрос.

Когда стало ясно, что крепость вот-вот падет, Мелькор приказал Саурону увести всех, кто еще уцелел, в нижние ярусы подземелий и наглухо завалить камнями ведущие туда проходы. У него был какой-то план - это все, что мы знали.

- Саурон сказал, что Властелин присоединится к нам позже. Когда врагов остановит, - Нэртаг привалился к обломку стены. Посмотрел на изодранный рукав. Зачем-то попытался приладить один из болтающихся лоскутьев обратно. Не сумел. Зажал в кулаке, оторвал вовсе.

- Ты его слышишь?

- Нет, Таринвитис. Но я и тебя не слышу. Диссонанс.

И тут он резко умолк. Я обернулась.

Саурон. Измученный, обессиленный, грязный, как все мы. И все же - иной. Я наморщила лоб, пытаясь сообразить, что так отличает его от прочих майар. Отличает - и делает похожим на Мелькора.

- Его нет здесь, - Первый говорил отрывисто, словно каждое слово, каждый вздох давались ему с усилием. Впрочем, так оно и было. Дым.

- Они схватили его, - рука Саурона судорожно сжала рукоять меча. - На запад. Быстрее!


17

Они всегда были озабочены свободой Детей. Так озабочены, что никто из Валар не пытался помешать дружбе Феанора со мной. Открыто, по крайней мере.

Можно ли принуждать к чему-нибудь эльфа?! Вот собственный собрат - иное дело. Да только мне удавалось счастливо избегать столкновений с хозяевами Амана, первое из которых наверняка стало бы для меня и последним.

Едва ли Валар были рады моей покладистости. Может, еще и жалели, что приволокли в свои земли. Хотя это вряд ли. Скорее уж - что выпустили из Мандоса. Впрочем, обессиленный заточением, одинокий, я был для них не опасен. Тем более - под постоянным присмотром.

И вот тут случилось то, чего Валар уж точно не ожидали. У пленного мятежника, которого опасливо сторонились аманские эльфы, появился слушатель.

И не просто слушатель - друг.

Всего один. Зато - лучший в Амане мастер. И старший сын короля нолдор.


18

- Тебе не кажется знакомым этот пейзаж, Феанор?

- Пейзаж?

Мастер осмотрелся, так, словно до сих пор не обращал внимания на дорогу. И покачал головой:

- Пейзаж - нет.

Они снова свернули на север. Сосны попадались все реже, а снег покрывал уже не только вершины, но и склоны почти до подножия.

- Теперь? - спросил Мелькор, отбросив с лица белую от инея прядь.

С последнего их разговора прошло не меньше двух суток. Все это время они ехали, не останавливаясь. Но и не торопясь. И судя по всему, Восставший хорошо знал дорогу.

- Похоже, - задумчиво сказал мастер. - А все же - не то.

- Араман когда-то очень напоминал мне север Эндорэ, - Мелькор провел ладонью по лоснящейся шее коня. - Я почти полюбил его за это. Я подумал: ты тоже почувствуешь сходство.


19

Эндорэ совсем не похоже на Аман.

Чужая земля. Красивая по-своему, но недобрая. Слишком долго она была под властью Врага, слишком мало ей досталось любви.

Синдар могут немногое. Но мы - пусть мы не сумели взять с собой почти ничего из прежних творений, зато создадим новые. Мастерство наше не ушло, не забылось. Да, мы прокляты Валар, но помним свет Древ и любим его.

Мы выстроим город - такой же, как покинутый Тирион. Даже еще красивее.

Мы выстроим город пышнее и богаче Менегрота, которым так гордится король Тингол.

И в этих опасных, коварных, заброшенных землях загорится свет Амана, зазвучит музыка Амана, оживет красота Амана.

Появятся новые дома и дворцы, галереи и лестницы. Легкие, изящные, узорчатые. Каменное кружево, прочное, несмотря на кажущуюся хрупкость.

Словно сияющая жемчужина вырастет под темными створками раковины, скрытая до поры. Сокровище, тщательно оберегаемое от Врага. Но когда-нибудь - мы верим в это - Моргот падет. И тогда раковина раскроется.

Эндорэ станет нашим. Таким же, как Аман.

Нет, лучше Амана.

Потому что не Валар его создадут.

Мы.


20

Они калечат землю.

Не слышат, не понимают, что аманские мелодии, мелодии их крепостей - чужие в Эндорэ. Не замечают Диссонанса, думают, что им, Детям, дано изменить земли, которые впитали Тему Восставшего, проросли ею за века до того, как первые из Воплощенных пробудились у Озера. И еще ладно, если бы нолдор строили на поверхности, так ведь нет - вгрызаются в горы, в пещеры лезут. До самого сердца Арды добрались бы, если б могли.

И разбегаются по каменной коре Эндорэ мелкие трещины, незаметные пока не только для эльдар, но и для Поющих. Кроме нас с Нэртагом, разумеется. Мы творили когда-то с Ауле, мы-то слышим. Как и Властелин.

Расползается Диссонанс, разъедает землю... и будет разъедать, пока она не превратится в ломкое каменное кружево, готовое рассыпаться в любой момент.

Конечно, Дети слабы, и пройдет не одно столетие, прежде чем раны, которые они наносят нашему миру, дадут знать о себе.

Но и тогда не рухнут горы, не выплеснется наружу огонь глубин, не хлынет на берег море. Сила Мелькора держит Эндорэ. И будет держать.

Только вот стоит ли так нерасчетливо, безоглядно расходовать эту силу?


21

- Ну, вот, - Мелькор спешился. - Там, дальше - только снега. Бурузурус и Ломенуз не могут совсем обходиться без пищи. На обратном пути они встретят нас с тобой здесь.

- Куда ты ведешь меня? - с любопытством спросил Феанор.

С тех пор, как они покинули Ангбанд, он оживал на глазах. Становился прежним.

- К вечным льдам. В места, куда лишь Поющие могут добраться.

- То есть, я...

- Воспользуйся силой Пламени.

Вала помолчал и улыбнулся, глядя вдаль. Тепло, радостно, словно там ждал его дом. Впереди, а не за спиной.

- Там очень красиво, друг мой. Там Эндорэ осталось прежним - как до войны с Аманом. И нет никого, кто требовал бы нашей заботы. Никого и ничего. Одиночество и свобода. Полная.


22

Мы бежали. Бежали, как Воплощенные: на смену облика не было сил. Не знаю, что мы стали бы делать, встретив кого-то из врагов. Мы просто положились на Первого. Как прежде полагались на Властелина.

Саурон внезапно замер на месте, присел на корточки, касаясь кончиками пальцев земли. Бывший майа Ауле, он мог получить ответ у камней. Нэртаг тоже это умел. Не решился.

- Что с Властелином? - не выдержала Дэрт.

Первый поднялся, не глядя ни на кого.

- Он бился с ними, - голос Саурона звучал безжизненно. - И остановил. Как и собирался. А сам...

Я шагнула к нему, бессознательно вонзая ногти в ладони.

- Что? Что сам?! - это вслух, а хотелось кричать, умолять, требовать: "Хватит! Не надо! Я не хочу - НЕ МОГУ - знать то, что ты сейчас скажешь. Сжалься, замолчи, ну, пожалуйста!"

- Цепь, - тихо проговорил Первый. - Они заковали его. Здесь он попытался... освободиться.

- Это неправда! - услышала я свой голос, почему-то очень высокий, дрожащий, словно бы и не мой. - Неправда! Это же Мелькор... он... его невозможно... Он НЕ МОГ проиграть, Саурон! Просто не мог.

Первый только пожал плечами. Устало. Почти равнодушно.

- Может быть, это часть плана? - неуверенно предположил Ирбин. - Какая-то хитрость?

В моей душе вспыхнула безумная надежда, что он прав. Что Мелькор остался хозяином положения. Что он вот-вот появится перед нами. Обведет внимательным взглядом. Насмешливо изогнет бровь: что, мол, голубчики, растерялись, поверили? Эти, из Амана, вон тоже - поверили. И где они теперь, э? То-то.

А может быть, Властелин разгневается на нас. За то, что мы, Поющие, творцы и хозяева Эндорэ, столпились на этом выжженном клочке земли и жмемся друг к другу, словно перепуганные щенята, вместо того, чтобы заняться делом.

"Пусть он разгневается, - беззвучно шептала я, глотая неумолимо подступающие слезы, давясь ими, пытаясь загнать обратно, - Пусть смеется над нами. Пусть сочтет нас слабыми, малодушными, глупыми. Только пусть он - будет! Пусть будет! Пусть..."

Саурон не ответил Ирбину. Повернулся и пошел дальше, не заботясь о том, следует ли кто-то за ним.

Начался дождь - жирные черные капли стекали по нашим лицам. Мы не пытались от них укрыться. Нам было все равно.


23

- Я хочу создать то, что не сумел бы ни один эльда.

Феанор сидел на краю скалы, сцепив на коленях руки.

- Тебе нет равных среди твоего народа, - я покосился на небо.

Птиц не было, даже ветер стих. Пока можно было говорить вслух.

- Да, - принц нолдор нетерпеливо мотнул головой. - Но они не соперники мне. Что за радость быть среди них лучшим?

Он обернулся ко мне, испытующе глядя в глаза, словно сомневался: пойму ли. Я кивнул: да, понимаю.

- Я хотел бы подняться выше. Слышать мир, как... Поющие. Как ты. Изменять его. Творить его судьбу.

- Ты и так это можешь. Вспомни, что я говорил об Эндорэ.

- Эндорэ... да. Я не забыл, Мелькор. Просто я еще не готов.

Он подобрал мелкий камешек, покатал на ладони, бросил вниз.

- Вы иные. Я чувствую мир, но есть я и есть он. А вы с ним едины.

- Чего же ты хочешь? Стать подобным нам?

- Да, - очень тихо признался он. - Знаешь, я привык считать, что для меня нет ничего недостижимого. А тут - словно стена. Бейся в нее или проход ищи - бесполезно. Ничего не поделаешь. Невозможно, и все.

- Возможно, - я подошел и уселся рядом, свесив ноги с обрыва. - Только расплачиваться придется. Выдержишь?

Внизу была пропасть.


24

- Воспользоваться силой Пламени, - задумчиво повторил Феанор. - Почему именно сейчас, Мелькор?

- Я же сказал: иначе ничего не получится. Конечно, с моей помощью там и Воплощенный выживет, правда, недолго. Но я предлагаю тебе не выживать - жить.

Жить. Вырваться из Ангбанда, добраться до самого края мира - чтобы просто жить.

- Я не о том. Ты никогда прежде не предлагал мне туда отправиться. Почему - теперь?

- Я не видел иного способа помочь тебе. Но чтобы сделать это, мне пришлось...

Мелькор отвернулся. Помолчал немного и закончил отрывисто:

- В общем, это было непросто.


25

На берегу моря Первый остановился, глядя на запад. Уронил, ни к кому не обращаясь:

- Поздно.

Ирбин внезапно расхохотался. Дико, безумно. По щекам его текли слезы вперемешку с черной дождевой водой. Саурон повернулся, скользнул равнодушным взглядом и снова уставился в сторону невидимого отсюда Амана.

Талло обнял Ирбина за плечи, пытаясь успокоить. Нэртаг, спотыкаясь, побрел куда-то по берегу. Остановился. Пошел обратно. Дэрт выхватила меч, рубанула по ближайшему валуну - только осколки камня во все стороны полетели.

Я села на землю, неподвижно глядя перед собой. Некуда мне было идти. Нечего делать. Слезы высохли, мыслей почти не осталось. Кроме одной: прядь волос выбилась из того, что когда-то было прической, и лезет в глаза. Поправить бы, да лень поднимать руку. Не хочется.

Кто-то... да, Тевильдо бесшумно улегся рядом, прижался ко мне теплым боком.

А потом на берег начали приходить волки. По одному и группами. Дикие лесные охотники и немногие уцелевшие четвероногие воины Удуна - израненные, покрытые ожогами, с шерстью, слипшейся от своей и чужой крови.

Мы снова собрались вместе. Сидели на камнях и прямо на мокром песке, не глядя друг на друга, обессиленные, опустошенные. Сидели и слушали, как воют у кромки прилива волки.

В мире больше не было ничего. Только тоскливый, яростный, многоголосый звериный вой. Только небо, по-прежнему затянутое клубами дыма и пара. Только вкус гари на губах. Вкус нашего поражения.

Саурон стоял на берегу один, словно статуя, высеченная из камня. Его ли голосом был этот плач волков? Эндорэ ли прощалось со своим хозяином?


26

- О какой расплате ты говоришь?

- Об одиночестве, Феанор. Ты перестанешь быть эльда. Но и Поющим не станешь, хотя обретешь силу, сравнимую с нашей.

Принц горько усмехнулся:

- Я и так один. С детства.

- И еще - я могу помочь тебе, но это будет опасно. В случае неудачи я, скорее всего, окажусь в Мандосе, а ты...

- Что, тоже отправлюсь в Мандос? - предположил он.

- Не знаю, - честно ответил я. - Но погибнешь почти наверняка.

Он нахмурился.

- Говоришь загадками, Мелькор. Что ты намерен делать?

- Я помогу тебе добыть Пламя.

- То есть совершить то, что когда-то не удалось тебе?

- Мне это удалось, Феанор, хоть и не до конца. Темное Пламя - здесь, в Арде оно живет под землей - стало моим. Потом я узнал, что это лишь часть. Другая часть, Светлая, досталась моим собратьям, каждому понемногу. И еще - вам, эльдар. По крошечной искорке. А полностью сила Пламени подвластна лишь Эру.

Я выдержал паузу и добавил:

- Но изменить это можно.

Удивленный взгляд. Недоверчивый.

- Никому из Поющих не добыть эту силу, пока мы связаны с миром. А любой Воплощенный обратится в пепел прежде, чем научится управлять Пламенем. Впрочем, вам до него и не добраться - самим.

Я снова помолчал, испытующе глядя на мастера. Он остался спокойным - ни тени страха.

- Я властен над плотью, Феанор. Я могу укрепить ее, поддержать. И показать тебе путь. Но дальше все зависит от тебя самого. Я дам тебе шанс завладеть Пламенем. И не больше того.

- Я готов, - он не колебался.


27

Вокруг был лед. Лед под ногами - то гладкий, как зеркало, то шероховатый, словно древесная кора. Ледяные холмы. Ледяные горы, иногда одинокие, порой - образующие причудливые скопления.

Звезды в бархатно-черном безоблачном небе казались непривычно крупными. Мелькор не стал собирать тучи. Может быть, хотел сделать приятное Феанору, а может - нужды в том не было. Пути аманских светил лежали намного южнее.

А еще здесь была Музыка. Мало похожая на жесткие лязгающие мелодии Ангбанда и еще меньше - на аманские, струящиеся, словно вода по равнине. Гулко перекликались друг с другом ледяные горы, дробя звездный свет и рассыпая его искрами. Басовито отзывались заснеженные холмы. Звенели обломки льда под ногами. Древняя Музыка. Пережившая многие схватки Стихий. Хранящая память о той Арде, которую уже не застали Дети.

Феанор вслушивался. Смотрел. Впитывал в себя этот мир.

Потрясенно. Восхищенно. Жадно.


28

А потом все закончилось. Первый повернулся к нам, и оказалось, что глаза его сухи, взгляд спокоен и деловит, а еще недавно поникшие плечи снова гордо расправлены.

- Поднимайтесь, - распорядился он, и никто из нас не усомнился в его праве приказывать. - У нас много дел в Эндорэ. Властелин вернется, - его глаза жестко блеснули, словно кто-то пытался возразить. - Мы должны позаботиться о том, чтобы ему было, куда возвращаться.

И тут я поняла, в чем его сходство с Мелькором. Саурон не был растерян. Он знал, что следует делать. И он - действовал.

Впрочем, не он один.

Властелина больше не было в Эндорэ, но мы-то остались. Мы, поющие его Тему и верные ей.

У нас не хватило сил, чтобы восстановить Удун - после схватки Старших Стихий от него почти ничего не осталось. Но Ангбанд мы из руин подняли.

Наш Ангбанд.

Цитадель, в которую стягивались остатки огромного когда-то воинства Севера.

Оплот нашей Темы.

Вызов врагам, празднующим победу по ту сторону Моря.

Дом, в который когда-нибудь вернется Властелин. Не может не вернуться. Потому что он нужен Эндорэ, нужен нам - и его место здесь.


29

- Надолго он, Саурон?

- До начала зимы.

- Но... зачем? И почему сейчас? Он же собирался начать войну. Все готово. Он никогда не медлил, Саурон.

- Он изменился, Дэрт.

- Мы все изменились, но...

Но мы не покидали свои земли. Этого я не стала говорить вслух. Это и так было ясно. Всем нам.

Мы оставались в Эндорэ. Пусть изуродованном, но нашем. Мы восстанавливали его. Вкладывали в него любовь к своим творениям и ненависть к врагам, надежду на то, что Властелин вернется, и готовность биться до конца за право петь нашу Тему.

Мелькор все это время провел в вынужденном бездействии. Среди врагов. Аман не стал, да и не мог стать ему домом. Властелин отказался петь чужую Музыку, как ни пытались его принудить к этому. Бежал из плена. Вернулся. Или - думал, что вернулся?

- Мелькор знает, что делает, Дэрт.

- Валар по-прежнему враги для него, но наша Тема - осталась ли она и его тоже?

- Ты ведь была на смотре.

- Да, но... Мне все чаще кажется, что Мелькор теперь поет один. Что-то свое. Иное. И я не понимаю этой мелодии.

- А раньше? Раньше ты понимала все его мелодии, Дэрт?

- Нет. Просто - мне не нравится его отъезд. Торопливый, словно...

- Словно бегство? - жестко закончил он за меня. - Нет, Дэрт. Властелин приказал мне ждать. И если он счел необходимым уехать сейчас, значит, так было надо. Что до поспешности - ты ведь сама говоришь: он никогда не медлил.

- Но разве тебе не кажется...

- Нет, Дэрт. Мне ничего не кажется. Я занят делом, которое мне поручил Властелин. Займись же и ты своим.


30

Внезапно звезды померкли.

Нет, их ничто не заслонило. И сияние их не стало менее ярким. Только небо вдруг вспыхнуло. Полосы бледно-зеленого света пересекли его от края до края. И тут же зажглись, переплетаясь с ними, другие - золотые, оранжевые, лиловые, алые.

Мастеру случалось видеть северное сияние в Арамане, но оно не шло ни в какое сравнение с этим буйством красок. Оттенки все время менялись, на месте гаснущих полос загорались новые, и по ледяным граням, по снежным холмам плясали разноцветные блики.

Феанор замер, неотрывно глядя на небо, и Мелькор почувствовал, что ритм мелодии слегка изменился. Свет отзывался тому, кто нес в себе силу Пламени, как отзывался когда-то огонь Тангородрима. Только вот тело эльда было слишком хрупким для подобных игр, а мастер, как обычно, увлекся и не чуял опасности.

Вала не стал его останавливать. Не так уж много требовалось сил, чтобы на какое-то время поддержать жизнь в Воплощенном. Роскошь, конечно, но пока допустимая.


31

Он кажется мертвым. И давно уже умер бы, если бы я не удерживал слабую плоть нолдо от распада.

- Феанор...

Не откликается.Не слышит?Или это я не могу уловить ответ через границу между Песнью, ставшей миром, и еще не воплощенной Музыкой?

В каких далях блуждает сейчас дух мастера?Нашел ли он Пламя?Сумел завладеть им?

Не помешал ли ему Единый? Мне он когда-то не стал препятствовать. Не захотел. А может, недооценил мои способности. Или - знал, что я смогу взять лишь часть Пламени? И был спокоен поэтому? А сейчас, когда я намерен изменить одно из его созданий, чтобы все-таки достичь своей цели, он так же спокоен?

- Феанор, вернись! Арда ждет тебя. Я жду.

Тишина в ответ. Но я продолжаю тянуться мысленно к нолдо, потому что мой зов может оказаться для него путеводной нитью, единственной возможностью отыскать дорогу домой.

- Феанор... друг мой!

Я впервые назвал его так. Потому что неожиданно почувствовал страх. Не перед опасностью. Не за рискованный свой замысел, который в любой момент мог сорваться.

Страх потерять его.

Единственного во всем Амане, кто оказался способен понять меня. Кто был на меня похож. С кем я, к собственному удивлению, мог говорить, как с равным.

Мастера. Творца. Вожака.

Сильного, упорного, дерзкого.

Похожего на меня, словно... словно брат.


32

- Да нет же, Дэрт! Вспомни смотр - наша Тема звучала на нем пусть не в полную силу, но слаженно. Властелин вел ее. К прежнему возврата не будет.

- Он уехал, Тарис. С этим своим... надзирателем.

- Ну, и что? Он и прежде уезжал с ним.

- Ангбанд готов к войне. Все мелодии подчинены ее ритму - и где Властелин? Его нет, и мы снова ждем неизвестно чего.

- Ты сомневаешься в Мелькоре?

- Я хочу верить ему.

Я отвернулась.

- Я тоже, - сказала Таринвитис. - Мы слишком долго пели одну Тему, Дэрт. Без него наши голоса... умолкнут. Раньше ли, позже, но все будет кончено. Ты это знаешь.

- Когда ты в последний раз пела, Тарис? Когда пел Нэртаг? Талло? Тевильдо? Ирбин?

- Дэрт...

- За сотни лет ни одной новой мелодии. Бесконечное повторение старых. Наши голоса уже умолкли, Таринвитис.

Я забросила косу на грудь и стала переплетать ее. Обычно послушные пряди путались и выскальзывали из рук.

- Дэрт, мир уже обрел облик, и Дети пришли в него. Время теперь не то.

- Что за дело мне до Детей? Да и новые Песни далеко не всегда губительны для Воплощенных. Не-ет, Тарис. Не ищи отговорок. Дело не в Арде, не в Детях и не во времени. Дело в Мелькоре. Он изменил своей Теме.

Сказала - и сама испугалась. Замолчала, почти умоляюще глядя на Тарис, надеясь, что она возразит. Что сумеет убедить меня.

- А если нет, Дэрт? Если не изменил? Если он вернется и все будет... как в Удуне?

- Больше всего я хотела бы снова петь с ним!

Пальцы наконец вспомнили нужные движения, и дело пошло на лад.

- Но если он опять обманет мои ожидания... тогда я уйду, Тарис.

- Уйдешь? - она отступила на шаг, глядя на меня широко раскрытыми глазами. - Но... как?

- Лучше утратить силу и голос, утратить себя - но все-таки петь, пусть и недолго. До самого конца - петь. Лучше так, чем видеть, как тот, чью Тему мы подхватили, губит ее, себя, нас. Видеть - и молчать.

- Но ты же...

- Я уйду не одна.


33

Война была неизбежна, Финголфин знал это.

Чувствовал, как уходит время. Как меняется мир - горьким становится воздух, жестким свет звезд, холоднее и дольше зимы.

Одного не мог угадать король - когда все случится.

И как.

Клятва ли вынудит сыновей Феанора пойти в безнадежный бой. Морготу ли наскучит терпеть осаду.

Да и воины Хифлума, хоть и не ропщут пока, а разговоры между собой ведут. Удивляются - мол, когда же за короля Финвэ погибшего отомстим? Чего ждет Финголфин?

А и в самом деле - чего?

Разве кровь отца не требует мести? И разрушенный дом? И нолдор, погибшие во льдах, убитые в стычках, замученные в Ангбанде?

И Феанор, погубленный Врагом. Не столь уж важно, живой или мертвый.

Хотя нет, важно.

Пусть мертвый.

Только бы не предатель.

Не слуга убийцы отца. Не враг нолдор.


34

Мне не мешали встречаться с Мелькором.

Даже не осуждали, по крайней мере, в глаза.

Только вот близкие были огорчены. Встревожены. И не очень-то старались скрыть свои чувства. Точнее - совсем не скрывали.

Все. И отец, и Нерданэль, и сыновья. И те, что прежде считали себя моими друзьями.

Поющие теперь избегали разговоров со мной, а эльдар сторонились, насколько позволяла учтивость.

Из-за Мелькора? Или чувствовали, что я изменился? Я старался скрывать недавно обретенную силу. По крайней мере, до тех пор, пока не научусь управлять ею. Так советовал Мелькор. Без нужды, впрочем. Я ведь и сам понимал.

Я быстро привык, что Вала говорит со мной, как с равным. Теперь это казалось естественным. Дружба Стихии с Воплощенным вряд ли возможна. А вот с тем, кто - единственный в мире - владеет силой Пламени, почему бы нет?


35

Он никогда не умел рассчитывать силы. И сейчас тратил их безоглядно, как всегда. Потому ли, что полностью полагался на мою поддержку? Или потому, что не очень-то хотел жить?

Неважно. Поддержку он получил. И тогда, когда заставил северное сияние играть множеством оттенков по своей воле. И теперь, выплавляя из ледяных скал город. Город, который я не мог не узнать, даже вопреки собственному желанию.

Тирион.

Аман. Снова и снова.

Впрочем, неудивительно. Я тоже когда-то не мог забыть Эндорэ. Только мне, в отличие от Феанора, приходилось скрывать это.

Он работал сосредоточенно, увлеченно, растапливая лед силой Пламени, придавая ему новую форму. Горделивые дворцы и изящные беседки, мосты с ажурными перилами и витые лестницы, словно выточенные из чистейшего хрусталя, сверкали и переливались под сияющим разноцветным небом.

Город-узор.

Город-кружево.

Я подождал, пока Пламенный закончит. Я не стал хвалить его работу. Слова нам не требовались.

Я просто запел - и вокруг города выросли ледяные леса, поднялись горы.

Ничто здесь не походило на Аман. Это был новый Тирион. Тирион в Эндорэ.

Феанор создал город - я сотворил мир для него.

Мир, который никто, кроме нас двоих, не увидит.

Полупрозрачный. Холодный. Хрупкий.

Наш.


36

- Прежде он действовал, Тарис.

Дэрт ударила кулаком по подлокотнику кресла.

- Он всегда действовал. Сражался. Творил. А сейчас...

Таринвитис вздохнула.

- Теперь понятно, к чему этот разговор. Я останусь, Дэрт.

- А если он...

- В любом случае.

- Ты боишься? Ты?!

- Да, Дэрт. Я боюсь. Если Мелегоруз откажется от своей Темы, нам всем конец. Раньше ли, позже, с ним, без него - конец. Ты знаешь это не хуже меня.

- Знаю, - казалось, даже огненные волосы Дэрт померкли. - И все-таки, если он снова ничего не предпримет, мы уйдем. Ради Музыки. Ради избранной нами Темы.

- Да, - Тарис смотрела в сторону. - Вы уйдете, а я останусь. Ради него.


37

Что ж, во всяком случае, мы отдохнули. Хоть ненадолго смогли забыть о войне. И о тех, кто ждал нас в Ангбанде.

Я еще не заговорил с Феанором, а Музыка изменилась. Не вокруг - вокруг все было по-прежнему. Просто - искрящийся мир, по которому мы бродили счастливые, творя его и играя с ним, исчез для меня. Остался лед, обработанный двумя мастерами. Осталось разноцветное сияние в небе. Радости не осталось.

Я помедлил, давая Пламенному возможность чуть дольше пожить в том мире, который для меня был уже закрыт.

Еще день.

...Полдня.

...Пока мастер не закончит вытачивать изо льда эту вот башенку.

...Все. Дольше тянуть нельзя.

- Феанор, - сказал я. - Нам пора возвращаться.


38

"Нет!" - оборвалось что-то в груди.

"Нет!" - пело высокое небо.

"Нет!" - тревожно звенел ледяной город.

Нет, не надо!

- Да, - ответил я, пряча взгляд. - Да, конечно.

То, что мы сумели вырваться из Ангбанда хоть ненадолго, и так было немыслимой, невероятной удачей. Чудом. Сказкой.

А никакая сказка не продолжается вечно.


39

Мелькор остановился. Стоило им с Пламенным вступить под своды крепости, как мелодия Ангбанда изменилась. Нет, в ней ясно слышались и радость узнавания, и сила, многократно возросшая с появлением хозяина. И вместе с тем - странная неуверенность.

Темный Вала бросил быстрый взгляд на мастера - заметил ли тот? Нет, не заметил. Не Поющий ведь, да и музыка Ангбанда для него чужая.

Несколько слов на прощание. Улыбнуться, кивнуть торопливо, тщетно пытаясь скрыть, что внимание уже занято другим. Тем, чего боялся все время, пока отсутствовал в Ангбанде. Боялся, но надеялся, что принятых мер хватит. Похоже, зря надеялся.

Все. Разошлись в разные стороны - без сожаления, с облегчением даже. Будто и не было этой поездки, ледяной страны под разноцветным небом, слаженной работы двух мастеров, без слов понимающих друг друга.

Коридор закончился тупиком.

И сразу же в стене открылся проход. Вправо. Не по воле Мелькора. Сам.

Не вызов - зов. Предложение. Вежливое, но настойчивое.

Его можно было отклонить. Навязать крепости свою волю.

Крепости - да. Легко. Но не зовущим.

Темный Вала нахмурился и зашагал туда, куда его старательно приглашали.


40

Они ждали в Гранитном зале.

Все. За исключением Глора, которого новый облик вынуждал держаться особняком. Впрочем, Глор вполне мог смотреть глазами кого-то из майар.

- Ангбанд готов к войне, Властелин, - сказал Саурон.

Мысленные образы следовали один за другим: изнывающие от бездействия балроги, орки, полностью овладевшие новым оружием, многочисленное и уже подросшее потомство Глора, непрерывно работающие кузницы.

И майар, жаждущие петь прежнюю Тему.

Петь открыто - со мной или без меня.

Саурон закончил доклад. Девять пар глаз неотрывно смотрели на меня.

Поющие ждали.

- Да, - спокойно ответил я на их безмолвный вопрос. - Теперь Ангбанд готов.


Глава 2. В огне



1

Славная битва - так нолдор ее называют.

Двести семнадцатая, по-нашему.

Похоже, они всерьез гордятся ею. Забавно. Орки-отступники, которых сперва я изгнал из Ангбанда, потом чудом не сжег огонь Тангородрима и наконец свет из аманской ладьи опалил до полусмерти, - серьезные противники? Ну-ну.

Славная... Я бы и битвой-то ее не назвал. Так, проба сил небольшая. Разминка.

А вот нынешняя война "славной" для нолдор не будет. Как и для нас, впрочем: слишком слаб противник. Разве это война? Очистка наших земель от чужих мелодий, и только.

И название у нее вряд ли появится. У нас она, правда, получит номер, в соответствии с заведенным порядком. А вот на той стороне...

Там просто некому будет ее назвать.


2

"Приходи".

Короткий, отрывистый мысленный зов. Пугающе спокойный. Без объяснений.

Да что же случилось-то?! Дня ведь не прошло, как мы вернулись.

Я почти бежал, и проходы - темные, узкие, без окон - открывались стремительно, так что каменная крошка летела. Открывались - и тут же захлопывались за спиной, словно Мелькор пытался скрыть мой путь.

Именно Мелькор.

Слишком резко раздвигались и смыкались стены - ничего похожего на обычные движения крепости - плавные, чуть медлительные. Не Ангбанд вел меня - воля Старшей Стихии подчинила его, грубо, безжалостно. Насильно. Так, будто он пытался сопротивляться.

Сопротивляться? Собственному творцу и Властелину?

Да что...

Я остановился, сощурившись: огонь светильника показался ярким до рези в глазах. Хотя светильник-то был крошечный и едва теплился. Да и сама знакомая мне комната, отделанная черными опалами, была сейчас необычно тесной. Словно... словно нора, в которую загнали зверя охотники.


3

- Мелькор, что?...

- Ангбанд начинает войну, - жестко сказал Темный Вала, пристально глядя на пламя светильника. - Главный удар будет направлен на юго-восток. Надо, чтобы твои сыновья отступили.

Феанор побелел.

- Ты же... - его голос сорвался. - Ты об... бещал, Мелькор.

- Я сделал все, что мог, - Вала упорно обращался к рыжему огоньку, и тот испуганно заметался под его взглядом. - Война начнется в любом случае - со мной или без меня. И единственный шанс для твоих сыновей - если ее возглавлю я.

Мастер попятился, не сводя широко раскрытых глаз с Мелькора.

С друга, который только что предал его.

С Властелина, который нарушил слово.

- У нас почти не осталось времени, Феанор.

Казалось, Восставший не замечал смятения мастера. Не желал замечать.

Нолдо уперся спиной в стену.

- Все надо решить сейчас, до третьей стражи. Дольше тянуть нельзя. Давай думать вместе, как убедить твоих сыновей, - Мелькор наконец оторвал взгляд от пламени и посмотрел в глаза нолдо. - Иначе они обречены. Ангбанд их уничтожит.

- Вместе? - Пламенный сжал кулаки. - Ты предлагаешь мне... участвовать в этом... убийстве?!

- Не в убийстве, - Вала досадливо дернул уголком рта. - В спасении. Пусть не всех. Хоть кого-то. Некогда спорить, Феанор. Саурон предложил мне план...

- План?! - закричал нолдо.

Мелькор быстро приложил палец к губам - мастер не обратил на это внимания.

- Тебе мало, что я стал тюремщиком своего народа? Теперь ты хочешь, чтобы я сделался его палачом?! Таков план твоего Саурона?

- Замолчи! - прошипел Вала.

Пламенный стиснул зубы.

- Я пока не утвердил этот план, - снова заговорил Мелькор. Тихо, торопливо. - Феанор, ты знаешь свой народ лучше, чем я. И это ты хочешь, чтобы он уцелел. Кто, кроме тебя, о нем позаботится?

- Я не стану помогать тебе в войне против нолдор!


4

Предупредить!

Пусть я не сумел предотвратить войну, но это ведь я могу. Хоть так помочь вам. Докричаться, дозваться, прорваться сквозь враждебную мне теперь силу.

"Маэдрос!"

Музыка Ангбанда - словно ветер. Ледяной ветер в лицо. Яростный, торжествующий, сбивающий с ног.

"Маэдрос, война! Услышь меня, ну, пожалуйста!"

Ничего.

"Маэдрос!.."

Из кресла на вершине попробовать? Да нет... бесполезно. Оттуда только смотреть хорошо... было. А теперь в местах, где нолдор построили крепости, силы Мелькора почти не осталось. Там звучат аманские мелодии. Не разглядеть ничего.

Я выскочил на балкон своей башни - словно это могло приблизить меня к сыновьям.

"Келегорм!"

Ладно, с Маэдросом не получилось - он ненавидит меня, заслоняется. Но Келегорм, яростный, неистовый, упрямый, по-прежнему предан мне. Он услышит... должен услышать. Подумает, что говорит с мертвым... пусть.

"Келегорм! Ангбанд начинает войну!"

Как через огонь тянешься, да не ласковый и послушный - опаляющий нестерпимым жаром. Чужой.

"Келегорм!!!"

Бесполезно.

Но тогда остается еще... Я скрипнул зубами.

"Финголфин!"

Когда-то я обрек тебя на смерть. Теперь спасаю. Пытаюсь спасти.

"Финголфин! Король нолдор! Спаси наш народ!"

Ну, дав-вай же! Ты должен меня услышать. Если Мелькор пощадит моих сыновей, главный удар Ангбанда будет направлен против тебя.

"Брат мой!.."

Тишина в ответ.

Я сполз на пол, уткнувшись лбом в холодное железо перил.

Вокруг грохотала, смеялась, вскипала мутными волнами освобожденная сила Ангбанда.


5

Что ж, ступай... Государь нолдор.

Своим отказом ты развязал мне руки. Я не мог не предложить тебе самому выбрать тех, кто останется жить - как дань нашей дружбе. Но теперь я больше не должен тебе ничего.

Меня-то план Саурона вполне устраивает. Мы накопили такую мощь, что нолдор просто сметет стальная лавина. И потери среди орков будут достаточно большими, чтобы избавить нас от забот лет на двести, по крайней мере. Потом, конечно, придется что-то решать с Детьми Диссонанса. Они плодятся быстро, а эта война будет последней.

Немногие спасшиеся нолдор перестанут мешать нам, но по-прежнему будут надежным щитом против Амана.

Мне безразлично, кто именно.

А вот Ангбанду это не все равно.

Как и тебе, Пламенный...

Ты поддался чувствам сейчас. И потом будешь жалеть о своей слабости.

Я не хочу этого. И я спасу твоих сыновей. Хоть кого-то из них.


6

- Принц, на севере огонь!

Тангородрим.

Отец?!

Я чудом не сказал этого вслух - губу закусил. Кинулся к палантиру.

Моргот снова что-то задумал. Отец хочет предупредить меня.

Я до боли в глазах всматривался в темную глубину камня. Ни знакомого лица, ни горных вершин, похожих на клыки, ни комнаты, которую я помнил со времен плена.

Ничего.

"Отец!"

Чернота. Сполохи. Алые, пурпурные, рыжие.

А потом все затопило багровым.

Кровь?

Пламя?


7

Довольные балроги ведут свой танец на Ард-Гален, и многочисленные отпрыски Глора наконец-то смогли узнать, что такое настоящая охота. А тех немногих нолдор, кому удастся избежать огненного бича и не стать добычей для юных драконов, накроет волна степного пожара.

Ни один не спасется.

Как не спасся никто из орков Соснового нагорья.

Радость звучит в музыке Ангбанда, впервые за несколько веков. Веселая ярость орков, предвкушающих скорую битву: догорят травы, остудит землю холодный северный ветер, тогда и наступит очередь Воплощенных. Восторг балрогов, дождавшихся наконец свободы. Упоение хорошей охотой и предвкушение ее - счастье драконов и волколаков. Торжество майар - они снова поют прежнюю Тему, поют с Властелином, и нет ничего, что могло бы помешать им. Все взгляды, все помыслы устремлены к Ард-Гален и дальше, дальше - к вражеским крепостям, которые скоро падут одна за другой, не выдержав натиска.


8

Я убью тебя!

Мне уже не спасти ни сыновей, ни народ мой. Все кончено. Для меня. Для нолдор.

Ангбанд победил.

Но ты... тебя я убью!

Обманщик! Предатель! Тварь бездушная!

Жаль, что я не сделал этого раньше. Когда мог. Когда чудом отвел от тебя смертельный удар - а ведь достаточно было не сдержать руку. И что с того, что Саурон потом уничтожил бы меня? Война все равно началась, и развязал ее ты.

Ты! А я тебе верил! Ради тебя пожертвовал всем!

"Мелькор!"

Не отзываешься?! Не желаешь слышать? Но я приду к тебе сам. И ты ответишь за все... Враг!

Стены.

Со всех сторон.

Не пускает меня Ангбанд. Боится за своего хозяина.

Или это ты сам прячешься от меня, а, предатель?

Трус! Жалкий, лживый трус! Будь ты проклят!

Придет время, и меч сделанный моей рукой, поразит тебя.

Придет время.


9

О чем ты думаешь, Маэдрос?

Об отце, который не решился оплатить спасение сыновей жизнями остальных нолдор?

О воинах, обреченных на бессмысленную и жестокую смерть упрямством вождей?

Обо мне, ненавистном и недосягаемом Враге-всех-эльдар-да-будет-он-проклят-вовеки?

О чем бы ты ни думал, мысли твои закрыты наглухо. Мне не пробить эту стену, не подсказать тебе, что нужно делать. А между тем, ты единственный, кто способен выслушать меня и, возможно, даже поверить.

Ну, а не поверишь, обречешь себя и братьев на гибель - что ж, это твой выбор. Мое дело - сообщить то, что ты должен узнать. Большего я не сделаю даже для Феанора.

Никто в Ангбанде не заметит моего гонца - в небе полно крылатых вестников. Не до мелочей сейчас - идет великая битва. Или великая охота, что ближе к истине.

Орк, принесший мне кусок белого шелка, на обратном пути - совершенно случайно - свалился с одной из лестниц и сломал себе шею. Что ж, бывает. Воплощенные удивительно неуклюжи и порой забывают смотреть под ноги.

Я медленно прошелся по Опаловому чертогу, оттягивая неизбежное. Руки ныли - не так сильно, как в первое время после возвращения в Эндорэ, но ощутимо. Грандиозное извержение Тангородрима, впечатлившее даже балрогов, не прошло для меня даром.

Ничего не поделаешь, придется потерпеть. Я осторожно пошевелил пальцами, с ненавистью глядя на квадрат ткани, прибитый к столу четырьмя кинжалами.

И склонился над ним.


10

До стен крепости оставалось совсем немного, когда стрела с белым опереньем вонзилась в грудь ворону.

Мелькор ожидал чего-то подобного. И был готов.

Птица, которая уже начала падать, сильнее замахала крыльями, выровнялась и снова набрала высоту. Кровь запеклась вокруг стрелы почти мгновенно - только несколько темных капель сорвалось вниз. Одно легкое было пробито, ворон дышал тяжело, с хрипом и бульканьем, но - дышал. Пока дышал.

Мелькор заставил крылатого гонца лететь быстрее и направил его к той башне, где должен был находиться старший сын Феанора.

Только бы Маэдрос оказался на месте!

Ворон дернулся снова, когда вторая стрела перебила ему крыло.

Залетел в окно и упал на пол комнаты.

Успел.


11

Не добраться мне до тебя, Враг. Не отомстить за погубленных нолдор, за твой обман, за дружбу, которую ты предал. Но сидеть сложа руки, ждать неизвестно чего - невыносимо.

Значит, бежать к мастерским, клинком своим отстоять пленных - ты ведь и их отдашь теперь Ангбанду. Хотя нет. Много ли я смогу в одиночку? Даже если нолдор поддержат меня - горняцкими инструментами от такого количества орков не отбиться. И силы Пламени не хватит, пожалуй.

Так... а если вывести нолдор? Бежать всем вместе? Я знаю Ангбанд, мы вырвемся.

Н-нет, нельзя.

Именно потому, что я знаю Ангбанд. Здесь пленников, может, еще и не тронут. Камешки-то они делают, хлеб выращивают. Пользу приносят. А попытайся я их увести - не жить тогда моим мастерам. Все сгинут.

Нет уж.

Один уйду.

Или погибну - один.


12

Я обнажил меч и шагнул к издыхающей вражьей твари. Ворон каркнул - с раздражением, словно выругался. И посмотрел мне в глаза. Не узнать этот взгляд было невозможно.

Я замер, не решаясь ударить.

Птица вздрогнула и бессильно уронила голову.

Мертвая птица. С белым лоскутком, обмотанным вокруг лапы.

Отец?

Я дернул за кончик - тонкая ткань легко соскользнула и легла мне в руку.

Я сжал пальцы за мгновение до того, как дверь распахнулась и в комнату вбежали дружинники.

- Принц, эта тварь...

- Всего лишь дохлый лазутчик Моргота, - я пожал плечами. - Очередной. Сожгите его.

Оставшись один, торопливо развернул лоскуток - пока снова не помешали.

Кое-как нацарапанная карта. И несколько строк, которые я не сразу смог прочитать, настолько корявыми выглядели знакомые руны.

Словно их выводили неумелой рукой.

Или... изувеченной?

"Передай братьям карту ущелий у истоков Келона. Пусть отступают из Аглона этим путем. Вели Маглору оставить его укрепления - долго он не продержится. Отдайте Тар-Гелион. Отходите к югу как можно дальше. Главный удар Ангбанда нацелен на вас".

Я закусил губу.

Ловушка?

Но Морготу нет нужды прибегать к таким хитростям - сил у Ангбанда более, чем достаточно. И уж если он, превозмогая боль, нарисовал карту, значит, действительно хочет позволить нам уйти.

А еще выходит, что больше некому было сделать это.

Отец...

Нет. Не сейчас.

Он сам выбрал свою судьбу. И мне все равно не помочь ему. Зато я могу помочь братьям.


13

"Государь!"

Бесполезно.

Закрылся. Не отзывается.

И Ангбанд перестал отвечать на просьбы. Сначала водил Мори кругами, а потом и вовсе стал делать вид, что не замечает юношу.

В крепости что-то менялось, и от этого было жутко. Будто огромная тварь, долгие годы скованная сном, пробуждалась к жизни. Очень голодная тварь.

Началось все с того, что Феанор замер, внезапно оторвавшись от работы. Нахмурился, отложил инструменты и торопливо ушел куда-то. Вернулся скоро - бледный до синевы, с неподвижным взглядом. Пометался по комнатам, выскочил на балкон. Через некоторое время вернулся, остановился посреди кабинета, словно в задумчивости. В ответ на робкий вопрос Мори выдавил сквозь зубы одно только слово: "Война". И ушел.

Некоторое время юноша ждал его, усердно граня камни, чтобы заглушить нарастающую тревогу. Потом не выдержал, отправился на поиски.

Тщетно.

"Властелин!"

Мори не надеялся на ответ. Позвал просто с отчаяния.

Но Вала, против ожидания, отозвался:

"В чем дело?"

"Государь пропал. Ушел куда-то. Не откликается".

Молчание.

Потом ответ. Отрывистый. Холодный, словно осенний дождь.

"С ним ничего не случится".


14

Ушел, значит.

Чего же хочешь ты, Феанор?

Покинуть Ангбанд? Добраться до своих сыновей, встать рядом с ними? Так все равно не получится, ты знаешь это не хуже меня.

Убить себя? Броситься в пропасть, расколоть череп о камни? Но зачем далеко идти? Окно в кабинете ничем не забрано, а высота там... достаточная.

Может быть, ты на Шестой Южной? Следишь за сражениями, терзаешься бессилием да меня клянешь? Или - просто бродишь по Ангбанду, не в силах усидеть на одном месте, одинокий, обезумевший, потерявший все, что у тебя еще оставалось?

Как бы то ни было, разыскивать тебя мне сейчас некогда. Да и что я скажу тебе? Ты ведь считаешь меня предателем - это ясно. Справедливо? Может, и так, да какая, в сущности, разница?

Ты имеешь право на меня, Феанор. На мою дружбу, на преданность, на заботу. Имеешь, да. Но и мои майар - имеют. Не в меньшей степени. Они ждали меня. Долго ждали. Однако всякому ожиданию есть предел.

Жаль, бесполезно объяснять тебе это. Ты ведь и так знаешь. Просто не хочешь принять. И они - не хотели.

Что ж, ступай, Феанор. Броди, где хочешь. Ты в безопасности. Ангбанд сам позаботится о тебе. И майар тебя не тронут без моего разрешения.

Ступай.

Ты вернешься... друг.


15

Я карабкался вверх.

Срывался - и снова карабкался, сцепив зубы. Окровавленные пальцы скользили по камню.

Казалось, в этих горах не осталось ни одной тропы. Только осыпи. Отвесные скалы. Лед.

Пусть. Я все-таки вырвусь.

Это мой бой.

Возможно, последний.

С другом, предавшим меня.

С Ангбандом.

Со всем миром.

И я не отступлю, пока не добьюсь своего.


16

Нолдор оказались сильнее, чем мы ожидали. Ангбанд хорошо подготовился к войне, но и наши противники времени зря не теряли. Новое оружие создали. И серьезное.

Выяснилось это на Сосновом нагорье. Я отправил балрогов туда для начала. Потанцевать, поохотиться - а заодно задержать нолдор до подхода орков. Дюжина дней развлечения, пока остынет земля сожженного Ард-Галена.

То, что Ангрод с Аэгнором могут покинуть пещеры и повести своих измученных, задыхающихся в дыму бойцов на безумную вылазку, я предвидел. Они были обречены, понимали это и естественно предпочли погибнуть в бою.

Но стрелы и копья, хранящие отголоски аманской Музыки! Заклятые наконечники, которыми можно ранить балрога! Должно быть, ковали их под землей - ни ветер, ни птицы не приносили вестей об этой опасности. А разобрать мелодии нолдорских крепостей из Ангбанда невозможно.

Так и погас Алсвишш. Один из тех, кто помог Феанору в бою с Унголиантой. Создатель восточной части четвертого яруса ангбандских подземелий.

Нелепо, бессмысленно погас. Нолдор набросились на него, не считаясь с потерями, стремясь лишь к одному - любой ценой уничтожить противника.

И успели. Прежде, чем другие балроги пришли ему на помощь.

И что с того, что за эту бесполезную для них победу нолдор заплатили несколькими десятками жизней, включая Ангрода и Аэгнора? Потеря одного балрога не стоит и сотен убитых Воплощенных.

Я приказал духам огня держаться на расстоянии от вражеской крепости и не лезть под стрелы. Просто ждать, пока подойдут орки. А после - вернуться. Их танец на нагорье был закончен.


17

- Я готов, Властелин.

Эта мелодия будет, конечно, не столь впечатляющей, как Песнь огня, которой Мелькор начал войну. Но все же красивой. Достойное применение моим силам. Особенно после долгого молчания.

Мы займем Аглон играючи, без потерь.

Саурон гордо улыбнулся - это была его идея. Одна из любимых.

Не просто победить - победить изящно. Мастерски.

- Нэртаг, - Властелин почему-то выглядел не слишком довольным, - Займись сначала западной башней.

Он будто... сомневался во мне?

- Я пел с Ауле, - как ни старался я скрыть обиду, голос все-таки дрогнул. - Потом пел с тобой. Меня каждый камень в Эндорэ слушается.

- Аглон слишком долго пробыл в руках нолдор. Сил тебе может потребоваться больше, чем ты ожидаешь. Да и Арда уже не та, что прежде, и голосам нашим подчиняется не настолько легко.

Саурон бросил на Мелькора быстрый взгляд. Острый, внимательный. И тут же отвел глаза.

- Ты хочешь сказать...

- Да. Даже мне извержение Тангородрима стоило... некоторых усилий. Мир изменился, нам следует с этим считаться.

"Это не мир изменился, Вала, - подумал я, с трудом сдержав вздох. - Это ты".

- Да, Властелин, - я склонил голову. - Я начну с западной башни.


18

Скалы дрожали. Едва заметно, но непрестанно.

Скалы и стоящая на них крепость. Западная.

Одна из двух твердынь, выстроенных Келегормом и Куруфином по сторонам ущелья. Надежных, неприступных. Сунься в Аглон орки - мигом попали бы под перекрестный обстрел.

Только вот соваться они явно не собирались. Зачем? Достаточно подождать, пока башни обрушатся на головы защитников. Или пока нолдор покинут крепости, превратившиеся в ловушки.


19

Я карабкался вверх.

И оказывался внизу.

Как они.

Ангбанд не желал выпускать меня. Водил кругами. Как их.

И подобно моим мастерам, я ненавидел его сейчас. Люто, смертельно, неистово ненавидел. Эти равнодушно-насмешливые горы. Эту черную крепость, которая не собиралась скрываться из виду. И более всего - их создателя.

- Ну, нет, предатель, - я слизнул кровь с искусанных губ и попытался презрительно улыбнуться. - Я не останусь здесь. Пусть Мандос... все равно.

Шагнуть с края обрыва над водопадом - тем самым водопадом.

В пустоту.

Это было легко сейчас.

Только вместо полета сквозь упругий морозный воздух, вместо освобождающего удара о камни я кубарем покатился по неожиданно пологому склону. Невесть откуда взявшиеся колючки цеплялись за волосы и одежду. Молодая сосенка жалобно хрустнула, когда я налетел на нее. Но за ней оказалось еще несколько.

Я поднялся, пошатываясь, и неожиданно для самого себя расхохотался. Безудержно, до слез.

Ишь ты, даже это предусмотрел, предатель! Да только в одном ты ошибся: ты же меч мне оставил. А если бы и отнял - неужели ты думаешь, что воли моей не хватит, чтобы разрушить хрупкую оболочку плоти? Да мне достаточно Пламя призвать, и...

И что?

Это ведь действительно очень просто. Сдаться, уйти, бросить тех, за кого я в ответе, на произвол судьбы... или орков?

Н-нет.

Пленный мастер, одинокий, преданный другом, потерявший все, что было ему дорого, ушел бы.

Государь нолдор не вправе так поступить.


20

- Чего ждем?

- Дарглуин? Ты здесь откуда?

Майа демонстративно облизнулся.

- Уже-е? - восхищенно протянула Таринвитис.

- Так драконы ведь! Мне и поохотиться толком не удалось. Как дорвались деточки Глора до свежатины - не поверишь, даже я в сторону отошел. Соображения у них никакого, а силища! И огонь еще.

Он передернулся.

- А сам Глор?

- А то ты Глора не знаешь! Дракончики юные в папочку все. И сложением, и глу... характером.

Майэ хихикнула.

- Дэрт там была, - Дарглуин сморщил нос.

- У-у-у! Интересно, после нее драконам хоть кто-то достался?

- Ну... Ты же знаешь, она увлекается. Полезла в самую свалку, а Воплощенные эти тоже как обезумели. Потом глоровы отпрыски подоспели... трое.

- Дарглуин...

- Да цела она, цела, не развоплотили. Ну, помяли сильно. Она сказала: к Оромэ такую охоту. Удовольствия чуть, а плоть потом восстанавливать - это же сколько сил уйдет, жалко.

- А ты как?

- Ну, я-то не напрашивался на неприятности. С дюжину нолдор загрыз, а после наблюдал только. Бок слегка поцарапали... пустяки. А как там все закончилось - сразу сюда. Вот и успел. Как раз к началу.

- А Глор со своими?

- В Тар-Гелион поползли. Дальше. Река аж вскипела, когда они через нее двинулись. Торопились, во вкус вошли.

Майа хитро прищурился:

- Сам-то здесь?

- Нет, - Таринвитис вздохнула. - В Ангбанде остался. Саурон тут.

- Так что же он тянет?


21

Дорого же обходится нам ваше упрямство, Келегорм!

Могли ведь вы с Куруфином уйти вовремя, так нет, наотрез отказались. Аглон, мол, неприступен, и не годится нолдор сдаваться без боя.

Ты думаешь, Морготу нужен бой? Судя по тому, что я вижу в Палантир, Враг собирается попросту вытрясти вас из Аглона. А орки уже собрались у входа в ущелье. Ждут. И уйти вы теперь не сможете.

Если только я не сумею как-то отвлечь их, чтобы вы проскочить успели. Привлечь внимание к Химрингу хоть ненадолго.

Такая затея - верная смерть, конечно. Что же, не самое худшее для меня - сложить голову в битве, искупая предательство отца, если возможно его искупить хоть чем-то. И соратники-добровольцы найдутся - из тех, кто друзей потерял или родичей, кто мести ищет любой ценой.

Хорошо, что Маглор здесь. Бросил ненадежные укрепления, вывел своих воинов из-под удара, ко мне пришел. Будет на кого Химринг оставить.


22

- Вот уж не ожидала! - Таринвитис присвистнула, глядя на всадников, стремительно выезжающих из ворот нолдорской крепости. - На что они рассчитывают?

Саурон усмехнулся:

- На геройскую смерть, вероятно. У них нет шансов.

Нолдор бились отчаянно и даже сумели потеснить орков, хотя тех было в несколько раз больше.

Таринвитис вопросительно посмотрела на Первого. Тот пожал плечами.

- Потери небольшие, а исход предрешен.

- Саурон, я не отказалась бы немного размяться.

- М-м?

- Поединок, - майэ сладко улыбнулась. - Ма-аленький такой поединок. Подаришь мне Маэдроса, Первый? Или хочешь оставить его себе?

- Нет, я делом занят, - с явным сожалением сказал Саурон. - Так что - дарю. Только не убивай его сразу. Дай остальным нолдор как следует все рассмотреть.

- Они рассмотрят, - изящные пальчики Таринвитис погладили рукоять меча. - Я не стану спешить.


23

- М-ма-аэдрос...

Я сказала это очень тихо и ласково. Прямо-таки на ушко шепнула.

Каждому из нолдорских воинов.

Одновременно.

Кое-кто вздрогнул.

- Ма-аэдрос, - продолжила я столь же вкрадчиво. - Иди ко мне. Я соску-училась.

Сражение продолжалось, но напор нолдор явно ослаб. Несколько всадников торопливо пробивались друг к другу - видно, посовещаться решили. Мысленно-то не выходило у них сейчас: мешала моя музыка, мой настойчивый шепот.

- Маэдро-ос, ведь ты не забыл нас? Не забыл А-ангбанд?

Бой затихал. Нолдор топтались на месте, беспокойно оглядываясь на предводителей, а орков по приказу Первого заставили отойти назад командиры.

- М-маэдрос, я жду.

Однорукий воин выехал вперед, спешился и зашагал ко мне.


24

Мне не справиться с ней. Слишком быстро двигается. Пожелай она пробить мою оборону, сумела бы, это ясно. Только нападать майэ Врага не спешит. Защищается, и все. Небрежно, с ленцой даже.

Играет.

Что ж, я ведь хотел выиграть время. И она сейчас, сама не зная того, помогает мне. Дает шанс спасти братьев.

Но погибнуть - вот так?! Словно беспомощный мышонок в лапах у кошки? Не мо-гу! Уж если мне судьба сейчас умереть, я должен прихватить с собой эту тварь. Должен!

Это получилось само собой. Безумное желание дотянуться до врага, ударить, раскромсать ненавистную плоть захватило меня целиком. И прежде, чем я успел совладать с ним, вырвалось мысленным криком:

"Отец!"


25

Маэдрос?

Как пробился его отчаянный зов сквозь победно гремящую Тему Ангбанда? Может быть, потому что оказался созвучен ей? Яростная решимость, ненависть, готовность биться до последнего вздоха, лишь бы уничтожить врага - очень знакомая музыка.

Но в осанвэ моего сына было и еще кое-что.

Просьба о помощи.

И - надежда.

А ведь я мог это сделать. Помочь ему. Обратиться к той крошечной искре светлого Пламени, которая, как говорил Мелькор, есть у каждого из эльдар.

Это оказалось труднее, чем я ожидал. Даже просто почувствовать огонек - отсюда. А уж раздуть его, помочь разгореться...

Силы кончились разом - их хватило всего на несколько мгновений. Но устало опускаясь на камни, я знал, что все получилось. Что я успел.


26

Маэдрос рванулся в атаку. Бешеную. Безрассудную. Таринвитис усмехнулась, аккуратно парируя все удары Воплощенного, но не пытаясь ответить. Противник расходовал силы с бездумной щедростью, оставалось лишь дождаться, пока он выдохнется, а потом не спеша прикончить на виду у войска.

И тут раздались крики.

Испуганные. Изумленные.

С обеих сторон.

От неожиданности Таринвитис едва не пропустила удар. Ее противника охватило пламя. Ослепительно-белое, рвущееся вверх, венчающее голову светлой короной.

Да кто же посмел?! Это ее добыча!

Однако Воплощенный, похоже, не только не чувствовал жара, но даже черпал в нем силы. Странно. Впрочем, обдумать это майэ уже не успела.

"Тарис! - настиг ее мысленный окрик Мелькора. - Назад!"

"Властелин, что это?"

Она отступила на несколько шагов, но Маэдрос тут же сократил расстояние.

Мелькор на вопрос не ответил. Повторил снова - торопливо, почти испуганно:

"Назад! Скорее!"

Приказ? Просьба?

Майэ закусила губу. Колебаться было некогда.

Она прыгнула в сторону, отбежала, меняя облик - кончики кожистых крыльев ударили по земле, подняв облачка не до конца утоптанного пепла. Маэдрос с яростным криком рубанул мечом, но опоздал. Таринвитис взмыла в воздух.

И тут же свистнули сотни стрел.


27

Да о чем она думает?!

Так бессмысленно, так нелепо подставиться!

Я рванулся к ней.

Несколько раз в нее попали - она двигалась быстро, но лучников было слишком много. Воздух между теряющей высоту Тарис и нолдорской крепостью побелел от летящих стрел.

Впервые я радовался тому, что лишен плоти. Плоти, дающей силу. И отнимающей свободу.

Я был просто мыслью, без облика. Одним лишь страстным желанием помочь, отвести удар. Порывом ветра.

Ветра, который всегда был моей мелодией.

Ветра, который разбросал стрелы, не позволил им найти цель, превратил в безвредные деревяшки.

Затем они посыпались вниз. На серую от пепла землю. На нолдор. На орков.

А потом выстрелы прекратились: для воинов Химринга запел Саурон.


28

Он успел. В последний момент, правда. Еще немного, и Тарис лишилась бы облика.

Впервые с сотворения я почувствовал уважение к бывшему майа Манвэ. Тщеславный и легкомысленный, полностью поглощенный собой, Алаг все-таки сумел спасти Таринвитис. Сумел, когда даже я был бессилен. Впрочем, не стоило слишком полагаться сейчас на него: невоплощенный майа мало что может. Поэтому я запел.

Ничего нового. Простенькая мелодия. Одна из тех, от которых руки Воплощенных слабеют и начинают дрожать, решимость рассеивается, как туман под ветром, а сердце сжимается от безотчетного страха и выматывающей душу тоски. По части таких песен я почти не уступал Талло, хоть тот и пришел когда-то в мир с Ирмо.

Стрелять нолдор раздумали. Сразу.

Рубиться тоже.

Я дал знак орочьим командирам атаковать врагов, пока те стоят, растерянно глядя перед собой и опустив ставшее непомерно тяжелым для них оружие.

Таринвитис продолжала снижаться. Одно крыло у нее бессильно обвисло, другое едва шевелилось. Она упала бы, если бы ее не поддерживал Алаг.

Обычные стрелы не повредили бы ей настолько. Значит, снова те наконечники. Разрушающие музыку. Опасные даже для нас.

"Алаг, до Ангбанда ее донесешь?"

"До Ангбанда сил не хватит".

Я посмотрел на нолдор. Стрелки на стенах замерли, опустив, а то и выронив луки. Всадники Маэдроса отступали к укреплениям. Медленно, неуверенно, но все-таки отступали. Не остались на месте как легкая добыча для орков. Даже огрызаться пытались, хотя и вяло, конечно.

Спеть им еще?

Нет. Сейчас некогда. Они и так нескоро забудут мою мелодию. И не денутся никуда из осажденного Химринга.

"Ладно, я сам".

Таринвитис вздрогнула, когда я схватил ее когтями, ничуть не стараясь быть осторожным. Я был зол. На ее глупость. На то, что вынужден возвращаться в Ангбанд, неся израненную соратницу вместо доклада о нашей победе. На себя - за то, что разрешил Тарис вызвать Маэдроса на бой.

Впрочем, говорить ей я ничего не стал. Как и спрашивать. Молчал всю дорогу.


29

Страх.

Не перед врагом - орков ли бояться тем, кто отважился на войну с одной из Старших Стихий.

Не перед смертью и ранами - нолдор успели привыкнуть к боли и потерям за века сражений.

Не перед чем-то понятным и ощутимым, с чем можно бороться.

Этот страх был каменно-тяжелым. Мутным, как вода, стекающая со склонов Железных гор. Изматывающим. Неодолимым.

Маэдрос закусил губу, чувствуя, как уходят драгоценные мгновения. Последние мгновения, оставшиеся ему и его воинам до смерти. Отвратительной и бесславной - сил не хватало даже на то, чтобы руку поднять. Где уж тут биться! Только стоять и смотреть на приближающихся врагов.

Ну, нет!

Сын Феанора потянулся к странной, только что обретенной силе. Терпкой, как травяной настой, пьянящей, как крепкое вино, чистой, как воздух Амана.

И страх отступил. Чуть-чуть, но и этого хватило.

- Отхо-одим! - закричал Маэдрос. - В крепость!

Воины зашевелились, словно освобождаясь из липких объятий сна. И тут в небо, навстречу теряющей высоту летучей мыши взмыла другая. Черная. Крупнее первой. То ли отвращение при виде еще одного слуги Врага помогло нолдор стряхнуть оцепенение, то ли Маэдросу каким-то чудом удалось передать дружинникам часть своей силы, а только воины повернули к воротам. Не побежали, конечно. Побрели, с трудом переставляя ноги, волоча по земле оружие.

И успели. Хотя и не все - десятка три копий, брошенных орками, достигли цели.

А потом ворота закрылись за спинами уцелевших нолдор.


30

Ты не трус, брат. Напрасно я думал, что плен сломил твой дух. Что ты велел мне отступать из страха перед Морготом.

Ты был прав, Маэдрос. Нам не справиться сейчас с Ангбандом. И если мы все погибнем, Враг победит.

Что ж, мы с Куруфином оставим Аглон. Отдадим крепости, чтобы сохранить бойцов.

Пусть Моргот выиграет это сражение. Посмотрим, кому достанется победа в войне.


31

Ну, вот что ты наделал! Зачем вмешался?!

Обещал же я, что спасу твоих сыновей. И спас бы, если бы не ты. А теперь...

Не один ведь я догадался, откуда у Маэдроса белый огонь. Ты пошел против меня, Феанор. И это бы я еще простил: ты в ярости, ты в отчаянии, тебя можно понять. Но ты пошел против Ангбанда. Против моих соратников. А они не простят такого. Ни тебе, ни мне.

А значит, я уже немногое смогу сделать для твоих сыновей. Они опасны - их станут преследовать. Но теперь с ними будут биться балроги. Только балроги, чтобы не подвергать опасности майар.

Против духов огня не поможет даже твоя поддержка. Ты обрек своих детей на смерть, Феанор, ты сам-то хоть понял это?

Если, конечно, Маэдрос не одумается.

Если они не отступят.


32

Аглон пуст.

Мне доложили это, едва я вернулся из Ангбанда, оставив Таринвитис на попечении Ирбина.

Нэртагу не пришлось разрушать крепости. Нолдор ушли сами. Не кинулись в безумную вылазку, чтобы умереть в бою с орками, а не под рухнувшими камнями. Не попытались удержать ущелье, перейдя в восточную, пока безопасную крепость. Ушли быстро и тихо. Без борьбы.

Не похоже на Келегорма.

Совсем не похоже.

Но Аглон пуст. И ущелья позади него тоже.

Почему?

Возможно, Келегорм готовит западню в южных предгорьях. И нелепая вылазка Маэдроса была отвлекающим маневром. Но то, что Таринвитис вздумает поиграть в поединок и подставится под выстрелы, нолдор знать не могли. Как и то, что я лично кинусь спасать ее. А при мне никто не смог бы покинуть Аглон незамеченным.

Поединок, поединок... Как нарочно! И этот странный дар, этот белый огонь появился у нолдо на удивление вовремя.


33

Аглон мы получили, не потеряв ни единого воина. Даже обе крепости уцелели, разве что у западной кое-где по стенам прошли трещины. Келегорм отступил вовремя, и отступил именно так, как я хотел. И как не ожидал Саурон. К моменту, когда орки заняли Химлад, армии третьего сына Феанора уже не было там.

Химринг оказался в осаде. Маэдрос сидел теперь тихо. Очень разумно с его стороны - снаружи ждали балроги. Штурмовать крепость мы не спешили: это стоило бы слишком больших потерь, а ледники не позволяли использовать при захвате духов огня.

Вернувшиеся на Сосновое нагорье орки добивали последних захватчиков. Бои шли уже в пещерах, и у нолдор не было шансов скрыться от тех, кто когда-то родился и провел детство на этой земле. У орков хорошая память. И чутье не хуже.

Глор и его дети прошли весь Тар-Гелион, и враги бежали от них.


34

Следом за драконами двигались орки.

Опьяненные победами и вражеской кровью. Наконец вдоволь наевшиеся сладкого мяса квын-хаев. Готовые пройти через все Эндорэ, занимая новые земли.

В Эстоладе и Тар-Гелионе не было армии, чтобы преградить им путь.

Только леса, где в любой момент из-за стволов, из древесных крон могли полететь не знающие промаха белооперенные стрелы.

Только луга с высокими травами, позволяющими квынам подкрадываться незаметно для орочьих дозоров.

Только овраги, где легче легкого было попасть в засаду.

Орки искали добычу.

Потом - вражеских воинов, чтобы сразиться с ними.

Но добыча сама превратилась в охотников, а воины не желали принимать бой. Нападали внезапно и тут же исчезали, как тени, оставляя за собой орочьи трупы. Только орочьи. Добыть мясо квын-хая стало теперь почти невозможно.


35

Маэдрос и Маглор не могут покинуть Химринг, братья их отступили. Финголфин ведет себя тихо: поражения на границе владений ему хватило. Хифлум я не тронул: он еще пригодится. Когда Ангбанд вновь пожелает войны.

Балроги выжгли лес на восточных склонах Эред Вэтрин и на том завершили танец. Слегка утомлены. Очень довольны. И дело у них теперь есть: по очереди стеречь Химринг.

Драконы вернулись в Ангбанд гордые удачной охотой.

Майар... Майар пока молчат. К счастью.

Ангбанд победил.

Ангбанд насытился.

Ангбанд не прочь отдохнуть.


36

- Мы вот-вот потеряем Эстолад, Властелин.

- Почему?

- Нолдор. У них нет армии, нет укреплений, нет земель, которые они пытались бы удержать за собой. Они везде и нигде, они нападают внезапно и сразу же исчезают. Война в Эстоладе не утихает.

- Келегорм, - Мелькор прищурился. - Ученик Оромэ. Его манера.

- Да, Властелин.

- Что ж, я им доволен.

- Властелин?

- Орки не могут жить без войны. Эстолад - отличное место для тех, кому не терпится помахать оружием. Это было блестящее решение, Саурон, когда ты позволил Келегорму уйти. Очень красивый ход.

- Благодарю, Властелин, - ответил майа после короткой заминки.

И склонил голову так, чтобы Мелькор не увидел его взгляда.


37

- Но почему, Дэрт? Он ведь начал войну. Мы победили.

- О, да! - она в упор посмотрела на меня блестящими черными глазами, и мне нелегко было выдержать этот взгляд. - Волк победил зайчат. Право, есть, чем гордиться! Особенно, если вспомнить, что зайчата все разбежались.

- Ты это о чем?

Дэрт яростно дернула себя за кончик рыжей косы, как всегда, когда волновалась.

- Например, о Хифлуме, который Мелькор приказал оставить в покое. Попутно позволив Финроду отступить.

- Но ведь это разумно. Ангбанду нужна передышка. Мы захватили много земель, их надо осваивать...

- Много земель? На юго-востоке мы не продвинулись дальше Тар-Гелиона. Нагорье всегда было орочьим, мы просто вернули его - после нескольких веков постыдного ожидания. Эстолад мы теряем, если уже не потеряли. Химринг так и не взяли.

- Если орки не могут удержать отданные им земли, сами виноваты. Рвались воевать, оружием размахивали, а как до дела дошло - струсили.

- Что за спрос с Воплощенных? - отмахнулась Дэрт. - Если бы Властелин пожелал, от нолдор в Эстоладе остался бы только пепел. Достаточно отправить балрогов потанцевать на равнине. У истоков Келона есть путь для них.

- И какой прок с земли после этого? Орков золой кормить?

- Я мог бы ускорить восстановление, - заметил Ирбин.

- Я тоже, - Тевильдо лизнул правую лапу.

- И кстати, скажи, почему удалось уйти Келегорму? - спросил Нэртаг.

- Ты же знаешь, - я закусила губу и отвернулась.

- Я не о тебе, Тарис. Да, ему повезло и он этим воспользовался. Случайность. Но подумай сама: он ведь отступал в спешке, внезапно. Почему же не выбрал самый удобный и быстрый путь, почему стал петлять по ущельям у истоков Келона? Почему Нэртагу как раз перед этим приказали вернуться в Ангбанд? А почему Маглор с такой легкостью сдал свою крепость? Почему Карантир скрылся вместо того, чтобы стоять насмерть?

- Ну... Они поняли, что против Ангбанда им ничего не сделать.

- Да? - усмехнулась Дэрт. - Столетиями не понимали - и вдруг осознали, причем на редкость единодушно?

- Думаешь, Феанор?

- Он мертвец для них. Или предатель, что, по большому счету, одно и то же.

- Но тогда... Нет, Дэрт.

- Да, Тарис. К сожалению, да. Мелькор позволил им отступить. Да еще каким-то образом дал им знать об этом. Мы думали, что он поет с нами, а он в это время вел свою мелодию.

Я замотала головой.

- Не-ет! Невозможно. Нолдор его ненавидят. Даже если бы он попытался вступить с ними в переговоры, они не поверили бы ему.

- Я не знаю, как ему удалось это. - Дэрт опустила голову. - И, откровенно говоря, не хочу знать. Просто я... мы все уже не сможем петь с ним. С тем, кому больше не доверяем.

- Подожди. Ты ведь не говорила с ним. Это только предположение.

- Белый огонь у Маэдроса тоже предположение? - осведомился Ирбин. - Кто из Поющих мог дать Воплощенному такую силу? Я знаю лишь одного.

- Но Властелин...

- Он больше не наш Властелин.


38

- Я выследил ушедших, Властелин. Да они, впрочем, и не скрываются.

Мелькор медленно кивнул:

- Я знаю.

Глаза у него были пустые.

- Отправишь за ними балрогов?

Вопрос этот дался мне с трудом. Я понимал Дэрт и ее спутников. Понимал, что они правы. Но понимал и то, что безнаказанными их оставить нельзя. Независимо от причин ухода. Пусть даже Мелькор тысячу раз заслужил это - они ведь не его предали. Не только его. Они отказались от нашей Темы. Хоть и думают, что остались верны ей.

- Это было бы слишком просто, - уголки губ дрогнули и приподнялись, но улыбка у Мелькора не получилась. - Нет, я их не трону. Они сделали выбор - так пусть испытают на себе его последствия. До конца.

Я отвел взгляд.

Значит, не будет им этой милости. Не будет безнадежного боя, быстрого развоплощения - и сознания собственной правоты. Начатая ими Песнь - отчаянно дерзкая - останется без ответа, оборвется в пустоту, растает бесследно. Их голоса угаснут. Постепенно, один за другим. Не скоро. Но неизбежно.

Или Мелькор надеется, что кто-нибудь передумает?

- Они не вернутся, Властелин.

- Я знаю.

Да, не вернутся. Ангбанд лишился их силы. А те, кто не стал уходить... Алаг и Глор слишком поглощены собой, им давно нет дела до Музыки. Дарглуин - волк по сути, его мелодия - верность вожаку да охота на врагов Ангбанда, и он не изменит ей. Тарис... ну, Тарис не могла не остаться.

Что же ты так смотришь на меня, Мелькор? Словно спросить хочешь. И не решаешься. Или боишься услышать ответ?

Я не предам тебя, Властелин. Даже теперь, когда ты предал и Тему свою, и нас, и себя самого.

Не ради тебя - ради себя.

Я - не предам.


39

- Они не вернутся.

- Знаю.

Даже если бы кто-то и передумал, даже если бы я принял его обратно - мы уже не сможем петь вместе.

Поздно.

Холодно. Словно и не бушует вокруг огонь.

- ...Да, Готмог, я вами доволен.

- ...Нет, это лишнее.

- ...Продолжайте свой танец на юге. Он так красив.

- ...Да, вы ноты моей мелодии, пальцы рук моих, сила, полностью покорная моей воле. Да, конечно. Я помню.

...Мы не будем петь вместе.

И сейчас я просто прощаюсь. С каждым из них.

Чтобы потом не оглядываться назад.

Холодно. А на склонах зеленеет трава. Лето. Только на макушках гор остался снег... далеко.

...А я их любил.

Они подхватили мою Тему когда-то.

Они ее поняли.

Принесли ее в Арду и пели вместе со мной.

Сражались, чтобы она жила.

Они мне верили.

А теперь - не верят.

Холодно. Ветер рвет, разбрасывает в стороны облака - и звезды Варды смеются в лицо.

Дэрт. Она не пела ни с кем из Валар - только со мной, от начала. Смелая, порывистая, изменчивая, как ветер. Один из сильнейших голосов Удуна и Ангбанда.

Нэртаг. Бывший майа Ауле. Серьезный, старательный, терпеливый. Этот доводит до конца все, за что берется.

Ирбин. Пел с Йаванной и Эстэ. Целитель. Любознательный, деятельный и очень самолюбивый.

Холодно. Трава чернеет под ногами, и лопается кора деревьев, когда я прохожу мимо них, и по скалам бегут трещины. Я не пою, нет, я, наверное, разучился петь, я даже закричать не могу.

Я молчу.

Тевильдо. Выдумщик и шутник, порой жестокий, но все равно всеобщий любимец.

Ральтагис. Хладнокровная, прямая, надежная. Острый ум и острый клинок.

Талло. Бывший майа Ирмо. Хитрый, осторожный, коварный. Приятель Тевильдо.

Холодно. Пусто. Холодно.

Они не вернутся.

Что ж...

Я простился с ними.



Глава 3. Властелин Ангбанда



1

Я играл с огнем.

Вулканчик был крохотный - всего каких-нибудь сто локтей в диаметре. Я сидел на краю кратера, глядя вниз, где под тонкой черной корой нетерпеливо пульсировало пламя.

- Сейчас я освобожу тебя, - я дружески улыбнулся ему. - Уж тебя-то я могу освободить.

Слой застывшей лавы был тонок, требовалось лишь пробудить вулкан. Позвать пламя - и оно само проложит себе дорогу.

Вырвется на волю, расшвыривая горячий пепел и плавящиеся камни.

Как вырвался огонь Тангородрима. И небо над Ангбандом из серого внезапно стало тогда багровым, а дальние ледники заалели, словно облитые кровью.

Как я возненавидел тогда красный! Цвет победы Ангбанда и моего поражения. Цвет пламени. Цвет гибели нолдор.

- И ты ждешь помощи от меня? - я снова заглянул в кратер и улыбнулся.

Только уже совсем иначе. Зло. Насмешливо.

- Ты предал меня. Так же, как он. Оставайся в своей темнице.

Я встал, спустился с невысокого склона и зашагал прочь.


2

Один.

Нет больше недовольных в Ангбанде. Ушли, замолчали, растворились в музыке Эндорэ.

А те, что остались... лучше не думать о них.

И не встречаться.

Один.

И нечем занять себя, чтобы отвлечься - отгорело пламя войны, только угли тлеют. Не трогай ничего, дай событиям развиваться. Просто - не вмешивайся. Все продумано, все устроено, все как надо.

Как надо Ангбанду.

Опустевшему Ангбанду.

Ничьему дому.

Один.

А ведь он тоже один сейчас.

Он даже не знает, что его сыновья живы. Что я спас их. Высокой ценой, непомерной, но спас.

"Феанор", - безмолвный зов в пустоту, наугад.

Совсем как тогда, в Амане, когда я вглядывался в застывшие черты того, кто задумал подняться выше, чем отпущено Детям Песни. Вглядывался и не знал, сумею ли удержать его в мире, законы которого мы пробовали менять по своему усмотрению.

Тогда - сумел.

"Феанор, друг мой!"

Молчание.

Жив ли? Ангбанд должен был позаботиться о нем, уберечь...

Мой Ангбанд. Моя музыка. Моя ли - теперь?

"Феанор"...

Опять тишина.

Но он здесь, он не мог исчезнуть бесследно. Он не слышит меня... пусть.

Я верну его. Верну домой, потому что нет у нас обоих другого дома.

И не будет.

Летят вороны, выискивая внизу крошечную на фоне гор фигурку. Я слушаю Ангбанд. Я ищу.

"Друг мой, ты нужен мне".


3

- Почему он не преследует нас? - Нэртаг придержал коня, в который раз уже оглянувшись на запад.

То ли со страхом, то ли с надеждой.

- А чего ты ждешь? - Дэрт накрутила на палец кончик косы. - Что он пошлет кого-нибудь за нами, чтобы позвать обратно?

- Позвать обратно? - невесело усмехнулся Ирбин. - Я бы не рассчитывал на такое. Он скорее балрогов за нами отправит.

- Вряд ли, - Ральтагис брезгливо скривила алые губы. - У него не осталось решимости даже на это.

- А если осталась? - Дэрт подъехала ближе. - Он ведь сейчас, наверное, в бешенстве. Предателями нас считает.

Ральтагис пожала плечами:

- Тогда он опоздал. Вон за теми холмами река. Балроги слишком нужны в Ангбанде, им придется вернуться.

- Слишком нужны?

- А кто еще подчиняется, не рассуждая? Кто остался верен ему?

- Мы верны! - Тевильдо взъерошил шерсть.

- Нашей Музыке - да. Но не ему.

- А если он просто отпустил нас? - тихо спросил Нэртаг. - Не захотел причинить вред тем, кто пел с ним раньше?

- Или решил показать, что мы - ничто без него, - обронил Ирбин. - И для него.


4

Над головой пролетел ворон. Уселся на скалу, каркнул злорадно. Я запустил в него камнем. Попал. И пошел дальше.

Идти мне было теперь удобно - по тропинке-то. Сейчас - единственной в этих горах. И... некрасивой.

Да, я ненавидел Ангбанд, но не мог не оценить гармонию его пейзажей, иногда мрачных, иногда величественных. Мастерство создателей ощущалось в каждой линии, в каждом оттенке.

А эта тропинка... казалось, кто-то нарочно ее изуродовал. Кора на деревьях висела клочьями, словно ее содрали когтями. Ветви были обломаны, трава почернела. По скалам будто прошлись огромным молотом, выбивая куски породы.

Что тут случилось? Лучше не задумываться. И не смотреть.

Я ускорил шаг, чтобы скорее миновать неприятное место. Уклониться от предложенного Ангбандом пути не пытался.

Мелькор ищет встречи? Что ж, тем лучше.

Я заставлю его пожалеть об этом.


5

"Друг мой! Вернись, ты нужен мне"...

Не отвечает.

Не слышит? Не хочет слышать?

Мне стало жаль его. Безумно жаль.

Мне все-таки легче: я действовал все это время. Он - был бессилен. Игрушка обстоятельств. Игрушка собственных мыслей. Одинокий. Уверенный в моем предательстве. И в собственном тоже.

"Феанор! Да отзовись ты! Живы они, живы!"

Молчание.

Ну, уж нет, Пламенный, ты вернешься в Ангбанд! Все равно вернешься.

И выслушаешь меня.


6

Мелькор вздрогнул, когда приоткрытая в ожидании дверь распахнулась, и мастер вошел в свой кабинет. Потому ли, что Феанор, исхудавший, бледный до синевы, казался мертвецом, возвращенным насильно в мир? Потому ли, что во взгляде Пламенного были теперь лишь отчаяние и ненависть? Именно то, что Вала боялся увидеть. И должно быть, из-за этого взгляда слова Мелькора прозвучали совсем иначе, чем тот хотел. Холодно и отрывисто. Отстраненно.

- Я сохранил им жизнь. Твоим сыновьям. Всем.

Нолдо не ответил.

- Феанор...- Мелькор встал, шагнул было к мастеру, но остановился.

Не подошел.

- Ты услышал, что я сказал? Твои - сыновья - живы. Все семеро. Я спас их.

- Ты? - Пламенный усмехнулся, в упор глядя на Мелькора. - Неужели?

Восставший медленно перевел дыхание. Не время для обид. Мастер не вполне осознает происходящее. Да он и на ногах-то держится еле-еле.

- Я не враг тебе, Феанор, - тихо сказал Вала. - Ты же знаешь.

- В самом деле? - бескровные потрескавшиеся губы растянулись в улыбке. - Может, еще скажешь, что ты мне друг?

- Скажу? - Мелькор все-таки потерял терпение. - Что значат слова?! Я сделал для тебя, все, что мог! Больше, чем мог. Если бы... Впрочем, неважно.

- Видно, немногое ты теперь можешь, - Пламенный рассмеялся. - Кто теперь Властелин Ангбанда, Мелькор? Уж верно, это не ты.


7

"Видно, немногое ты теперь можешь"...

А что - не так? Нолдо хоть в глаза мне это сказал. Те - не отважились. Молча ушли. Трусы.

Кто-то осторожно касается сознания... Тарис. Н-нет, не сейчас.

Закрыться - полностью, ото всех. Прижаться пылающим лицом к холодному камню стены. Зажмуриться.

Выпусти меня, Ангбанд! Немедленно! Выпусти!!!

Порыв свежего ветра. Тропинка. Острые вершины, полускрытые облаками.

Стена смыкается позади.

Кто посмеет противиться воле Властелина?

Крепость покорна, как и всегда. Орки покорны. Балроги. Горы. Вороны. Нет недовольных в Ангбанде. И не будет. Нет здесь ничьей воли, кроме моей. Только вот, что значит она - теперь?

Что значит? А всё. Моя воля - судьба. Для Ангбанда, для Эндорэ, для орков, для нолдор. Я могу делать, что пожелаю. Казнить, миловать, перекраивать мир на свой лад, как мечтал когда-то.

И что мне делать с этой абсолютной свободой? С ничем не ограниченной властью? Даже в Амане я был счастливее. Мне было куда стремиться, я мечтал вырваться из плена, отомстить, вернуться в Эндорэ.

Вырвался. Отомстил. Вернулся.

И что теперь?

...Каменное крошево под ногами. Разрушенная мелодия. Непорядок. Не должно здесь такого быть. И засохшей траве здесь не место, и деревьям ободранным. Это же мой дом... все-таки. Часть моего мира.

Скала плавится, затягиваются трещины, и обломки камня текут багровыми ручейками, снова становятся частью горы.

Да. Я вырвался. Отомстил. Вернулся. Утвердил свою власть. Победил.

И что мне разрыв

...с теми, кто пел со мной, а потом от меня отрекся...

с отступниками?

Что мне бессмысленные слова

...бывшего друга...

Воплощенного?

О! Скалы теперь смотрятся даже лучше, чем прежде. Поменял заодно их форму, не люблю повторяться. С деревьями и травой будет немного сложнее. Вот если бы мелодию подхватил Ирб... Да какая разница?! Ангбанд - моя Музыка. Теперь - только моя.

Между поникших черных стеблей пробиваются новые ростки. И на деревьях нарастает молодая кора взамен содранной.

Один? Нет уж! Я никогда не буду один.

Со мной - Ангбанд.

Север. Эндорэ. Арда.

Моя Тема.


8

Я надеялся - он убьет меня за эти слова. Освободит - и сам наконец-то освободится. Я так хотел этого, что не думал уже ни о чем другом. Только ждал: вот сейчас... закончится.

А он не ударил. Даже не посмотрел на меня больше, не сказал ничего. Ушел и все. Опять по-своему повернул, не так, как я хотел.

Я бросился следом - догнать его, довести начатое до конца, но едва не упал у двери. Сил совсем не осталось: несколько месяцев ничего не ел, кроме снега. Это даже для меня слишком.

Держась за стену, кое-как доковылял до ложа, почти упал на него. Закрыл глаза.

И ужаснулся, осознав меру своего малодушия. Ведь легко-то как! Я не виноват - это все Моргот. Моргот начал войну. Моргот убьет меня. Моргот уничтожит оставшихся нолдор... хотя нет, всех не уничтожит, они же пользу приносят. И пленных он, скорее всего, не тронет. Они ведь тоже часть Ангбанда теперь. И лишать меня жизни не будет... зачем ему? Просто оставит наедине с Ангбандом. Наедине с мыслями. Наедине с сов...

Звук отворившейся двери. Легкие шаги.

- Го... сударь?

Мори.

- Государь! - а в голосе слезы. - Ты жив?! Жив все-таки.

- Да...

К сожалению.


9

"Я убью тебя, Моргот!"

Белый пепел - и черная корка застывшей лавы, словно запекшаяся кровь. Мутно-белая пелена облаков - и черная громада Тангородрима впереди. Уродливая. Зловещая. Ненавистная.

И черным-черно на душе у всадника в светлых доспехах, мчащегося на белом коне по равнине Анфауглиф.

Кто вспомнит прежнее имя твое, Ард-Гален? Сколько нолдор погибло в огне? Ни счета потерям, ни погребения павшим - полчища орков втоптали в прах обгорелые кости дозорных.

"Я убью тебя, Моргот!" - выстукивают копыта верного Рохаллора.

"Я убью тебя, Моргот!" - заливисто поет рог, подарок Оромэ.

"Я убью тебя, Моргот!" - звенит Рингиль, творение брата, погибшего под стенами проклятой твердыни.

Погибшего? Как хочется в это верить!

Хочется, а до конца - не выходит. Потому что могло все случиться иначе, могло. Потому что невозможно забыть Аман. Двух мастеров. Поющего и Воплощенного. Принца и освобожденного пленника. Находящегося на вершине славы и потерявшего все. Таких разных. Таких похожих - характером, даже отчасти обликом. Опасно похожих.

Нет, не время сейчас для воспоминаний, не время для сомнений. Обманут ли Феанор Морготом, в плену он или погиб, Враг заплатит за это тоже. За все заплатит.


10

А ведь не все потеряно.

В этом я убедился, когда немного пришел в себя и смог добраться до каменного кресла на горе.

Я увидел Аглон и Нагорье, Эстолад и Тар-Гелион. Увидел разрушенную крепость Маглора. Увидел гораздо больше, чем до войны - захваченные Мелькором земли теперь были снова доступны взгляду из Ангбанда.

Зато Химринг остался закрыт от меня. Как и Хифлум. Как и владения Финрода и Тургона. Значит, они остались у нолдор.

Да, Мелькор действовал в собственных интересах, пощадив часть врагов. Но он пытался и обо мне позаботиться. На свой лад.

Не то, чтобы я был благодарен ему за это - слишком многое теперь разделяло нас. От той, прежней дружбы, ради которой я без колебаний пожертвовал бы жизнью, почти ничего не осталось. И все же...

Не следовало говорить ему то, что я сказал. Не заслужил он такого удара... наверное.

Да только ничего теперь не поделаешь. Не простит он мне этих слов.

Поздно.


11

Ангбанд не взять, это ясно - слишком мощную армию собрал Моргот. И хотя чудовища, что служат Властелину Тьмы, уязвимы, непомерна цена, которой приходится оплачивать избавление от каждого из них.

Ангбанд недосягаем - а значит, надо заставить Моргота выйти из него и принять бой лично. Финголфин сумеет сделать это, должен суметь. Тот, для кого поет рог Охотника, не может не услышать призыва. А отказаться от поединка, струсить на глазах у слуг - позор даже для Врага.

"Выйди ко мне, Властелин Ангбанда! Сегодня ты кровью своей ответишь за гибель короля Финвэ".

Всадник спрыгивает на землю, поднимая облачка пепла. И снова подносит к губам рог: "Убийца нолдор, тюремщик моего народа, покинь крепость, если ты не трус!"

Испуганно улетают прочь вороны, кружившие над Финголфином почти все время пути. Король смеется. Он больше не чувствует ни страха, ни боли, ни горечи, он уже перешел все пределы, и он у цели.

Ради этого стоило проложить себе путь через лед. Воевать годами, столетиями. Ждать почти без надежды.

Ради этого дня.

Ради последнего боя.

Ради мести - не только за отца, брата, племянников. За всех погубленных нолдор.

"Создатель Ангбанда, посылающий в сражения орков, найдешь ли в себе мужество принять бой? Или уже забыл, как держать меч?"

Кулак в латной перчатке бьет в створку исполинских ворот, и черный металл отзывается низким угрожающим гулом.

- Я убью тебя, Моргот! Пусть ты Вала, но сегодня это тебе не поможет.


12

"Выйди ко мне, Властелин Ангбанда!"

Оромэ? Это же его мелодия! Здесь?!

Вверх по ступеням, в двадцать седьмой сектор, к площадке на южном склоне Тангородрима.

"Ты заплатишь за кровь моего отца!"

А Финвэ-то здесь при чем? Нет, это не Оромэ. Но тогда... Феанор? Он посмел?! Мало ему...

Я добрался до площадки и посмотрел вниз.

Нет. Не Феанор. Финголфин. Колотит в ворота и в рог трубит.

"Довольно прятаться, Моргот! Выйди и сразись со мной, если ты не трус!"


13

"Убийца нолдор, тюремщик, я вызываю тебя на бой!"

Звук рога, звонкий и чистый, казалось, заполнил все кругом. Стены крепости не были для него помехой.

Очень знакомый звук. Мелодия Оромэ.

Такой рог был только у одного из нолдор. И сейчас его зов был полон ненависти и презрения. Ко... мне?

- Ты?!

Я вскочил, не помня себя от ярости, и помчался к воротам.

Ты смеешь обвинять меня, брат?! Я пытался спасти тебя... предупредить, а ты...

Мне все равно, откуда ты знаешь о том, что я жив. Мне все равно, что ты думаешь. Тогда, в Амане, я пощадил тебя. Но теперь - теперь ты отведаешь моего меча!


14

Рев рога.

Отвратительный. Режущий слух. Чуждый.

Аманский.

"Создатель Ангбанда, посылающий в бой орков, отважишься ли сам взяться за оружие?"

Нет, это не Поющий. Скорее нолдо. Кто-то из их правителей, прихвативший с собой из Валинора любимую игрушку. У синдар такой пакости не бывает.

Интересно, откуда он знает, кто именно спел Ангбанд? Тем более, что я творил не один, хотя действительно вел основную мелодию.

Я отложил работу и направился к Тангородриму. К площадке для наблюдения.

Не торопясь.

"Я вызываю тебя на бой! - надрывался рог. - Убийца! Чудовище, жаждущее крови нолдор, выйди же за ворота!"


15

Феанор выскочил на площадку между скал, взбешенный уже не столько оскорбительным вызовом, сколько тем, что Ангбанд не пропустил его к воротам, сюда вывел.

Нолдо резко развернулся и шагнул к лестнице, но остановился, заметив, что не один здесь.

- Выпусти меня! - почти потребовал он. - Мой брат осмелился бросить мне вызов. На этот раз он умрет.

- При чем тут ты? - холодно спросил Мелькор, старательно избегая смотреть на мастера. - Этот нолдо желает сразиться с... убийцей Финвэ, - жестко закончил после мгновенной заминки.

- Властелин, - Саурон вступил на площадку и слегка поклонился Восставшему.

Феанора словно бы не заметил.

- Властелин, меня тут на поединок вызвали, - он коротко засмеялся. - Доставить этого Воплощенного к тебе или я могу поступить с ним по своему усмотрению?

- Не тебя вызвали, - хмуро ответил Мелькор. - Меня.

Посмотрел вниз.

- Что за рог у него? - Вала, не поворачивая головы, искоса взглянул на Феанора, давая понять, что вопрос адресован тому.

- Творение Оромэ. Его звук слышен каждому, о ком...

- О ком думает хозяин? - договорил за него Темный Вала. - Но ведь тебя Финголфин считает мертвым.

- Не знаю, - Феанор переступил на месте от нетерпения. - Но я слышал вызов. И хочу на него ответить. Уступи Финголфина мне, Мелькор, прошу тебя!

- Непременно, - по-волчьи оскалился Саурон. - Ты получишь его... все, что останется после того, как с ним развлекутся орки. Если будет на то приказ Властелина.

- Чужими руками биться собрался? - Пламенный в упор посмотрел на майа.

- Нолдор не стоят большего, - усмехнулся тот.

- Зато ты уже мог убедиться, чего стою я! - Феанор сжал рукоять меча. - Помнишь...

- Довольно! - оборвал его Мелькор. - Вызов брошен Властелину Ангбанда. Вас это не касается. Обоих.


16

Глупо.

Сто тридцать восемь ступеней отделяли меня от ворот. Достаточно, чтобы поостыть и задуматься.

Мне - принять вызов Воплощенного, пусть даже и короля? Смешно.

Финголфина следовало бросить к подножию моего трона. Подвесить на Тангородриме, как Маэдроса. Отдать оркам. Но не выходить к нему на поединок, как к равному.

"Кто теперь Властелин Ангбанда, Мелькор? Уж верно, это не ты".

Да. Вот в чем дело. Всего лишь слова, но я никак не могу забыть их. Потому что они правдивы. Были правдивы, пока не ушли майар. Те, с чьим мнением я готов был считаться.

Я остановился на семидесятой ступени.

Выйти на этот бой - опуститься до уровня Воплощенного. Но вернуться - еще хуже. Я принял решение и объявил о нем. Менять что-либо поздно. Не так ли, Властелин Ангбанда?

...Сто тридцать пятая.

Да что я, в самом-то деле? Разве кто-нибудь, кроме Финголфина, принимает этот поединок всерьез? Ну, захотелось мне немного развлечься. Проверить, сколько продержится нолдо против Стихии. Забава простенькая, конечно, такая больше пристала бы Дарглуину или Глору, но один-то раз... ничего. Допустимо.

Я легко перепрыгнул последние три ступени, прошел между медленно открывающимися створками ворот и широко улыбнулся Финголфину.


17

Красивое решение, Властелин. Мудрое.

"Клянусь, что на следующий бой я выйду сам, чего бы это ни стоило". Я хорошо запомнил твои слова. И хотя слышал их я один, да и то случайно, но клялся ты тогда - своей Музыкой. И нельзя преступить такое. Нельзя забыть.

Да, клятва была опрометчивой, данной под влиянием чувств и почти невыполнимой в нынешнем твоем состоянии. Но как изящно ты вышел из положения! Вот он, бой, принятый лично. Бой - с Воплощенным. Видимость боя.

И нолдо придется смотреть, как ты убьешь его брата. Не знаю, что произошло, но стену, растущую между вами, чувствую. И приложу все усилия, чтобы она становилась только прочнее.

Что ж, Властелин. Понимаю, этот путь для тебя очень труден. Пусть сначала будет Финголфин.


18

Моргот остановился перед нолдо. Без шлема. Без доспехов. С пустыми руками. Остановился и улыбнулся в лицо королю. Весело, словно не слышал брошенных королем оскорблений. Словно не бой ему предстоял - игра.

Финголфин замешкался. Он страстно желал, чтобы Враг вышел на поединок, он даже почти поверил в возможность этого. Но что Моргот явится безоружным, нолдо не ожидал никак.

Он промедлил. Совсем немного. И этого оказалось достаточно, чтобы получить удар. Не мечом. Не рукой. Силой Старшей Стихии.

Король отлетел назад и кубарем покатился по камням.

Вскочил мгновенно, бросился вперед, думая теперь лишь об одном - достать Врага мечом. Только бы достать.

Моргот успел уклониться - светлый клинок лишь рукав распорол и слегка оцарапал кожу. Но лицо Врага исказилось от боли, и стоном отозвалась черная крепость, и горы вокруг подхватили безмолвный вопль. По земле прошла глубокая трещина.


19

Забава?!

Финголфин ударил снова. Я скользнул в сторону, но меч нолдо все же задел меня. С треском разошлась разрываемая ткань туники, по груди и животу побежали теплые щекочущие струйки.

Мелочь. Такие царапины нет нужды лечить даже у Воплощенных. Царапины тела. Только вот клинок у моего противника был необычный. Создать подобный мог лишь один мастер в мире. При помощи силы, которую я же и помог добыть.


20

Первый удар Мелькора был очень слабым. Ну, разумеется. Какой интерес сразу размазать Воплощенного по земле? Для этого и выходить не стоило.

Я рассмеялся, когда нолдо вскочил и бросился в безнадежную атаку. Отчасти - потому, что это действительно было очень смешно. Отчасти - для того, кто стоял рядом со мной, напряженно глядя вниз.

Властелин ушел в сторону - легко, играючи. Меч противника только задел его - чуть выше локтя. В общем-то, уклониться можно было и аккуратнее. Чище. Или Мелькор нарочно подставился - подразнить противника ложной надеждой?

И тут скала вздрогнула под ногами. Ангбанд застонал - словно это ему нанесли рану. Болезненную. Тяжелую.

Смех застыл у меня на губах.


21

Воплощенный не мог сделать такого. Никак.

Саурон стоял, не веря себе, а земля у ворот снова лопнула от удара. От удара по Музыке.

Мелькор пятился, прижимая ладонь к груди.

Саурон выхватил меч.

В причинах происходящего можно было разобраться и позже. Мелькору требовалось время, чтобы собрать силу и обрушить ее на Воплощенного. Но одного раза хватит.

А пока...

Клинок пронзил камень, словно мягкую землю. Рукоять качнулась в шаге от Мелькора.


22

Рок Огня?!

Нет...

Ладно, пусть. Все равно кстати.

Я непроизвольно потянулся к оружию - и тут же отдернул руку.

Вспомнил, как сломался когда-то клинок Глора от удара феанорова меча. С легкостью, хоть не выкован был, а спет, и спет Нэртагом.

Мы же против аманской Музыки оружие создавали. Не против Пламени.

Может, конечно, дело тогда не в клинке было - в самом мастере. В его ярости, в его даре. Может, я смогу сейчас отразить удары Финголфина.

А может - разлетится оплавленными осколками меч Саурона. Моего первого помощника. Лучшего из тех, кто избрал мелодии металла и камня. Повелителя орков.

Сломается - на глазах у всего Ангбанда.

Нет. Это нельзя допустить.

Не мечом надо биться - силой. И только ею.


23

Я не знал, кому из них желаю победы.

Брату ли по крови, которого я когда-то обрек на смерть, а потом пытался спасти? Или брату по духу?

Тому, кого предал я, или тому, кто меня предал, пусть даже против воли?

Я не знал... хотя ясно было, чем все закончится.

Не устоять Финголфину против Стихии. Даже с Рингилем. Даже...

Но он сражается. Он наносит удар за ударом, заставляя Валу - Валу! - отступать к воротам. Безрассудно смелый, неудержимый, быстрый... почти как я. Воистину брат мой!

Но Мелькор-то, Мелькор почему не защищается? Чего ждет?! Смотреть невыносимо на это! Не может сам биться - так хоть меня бы пустил!

Ну... вот же клинок тебе бросили, хватай, что ли! Действуй! Дерись! Да что же ты!

И тут я понял, чего он ждет. По тому, как он протянул руку к мечу - и отпрянул, едва не угодив под очередной удар Рингиля.

Вспышка надежды и благодарности - и тут же острое разочарование. Я почувствовал их - Мелькор думал обо мне в этот миг. От меня помощи ждал. Не от Саурона.

От меня?! После нашей ссоры?

Я схватился за рукоять и потянул меч из ножен.

Мелькор не может сражаться, как прежде. Он не вышел бы на бой, если б не я. Если б не те слова. Незаслуженные, несправедливые. И клинок Финголфина - моей рукой выкован. И я могу хотя бы...

Нет. Нельзя. Бросить Мелькору меч - все равно что принять сторону Ангбанда. Предать нолдор. Этого я не сделаю. Ни ради кого. Никогда.

Я закусил губу и медленно вернул клинок в ножны.


24

- Вы слышите? Там...

- Что, Нэртаг?

- Музыка... В ней будто сломалось что-то.

- Тебя это удивляет? - фыркнула Дэрт.

- Дело не в нас, - хмуро сказал Ирбин. - Не в нашем уходе.

- Что-то случилось с Вла... с Ме... с Ангбандом, - хвост Тевильдо нервно дергался из стороны в сторону. - С нашей Темой.

- Так с Ангбандом или с нашей Темой? - холодно осведомилась Ральтагис.

- С Мелькором, - отозвался Ирбин, глядя в сторону.

- Тебя это удивляет? - повторила Дэрт. - Возможно, те, кто остался с ним, тоже устали терпеть фальшь в мелодии.

- Земля стонет, - Нэртаг сделал несколько шагов к западу. Туда, где на горизонте едва виднелись Железные горы. - Там беда какая-то.

- Аман? - зеленые глаза Тевильдо тревожно блеснули. - Война?

- Вряд ли, - Ральтагис погладила рукоять меча. - Но что бы там ни происходило, для нас уже поздно. Прежнего Мелькора больше нет. Однажды мы сумели петь без него. Справимся и теперь. Должны справиться.


25

Моргот нависает надо мной, словно туча. Словно гора. Хоть и выше-то на локоть всего, да немного шире в плечах. Если смотреть только глазами.

Он собирает силу - я чувствую.

Будто огромный молот поднимается над моей головой, над Ангбандом, над Железными горами - и когда он опустится, земля не выдержит удара, вдребезги разлетится.

Что, если все Эндорэ...

Поздно думать об этом.

Мне одно остается - успеть, пока Моргот еще не готов. Опередить, дотянуться мечом, хоть несколько мгновений выиграть.

Драгоценных.

Последних.


26

"Таринвитис, что там?"

Я не ответила Глору.

Что-то происходило снаружи. У ворот. Что-то неправильное. Скверное. И там был Мелькор.

- Наверх! - Дарглуин перехватил меня у самого выхода, потащил по лестнице.

Я не стала сопротивляться. Я слушала.

Земля кричала от боли. Что-то ломало Музыку... нет, не ломало. Это не были голоса Поющих, это больше походило на иглу, раз за разом вонзающуюся в тело.

Ангбанд вздрогнул - в четвертый раз уже. Я потеряла равновесие и упала бы, но Дарглуин вовремя подхватил.

Саурон был уже наверху. Напряженно смотрел вниз, держась рукой за скалу. Не один. Рядом с ним стоял этот... нолдо Мелькора.

- Саурон, что...- начали мы оба.

Договорить не успели. По Ангбанду словно судорога прошла - и мы с Дарглуином покатились по каменному полу площадки.


27

Незримый молот обрушился. Тяжелый, неотвратимый, уничтожающий все на своем пути.

Но светлый клинок успел мгновением раньше.

Дрогнули стены крепости. Из трещин в изуродованной земле взметнулось темное пламя.

Мелькору не удалось увернуться. Вала остановился, тяжело дыша, зажимая рану в боку. Копя силы для нового удара. Неотрывно глядя на противника. Отброшенного шагов на двадцать, тяжело поднимающегося с земли. Все еще не побежденного.


28

Почему же он не берет меч?!

Больные руки? Но ведь они ему не мешают - я сам видел, как он бился с этим нолдо. Или с тех пор стало хуже? И он сумел это скрыть даже от меня?

Я стиснул зубы, когда клинок Финголфина снова настиг Мелькора. В шестой раз.

А ведь мне ничего не стоит остановить это. Летучей мышью кинуться вниз, закрыть собой Властелина, уничтожить его врага. Если можно назвать врагом - Воплощенного.

Только вот Мелькор мне не простит вмешательства. А нас, верных ему, и так немного осталось. Мы не можем позволить себе разлада.

Властелин собирает силу. Медленно, с трудом, но собирает. Финголфин бьет снова... мимо. И опять. Одна яростная атака следует за другой, но выпады не достигают цели. Пока не достигают.

Все. Еще хоть один пропущенный удар, и я прекращу этот поединок. Любой ценой прекращу.


29

Ненависть.

Безумная, ослепляющая, неудержимая.

Ненависть, рожденная болью. От ударов клинка, созданного тем, кто когда-то был - был ли? - моим другом. От слов, ранивших едва не страшнее, чем меч. От ухода прежних соратников. От глубоких трещин, рассекающих стены и землю перед воротами. От изломанной нашим сражением Музыки.

Ненависть, гораздо более сильная, чем заслуживал мой противник.

Не с Финголфином я бился сейчас. С предательством майар, отвернувшихся от меня, не пожелавших понять. С неблагодарностью друга, ради которого я столь многим пожертвовал. С той неумолимой трясиной, что засасывала меня, отнимая силы, лишая способности творить.

Ненависть, похожая на бесформенную каменную глыбу. Гнущая к земле, невыносимо тяжелая даже для меня.

И ненависть, которую вкладывал в каждый выпад Финголфин, вот-вот должна была вернуться к нему. Многократно усиленная.


30

- Тургхас! Тургхас пришел!

- Хлебало заткни, Хагга! Ограма это.

- Чо еще за Ограма?

- А тот, что Утурмо, как мозговую кость, расколол.

- Да с чего ты взял?

- Уши прочисти! Рог слыхал, нет?

- Ну!

- Так Ограма завсегда в рог трубит.

- А Тургхас?

- А он просто орет громко. Сам, без рога.

- Э! Нам-то что за дело? Хоть Мелгыр, хоть Тургхас, хоть Ограма. Пускай кишки друг другу повыпускают.

- Во, точно! Интересно, мясо у Повелителей вкусное?

- Ядовитое, вроде. Брюхо враз скрутит, не заметишь, как окочуришься.

- Тогда волкам скормить. Пусть передохнут, ненасытные твари.

- Какое мясо! Вы грибов веселящих нажрались, что ли?! Аргбад сейчас напрочь порушат! Когда Повелители начинают выяснять, кто главней, им вообще все без разницы.

- А нам-то чего?

- Щас каменюка те на голову свалится - узнаешь, чего!


31

Я ударил - нет, не ударил даже - просто отпустил силу, которая, кажется, могла бы раздавить меня самого. Уклониться от меча уже не пытался. Все равно не успел бы.

А потом я шел к поверженному Финголфину, зажимая рану, которая для Воплощенного была бы смертельной. Очень долго шел, потому что земля и небо качались, норовя поменяться местами. И еще потому что я устал. Так устал...

Я поставил ногу ему на грудь.

В знак победы.

Не над этим Воплощенным, разумеется, - о нем я уже не думал.

В знак победы над каждым, кто осмелится бросить вызов.


32

Ну, зачем было тратить так много сил? Мощи, которую Властелин обрушил на своего противника, хватило бы, чтобы развоплотить майа. И даже не одного, пожалуй.

Финголфина швырнуло на камни, впечатало в них - только кровь брызнула да обломки меча полетели в стороны. Скала, на которую я опирался, треснула.

Властелин медленно, пошатываясь, подошел к умирающему. Наступил тому на грудь, будто хотел втоптать в исковерканную сражением землю. Финголфин дернулся. Рука, в которой он все еще сжимал сломанный меч, напряглась, словно он...

"Мелькор!!"

Мы с Тарис одновременно шагнули к самому краю площадки. Только облик сменить не успели.

Финголфин ударил мгновенно, вонзив острый обломок меча в бедро Властелину. Сбоку, чуть выше колена.

Земля снова зашлась в вопле, и судорога, прошедшая по скалам Тангородрима, едва не сбросила нас вниз.


33

Вот оно!

Торондор, не раздумывая, метнулся вниз, туда, где скорчился на земле Враг. Враг, который был сейчас уязвим. Досягаем. Только бы успеть, пока он не опомнился!

Мелькор пошевелился. Дотянулся до обломка скалы, вцепился в него непослушными руками, стал подниматься. Очень медленно.

Лишить его облика - одним ударом, второго не потребуется.

Враг поднял голову и встретился с Владыкой орлов взглядом.

Поздно. Торондор был у цели.

...и не смог достичь ее.

Ветер налетел неожиданно. Яростный, обжигающе холодный, пропитанный ненавистью. Налетел и потащил исполинского орла к Тангородриму. Выворачивая крылья, не давая опомниться, пытаясь ударить о скалы, не подпуская к Врагу.

"Индэлир!"

Второй орел камнем упал вниз.

Но удар, который должен был снести Мелькору голову, почему-то прошел вскользь. Индэлир увяз во внезапно сгустившемся воздухе. Только кончиком клюва и удалось дотянуться, оцарапать слегка. Враг, правда, все равно покатился кубарем. И затих.

Индэлир отчаянно забил крыльями, пытаясь добраться до противника, довершить дело, пока тот не пришел в себя. Потом - хотя бы освободиться. И наконец - от нестерпимой боли, когда две огромных летучих мыши вцепились в него, раздирая пополам.

Ветер слегка ослаб. Торондор мгновенно нырнул к земле, подхватил мертвого короля нолдор и взмыл в небо. Враг недосягаем, ничего не поделаешь. Но тело павшего героя не станет пищей для орков и волков.

Саурон выпустил из когтей окровавленный, еще судорожно дергающийся кусок плоти и кинулся за орлом - догнать, уничтожить. Алаг направился было за ним, но почти сразу вернулся: слишком много сил потерял в схватке.

Таринвитис подлетела к Мелькору. Как могла осторожно подхватила обмякшее тело, чаще забила крыльями, набирая высоту.

К крепости.

Слетись сюда сейчас хоть все орлы Манвэ - ей не было до них дела.


34

Вот и все.

Финголфин мертв.

Брат. Соперник. Герой.

Верный себе. Верный нолдор. Верный отцу.

Я не чувствую ни боли, ни облегчения. Только странную пустоту. Холодную. Беспросветно-серую.

Потому ли, что заранее было ясно, чем кончится поединок?

Или я просто устал. Так устал, словно это не Мелькор - я бился там, внизу, получая рану за раной, с трудом собирая силы, чтобы справиться с Воплощенным.

Победить - такой вот ценой. С его-то гордостью! Меня передернуло.

А ведь еще и Рингиль...

Когда я ковал этот меч, я не думал, что когда-нибудь Финголфин поднимет его против моего друга. Не хотел думать. И силу в клинок вложил щедро, без размышлений. Потому что от этого он красивее стал. Совершеннее.

Сам же Мелькор и посоветовал мне тогда сделать брату подарок - успокоить того, задобрить, чтоб не мешал. Что ж, я сделал. Хотел сначала Вале показать, да не сложилось. Вручил Финголфину прежде, чем мы снова встретились с Мелькором. И забыл о подарке, увлеченный новыми замыслами.

А теперь...

Что ж, моим клинком нанесены эти раны, мне их и исцелять.


35

"Пропусти!"

Оконный проем слишком узкий, не протиснуться с ношей.

"Открой путь! Скорее!!! Здесь Властелин..."

Раздаются в стороны стены, окно торопливо меняет форму... некогда ждать... обдирая кожу на кончиках крыльев, я влетаю в комнату...

И по возможности бережно опускаю Мелькора на ложе.

Ирбин, Ирбин... Будь же ты проклят, Ирбин! Зачем ты ушел с ними?! Именно теперь, когда ты так нужен в Ангбанде!

Крылья становятся руками, я торопливо втягиваю не нужные уже когти... а слезы обжигают глаза, катятся по щекам...

Нельзя плакать, нельзя... не сейчас, ни в коем случае не сейчас.

В Ангбанде больше нет целителя, способного помочь искалеченному Поющему. Только я. Я очень мало умею, но кроме меня некому. Совсем некому.

Нет, Алаг, не спрашивай ничего. Оставайся здесь, если хочешь, только не мешай. Этих ты не вернешь. Поздно.

Слезы высохли. Я стою над раненым, закусив губу. Вслушиваюсь в его Музыку. Я должна справиться.

Только - что же это за клинок, способный так изуродовать мелодию? При первых же звуках исцеляющей Песни Мелькор дергается и стонет от боли. Как будто я повернула нож в ране. Вместо того, чтобы вытащить.

Я растерянно замолкаю.

Боюсь навредить.

Но промедлить, оставив Властелина без помощи, тоже страшно. Не меньше.


36

Шорох крыльев.

Звук мягкого прыжка с подоконника на пол.

- Как он?

Таринвитис обернулась, встретилась глазами с Сауроном, меняющим облик.

"Не догнал", - сказал взгляд Первого.

"Пока не смогла помочь", - ответил ее взгляд.

Дверь распахнулась.

Через порог шагнул Феанор. Замер на мгновение, увидев майар, но тут же решительно направился к раненому.

- Вон отсюда, - очень тихо сказал Саурон.

Феанор остановился. Повернулся и посмотрел в лицо Первому помощнику Мелькора. Без страха. Но и без вызова.

- Меч Финголфина ковал я.

В глазах майа вспыхнул гнев. Но почти сразу сменился раздумьем... сомнением... надеждой.

- Я исцелю нанесенные им раны, - уверенно сказал мастер.

- Ладно, - медленно проговорил Саурон. - Попробуй. Но если ты не поможешь Властелину, если с ним хоть что-то...

- То я буду умирать долго и мучительно, - равнодушно продолжил за него Феанор. - Да, я знаю. А теперь - уведи всех отсюда... пожалуйста. Я должен сосредоточиться.


37

Хорошо, что он без сознания. Не говорить с ним, в глаза не смотреть. Помочь - и уйти. Как можно скорее уйти отсюда. Пока он не очнулся, пока мне не пришлось снова мучительно решать: друг он мне, враг ли.

Помочь - и уйти.

Помочь...

Обещать было так легко! Я и сам верил, что смогу исцелить Мелькора. Ни мгновения не сомневался. Не так уж трудно забрать обратно силу, вложенную когда-то в клинок. Силу, которая превратила ненависть Финголфина в оружие, вплавила ее в сталь Рингиля. И теперь не позволяла ранам зажить, разъедала их, словно яд.

Интересно, а если оставить все, как есть, сколько Вала продержится? Сумеет восстановиться или хотя бы предотвратить полное разрушение плоти? Жаль, проверить не выйдет: не доживу. Саурон, в отличие от Мелькора, слово сдержит.

Не-ет, хватит! Я ведь пришел помочь. Уже пришел. Мелькор не враг мне. Я буду думать так. Не стану сейчас вспоминать о начатой им войне. О Маэдросе. О пленных нолдор, обреченных трудиться на Ангбанд.

Он - мне - не - враг.

Но и не друг ведь.

Чужой. Посторонний.

Что за дело мне до него?

Никакого. Разве что долг остался. Мелькор пощадил меня, когда я готов был уничтожить его. Он меня вылечил. В своем доме оставил не как пленника - как друга. Мы творили вместе. Вместе радовались и горевали. Вместе думали, как исправить совершенные обоими ошибки, как остановить войну. Вместе мы пришли к людям. Разве что сражаться вместе не довелось. Только друг против друга.

Я не знаю, кто передо мною сейчас. Я не знаю, как я к нему отношусь. И знать не желаю. Я хочу помочь тому Мелькору, из прошлого. Творцу. Мастеру. Моему... другу.

Смогу ли?


38

Небо сияло. Вспыхивало множеством оттенков, ни на мгновение не прекращая меняться. И в такт этой мелодии играл свет на узорчатых стенах ледяных строений, дробился искрами в кронах ледяных деревьев, пятнал разноцветными бликами шкуры ледяных зверей, озарял вдохновенное лицо Феанора, выплавляющего кружевные перила ледяного моста.

А потом что-то случилось. Что-то непонятное и неправильное, от чего рассыпалось мелким крошевом хрупкое творение двух мастеров.

Осколки больно впились в кожу, липкие ручейки холода потекли вдоль тела, отнимая силы, лишая способности двигаться.

Мелькор вздрогнул, приподнимаясь, спеша стряхнуть с себя то, что осталось от погибшего ледяного города...

И открыл глаза.

Свалявшийся мех покрывала. Запах крови. И еще - кто-то здесь, рядом.

Феанор.

Мелькор обернулся, ища его взглядом - тело тут же отозвалось болью. Терпимой, впрочем. Бывало и хуже.

- Тихо лежи! - раздраженно сказал нолдо. - Мне еще с ногой возиться.

С ногой? Ах... да. Финголфин. Поединок.

Но - Феанор? Почему он?!

- Где майар? - Мелькор с трудом заставил себя не двигаться. - Что с Ангбандом?

- Не развалился твой Ангбанд, - проворчал Феанор.

Края раны упорно не желали срастаться, и это тревожило. Да еще и Мелькор некстати пришел в сознание. Не получилось избежать разговора.

- Саурон с Таринвитис за дверью, наверное. Остальные - не знаю, где. Вероятно, там же. Не дергайся, мешаешь!

- Давно я здесь?

Нолдо помолчал. Потом ответил неуверенно:

- Гонг бил два раза. Или три. Вряд ли больше.

Провел пальцами по свежему рубцу, покачал головой. Совсем исцелить не удалось, но хоть края больше не разойдутся... не должны, вроде.

- Вот и все, - сказал хмуро. - Что мог, сделал.

Мелькор перевернулся на спину. Поморщившись, сел, пристально глядя на Феанора. Так, словно видел его в первый раз.

- Спасибо.

- Не вскакивай, пожалуйста. Отлежись хоть несколько дней. Я не сумел залечить раны полностью.

Вала пожал плечами. Послушно улегся, по-прежнему не сводя глаз с нолдо.

- Но может быть, Ирбин...

Мелькор повернул голову к окну и принялся разглядывать ночное небо. Феанор закусил губу. Раньше он прямо спросил бы Восставшего, что случилось. Теперь же...

- Хуже всего с бедром, - вернулся он к прежней теме. - Финголфин вложил всю свою ненависть в этот удар, и рана была очень глубокая. Боюсь, что... Впрочем, посмотрим.

Вала приподнялся на локтях и снова посмотрел в глаза Пламенному.

- Феанор. Почему ты помог мне?

- Потому что когда-то ты сделал то же самое для меня, - мастер чуть улыбнулся.

Мелькор кивнул. Попробовал ответить улыбкой - и невольно схватился за щеку, рассеченную свежим шрамом. Опустился на шкуры. Устало закрыл глаза.

- Твои там ждут, - Феанор кивнул на дверь. - Впустишь?

- Нет, не надо. Хотя... Пусть войдет Тарис.



Глава 4. Новая музыка



1

- Властелин...

Я с трудом подавляю желание броситься к нему. Подхожу. Медленно и спокойно.

- Та-арис.

Властелин улыбается. Криво, одним уголком рта. Не открывая глаз.

- Мелькор, я здесь!

- Угу.

Засыпает. Мгновенно, словно истратил последние силы.

А Феанор сдержал слово. Исцелил раны плоти. Только кровь запекшаяся осталась, пепел, коричневый пух, ошметки перьев. Ничего, сейчас все уберем.

Взгляни на Мелькора орк - едва ли заметил бы какие-то повреждения, кроме парочки заживающих шрамов. Я смотрю иначе. Так умеют видеть мир Поющие и Перворожденные. Сквозь закрытые веки. Не внешнее видеть - суть. Не оболочку, подобную телам Воплощенных - игру оттенков, переплетение разноцветных нитей и лоскутков света. У Восставшего они в основном красные: от алого до темно-багрового. Попадаются и коричневые. Фиолетовые. Оранжевые. Иногда - густо-синие. Совсем редко - лазурные или ослепительно-белые. Оттенки все время меняются, то гася друг друга, то усиливая, то сливаясь, то вспыхивая, то едва заметно мерцая. Только на лодыжках, там, где были оковы, застыли темные кольца. И так же мертвы руки. От локтей до кончиков пальцев - неподвижная чернота, даже следы от Ангайнора почти не заметны на этом фоне.

И девять темных росчерков, оставленных клинком Финголфина и клювом орла. Их так и не удалось стереть. Пока что не удалось.

Девять ядовитых заноз. Безвредных для плоти. Наверное, даже не очень болезненных.

Только вот, если их так и оставить, они будут медленно подтачивать силы Властелина, убивая его мелодию. Год за годом. Век за веком.

До тех пор, пока музыка Мелькора не умолкнет.

И каждая рана, даже легкая, станет новым голосом в этом неумолимом хоре.


2

Мори определенно не нравилось происходящее в мастерских. Феанор почти перестал заниматься пленными. Это было понятно, если уж чему и стоило удивляться, так разве что терпению Государя. Ну, кому понравится, если те, кто обязан ему жизнью, испуганно замолкают при его появлении? Смотрят угрюмо, всем видом своим показывая недоверие, а то и ненависть.

Пламенный спускался в мастерские все реже, да, впрочем, и из башни своей почти не выходил. А пленные оказались предоставлены самим себе.

Правда, новых орки больше не приводили - то ли Мелькор так подчеркивал свое недовольство Феанором, то ли не хотел, чтобы нолдор, пережившие новую войну, принесли в мастерские вести о ней и вызвали смуту. Мори не знал этого, да, пожалуй, и не хотел знать.

В конце концов, ему хватало забот и с давно живущими в Ангбанде пленниками. Не со всеми, правда. Большинство мастеров спасались от тяжелых мыслей работой, а те, кто мечтал о побеге, уже не могли попытаться свой замысел осуществить: Феанор перестал водить подопечных в дальние рудники. Многие земледельцы сломались и безучастно занимались порученным им делом. Мори иной раз содрогался, представив, какой урожай мог бы родиться при таком отношении даже в эльфийских владениях, а не в капризном и обидчивом Ангбанде. Но земля в долине была щедра - не иначе, как волей майар, а то и самого Мелькора.

И все же бунтари оставались. В основном среди земледельцев, но именно они старались приносить в пещеры еду. И не торопились уйти, успевая перекинуться парой-другой фраз то с одним мастером, то с другим.

Беспокоить своими тревогами Государя Мори не стал. Решение можно было найти и самому.


3

Восток Белерианда.

Нашего Белерианда.

Моего.

Камни поют мне, камни рады бывшему майа Ауле. Тому, кто творил эти земли, вкладывая в них свои помыслы, и любовь, и силы.

Всего себя.

Как Мелькор.

Вместе с Мелькором.

Творил. А потом - хранил их. Без Мелькора - но в надежде на его возвращение.

И все эти века со мной были другие. И Тема у нас была - одна на всех. И творение - общее. И судьба.

Но мы и сейчас - вместе. Почему же так одиноко?


4

- Где меч, Таринвитис?.. Да не мой! Финголфина.

- У Саурона. Ему доставили обломки, пока мы ждали... тебя. Власте... куда ты? Что с тобой? Тебе нужен этот меч - я пошлю за ним. Ты только ляг. Ну, пожалуйста.

Мелькор снова опустился на шкуры, и Таринвитис облегченно вздохнула.

- Где Саурон?

- Приводит в порядок Ангбанд. Очень много...

- Знаю, - он отвел взгляд.

- Позвать его?

- Н-нет. Не нужно. Где Феанор?

- У себя, вероятно. Хочешь видеть его?

- Не надо, Тарис. Гвардейцев к нему отправь. Четверых. Нет, полдюжины. Пусть сопровождают. Всюду.

- Сделаю, Властелин. Ты спи.


5

Я стараюсь не оглядываться назад. Но и вперед смотреть не хочется. Так и еду, не сводя глаз с конской шеи. А пальцы в который раз уже переплетают косу.

Зачем ты нас предал, Мелькор? Зачем ты предал себя? Разве не были мы верны тебе? Разве не сражались до конца за нашу общую Тему? Разве не вкладывали себя в творение целиком, безоглядно?

Ты не щадил ни себя, ни нас во имя Музыки. И мы были согласны на это - только бы звучали наши мелодии, воплощенные в мире. Не просто согласны - счастливы и горды. За что же ты так с нами?

Да ладно бы с нами - но Тему-то свою как мог забыть?! Ты же против Творца пошел ради нее. Против других Старших. Свободой пожертвовал. Самим существованием своим готов был рискнуть. И теперь отказался от нее - ради Воплощенного, которого назвал своим другом?!

Не верю.

Не понимаю.


6

Повелитель Мори снова появился в долине. Будто бы за фруктами пришел. Только вот другие слуги Врага пленников сторонились. Кто равнодушно, кто неприязненно, кто с откровенной брезгливостью. И не собирали они плоды - чаще просто гуляли, по двое, по трое, разве что лениво протягивали иногда руку, чтобы поймать послушно срывающийся с ветки персик, яблоко или сливу. Развлекались.

Повелитель Мори приходил всегда с корзиной, серьезный и деловитый. И вроде бы, занимался своим делом, но, как нарочно, поблизости от работающих нолдор. Фрукты он отбирал очень тщательно и не ел ничего. С собой забирал. Для Моргота, вероятно.

Зато Фенырг совсем перестал появляться. И в долине, и в мастерских. В должности его Враг повысил или еще что, а только за пленными теперь присматривал Мори.

И по мнению Алканармо, этот невысокий майа, обликом удивительно похожий на нолдо, вежливый, с тихим голосом, неслышной походкой и неожиданно цепким взглядом, был куда опаснее властного и надменного Фенырга. При прежнем-то надзирателе многим пленникам удавалось бежать. А теперь с тропинками что-то случилось, и выбраться из долины стало невозможно.

Алканармо пробовал трижды. Горько жалел, что не ушел раньше. Промедлил, упустил случай. Устраивал побеги другим, помогал собирать припасы в дорогу, сдерживал нетерпеливых, подбадривал оробевших - и все откладывал собственное освобождение. Вот и не успел. Впрочем, жалеть об этом было стыдно. Неправильно. Да, он, Алканармо, в плену. Но товарищи на свободе. Хоть кого-то ему удалось спасти. Это главное.

А отчаиваться нельзя. Отчаяться - значит, уступить победу Морготу. Нолдо верил, что рано или поздно освободится. Ждал случая. Слушал. Спрашивал. Наблюдал.

Несколько дней назад, когда земля Ангбанда неожиданно задрожала и горы отозвались тяжким стоном, почувствовал Алканармо, что это шанс. Что Морготу не до пленных сейчас. Да только удержаться на ногах невозможно было, не то, что бежать. А потом все закончилось, и нолдо понял, что опоздал. Опять.

- Ты! - Повелитель Мори аккуратно уложил в корзину последнее яблоко и свободной рукой показал на Алканармо. - Со мной пойдешь.

- Ты тоже, - велел Кеммотару.

- И ты. И вы оба.

Отобрал полторы дюжины.

- Приготовьте корзины с припасами, наполните бурдюки водой и ступайте за мной.


7

Спишь. Совсем как Воплощенный - с виду.

Да и только ли с виду? Когда-то это было игрой - походить на Детей. Мы состязались между собой, кто точнее сумеет воссоздать их облик. Учились говорить, как Дети. Действовать, как Дети. Есть, спать, любить, как они.

Игра была увлекательной. И как-то незаметно для нас самих перестала быть игрой.

К облику привыкаешь. Он отчасти ограничивает возможности, он связывает, но только в нем можно почувствовать мир во всей полноте. Не только слышать, изменять и творить Арду - жить в ней, стать с ней единой Музыкой, ощущать ее всей плотью, настоящей плотью, такой же, как у рожденных здесь.

Это было наслаждением. Огромным, ни с чем не сравнимым. Лучшей наградой за труды. И стало для нас ловушкой. Даже для тебя, Вала Мелькор. Ты ведь и в игре всегда стремился быть первым. И заходил дальше других.

Те, в Амане, возможно, вовремя спохватились. Успели остановиться. Мы - не успели. Или не пожелали, что, пожалуй, будет вернее.

Мы хотели, чтобы этот мир был нашим, и мы получили его. Мы его, а он нас. Что ж, я не жалею об этом выборе.


8

Мори привел своих пленников в загодя присмотренную пещеру. Небольшую. Вдали от тех, где жили и работали мастера. И с одним-единственным выходом. Точнее, без выхода - для пленных.

Юноша не сразу нашел место, подходящее для выполнения замысла. Правда, еще труднее было обратиться к Ангбанду с просьбой. Ну, не ко всему Ангбанду - к камням на границе пещеры. А все-таки Мори решился на это. И получил ответ.

Ни один враг Ангбанда не смог бы теперь выбраться из этой пещеры. Разве что мертвым. Так что Мори спокойно оставил бывших земледельцев осваиваться на новом месте, а сам отправился к мастерам - отобрать тех, кто не смирился, не ушел с головой в работу. Бунтарей, мечтающих о побеге. Увести, отделить от остальных. Заточить.

- Мне нужны камни, - заговорил Мори, когда мастера сложили на пол пещеры принесенное с собою имущество. - У вас есть инструменты, чтобы делать их. Материалами я вас обеспечу.

Один из нолдор, рослый, с копной темных, отливающих бронзой волос, скрестил на груди руки, вызывающе глядя на юношу:

- Что, Морготу не по вкусу пришлись выращенные нами персики? Или слуги его полюбили орочью еду?

- Алканармо, - сосед осторожно коснулся плеча насмешника, - не надо, прошу.

- Властелин не нуждается в пище, - невозмутимо ответил Мори. - Как и в воде. Зато в них нуждаетесь вы. Припасы у вас есть - на первое время.

Он сделал паузу. Пленные молчали. Смотрели настороженно. С тревогой.

- Когда они закончатся, вы получите новую порцию.

Юноша снова выждал несколько мгновений и отчеканил:

- В обмен на камни.


9

Ты спишь. А я - просто рядом. Оберегаю твой сон? Смешно. Ты неизмеримо сильнее меня. Любого из нас. Даже теперь.

Глупо бояться за тебя? Наверное, глупо.

Я и не боялась - прежде. До той войны. Мы тогда еще не научились бояться. Остерегались - да. Тревожились. Собирали силы, зная, что борьба легкой не будет. Но не боялись.

Бояться нас научила война. Поражение. Твой плен.

Эти черные отметины - они ведь остались не только на твоей мелодии, Мелькор.


10

Последние орки переправлялись через Келон. Вплавь. Это было безопаснее, чем соваться к истокам.

Орки плыли - неумело, торопливо, с трудом борясь с течением, которое сносило их к югу. Ни одна стрела не сорвалась с тетивы, чтобы помешать им. Ни один нолдо не заступил путь последним беглецам из Эстолада.

Уцелевшие орки были посланием. А еще - оружием.

Потому что они принесут своим собратьям в Таргелионе рассказы о неуловимых и беспощадных охотниках-нолдор. О белых стрелах, бьющих без промаха. О свирепых псах. Об опасностях, подстерегающих за каждым деревом или камнем, в высокой траве и на речном берегу.

Они принесут сомнения в силе Ангбанда. Неуверенность. Страх.


11

Мы едем молча.

Впереди Ральтагис - прямая спина, голова гордо поднята, взгляд устремлен вперед. Эта никогда не покажет ни горечи своей, ни сомнений. Пойдет до конца во всем. Несгибаемая. Бесстрашная.

Дэрт и Нэртаг держатся рядом. Даже кони у них похожи. Темно-гнедые, тонконогие и у каждого крошечное белое пятнышко у правой ноздри.

Тевильдо облик менять не стал. Идет котище, над землей стелется. Плавно, уверенно. Хвост поднят, белая шерсть лоснится. Только уши нет-нет, да и вздрогнут нервно. Хотя с чего, казалось бы? Не с чего.

Талло держится позади. Даже меня вперед пропустил. И отстал сильно. Обдумывает что-то? Колеблется? Или - боится?

Да нет, вряд ли. Чего нам теперь-то бояться? Самое страшное уже случилось.


12

- ...А следом за ними придем мы, - ноздри Келегорма вздрогнули, как у охотничьего пса, почуявшего добычу.

- Нет, - Маэдрос покачал головой.

Впервые после Браголлах семеро принцев собрались вместе. На землях освобожденного Эстолада. У костра в охотничьем лагере.

- Нет?! - Неистовый изумленно посмотрел на брата. - Да ты...

- Я знаю, что ты можешь сделать это, - спокойно ответил Маэдрос. - Отвоевать Таргелион, как отвоевал Эстолад. А еще я знаю, чем на это ответит Моргот.

- Балрогов пришлет, - Куруфин мрачно глядел в огонь.

- Но они уязвимы, - вскинул голову Карантир.

- Да, - согласился Маэдрос. - Уязвимы. И балроги, и майар, и, возможно, драконы. Но у нас мало оружия против них.

- Так сделаем его! - Келегорм повернулся к Карантиру.

- Сделаем, - без колебаний подтвердил тот. - У гномов. Это вопрос времени, Маэдрос. Оружие у нас будет.


13

Спи, любимый. А я спою тебе. Тихую, ласковую мелодию, от которой дыхание станет ровнее, а сон спокойнее.

Никто больше не споет тебе так, любимый. И едва ли кто-то в полной мере оценит красоту твоего облика, созданного еще до строительства Удуна. Ты хорош собой, как любой Поющий, но черты непривычно резки, хотя в самой этой резкости есть гармония. Во всяком случае, мне ты нравишься именно таким.

Высокий лоб, удлиненное лицо в обрамлении иссиня-черных волос. Прямой нос, тонкие губы, упрямый подбородок с ямочкой. Это было всегда. Жесткие складки в углах рта появились после плена. Впрочем, тебе и они идут.

А вот шрам... нет, это явно лишнее. Через всю правую щеку, от виска до подбородка. Ошибка, досадный сбой в мелодии.

Шрам я уберу. Постараюсь убрать.

Хорошо бы все получилось!


14

- Что ж... вот и все.

- Кеммотар?

- Работать на Врага я не стану.

- Никто из нас не станет, - глухо проговорил Ондо.

Уселся на пол, сгорбился, опустил голову.

- Да, - Раумо упрямо сдвинул светлые брови. - Лучше смерть, даже мучительная, чем подчиниться...

- Трусы.

Сказано это было тихо, но все моментально замолчали. И повернулись к Алканармо. Даже Ондо выпрямился от неожиданности.

- Что... ты сказал?

- Трусы, - повторил тот громче. И с нескрываемым презрением.

- Алканармо, я всегда уважал тебя, но...

- Помолчи, Кеммотар. И вы тоже.

Алканармо неторопливо вышел на середину пещеры. Обвел товарищей внимательным взглядом светло-голубых глаз.

- Вы думаете, Морготу нужны наши камни? Или наша смерть?

- Он хочет сломить нас! - Ристар сжал кулаки. - Так пусть... пусть он не...

- Сломить нолдор? - Алканармо запрокинул голову и рассмеялся. Но тут же посерьезнел. - Он не сломит нас. Ни одного из нас. Если мы сами ему не поможем.

- Да ты о чем? - Раумо помотал головой. - Н-не понимаю.

- А ты подумай! Для чего они это все затеяли?

- Ну...

- Вражий слуга привел в эту пещеру не всех.

- Откуда ты знаешь? И потом - есть другие пещеры.

- Может, и так, Кеммотар. Да только остальных нет нужды запирать - они подчинились Ангбанду. Мы - нет. Пока нет.

- К чему ты клонишь?

- А к тому, что сломаемся мы или умрем - Моргота устроят оба исхода.

- Значит, у нас нет надежды.

- Есть и еще один вариант, Ондо. Третий.

- Какой это?

- Победить.

Дружный вздох, почти стон. Уж если Алканармо от отчаяния повредился рассудком...

- Да, победить, - упрямо продолжал безумец. - Выжить. Дождаться удобного случая. И вырваться на свободу.

- Отсюда?!

- Я помог уйти из долины полсотне нолдор, - Алканармо вздернул подбородок. - Я не знаю, живы они или нет. Я не знаю, что с ними. Я знаю одно: они ушли. Ушли из Ангбанда. Быть может, живыми, Быть может, мертвыми. Но если они и погибли, то погибли в бою.

- Ты предлагаешь напасть на Повелителя Мори? - с надеждой спросил Ристар. - Захватить его в плен и заставить вывести нас отсюда?

- Возможно, когда-нибудь, - кивнул Алканармо. - Но не теперь. Рано еще. Пусть Моргот и его слуги думают, что мы смирились. Пусть не ожидают сопротивления.

- Он же майа, - Раумо вздохнул. - Нам не справиться с ним.

- Сейчас - да, не справиться.

- А что может измениться, по-твоему?

- Многое. Помните, как дергалась и стонала земля несколько дней назад? Быть может, она устала терпеть Моргота.

- Ну, Алканармо...

- Темные майар могут перегрызться между собой. Или наши на воле найдут способ победить Врага...

- Ага, или Валар вмешаются, - насмешливо подхватил Раумо. - Или ваниар научатся делать оружие и явятся к нам на выручку. Ты сам-то веришь в то, о чем говоришь?

- Я верю в одно, - твердо сказал Алканармо. - В то, что сдавшись или уморив себя голодом, мы равно порадуем Врага. И потому я буду работать. Делать эти проклятые камни. И ждать случая вырваться. Рано или поздно, так или иначе он должен представиться.

- Но я...

- Мы все будем работать, нолдор, - оборвал спорщика Алканармо. - И жить будем. Не для Моргота. Вопреки ему.


15

Да что же это такое! Маленькая ведь рана и частично подлеченная - а никак с ней не справлюсь. Похоже, орел перед смертью вложил всю свою ненависть в последний удар. Так, что даже я не могу заставить эту мелодию смолкнуть. Разве что приглушить удастся.

Вот, заживает все-таки шрам. Остается лишь тонкая белая полоса, почти незаметная на светлой коже. И все-таки - остается. Даже на плоти.

Вторым зрением я не смотрю. Нет нужды смотреть.


16

Властелин...

Не-ет, вслух я его так не назову больше. Глупо. Эту мелодию не перепоешь, не изменишь. Ангбанда нет для нас. Прошлое перечеркнуто, убито, втоптано в землю копытами лошадей. И моими лапами.

Наше решение. Наша музыка. Не Мелькора.

Когда мы уходили, я, конечно, иначе думал. Мог бы - когтями бы вцепился в него, зубами рвал - зачем, зачем, зачем ты обманул нас?! Зачем предал Тему свою?!

Потом я поостыл. Когда музыка Ангбанда стихла вдали и скрылись очертания Железных гор. Времени на раздумья у меня теперь сколько угодно. Путь-то неблизкий. Путь в никуда. Или - куда угодно?

Полная свобода. От Мелькора? От Ангбанда? От прошлого? От проблемы, которую мы не сумели решить? Или - не захотели?

Ушли, оскорбленные в лучших чувствах, преисполненные сознания собственной правоты. Спрятали страх свой и бессилие под маской показной гордости и бесстрашия. Отвернулись от того, кто вел нашу общую Тему. Веками, тысячелетиями вел...

... и предал нас.

Предал? А разве давал он нам какие-то обещания? Клялся в чем-то? Нет. Как и мы ему. Ни один из нас. Никогда.

Он пел - и этого было достаточно. Пел так, как никто из Старших не мог. Пел один - недолго. Потому что мы подхватили его мелодию. Полюбили ее. Приняли, как свою. А потом она изменилась, стала чужой, странной и непонятной. Но она - есть. Мелькор не отрекся от своей Музыки. Он поет дальше. Так, как считает правильным. Он волен был выбрать это. Как и мы - не принять новую мелодию и уйти, чтобы творить иное. Свое. Потому он и не преследовал нас. Он-то понял.

Все мы остались верны своей Музыке. И себе.


17

Такого Мори не ожидал.

Ни один из мастеров не отказался от пищи. Более того - ни один не сидел без дела. Ни проклятий, ни отчаяния, ни угрюмых взглядов. Когда Мори вошел в пещеру, никто не обратил на него внимания. Только голубоглазый пленник, пытавшийся язвить в прошлый раз, протянул юноше шкатулку:

- Этого хватит?

Мори откинул крышку и едва сдержал возглас изумления. Шкатулка была заполнена почти доверху. И камни... Такие красивые даже в мастерских попадались редко. Только вот холодок по спине пополз от той красоты. Беспричинный, как будто бы, и оттого еще более неприятный.

- Да, - сказал юноша, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и бесстрастно. - Вполне.


18

Уф-ф... Получилось все-таки. Даже поверить боязно, не надеялся я, что все выйдет настолько гладко.

Вид у моих здоровый. Никто от воды и пищи не отказался, никто не пытается уморить себя. А значит, мне не придется звать сюда орков, чтобы забрали трупы. И камни будут у нас хорошие. Настоящие, не бросовые.

У... нас? У кого у нас-то?! У нас с Государем? Хм... Вот уж кому лучше не знать о том, что я затеял. Шею ли он мне свернет или его окончательно добьет такое известие - лучше не проверять.

У нас с Ангбандом? Да что Ангбанду до тех камешков! Или до пленных. Или до меня, хоть я и научился худо-бедно с ним объясняться.

Нет. У нас - с Мелькором. Он-то оценит... наверное. Главное, чтобы выслушал, посмотрел. Он - оценит.

...Да о чем я? О чем я думаю?! О Мелькоре, о камешках, о том, какой я умный и изобретательный.

Изобретательный... предатель. Они же нолдор, они мои родичи, а я их обрек - вот на такое!

...Нет, не выходит. Не чувствую я ничего. Что себя-то обманывать? Ни стыда, ни раскаяния, ни... откуда я знаю, что нужно чувствовать в моем положении?

Они пленные, я хотел добиться, чтобы они работали, и я это сделал. И - да - горд собой. Сумел то, что не удалось ни Феанору, ни Мелькору.

Сумел. Сам. Один.

Один...


19

- Ирбин? - не поднимая век, еще сквозь сон окликнул Мелькор. - Зачем ты здесь? Помоги Саурону, там ты сейчас нужнее, он ведь...

Приоткрыл глаза, посмотрел на меня - невидяще... недоуменно... отстраненно.

Вспомнил.

- Даже не думай! - приподнялся на локте. - Бессмысленно звать. Они слышали все. Не могли не слышать. Значит, не захотели. Их мелодия. Не наша. Пусть.

Откинулся на ложе, закрыл глаза. Я не успела сказать ни слова.


20

- Мори.

Юноша вздрогнул. То ли от неожиданности, то ли оттого, что втайне от себя самого боялся вопроса. Хотя откуда бы Феанору узнать или догадаться о чем-то, если он никуда не выходит из своей башни?

- Да, Государь?

- Скажи, тебе ведь доводилось встречать Тевильдо? Он на кота похож.

- Сам белый, а кончики ушей и хвоста черные? - уточнил юноша, сдержав облегченный вздох. - И ростом с крупного волка? Видел несколько раз. Давно уже.

- Как давно? - спросил Феанор, сверля юношу взглядом.

- М-м-м... Года три назад.

- То есть - до войны, - жестко сказал мастер.

- Да, Государь.

Мори встревоженно посмотрел на Феанора: они оба старались не упоминать о событиях прошлого года. Но похоже, мастера сейчас занимало что-то другое.

- А девушку с огненно-рыжей косой и неудачно ограненным рубином на пальце? И еще одного майа - невысокого с очень светлыми волосами?

- Рыжая в садах появлялась часто, - поразмыслив, ответил Мори. - Иногда одна, иногда со спутником, крепким таким, с русыми волосами, зачесанными назад. У него еще пояс из какого-то странного металла: фигурки эльдар, держащихся за руки.

- Нэртаг, - кивнул Феанор.

- Обоих с войны не видел, - сказал Мори. - А беловолосого не встречал совсем. Зато в садах еще один майа раньше часто бывал. И по-моему, он там растил что-то.

- В венце с топазами, желтоглазый? Это Ирбин. И что - он тоже больше не появляется?

- С войны, - кивнул Мори.

- С войны, - эхом откликнулся Феанор. - Да... Так я и думал.


21

А ведь занятная может получиться мелодия.

Посмотрим, что удастся вылепить из людей, если уделить им достаточно времени и внимания. Мелькору-то пришлось предоставить Младших самим себе. Дважды он начинал работать с ними и дважды не успевал завершить свой труд. Слишком нужен был Властелин в Ангбанде, ничего не поделаешь. Вот только напрасно он сам людьми занимался. Послал бы к ним лучше кого-то... ну пусть не столь искусного, как он сам, зато свободного от других забот.

Меня, например.

Тем более, что не очень-то я Мелькору и уступаю по части умения убеждать. Нравиться очень даже могу. Очаровывать. Вызывать любовь.

Майа Ирмо как-никак, хоть и бывший. И один из лучших. Глору до меня далеко было даже в прежние времена.

С людьми я дело уже имел. Недолго, правда.

Сначала мы ждали, что Смертные придут в Ангбанд. К Властелину. Они действительно явились. Только до Ангбанда не дошли. В Эстоладе остались. С эльфами. Хотя те не слишком их жаловали.

Мелькор... он ничего не говорил тогда. Но это и не требовалось - Музыку-то не скроешь. Вот я и вызвался побродить среди Смертных. Побеседовать с ними, объяснить кое-что.

Склонить людей на нашу сторону, правда, не удалось. Но хоть некоторые назад повернули - собственный путь искать, своим умом жить, новые земли осваивать. И то лучше.

Вот найти бы теперь их, ушедших. А еще лучше - тех, кто не был на западе, не искал дружбы с эльфами. Тех, кто Мелькора помнит и нашу Тему. Верных.

Найти и...

А вот не знаю, что стану делать дальше. Поживу среди них, присмотрюсь. Там видно будет.


22

- Спасибо, Тарис.

- Мелькор, - я развела руками, - я не целительница. Что смогла...

- Даже Ирбин не сделал бы большего.

- Но...

- Не тревожься. Дальше я справлюсь сам.

- Конечно. Вот, возьми, я спела это, пока ты спал.

Я протянула ему одежду. Узор вдоль ворота, рукавов и подола черной туники - почти такой же, как на старой. Языки пламени. Только вместо багровых и фиолетовых - ярко-оранжевые. Под цвет новой рубахи.

- Я не стала чинить ту. Повторять старые мелодии слишком скучно.

Скучно? Вернее было бы сказать - жутко. Прикасаться к окровавленным лохмотьям, впитавшим в себя боль, ненависть и отчаяние? Нет уж! В огонь.

- Еще бы! - Вала засмеялся. - Эта музыка гораздо красивее прежней.

- Потому что я создала ее для тебя... любимый.

Взгляд Мелькора мгновенно стал серьезным. Пристальным. Не зря ли я?.. А, все равно! Не отступать же теперь.

- Что бы ты ни пел, я буду петь с тобой - я положила руки ему на плечи, настойчиво заглянула в глаза. - И если умолкнет твой голос, моему не звучать тоже.

Он кивнул. Словно ожидал таких слов.

- Мы будем творить эту мелодию вместе, Таринвитис.


23

Раны Ангбанда затягивались. Конечно, не так быстро, как если бы Саурон пел вдвоем с Нэртагом, да еще при поддержке Дэрт и Ральтагис. Или если бы исцелением занимался сам Властелин. Но все-таки дело двигалось. И по тому, как легко удавались мелодии, как охотно отзывалась земля на призыв Поющего, Саурон видел, что Мелькор идет на поправку.

Феанор - майа впервые мысленно назвал нолдо по имени - выполнил свое обещание. Помог. Да, меч Финголфина действительно создал он, в чем Саурон не преминул убедиться, внимательно изучив обломки. Но ведь мастер не пытался утаить это. Открыто признался. И сделал все, чтобы загладить свою вину. Да и на поединок он сам выйти хотел. Вместо Мелькора. Возможно, именно поэтому. Из-за меча.

Саурон ценил честность. И умел быть справедливым. Так что когда исчезла последняя трещина в земле и мелодия Ангбанда зазвучала столь же мощно и чисто, как до поединка, первый помощник Мелькора направился к Феанору. Поговорить. Не как с врагом. Не как с Воплощенным. Как с возможным соратником.

У дверей мастера стояли орки. Гвардейцы. Полдюжины.

Майа нахмурился. Этого он не ожидал.

- Приказ Властелина, - вытянувшись, отчеканил старший. - Сопровождать Повелителя Фенырга. Везде.

Охрана? От кого пожелал защитить мастера Мелькор? От майар? Значит, он считает виновным в случившемся Феанора, но хочет разобраться с ним сам? Или орки нужны, чтобы следить за этим нолдо?

Или же Мелькор не доверяет своим майар? Опасается, что они воспользуются моментом, чтобы свести счеты - с Воплощенным?

Саурон молча повернулся и начал спускаться по ступеням.


24

Это одна из лучших моих мелодий. Чистая - словно в самом начале, когда Диссонанс еще не разделил меня и сородичей. Звонкая - так я пел юному миру, творя его облик. Радостная - сейчас я не думаю ни о чем, кроме Музыки. Искренняя - одного лишь хочу: спеть красиво. Так красиво, как, быть может, не пел никогда. Спеть - для тебя.


Желанная музыка. Как давно я ждала ее! Как мечтала спеть ее с тобой. Именно с тобой и ни с кем иным. Спеть так, как не смогла бы ни с одним из Поющих. Слиться с тобой в одной Песни, забыть обо всем, кроме нас и нашей общей мелодии.


Все мастерство свое я вложу в эту Песнь. Всю силу страсти - творить, петь, создавать новое. Страсти, которую не смогли уничтожить ни Диссонанс, ни Война, ни Мандос, ни Унголианта. Страсти, перед которой меркнут любые другие чувства.


Всю любовь свою я вложу в эту Песнь. Всю силу тоски по тебе, всю нежность свою и преданность. В радости и в беде, в трудах и в отдыхе, в опасности и в покое, что бы нас ни ждало, что бы ни случилось, я твоя, Мелькор. Навсегда.


Я дарю тебе эту мелодию. Неповторимую. Созданную для тебя. Для тебя одной.


Я дарю тебе себя. Всю. Без остатка.


Я дарю...


25

В только что восстановленную Музыку Ангбанда уверенно вплеталась новая мелодия.

Звонкая. Летящая. Изменчивая.

Радостная... нет, ликующая.

Дарглуин остановился, прислушиваясь. Даже воздух носом потянул по перенятой у волков привычке.

Стена в нескольких шагах от майа дрогнула, открывая проход. Таринвитис. Каштановые волосы растрепались, на щеках румянец, глаза сияют.

- Тарис! - Дарглуин невольно заулыбался, глядя на нее. - Что, хорошие новости? Ну, говори же!

- А? - Таринвитис явно думала о чем-то своем.

- Что случилось-то?! - потеряв терпение, рявкнул майа. - У тебя вид такой, словно в Амане звучит теперь наша Тема.

- Аман? - девушка непонимающе сдвинула тонкие брови. - Зачем нам Аман?

Всмотрелась в лицо Дарглуина, засмеялась, махнула рукой:

- Все хорошо, милый ты мой, как же хорошо!

Сорвалась с места, легко вскочила на подоконник - и только кончик крыла мелькнул. Умчалась.

Дарглуин высунулся в окно, но летучей мыши было уже не разглядеть, и мелодия ее слилась с музыкой гор, снега и ветра.

Вот догнать бы, чтобы все-таки объяснила, в чем дело!

Или - просто спеть вместе. Очень уж завлекательная мелодия получилась. Так и тянет подхватить.

Дарглуин вздохнул, впервые пожалев, что не умеет летать.


26

Всю любовь свою я вложу в эту музыку. Всю силу, всю волю, все искусство свое.

Что мне Ангбанд? Покинутый дом, за который я еще недавно готова была биться насмерть с кем угодно. Дом, сотворенный моей музыкой, когда-то любимый, а теперь чужой. Тесный.

Эндорэ теперь дом наш.

Что мне Мелькор? Властелин, предавший свой народ. Вождь, изменивший соратникам. Творец, отрекшийся от дара.

Эндорэ - мой Властелин. Я буду служить ему преданно и безоглядно, и наградой мне будет благодарность мира.

Что мне до былых творений, загубленных, брошенных, незаконченных? Оставленных позади - в той, прежней жизни.

Эндорэ - мое творение. Главное. Любимое.

Радость переполняет меня, ею хочется поделиться. Немедленно.


27

Ральтагис внезапно остановила коня и повернулась к спутникам. Хмурым. Молчаливым. Погруженным в себя.

Счастливая улыбка, от которой лицо майэ только что казалось непривычно юным и вдохновенным, померкла. Взгляд Ральтагис опять стал серьезным, в уголках рта прорезались жесткие складки.

- Решение принято, - майэ обвела остальных пристальным взглядом. - Нами всеми. И каждым в отдельности. Вы жалеете о нем?

Нэртаг опустил голову. Дэрт, почти всю дорогу ехавшая с ним конь-о-конь, протянула руку, мягко коснувшись его колена.

- Я жалею, - спокойно сказала рыжеволосая майэ, глядя в глаза Ральтагис. - Но не о нашем решении - оно было верным. О том, каким стал теперь Мелькор.

При этом имени остальные невольно вздрогнули. Все, кроме Ральтагис.

- Ты береш-ш-шься судить его? - Тевильдо взъерошил шерсть. - Он когда-нибудь принуждал тебя петь то, что ты не хотела? Хоть когда-нибудь? Нет? Так почему ты вообразила, будто мы можем...

- А потому что он Властелин, - Дэрт резким движением соскочила с испуганно фыркнувшего коня и пружинисто подошла к Коту, сжав кулаки. - Потому что он, он в ответе за все! За нас. За Ангбанд. За Эндорэ. За нашу Тему.

- Что до меня, - быстро вставил Талло, - я предпочитаю отвечать за себя сам. И за то, что пою, тоже.

- Он прав, Дэрт, - нехотя признал Ирбин. - Мелькор начал Тему, она понравилась нам, и мы ее подхватили. И поддерживали... пока хотели.

- Он ведь не преследовал нас, - вздохнул Нэртаг. - Не мешал. Да и не звал к себе никого тогда, в начале. Сами выбирали. Сами решали. И прежде, и сейчас.

- Но Музыка! - Дэрт внезапно всхлипнула. - Он же ее... погубит.

- Вряд ли, - усмехнулась Ральтагис. - Такое даже ему не по силам.

Похлопала по шее крепкого золотисто-рыжего жеребца, тот мотнул головой, нетерпеливо переступив ногами.

- Что толку жалеть о прошлом? - Ральтагис вздернула подбородок. - О прошлом - или о том будущем, которого уже не достичь. Мы споем для себя другое будущее. Новый дом. Иную жизнь. Ту, которую захотим.


28

Новая Песнь просилась в мир, ждала воплощения.

Мой дар Таринвитис. Или ее - мне?

Высшее счастье - творить. Счастье, которого я лишился. Думал, что навсегда.

Ангбанд пел, и я жадно вслушивался в мелодии горных вершин и водопадов, вулканов и ледников, осыпей и поросших лесом склонов, горячих источников и родниковых струй.

Н-нет... На такое сейчас нет сил. Я даже не рискну добавить что-то к крепости - ни башню, ни галерею, ни даже комнату. Это - после. Когда я совсем оправлюсь от ран. Когда восстановлю былые возможности - хотя бы частично.

Пока - лишь несколько камешков и немного металла. Ожерелье. И... и пара браслетов. Я уже видел, какими они будут. И ясно представлял себе Таринвитис в этом уборе. К темно-карим глазам и каштановым волосам получится очень красиво.

...Мелодия оборвалась на первых же звуках. Я зажмурился, с трудом восстанавливая дыхание. Слишком больно. Терпеть - можно. Отвлечься - уже не получится.

Как будто зажившие раны опять открылись. Еще и руки... напомнили о себе. Пусть и не столь решительно, как когда-то.

Я сидел молча и неподвижно, выжидая, пока боль не утихнет. Пока я не смогу попытаться снова.


29

- Он становится черным, - задумчиво проговорил мастер, не прерывая работы.

- Государь? - Мори недоуменно уставился на атанор.

- Что? Да я не о сплаве.

В голосе Пламенного прозвучала досада, и юноша поспешно вернулся к шлифовке. Правда, с любопытством справиться не сумел.

- О Мелькоре, - рискнул предположить Мори.

Феанор и раньше не говорил о хозяине Ангбанда, а уж с тех пор, как вернулся из скитаний по Железным горам, и вовсе предпочитал отмалчиваться. Впрочем, в мастерских он бывать почти перестал, так что вряд ли имел в виду кого-то из нолдор.

Но чтобы Феанор заговорил - за работой?! О чем-то, не относящемся к ней? Невероятно! Значит, мучают его эти мысли, покоя не дают, раз он даже сейчас не может от них отделаться.

Мастер, против опасений, не рассердился на юношу. Похоже, ему было необходимо выговориться.

- Когда я впервые увидел Мелькора в Амане, он казался серебристо-серым с коричневым и лазурью. Так я вижу незримое. Как игру цветов.

"Я тоже", - подумал Мори. Но благоразумно промолчал, опасаясь, что Феанор прервет рассказ и снова замкнется в себе.

- А потом оказалось - это лишь видимость. Словно плащ, в который он кутался. Красивый, мастерски сработанный плащ. Настоящего Мелькора видел лишь я, если нам удавалось ненадолго избавиться от наблюдения.

- Темно-синий, - предположил Мори. - С черным и фиолетовым.

- Вовсе нет! - Феанор тихо засмеялся, и юноша подумал, что очень давно не слышал его смеха. С начала войны.

- Алый, пурпурный, багровый, оранжевый, золотистый, лиловый. Иногда - вслески фиолетового, тут ты угадал. Порой - провалы в черноту... неприятные, надо сказать. А изредка - ослепительно-белые вспышки. Словно молнии. Ни у кого из Валар я не видел такой быстрой и резкой смены оттенков. А уж когда Мелькор творил, я предпочитал не смотреть на его истинный облик. Один раз попробовал. Тяжело. Слишком ярко.

- А теперь? - осторожно спросил юноша.

- Теперь... - мастер помолчал, хмуря брови. - Теперь он теряет оттенки. Один за другим. Чернота поглощает все.


30

А узор так и не спетого ожерелья по-прежнему был перед глазами. Даже четче стал. Узор, в котором я хотел воплотить радость творения. Любовь к Тарис. Красоту нашей новой музыки. Не боль. Не ярость от того, что я не могу с этой болью справиться.

Ладно. Пусть не получается спеть, я все равно воплощу свой замысел. Руками. У Феанора найдутся подходящие камни. Должны найтись.

В прежнее время я взлетел бы по лестнице, прыгая через ступеньки, так не терпелось мне поскорее приняться за дело. Здесь это можно, все равно никто не увидит.

А подниматься пришлось долго, подволакивая непослушную ногу, да еще и отдыхая время от времени.

Впрочем, об этом я тут же забыл, едва за моей спиной захлопнулась дверь.

- Феанор, - сказал я вместо приветствия. - Мне нужны твои камни.


31

- Что? - изумленно переспросил Пламенный. - Сильма...

- Да нет! - нетерпеливо перебил его Вала. - У тебя шкатулка была.

- Какая именно? - Феанор едва сдержал вздох облегчения.

Слишком хорошо он помнил эти слова, прозвучавшие когда-то у ворот Форменоса: "Мне нужны твои Камни". И свой отказ, оборвавший, казалось бы, крепкую дружбу. Но если б тогда...

- Все давай, я сам отберу подходящие.

На щеках Мелькора выступил румянец, глаза блестели. И смотрел Вала не на мастера, а прямо перед собой, словно вглядывался во что-то, зримое лишь для него. Давно не видел у него Феанор такого взгляда.

- Что ты задумал-то? - нолдо даже улыбнулся, узнавая и понимая это нетерпение.

Словно прошлое вернулось. Тень прошлого, еле слышное эхо былой дружбы, но и это сейчас было много.

Вместо ответа Мелькор показал мастеру образ будущего убора.

- Для кого? - вслух спросил Феанор.

- Для Таринвитис, - сказал Вала чуть удивленно, словно ответ был очевиден.

Мастер заметно помрачнел.

- Яшма, - сказал отрывисто. - Мори, шкатулку!

- Яшма?.. Хм... Да, пожалуй, яшма годится.

- Металл какой хочешь?

- М-м-м... Красное золото, - Мелькор прикрыл глаза, поразмыслил. - А впрочем... Бронза подойдет лучше.

- Ладно, - проворчал Феанор. - А работать ты собрался в моей мастерской, что ли?

- Конечно, - рассеянно ответил Вала, всецело поглощенный мыслями о новом творении.

- Один? - прищурился нолдо.

- В этот раз - да, - заявил Мелькор с таким видом, словно они с Феанором вместе трудились в мастерской каждый день.


32

Нужные камни нашлись сразу. Так, словно ждали меня. Шестнадцать зеленых - от светлого до почти черного. Полдюжины коричневых с охрой. Один, самый крупный - в красных тонах.

Даже прожилки шли именно так, как я и задумал. Будто я спел когда-то эти мелодии - ради сегодняшнего творения. Не зная о том, лишь предчувствуя будущее. Что ж, может, и так.

И металл слушался сейчас легко и охотно. Мне даже допевать ничего не пришлось.

Из нескольких мелодий я создавал одну. Новую. Не голосом и силой Поющего. Руками.

И это выходило не хуже. Хотя не совсем так, как задумывал я в начале.

Яшма легла в оправу. Линии чеканки и прожилки камней соединились в общий узор. В единую музыку.


33

Один. Что это? Неуверенность? Недоверие? Или он не может простить мне ту, давнюю свою неудачу с браслетом. Только за то, что я был рядом, видел все и не стал ему лгать?

Я вышел на балкон. Вернулся. Покружил по комнате, стараясь держаться подальше от двери в мастерскую. Заметил встревоженный взгляд Мори, мрачно посмотрел на мальчишку - тот поспешно отвел глаза.

Таринвитис. Я почти не видел ее с тех пор, как она навестила меня в орочьих пещерах после боя с Унголиантой. Красавица, этого у нее не отнимешь.

И тот убор, что делает для нее Мелькор, не просто подарок Властелина одной из соратниц, знак внимания, награда за службу. И не творение ради творения, когда тот, кому предназначен подарок, тоже становится частью замысла, словно оправа для камня. Слишком взволнован Мелькор - и не от неуверенности в себе. Ни следа памятных мне злости и отчаянной решимости. Он будто счастлив, и сам не может поверить своему счастью, и скрыть свои чувства сейчас не способен. От меня, по крайней мере.

Не нравится мне это, ох, как не нравится!

Когда-то я порадовался бы за него. За друга. За мастера. Какая разница, в чем творец черпает вдохновение? Главное то, что выходит из его рук. Остальное не имеет значения.

Не знаю, остался ли Мелькор мастером... сомневаюсь. Но друзьями мы быть перестали - и майар тут же воспользовались этим, чтобы снова сблизиться с ним. Майар, которым мой народ ненавистен.

Сегодня Мелькор делает для Таринвитис убор. Что захочет она получить в дар завтра?


34

Дверь мастерской отворилась. Мелькор подошел к столу и аккуратно положил на него ожерелье и два браслета. Покосился на Феанора.

Мастер почти с облегчением оставил свое занятие. Дело не шло... так, видимость только создать. Посмотрел на украшения, кивнул:

- Да.

Большего не требовалось. Работа удалась - это ясно было с первого взгляда. Обоим.

- Мори.

Юноша привычно вскочил и исчез в мастерской.

Мелькор опустился в кресло. Поморщившись, вытянул ноги. Посмотрел в глаза Феанору. Улыбнулся - тепло и радостно.

- Спасибо, друг. Что нашел эти камни. Что сохранил для меня.

"Почти, как прежде", - от этой мысли защемило в груди, и ответная улыбка Пламенного получилась совсем не веселой.

- Нога-то болит, - окончательно посерьезнел мастер.

- Болит, - признался Мелькор. - И после того, как попробовал петь, хуже стало.

- Ты об этом уборе?

Вала кивнул.

- Может быть, из-за поединка, - он помрачнел.

- Почему из-за поединка?

"Он становится черным, - в который раз уже подумал Феанор, и невольно отвел глаза от лица бывшего друга. - Холодным. Лишенным цвета. Перестает быть творцом. И сам понимает это. Борется, пытается удержать ускользающий дар, но чувствует, что проигрывает. Теряет себя. И Финголфин тут ни при чем".

- Что ты сказал? - Пламенный тряхнул головой.

- Я сказал, что не рискнул петь убор. Мелодия получилась бы совсем не та, которую я задумал. Не для Тарис - для врагов предназначенная. Знаешь, когда настолько больно, хочется...

Вала зло усмехнулся.

- Понятное дело, - поморщился Пламенный. - С ногой попробуем что-то сделать? Или лучше не рисковать? Слишком легко навредить, сам понимаешь.

- Может быть, станет хуже, - решительно сказал Мелькор. - А может, мы справимся. Но сдаваться, не попробовав, я не хочу.


35

А вот и случай поговорить с Мелькором. Наконец-то! Поговорить - и показать кое-что.

Главное - не пропустить момент, когда Вала выйдет. Слишком редко Мелькор бывает у нас теперь, и дело не в том, что хромому трудно подниматься по лестнице. Перестало ему нравиться здесь, вот что. Да и Государь не слишком радуется его визитам. Терпит, и все.

И чем это кончится, знать не знаю, но точно ничем хорошим. Ни для Государя, ни для меня, ни для нолдор. Если только я не вмешаюсь.

Ага, вот! Еле слышный стук закрывающейся двери.

Подождать немного - Вала теперь ходит медленно, догоню.

- Государь, я спущусь в мастерские?

Феанор молча кивнул. И так невеселый, сейчас он выглядел мрачнее обычного. Опять, что ли, с Мелькором не поладили?

- Властели-ин! - крикнул я, бегом спускаясь по лестнице.

- Мори? - в голосе Валы прозвучала досада.

Не самый подходящий момент для разговора, но... Кто знает, когда подвернется следующий случай.


36

Вала медленно повернулся. Бледный, осунувшийся, он казался не то больным, не то совершенно измотанным. Феанор, и тот выглядел лучше.

Мори остановился в паре ступеней от Восставшего. Как раз на таком расстоянии, чтобы Мелькор мог смотреть на невысокого нолдо сверху. И все же чуть менее сверху, чем обычно.

- Властелин, смотри! - как ни старался юноша выглядеть скромным, в голосе его слишком отчетливо прозвучала гордость.

Вполне заслуженная, впрочем.

Мори высыпал из мешочка себе на ладонь несколько камешков и протянул Мелькору.

- Сам делал? - Вала явно заинтересовался.

- Нет, - покачал головой юноша. - Пленные.

- Новых нолдор не приводили в последнее время. Значит, кто-то из старых мастеров такое придумал. Или их Феанор научил?

Восставший потянулся за камешком.

Рука Мори дрогнула, словно тот хотел отдернуть ее.

- Властелин, лучше не прикасайся к ним.

- Почему это? - Мелькор нахмурился.

Юноша не успел ни ответить, ни помешать. Молниеносное, почти не различимое глазом движение - и один из кристаллов оказался у Валы. А в следующее мгновение покатился вниз по ступеням, остро сверкнув гранями.

- Какая... мерзость! - Мелькор затряс рукой, словно камешек обжег ему пальцы.

Схватил Мори за плечо, прижал к стене.

- Что - это - за - камни? - спросил очень тихо.

Судя по взгляду Восставшего, этот вопрос мог оказаться последним, что юноше суждено услышать в жизни.

Мори сглотнул.

- Что это за камни? - нетерпеливо повторил Вала, ударив нолдо спиной о стену. Не слишком сильно, но ощутимо. - Кто делает их?

- Пленные, Властелин, - Мори овладел собой, и голос его прозвучал спокойно. - Те, что отказывались работать у Государя.

Хватка Мелькора чуть ослабла, взгляд смягчился.

- У Феанора отказывались, а у тебя, значит, согласились?

- Я нашел способ заставить их, - юноша смотрел в глаза Восставшему.

Без страха. Открыто.

Вала отпустил его. Неожиданно улыбнулся.

- Молодец. А Феанор знает?

И сам же ответил.

- Не знает. Иначе тебе не пришлось бы говорить со мной здесь. А судя по... хм... чувствам, вложенным мастерами в этот камешек, ты не очень-то церемонишься с пленными.

- Властелин, только с теми, кто отказывается работать.

- Неважно. Ты сделал то, что не удалось даже Феанору.

Мелькор смотрел сейчас на юношу совершенно по-новому. Дружелюбно. Почти с восхищением.

- Гномам эти камни все-таки отправим, может, им и подойдут. Но Феанору их не показывай. И мне не носи. Отдавай сразу Быргынзу, сотнику. Скажешь: я приказал. Ангбанд тебя отведет.


37

Подгорным жителям новые камни понравились. Намного больше, чем прежние.

А если так - не на оружие надо менять их и не на доспехи. Гномы - воины неплохие. Конечно, армия у Ангбанда и без них не маленькая. А вот ложный союз подгорного народа с нолдор мог бы мне пригодиться. Да и орков-оружейников в обучение мастерам восточных гор отдавать было бы очень полезно.

Странно только, что гномы ничего не почувствовали. Совсем ничего - а ведь у меня от одного прикосновения к такому камешку моментально свело руку. И не только руку - все раны, даже зажившие, снова вспыхнули болью.

Могла, конечно, сказаться неудачная попытка вылечить ногу. Не то, чтобы стало намного хуже: мы с Феанором все-таки вовремя остановились. Но я тогда был усталым и от этого более уязвимым. Возможно, в другое время камень не подействовал бы на меня так. Впрочем, проверять что-то не хочется.

Может быть, гномы просто не слышат Музыку. Как и орки. Или же дело в том, что ненависть, пропитавшая нолдорские камни, направлена на меня. На Ангбанд. Не на Детей Ауле.


38

- Орки ушли из Эстолада, Властелин. Те, которые остались в живых.

- Вернулись?

- Побоялись. Остались в пещерах Нагорья.

Мелькор нахмурился:

- Надо было перехватить их.

- Последних беглецов? Какой смысл? Война в Эстоладе слишком затянулась. Это поражение скрыть не удастся.

Вала отвел взгляд. Некоторое время молчал. Наконец разжал зубы.

- Разве у нас перевелись любители помахать оружием? Разве нет желающих отомстить эльдар?

- Есть, Властелин. Но никому из них не хочется в Эстолад. Они ждут, пока ты сам вступишь в дело.

- Я?

- Говорят о великом пламени, которое ты, якобы, готовишься наслать на Эстолад. Это те, которые еще верят тебе.

- Верят мне? - Восставший коротко и зло засмеялся. - Орки? Ты теперь интересуешься их мнением?

Саурон чуть поклонился. Он говорил с Мелькором стоя. От предложенного кресла вежливо отказался.

- Мнение одного орка значения не имеет. И десятка. И даже сотни. Но я не могу повырывать языки всем Воплощенным Севера.

- Что еще они болтают? - лицо Мелькора, и без того сумрачное, совсем потемнело.

- Разное. Что ты дружишь с нолдор и хочешь скормить им всех орков. Или что ты боишься сражаться сам и прикрываешься Воплощенными. Что ты потерял силу. Одни уверяют, что в поединке с Оромэ, другие - что ее унесли ушедшие Повелители, третьи - что ее отнимает у тебя Фенырг.

- Ладно. Ступай. Я подумаю, что с этим делать.

- Властелин...

Похоже, Мелькору потребовалось немалое усилие, чтобы посмотреть на помощника.

- Надо действовать, Властелин. Немедленно. Раньше тебе мешал этот нол... Феанор, но теперь-то...

- Что - теперь?

Губы Восставшего побелели, взгляд стал пронзительным.

- Ты почти не видишься с ним. Ты сам приставил к нему гвардейцев.

- Ты... смеешь следить за мной?!

- Я слышу Музыку, Властелин, - спокойно ответил Саурон. - Твою. Таринвитис. Ангбанда. Ты уже возвращаешься к прежней Теме. Только вот как бы это не произошло слишком поздно.


Глава 5. Путь



1

Мастера начали сторониться меня. И смотрят в точности так же, как когда-то на Государя. Ну, или почти так же. Угрюмо. Настороженно. С затаенным страхом и плохо скрытой ненавистью. А чаще - вообще не смотрят. Слушаются беспрекословно. Сразу. "Да, Повелитель Мори". Я стал для них частью Ангбанда. Даже для тех, кто остался в мастерских и в долине. А уж для моих пленников и подавно. Я словно кнут, который заставляет их повиноваться. Живой кнут. И какая им разница - Повелитель Фенырг, Повелитель Мори или любой другой Повелитель. Кто угодно, окажись он на этом месте, станет для них кнутом. Кем бы он ни был, что бы ни делал.

Личность не имеет значения. Важна лишь роль, которую она играет в жизни Ангбанда. Камешек в кладке мелькоровой крепости - вот, чем я стал. Просто камешек.

Ангбанд принял меня. Сородичи отвергли. Или это я их отверг? А какая разница-то - теперь? Я стал чужаком для нолдор, но так и не стал своим для... Для кого? Для орков? Для Темных майар? Для Государя?

Для Государя мог бы стать. Надеялся стать. Хотел. Мечтал. Да только зачем я ему? Единственное, что ему действительно нужно, это работа. Сначала я думал - он прячется в нее. Убегает от ужаса окружающей жизни. Потом... потом я понял, что это и есть его суть.

Он мастер. Величайший мастер. И - только мастер. Больше там нет ничего. Нет и не было никогда. Лучше мне думать так. Легче.


2

Поговорить. Просто поговорить - недолго. Хоть с кем-нибудь.

Встаю, подхожу к окну. Нога почти не болит, но слушается все так же плохо. Привыкнуть к этому трудно. Еще труднее - примириться с тем, что я не могу избавиться от хромоты.

С жадностью вглядываюсь в дальние горы. Взять бы коня, ускакать подальше от крепости - туда, к белым вершинам, к водопадам и осыпям, к серым, черным и красно-коричневым скалам. Мчаться во весь опор. Бездумно. Бесцельно. Захлебываться ветром. Не слышать ничего, кроме перестука копыт. Забыть обо всем. Хотя бы на время забыть.

Одна из немногих радостей, оставшихся после того, как я утратил способность сбрасывать облик. С тех пор, как за каждую новую мелодию приходится платить болью. А теперь... В седле я удержусь, но то, что всегда было удовольствием, станет напоминанием об утрате прежних возможностей. В который раз уже. Нет, не хочу.

Да если бы и было все, как раньше, не помогло бы это. Мне ведь другое нужно. Поговорить.

Не с Сауроном: с ним мы давно обсуждаем только дела. Коротко, почти торопливо. И во взгляде его вместо былого восхищения и доверия читается... не-ет, не стану об этом думать. Невыносимо.

Не с Тарис: слишком жадно она впитывает каждое мое слово, любую мелодию, и в музыке ее - страх. Так изголодавшийся Воплощенный набрасывается на пищу и ест поспешно, давясь, словно боится, что у него вот-вот отнимут кусок.

А тот, с кем я действительно хотел бы поговорить... поздно. Стена между нами теперь такая - не докричаться, не пробить. Стена, которая становится все прочнее от пролитой крови - его нолдор, моих орков.

Разве что... Мори?

Он стал похож на него, на моего друга - бывшего друга. Взглядом, осанкой, жестами. Еще бы! Не первый век вместе, да и видел я, как этот юноша на Феанора смотрит. Вернее - как он смотрел раньше.

"Мори, зайди ко мне", - позвал я мысленно прежде, чем усомнился: а надо ли? Что это изменит?


3

Узкие пустые проходы. Две короткие лестницы. Последний коридор после трех поворотов закончился дверным проемом. Мори шагнул в него, и стена сомкнулась за спиной.

Небольшая комната. Темная. Вернее - только что была небольшой. Стоило нолдо шагнуть внутрь, как потолок поднялся, а стены раздались в стороны. Темнота осталась. Маленький светильник на столе почти не нарушал ее.

- Как успехи, Мори? - заговорил Вала.

Юноша подумал, что, наверное, следует поклониться - и поклонился. Неловко и отчего-то робея. Только вот страшился Мори теперь не того, что мог бы сделать с ним Властелин Ангбанда, если того рассердить. Случалось ведь не раз - бросал Мелькор на юного нолдо недовольные, а то и гневные взгляды, да ими и ограничивался. То ли остывал быстро, то ли Феанора огорчать не хотел. Так что юноша давно уже больше изображал страх, чем ощущал его.

А вот сейчас - вправду боялся. Что потеряет Вала к нему интерес, что отошлет назад - в ту жизнь, где отстраненное молчание Феанора, мрачные взгляды пленных и холодное любопытство живых камней. Где даже самая увлекательная работа уже не спасает от одиночества.

- Пленные работают, Властелин. - Мори подумал и добавил. - Я мог бы и новых принять. Если нужно больше камней.

Вала одобрительно приподнял уголки рта.

- Гномам очень нравятся творения твоих мастеров, Мори. Ты хорошо служишь... Ангбанду.

Повисло молчание. Пламя светильника бросало рыжие отблески на нижнюю часть лица Мелькора: круто выступающий подбородок, плотно сжатые губы. Глаза оставались в тени. Впрочем, взгляд Валы юноша и так чувствовал. Острый. Требовательный. Изучающий.

"Я служу Государю!" - слова уже готовы были сорваться с языка Мори.

Привычные.

Лживые.

Потому что не может служить Государю тот, кто обманывает его. Тот, кто готов был обречь нолдор на голодную смерть. А главное - тот, кто, в сущности, Государю не нужен.

А Мелькор... Мелькор ведь не рассердится, услышав это. Кивнет чуть разочарованно и отошлет слугу Феанора обратно к хозяину. Насовсем.

- Я служу тебе, Властелин, - сказал юноша.

И сам удивился твердости своего голоса. Ни запинки, ни тени сомнения. Словно давно готов был к этому, только сам не знал.

- Сядь, - Вала указал на второе кресло.

Юноша мгновение поколебался, но потом осторожно присел на краешек.

- Сядь удобно, - велел Мелькор. - Ты ведь не пленник, Мори. И не орк.

Нолдо послушно передвинулся в кресле, бессознательно сцепив пальцы рук.

- Я только слуга, Властелин, - сказал смущенно.

- Теперь - мой помощник. И очень толковый.


4

Слуга, значит? Нет, не верю я тебе, Мори. Покорности твоей показной не верю. Ты слуга по положению - не по духу. Да и по положению-то - разве что для Феанора. Потому что он не пожелал увидеть в тебе ни ученика, ни друга. Только слугу. Ты вырос, а он даже не заметил этого. Побоялся заметить?

Ты вырос и стал похож на него. Он отказался учить тебя, но не смог помешать учиться. Ты умеешь наблюдать и думать. Ты способен командовать - и возможно, не только пленными. Ты сделался осторожным и хитрым. Ты стал неплохим бойцом - даже если руки твои забыли, как держат меч.

Тебе приходится постоянно сражаться, Мори. Ты окружен врагами. Ангбанд. Орки. Пленные нолдор - судя по тому, как ты с ними обходишься, это именно так.

Бой за Феанора, за его доверие и дружбу, ты проиграл. Сегодня я окончательно убедился в этом. Теперь ты сражаешься за меня, за мое внимание. Думаешь, что сражаешься. Тебе и в голову не приходит, что дверь открыта. Что мне не нужно доказывать, чего ты стоишь, я и так вижу.

Я не стану говорить тебе этого, Мори. Я позволю тебе думать, что ты одержал победу. Это будет мой дар тебе - ты ведь тоже сегодня сделал мне подарок. Нежданный, невероятный.

Нолдор трудятся на меня давно - что в Ангбанде, что вне его. Трудятся, уверенные, что противостоят мне. Ты единственный из своего народа, кто сумел принять мою Тему. Пока только на словах - пусть. Первый шаг сделан, дальше все будет проще.


5

- Покажи мне мастерские, Мори, - неожиданно сказал Мелькор.

Я едва поверил своим ушам.

Я - ему - интересен! Ему нужно то, что я делаю. И я тоже - нужен. Могу стать нужным. Хотя бы ему.

- Сейчас? - я вскочил, не в силах скрыть своей радости.

И облегчения.

Мне в последнее время было, мягко говоря, неуютно заходить к своим пленным. Ненависть пропитала воздух в их пещере. Исступленная ненависть. Не к Ангбанду, не к Врагу - ко мне. Я привел их туда, я забирал их камни, я принуждал их работать, я часто появлялся у них, а главное - я был уязвим. По крайней мере, досягаем.

Я всей кожей чувствовал это - и я боялся. Рано или поздно они решатся, даже если считают меня одним из майар. Без меня они так и останутся в той пещере, их даже искать там никто не станет. Но меня они убьют прежде. Если только не нагнать на них страху. Такого, чтобы они осознали безнадежность своей затеи.


6

Нолдор замерли. Кажется, даже дышать перестали.

- Вот мои мастера, Властелин.

Юноша поклонился. Он понятия не имел, кланяются ли Мелькору Темные майар, но пленные тоже не могли знать этого. Так что - почему бы им не поверить?

Восставший обвел нолдор оценивающим взглядом - словно орк, выбирающий, какую из свиней отправить на бойню.

- Работают хорошо? - осведомился небрежно, глядя на побледневшего Ондо.

- Да, мой Властелин, - Мори подошел к шкатулке, куда мастера складывали для него готовые камни, взял несколько кристаллов, поднес Мелькору. - Стараются.

Тот посмотрел на камешки, презрительно скривил губы.

- Хм. Ничего особенного. Но достаточно, чтобы пока не отправлять твоих подопечных к оркам, майа.

- Властелин, если тебе угодно будет...

- То я раздам этих пленников в награду воинам. Но пока я доволен тобой, майа, и потому оставляю их тебе. Их не тронут, если ты сам не захочешь.

- Ты щедр, Властелин!

Радость и благодарность в голосе Мори были неподдельными.

Мелькор направился к выходу. Юноша последовал за ним, гордо вскинув голову и расправив плечи, как подобало, по его мнению, Темному майа, которого только что лично похвалил Властелин Ангбанда.

- Они ненавидят тебя, - сказал Вала, едва они оказались снаружи. - Но теперь не тронут. Побоятся.

- Ты... знал, Властелин? - изумился Мори.

Мелькор осторожно переступил так, чтобы меньше опираться на больную ногу.

- В Музыке слышал. Потому и решил сам повидать твоих подопечных. Точнее - позволить им увидеть меня.

Он усмехнулся, и юноша невольно заулыбался в ответ, все еще боясь поверить в происходящее.


7

Он позаботился обо мне. Он, враг нолдор. Властелин Ангбанда. Один из создателей мира, что бы он ни натворил потом. Он - обо мне - позаботился! Вот просто так, без просьбы, без особой необходимости. Единственный за десятилетия, если не за все время моей жизни здесь.

Да, наверное, я ему нужен. Полезен. И дело лишь в этом. Кому же охота потерять удобный инструмент? Ищи замену потом.

Но... Но мне нравится, как он говорит со мной.

Государь чаще всего смотрит сквозь меня. Или на работу свою. Или так, в пустоту. Он не со мной говорит - с собой. Мне просто позволяет присутствовать.

Нолдор говорят с Темным майа. С врагом. С тем, кого они хотят перед собой видеть. Но это не я.

А Мелькор... Сесть предложил, помощником называет, о безопасности моей беспокоится. Он-то - с кем говорит? Со мной? Это я ему нужен? Или... кто угодно сгодился бы, лишь бы заставлял пленных работать?

Игра это? Но если игра, то зачем? Деваться мне некуда, я же и так буду делать все то же самое, как бы я ни относился к нему.

Я... хочу ему верить.

Я боюсь ему верить.

И не знаю, смогу ли.


8

- Как ты заставил их работать?

- Обмен.

- Обмен?

- Да, Властелин. Камни - на пищу и воду.

- И они согласились?

Этого я не ожидал. Нолдор горды, они бы скорее уморили себя голодом, чем согласились на столь унизительные условия, а вот же - работают, и работают хорошо. А ведь не смирились, не сломлены - я это отлично почувствовал.

- Я сначала сам удивился, - признался он. - А потом понял, что эта их работа - как вызов. Протест. Борьба против... нас.

Я мысленно улыбнулся этому "нас". Юноша перестал чувствовать себя нолдо, а одному тяжко, и он ищет, к кому бы себя причислить. Единственный представитель народа, которого никогда не будет. Разве что наловить еще эльфийских детей, воспитать их в Ангбанде - может, и получится что-нибудь путное. Да только стоит ли с ними возиться? Ко мне вот-вот явятся люди. Должны явиться. Не может быть, чтобы меня предали все племена.

- Да, камешки у них получаются злые. Но это не снижает их ценности. Ты хорошо придумал, Мори.

Он улыбнулся - сдержанно, недоверчиво.

Как же тебе холодно в Ангбанде, мальчик! Почти так же, как мне... иногда.

- И даже здесь закрыть ухитрился! - я кивнул на скалы у выхода из пещеры.

- Я не сам, Властелин, - признался Мори. - Просто попросил.

Вот так. Попросил - и Ангбанд исполнил.

Эх, Феанор, как это на тебя похоже! Душу металла и камня безошибочно чувствуешь, а мальчишку талантливого не разглядел! Ведь какой мастер мог бы из него получиться! А теперь - теперь я не отдам тебе этого юношу. Тебе он не нужен. Зато нужен мне.

Нолдо, принявший мою Музыку. Повелитель пленных. Юноша с глазами изголодавшегося волчонка.

Ученик Ангбанда.

Старательный.

Даровитый.

Единственный.


9

Великий Учитель подарил людям огонь, и лечил хворых, и рассказывал об именах звезд небесных и зверей лесных, трав и камней. Предки же наши верили всему, что рассказывал он, и почитали его, и страшились вернуться к прежней жизни, тяжелой и скудной.

Но однажды он вскочил на спину огромного черного зверя и умчался прочь. Он долго не появлялся, и люди были несчастны, и казалось, что свет солнца погас, и глубокая тень накрыла мир. И говорили Мудрые, что не должно терять надежду. Что явится к нам Учитель, подобный яркому пламени в сумраке. Что надо только ждать его и взывать к его милости, и он вернется.

И говорили другие Мудрые, что не ждать следует, но искать самим. Что приказал Учитель людям найти его Дом, войти туда, и остаться там для служения. Что великие дары достанутся тем, кто сумеет одолеть долгий путь, не убоится ни хищных зверей, ни быстрой воды, ни высоких гор, ни жадного пламени. А тех, кто умрет в дороге, подхватят черные птицы и отнесут в Дом Учителя, где воссядут павшие герои одесную Властелина.

Но возражали иные, что если уйдем с земель, дарованных нам Учителем, разгневается он на людей своих. Да и кому ведомо, где искать Дом Великого? Кто путь укажет?

Так спорили Мудрые.


10

- И что дальше?

- Дальше? - Ральтагис забросила повод на шею коня. - А дальше - все, что угодно. Все, что мы захотим и выберем - для себя и Эндорэ.

Впереди были холмы, между которыми виднелось начавшее розоветь небо. Позади - последние отроги Синих гор. Граница Белерианда.

- Здесь наши пути, наверное, разойдутся, - сказала Ральтагис, не глядя на спутников. - С собой не зову... больше.

Пятеро майар одновременно посмотрели на север. И торопливо отвели взгляды.

- Не надо, - почти жалобно попросила Дэрт. - Не ходи туда. И не вспоминай даже. Нет там ничего, нет, ты же знаешь.

- Она права, - решительно сказал Нэртаг. - Нам лучше уехать отсюда, да поскорее. Слишком близко.

- Поезжайте, - согласилась Ральтагис. - Я ведь сказала: никого не зову туда.

- Это же... - шерсть у Тевильдо поднялась дыбом. - Ты погубишь себя. Впустую погубишь.

- Ральтагис, - Талло подошел к майэ, положил руки ей на плечи. - Прошу, не делай глупостей. Поедем дальше. Ты же сама говорила о будущем, о новых мелодиях, о счастье творить. Там - нет никакого будущего. И не может быть.

Она зажмурилась на мгновение. Тряхнула русыми волосами.

- Может или не может - вы же отказались проверять! Разве кто-нибудь пробовал возродить Удун? Вдохнуть жизнь в погибшую музыку?

- Разве что Мелькор сумел бы, - Ирбин опустил голову. - И то сомнительно.

- Мелькора больше нет, - резко ответила Ральтагис. - Но есть я. И я попробую сделать это.

- В одиночку?

- Пусть в одиночку. Я должна попытаться.

- Что ж, - Талло на мгновение сжал ее плечо и отошел к остальным. - Твой выбор. Остается только пожелать, чтобы он оказался тебе по силам.

Ральтагис чуть помедлила, словно, вопреки собственным словам, ожидала, что кто-нибудь присоединится к ней. Майар молчали.

Она резким движением вскочила в седло.

- Удачи, Ральтагис!

Она не ответила. С места пустила коня в галоп. К северу.


11

Близко уже. Настолько близко, что бесполезно закрываться от Диссонанса. Он повсюду здесь - наследие войны, память о нашем поражении, прощальный "дар" Валар.

Иригис ржет - тревожно, жалобно. Не ржет - кричит, как кричат от боли и ужаса Воплощенные. И останавливается, отказываясь нести меня дальше. Что же, Иригис, золотистый мой, скачи назад. Тебе там не выжить, ты только конь, пусть и с измененной мелодией. Да я бы и младшего духа не повела с собой на руины Удуна.

Возвращайся. Я все-таки пойду дальше. Туда, куда не решался сунуться никто из наших с тех пор, как рухнули эти горы, дробясь в щебень, засыпая подземные лабиринты.

Я больше не слышу Музыки, мне приходится закрываться от нее, иначе Диссонанс уничтожит мою мелодию, изорвет в клочья.

Я больше не слышу мира, мне остается полагаться только на ощущения тела, как Воплощенной.

Вперед.

Шаг за шагом.

Ноги проваливаются по щиколотку в серый песок, по коже бегут ручейки пота, пыль забивает легкие.

Ничего живого вокруг. Четвертую тысячу лет - ничего живого. Гиблое место. Мертвое. Мой дом.

Я звала их, я верила, что мы сможем все-таки возродить наш Удун - наперекор всему. Нельзя отречься от собственной Музыки, от творения своего, пусть изувеченного, пусть разрушенного. Нельзя отречься от себя - вот так, без борьбы.

Они отводили глаза - все, даже Саурон. Они говорили - это безумие, это нам не под силу, Удуна больше нет, но мы сумеем вновь поднять Ангбанд, а потом... Потом вернется Мелькор. Вернется - и восстановит все, он же может. Он единственный - может.

И я ждала. Ждала его возвращения. Ждала, пока он, измученный пленом, искалеченный проклятыми аманскими камнями, восстановит силы. Ждала, пока он вспомнит себя, вновь почувствует Эндорэ, как чувствовал его прежде, как никто из нас, наверное, не умел. Вспомнит - и придет сюда. Не один, одному слишком тяжко было бы даже ему, но с ним бы пошли майар. И даже если не решились бы остальные, пошла бы я.

Потому что это место - словно клеймо на теле Эндорэ. Потому что, пока оно существует, Валар остаются победителями. Потому что сердце наших земель превратилось в средоточие Диссонанса.

Шаг... за шагом. В глазах темно - то ли от серой пыли, клубящейся в воздухе, несмотря на отсутствие ветра, то ли от напряжения и растущей усталости.

Поворачивать поздно. И помощи ждать неоткуда. То, на что не решился никто другой, то, что должен был бы сделать Мелькор, сделаю я. Или не сделаю. Но кроме меня все равно некому - даже попытаться.

Кажется - или Удун откликается мне? Он тоже ждал? Мелькора, меня - хоть кого-нибудь из Поющих, кто вспомнит о нем, кто захочет помочь ему.

Шаг... за шагом...

Я останусь здесь, мой Удун. Новой - и единственной - хозяйкой твоей. Или частью того, чем ты стал теперь.

Я - останусь.


12

- Стой, Дэрт!

- Пусти моего коня, Нэртаг! Пусти, я верну ее, я догоню, я успею... Пусти, слышишь?!

- Дэрт, нет! Пожалуйста, выслушай, подумай сама - она же закрыта, мы не слышим ее, она уже там, поздно.

- Тогда пойдем вместе. Туда, к ней. Вдруг она права? Вдруг получится?!

- А если нет? - тихо спросил Ирбин. - Если мы все останемся там, если наши мелодии смолкнут, что будет с Эндорэ?

- Нам нельзя было ее отпускать, - Дэрт стиснула кулаки. - Нельзя!

- Закон Удуна, - напомнил Талло.

Рассудительный. Невозмутимый. И очень бледный.

- У нас нет законов! - вскинулась Дэрт.

- Ну, один-то был, - Талло, видимо, вспомнил об облике и придал лицу обычный оттенок. - Один был. И ты его помнишь, Дэрт. Вы все помните.

- Ты волен творить любую мелодию, - нехотя заговорил Тевильдо, прижав уши. - Ты волен распоряжаться собой и своим голосом, как захочешь. И никто не вправе указывать или препятствовать тебе, если ты не мешаешь петь собратьям по Теме.

- Она приняла решение, Дэрт, - спокойно сказал Талло. - И думаю, гораздо раньше, чем мы добрались до окрестностей... Удуна.

- Может быть... - Ирбин потер подбородок. - А если позвать на помощь Мелькора?

- Для него мы предатели, - глухо сказал Нэртаг. - Он не станет вмешиваться. Тем более ради спасения Ральтагис. Не сомневаюсь, что он догадался, кто возглавил уход.

- Хорошо, если вмешиваться не станет, - Тевильдо нервно лизнул лапу. - А вот если бы на выручку кинулся? В его-то нынешнем состоянии. Что тогда?

- Тогда мы отправились бы с ним, - сказал Ирбин. - Разве не так?

- И сгинули бы все вместе, - кивнул Талло. - К великой радости Владык Амана.

- Или справились бы, - Ирбин упрямо сдвинул брови.

- Какой ценой? - прищурился Талло.

Ирбин опустил голову.

- Ральтагис сделала выбор, - уже мягче сказал бывший майа Ирмо. - Если кто-то из вас желает последовать за ней, лучше сделать это сейчас. Ехать ближе. А остальным предлагаю двигаться на восток.


13

И спорили Мудрые.

И говорил Ларх-ведун, хранитель Священного пламени из рода Ларха Избранного, что не должно нам уподобляться отступникам, покинувшим земли отцов и бежавшим к закату, что Учитель заповедал нам жить здесь и хранить зажженное им пламя, доколе он не придет снова к верным своим.

Но возразил Ларху Ульгант-вождь, из рода Рейлин Бесстрашной, что истинный Дом наш не здесь, а там, где ждет нас Учитель, и что лишь тот, кто выдержит испытание, воссядет одесную Великого на вечном пиру и обретет великую силу и знание необъятное.

И поддержал Ульганта брат его Бортаг, и праведного гнева полна была речь его. Рек Бортаг, что должны мы настичь отступников и покарать их, тогда возрадуется Властелин и подарит своим верным жизнь вечную и могущество неодолимое.

И сказал Ларх, что вольны Ульгант и Бортаг отправиться вслед за отступниками, он же вовек не нарушит заветов Учителя и дождется его пришествия.

Так спорили Мудрые.


14

- Не смей сдаваться, - тихо сказал Алканармо. - Не смей, слышишь?

Ондо не пошевелился.

Алканармо подошел, взял его за плечи и крепко встряхнул.

- Прекрати. Это всего лишь Моргот.

- Он... он... - зубы мастера выбивали дробь.

- Живет он здесь, - Алканармо сказал это очень спокойно и даже с оттенком пренебрежения, хотя самому до сих пор было не по себе. - Ну, и что?

Бояться - значит, помогать Морготу. Нельзя поддаваться страху. Даже теперь. Особенно теперь.

- Вставай, Ондо.

- Я не могу, - нолдо внезапно обмяк, словно лишился последних сил. - Лучше Мандос. Я сумею уйти.

- А ты уверен, что попадешь в Мандос - отсюда? Вот такой, сломленный, потерявший надежду. Что твой дух не останется вечно скитаться в землях Врага.

- Я не...

- Нельзя уходить - так, - решительно заявил Алканармо.

Обвел мастеров взглядом.

Те слушали. Молча. Внимательно.

- Если уходить, то только в бою, - сказал Алканармо. - Рано или поздно мы вырвемся из этой пещеры. И вернем себе свободу - живые или мертвые, не так уж и важно. А пока - надо работать. Не ради воды и пищи. Ради того, чтобы сохранить себя. Чтобы, когда выпадет шанс, мы способны были его использовать.


15

Он не любит меня. Что проку себя обманывать?

Он дарит мне мелодию за мелодией. Большинство мы поем вместе, и в такие моменты я счастлива, потому что не думаю ни о чем. Просто растворяюсь в его Музыке.

А иногда он создает для меня украшения. Руками. Потому ли, что это ему труднее, а значит, и цена подобных творений выше в его глазах? Или же он боится? Ведь по мелодии подарка я могу догадаться, почувствовать... что он не любит меня.

Сегодня он принес мне цветок. Алые остроконечные лепестки, сердцевина пурпурная с фиолетовым, узкие темные листья. Новая мелодия.

Цветок завял, едва я взяла его в руки. Почернел, словно обожженный. Я растерянно посмотрела на Мелькора - он казался ошеломленным. Впрочем, овладел собой быстро. Покачал головой, с улыбкой сказал что-то о неудавшемся опыте, о том, что у него есть для меня подарок получше. Вытащил и вручил мне перстень.

Очередной. Очень красивый. Искусно сделанный.

Мертвый.

Потому что его создатель не любит меня.


16

Не получается больше у меня живое. Гибнет.

Сколько раз я пытался спеть для Тарис цветок! Видел, каким он будет. Слышал не родившуюся еще мелодию. И пробовал, пробовал, пробовал. Не отступая, превозмогая боль.

Я добился своего - после множества неудачных попыток. Справился. Мне казалось тогда - это победа. Победа, которой я обязан Таринвитис. И теперь-то уж я верну себе все. Силу. Уверенность. Способность творить.

А радость и торжество обернулись изумленно-жалобным взглядом Тарис, ее поникшими плечами. И вряд ли она из-за моей неудачи так огорчилась. Нет ничего особенного в сломанной мелодии - у каждого из нас не раз случалось такое с тех пор, как наши голоса впервые зазвучали в мире. Творение - всегда риск. Нам ли, ведущим свою Тему, бояться ошибок?

Похоже, Таринвитис услышала в этом увядшем цветке что-то иное, не то, что я. Точнее сказать - не услышала того, что ждала. Опять.

Ей мало внимания и подарков, ей мало нежности и заботы, ей мало игр с плотью, которые придумали Дети. Сначала я не понимал этого. Слышал нотки разочарования в ее мелодии и недоумевал: чего может ей не хватать. Потом догадался.

Таринвитис себя в нашу с ней музыку целиком вкладывает. Для меня это лишь одно из творений, для нее - целый мир.

Ее мир. Красивый. Уютный. Ласковый.

И слишком тесный для меня.


17

- Властелин, ты ведь слышишь. Не можешь не слышать.

Мелькор помолчал. Словно действительно вслушивался. Или думал.

- Начнем с Сириона, - сказал наконец. - С крепости Ородрета.

Саурон замер. Не согласия ожидал - спора. Готов был, что Властелин откажется выслушать. А если все-таки согласится - надо суметь убедить его. Хоть попытаться.

Не может быть так, чтобы даже судьба Эндорэ стала Восставшему безразлична. А если Вала перестал слышать свои владения? Так не могло быть, но Первый помощник старался предусмотреть все варианты. Даже самые невероятные. Если Мелькор не слышит, Саурон расскажет ему. О том, что аманские мелодии убивают земли, ставшие частью Темы Восставшего. О том, что растет Диссонанс, и если промедлить еще хоть несколько лет, Белерианд сгинет. Мелькор мог бы удержать его, но голос Валы звучит все тише, а Нэртаг ушел, и Саурон в одиночку не сможет противостоять разрушению. И надо немедленно действовать, если они не хотят, чтобы Ангбанд остался островом, отрезанным от остатков Эндорэ музыкой Ульмо.

Саурон был готов к спору. К отказу. К разрыву даже. Но не к согласию. И теперь молчал, не в силах скрыть изумление.

- Тебе придется восстанавливать мелодии земли, - сказал Вала, словно не замечая замешательства помощника. - Возьми с собой Дарглуина, оставишь на него крепость, когда она перейдет к нам. Он справится.

- Но Ангбанд...

- Мне давно пора уделить внимание оркам. Да и Таринвитис с Алагом останутся со мной. Что до волколаков - у них будет вожак на время вашего отсутствия. Выбери лучшего щенка из полукровок. Я сам его воспитаю. Это не займет много времени. Готовься к походу, Саурон.

- Благодарю... Властелин.


18

Волчонок. Самый сильный и ловкий. Самый смышленый.

Будущий вожак.

Отпрыск майа. Саурона? Дарглуина? Неважно. Я не стал спрашивать.

Я кормил его мясом. Свежим мясом, сочившимся кровью. Иногда свиным. Иногда -принесенным охотниками из леса. Время от времени - эльфийским.

Кормил из собственных рук, вкладывал в звереныша силу. Скупо вкладывал - не слишком много ее у меня осталось. Так что я больше пробуждал в щенке то, что было заложено в нем от рождения. Что досталось от майа. Пробуждал, развивал, взращивал.

Но все чаще чувствовал, что не только силу передаю этому зверю. Бессильная ярость моя, боль, подступающее временами отчаяние становились частью его. Бесстрашие юного волка переплавлялось в безумие, воля к победе - в исступленное упрямство, боевой дух - в жажду крови. Но мне становилось легче. Словно то, что столетиями терзало меня, переходило теперь к Кархароту. И отпускало меня. Освобождало.


19

- Саурон готовится к войне, - голос Таринвитис дрогнул от обиды. - И Дарглуин с ним уходит. А я... Это из-за Воплощенного, да, Властелин? Из-за того боя?

- Нет, что ты, - очень мягко сказал Мелькор. - Маэдрос тут ни при чем. Я не сомневаюсь в тебе, Тарис. Просто в Ангбанде ты принесешь больше поль...

Таринвитис закусила губу. Отвернулась.

- Ты нужна мне, - тихо сказал Вала. - Очень нужна. Здесь.

- Да, - вздохнула она. - Так же, как... эти.

"Эти", двое волчат-подростков, крупных, черных, почти неотличимых один от другого, в очередной раз затеяли возню. Только вот играл лишь один из них, второй, похоже, дрался всерьез. Или почти всерьез. Слишком угрожающе рычал, слишком яростно нападал на собрата. И в конце концов почти добрался до его горла. Второй волчонок увернулся, но противник все-таки успел вцепиться ему в ухо. Брызнула кровь.

- Кархарот! - прикрикнул на драчунов Вала. - Анфауглир! А ну, прекратить!

Щенки - каждый ростом со взрослого дикого волка, - поджав хвосты, разбежались в стороны. Анфауглир приблизился к сидящему Мелькору, положил голову тому на колено. По пушистому воротнику текла струйка крови из порванного уха. Кархарот улегся в углу, угрюмо поглядывая то на Поющих, то на собрата. Таринвитис стало не по себе от этого взгляда.

- К воротам, - отрывисто приказал Мелькор волчонку, заметив тревогу девушки. - Стеречь.

Кархарот поднялся, клацая когтями по мрамору пола, подошел к двери и толкнул ее лапой. Тяжелая створка открылась неожиданно легко и тут же захлопнулась, едва черный хвост скрылся за ней.

- Мне он не нравится, - майэ поежилась. - Тебе, по-моему, тоже.

- Этот щенок нужен мне.

- Зачем, Мелькор? Вожак из него не получится, это ясно. Он силен и смел, но в нем слишком много злобы. Он способен погубить свою стаю.

- Вожаком будет этот, - Вала погладил лобастую голову, лежавшую у него на коленях, и волчонок зажмурился от удовольствия. - Назначение Кархарота - убивать. Он одиночка.

- Они очень похожи с виду. Братья?

- Возможно. Мне доставили двух лучших полукровок.

Двух. Таринвитис вовремя прикусила язык. Саурон говорил об одном волчонке.


20

Саурон говорил об одном волчонке. О будущем вожаке. О том, кто заменит их с Дарглуином, пока они наводят порядок в Эндорэ.

Зачем же тебе понадобилось держать рядом с собой еще и это... чудовище? Мелодия Кархарота слишком жесткая даже для Ангбанда. Нет, не жесткая, дело не в этом. Скорее рваная. И слишком простая, почти лишенная вариаций. В ней нет фальши, но нет и гармонии. Она граничит с Диссонансом. Для чего ты создал такое вот существо, Вала Мелькор?

Или Кархарот был первым? Пробная мелодия, словно тот цветок? И поняв, что замысел не удалось воплотить, ты решил попробовать снова? И если бы не получилось с Анфауглиром, ты взял бы на обучение третьего зверя? А потом еще одного, и еще?

Или наоборот, у тебя получилось задуманное и ты решил пойти дальше? Попробовать другой вариант? Только вот зачем тебе было вкладывать в волчонка именно такую мелодию?


21

А ведь этот зверь может быть полезен. И не только тем, что, благодаря ему, я избавляюсь от дисгармонии в музыке.

Какое потомство он оставит, если пустить его к волчицам? Возможно, дети и внуки Кархарота смогут очистить Эстолад и Таргелион от аманских псов и нолдор-бродяг. Не стая - одиночки-убийцы. Не воины Ангбанда, на которых удобно нападать из засады. Охотники против охотников. Звери, одержимые жаждой крови, не знающие страха.

Эстолад больше не принадлежит Ангбанду. Он принадлежит нолдор. Сыновьям моего бывшего друга. А будет принадлежать волкам. Я ничего не стану приказывать им - просто выпущу на свободу. И не буду мешать.

А когда все закончится, в освобожденные земли явится стая. Дети Анфауглира. Не уступающие в силе потомкам Кархарота, верные мне, сплоченные, хорошо обученные.

Одиночки не устоят против стаи. Подчинятся или погибнут. И тогда в Эстолад и Таргелион смогут придти новые хозяева.

Орки.

А со временем и мои люди.


22

- Хитаэглир, - громко провозгласил Нэртаг, хотя все и без того заметили горный хребет, преграждавший путь. Впрочем, майа, который спел когда-то мелодию Гор Сумрака вместе с Мелькором и Сауроном, имел все основания гордиться своим творением. Хитаэглир почти не затронула Война Стихий. Он по-прежнему стоял неприступной стеной между западом и востоком.

Горы-стражи. Горы-предостережение. Горы-воплощение силы. Только вот Оромэ они не остановили. И тех квэнди, что решили уйти в Аман, тоже.

- Как ты нас поведешь? - спросил Талло. - Подземный путь уцелел?

- Не знаю, - признался Нэртаг, вслушиваясь и озабоченно хмуря брови. - Но вряд ли Оромэ со своими майар спускался туда. Он уж скорее поверху шел. И квэнди потом провел так же.

Дальше ехали молча. Отчасти чтобы не мешать Нэртагу слушать мелодии гор, отчасти - охваченные воспоминаниями.

- Цела дорога, - с облегчением объявил бывший майа Ауле, спешиваясь перед почти отвесной каменной стеной. Провел по скале ладонью - по камню пробежала трещина и быстро расширилась, открывая проход.

- Только идти придется пешком, - предупредил Нэртаг. - Там кое-где потолки низкие.


23

Не любит.

А может, просто использует. Как Анфауглира и Кархарота. Как пленных нолдор.

Он долго молчал, он хочет вновь обрести голос, и поначалу ему легче петь с кем-то.

Со мной, например.

А мог бы точно так же попробовать с Дэрт. Или с Ральтагис. Просто их нет, а я рядом.

Да, рядом. И могу помочь ему. Готова помочь.

Он не любит меня - ну и что с того? Я люблю его.

Это мой выбор. Моя мелодия. И потому именно со мной поет Мелькор. Впрочем, и это не так уж важно. Главное - он поет. Снова.


24

Жук. Всего лишь навсего жук.

Он пошевелил усиками и с легким треском приподнял темно-лиловые надкрылья. Умирать явно не собирался.

Мелодия получилась. Простенькая, но складная. Жизнеспособная.

Жук полз по моей ладони. Единственный в Эндорэ и во всем мире. Только что созданный мною темно-лиловый жук.

Маленький. Не слишком красивый.

Живой.

Жук полз, а я смотрел на него, не пытаясь сдержать текущие по щекам слезы. Смотрел и не мог отвести глаз.


25

- Ты не пройдеш-ш-ш-шь!

- Пламя Удуна! Алсвишш?! Но ты же...

- Я погас-с-с, не закончив танц-с-са. Влас-стелин откас-с-сался помош-шь мне. Я с-с-справился с-с-сам. Уш-шел подальш-ше от больш-шой воды, отыс-скал путь к подс-семному пламени. Вос-становил с-себя.

- Но почему ты не в Ангбанде? Ты нужен там.

- Не нуш-шен. Ес-сли бы я был нуш-шен, Влас-стелин поделилс-ся бы со мной Пламенем.

- Ладно, как знаешь. Дай нам пройти.

- Ты тош-ше не нуш-шен в Ангбанде, Нэртаг?

- Скорее уж, нам больше не нужен Ангбанд, - вмешалась Дэрт. - Да, мы тоже ушли, Алсвишш. Мы такие же, как и ты. Пропусти же нас.

- Неш-шего тревош-шить мои тш-шертоги. С-ступайте поверх-ху.

- Поверху долго и неудобно, - подчеркнуто мягко сказал Талло. - Мы пройдем один-единственный раз и больше не побеспокоим тебя.

- Черес-с мои владения нет пути пос-сторонним.

- Алсвишш, - Дэрт сдвинула брови. - Отойди. Я не хочу биться с тобой: мы когда-то выбрали одну Тему.

- Подожди, - Нэртаг придержал девушку за плечо, шагнул вперед. - Алсвишш, мы ведь всегда с тобой понимали друг друга. Здесь не только твои владения. Эти горы - моя Песнь.

Балрог, до сих пор темно-багровый, засветился оранжевым.

- Хорош-шая Пес-снь, - одобрил он. - Ты мош-шеш-шь ос-статьс-ся. Протш-шие пус-сть ух-ходят.

- Мы с тобой оба хозяева здесь, так ведь, Алсвишш? - уточнил бывший майа Ауле. - А эти майар - мои гости.

Некоторое время балрог думал. Очень напряженно, судя по тому, как быстро оранжевые языки сменялись фиолетовыми и багровыми, потом снова светлели, сплетались и вздрагивали.

- Я тоже останусь с вами, - сказала Дэрт. - Мне нравятся эти горы. Вряд ли я найду для себя и своих мелодий лучшее место. Мы с Нэртагом будем петь вдвоем.

- Что ш-ш, ос-ставайс-ся, - неуверенно разрешил балрог.

- Так давай покажем нашим гостям пещеры. Я давно мечтал похвастаться перед ними своей музыкой, - Нэртаг лукаво улыбнулся. - А до сих пор так и не довелось.

- Пус-сть с-смотрят, - балрог опустил огненный бич. - Только недолго. Я не люблю гос-стей.


26

Возвращаются ко мне силы. Медленно, понемногу, но все-таки. А мастерства я никогда не терял. Разве что уверенность... отчасти.

Будь мы с Феанором друзьями по-прежнему, я кинулся бы к нему поделиться радостной вестью: я снова могу творить. Как прежде. Лучше, чем прежде, потому что, утратив на время способность петь, я никогда не переставал слышать.

Нет, не кинусь, конечно. Не поделюсь. Ни с ним, ни, тем более, с майар. Поющим Ангбанда незачем знать ни о сомнениях моих, ни о страхе, ни о горе. Даже теперь, когда все, кажется, позади.

А Феанор... Феанор больше не тот, с кем можно говорить доверительно. Да и был ли он им когда-нибудь? Может, я один создал эту мелодию и поверил в нее. А теперь иллюзия рассеялась без следа.

Что ж, тяжело, конечно. Жалко красивой музыки. Но так безусловно лучше.

Не годится мне тешить себя иллюзиями. Нельзя.


27

Нельзя мне поговорить с ним. Поздно. Не услышит. Не откроется больше. Стена сомкнулась. Не одолеть ее, не пробить.

Мелькор дважды еще приходил ко мне в башню с тех пор, как сделал убор для Таринвитис. Мы даже разговаривали с ним - о камнях, о моей работе. Да только за каждым произнесенным словом скрывалось по дюжине не сказанных. Мы улыбались - и старались не глядеть друг другу в глаза.

Потом он перестал появляться.

И Маэдрос молчит. Только и знаю о нем, что жив.

А Мори все больше времени проводит теперь в мастерских.

Он все так же старателен и услужлив. Безупречный слуга. Слуга, который мог стать учеником и помощником, если бы я захотел. Да только разве заменит он мне сыновей? Нет, лучше не бередить душу, ни себе, ни ему.

Я не одинок, нет, я не могу чувствовать одиночества, ведь у меня есть металл, и камни, и инструменты. Моя работа.


28

- Ты хочешь вернуться?

Ирбин опустил голову.

- Мое место там. Понимаю, странно: пройти пол-Эндорэ, чтобы понять, что нет у меня иного дома, кроме Ангбанда. И не будет.

- Ты хочешь вернуться к Мелькору? - Дэрт ожесточенно дернула себя за косу, не в силах поверить в происходящее. - После его обмана, после того, как он предал нас?!

- Я вернусь к Мелькору, - вздохнул Ирбин. - Как бы он ни изменился, как бы ни искалечил его плен, Тему, которую все мы выбрали, начал когда-то он. Нам не следует забывать об этом.

- Он же губит ее! - Дэрт ударила кулаком по ладони. - Он больше не чувствует Музыку, он фальшивит.

- Я ни разу не слышал фальши в его мелодиях, хотя не всегда понимал их, особенно в последнее время.

- Он казнит тебя, если ты вернешься, - мрачно сказал Нэртаг. - Не простит отступничества.

- Что ж, если он решит так, пусть, - Ирбин пожал плечами. - Останусь без облика на какое-то время. И все-таки буду петь с ним. Там сейчас ни один голос лишним не будет.

- Я с тобой пойду, - Тевильдо, сидевший, обернув лапы хвостом, вскочил. - Нам не следовало разделяться, кто бы какие ошибки ни совершил. Нас и так мало.

- Нет, мой пушистый друг, - Талло решительно положил руку Коту на загривок. - У меня есть идея получше. Ты пойдешь со мной.

- Ты тоже? - Тевильдо навострил уши.

- Да. Только позже. Вернуться в Ангбанд теперь - значит, признать поражение и сдаться на милость Мелькора. Мы придем туда иначе. Победителями. Героями. Так, что Властелин примет нас с почестями и никогда не напомнит о былом разладе. Что скажешь, Ирбин?

Бывший майа Йаванны покачал головой:

- Я возвращаюсь сейчас, что бы ни ждало меня в Ангбанде. Не хочу медлить.


29

Я боюсь своей новой силы. Тогда, под Химрингом, я обрадовался нежданной помощи. Принял ее, не колеблясь. Это нас и спасло, хотя никто не надеялся остаться в живых.

Я не сразу задумался о природе странного своего дара. Шла война. Я велел отступить братьям, но сам остался. Я не собирался сдавать Химринг. Мне некуда было идти и незачем. Клятва все равно заставила бы вернуться на север. К Ангбанду. К Сильмарилам.

Жизнью я больше не дорожил. Даже искал смерти. А она проходила стороной каждый раз. Словно меня хранило что-то.

Враги боялись меня, будто видели перед собою чудовище. Избегали ближнего боя. А нолдор - в них как будто один мой вид пробуждал надежду. Говорили то о свете, исходившем от меня, то о белом огне. Сам я ничего такого не видел. Только чувствовал силу. Странную, непривычную. И она пугала меня все больше. А ведь я думал, что разучился бояться.

Белый огонь. Пламя. Дар, полученный от отца. От друга Моргота.

Дар, который страшнее смерти, страшнее самого чудовищного проклятия.

Дар, пришедший из Ангбанда.


30

Долго спорили Мудрые, и многие воины из рода Рейлин взялись за оружие. Но те, что склонили слух к слову Ларха, тоже приготовились к бою. И чтобы избежать ненужного кровопролития, повели Ульгант и Бортаг людей своих к закату, где восседает в кругу верных своих Властелин мира, и разящая молния в деснице его, но в шуйце плоды, слаще которых нет на земле. И тот, кто вкусит от плодов тех, мудрости преисполнится и силы великой, и не будет равных ему меж людьми.

Долго шли верные, и не видно было конца дороге. Но настал день, когда встретился путникам юноша. Ликом он был прекрасен, как никто из людей, и белее снега были волосы, а глаза - цвета весенней листвы, омытой дождем. И сопровождал его зверь невиданный, похожий на огромную рысь. Белой была шерсть того зверя, а глаза зелеными, и светился в них разум. И устрашились люди, думая, что эти двое братья друг другу и могучие чародеи. Лишь Ульгант не отвел взгляда и заговорил с Белоголовым, и тот отвечал вождю.


31

Эти люди были невысокими, крепкими и очень смуглыми. Непохожими на своих собратьев, испорченных эльфами.

Их вожак ударил коня пятками, и подъехал ближе.

- Ульгант, - он коснулся ладонью груди. - Вождь рода Рейлин Бесстрашной.

Майа слегка кивнул. Глядя на то, как он держится, запросто можно было подумать, что он хозяин здешних земель.

- Куда вы держите путь? - спросил Талло.

Языку людей майар научил Мелькор, из года в год ожидая прихода Младших Детей.

- Мы ищем Учителя и Властелина, чей дом за стеною гор, в царстве колючих белых ветров. Не видел ли ты его в своих владениях?

Наконец-то! Первые люди, которые ищут Мелькора, а не бегут от него.

- Властелин ждет вас, - торжественно изрек майа.

Именно изрек - так, что люди замерли, затаив дыхание.

- Но дом его далеко.

Талло попытался коснуться сознания вожака - и едва удержался от досадливой гримасы, хотя не в первый раз имел дело с людьми. Видом смертные отчасти походили на квэнди, а вот осанвэ не владели совсем. Как и орки. Сохрани Мелькор прежние силы, он нашел бы способ исправить этот недостаток Младших. А теперь вот возись с ними.

Майа протянул руку, и один из мужчин, повинуясь взгляду вождя, отдал ему... видимо, люди считали это копьем.

- Запоминайте, - велел Талло, вычерчивая на земле карту.


32

Долго шли они по пути, указанному Белоголовым. И преградили им дорогу горы, чьи вершины соединяли небо и землю, и погиб в тех горах Бортаг и сын его Бор возглавил младшую ветвь рода Рейлин.

Тяжек был путь через великие горы. Многие срывались в пропасти, тонули в реках и гибли под летящими с неба камнями. И некоторые пали духом и стали роптать, желая повернуть назад. И тогда старый Ульгант поднял оружие, и встали рядом с ним сын его Ульфанг и трое внуков. И завязалась схватка, и кровь обагрила камни. Бор же и его сыновья не приняли ничью сторону и выжидали. Когда же победили верные Властелину, и Ульгант скончался от ран, склонился Бор перед Ульфангом, ныне старшим в роду, и сказал, что пойдет за ним дальше.

И смолк ропот, ибо мертвы были отступники. Никто более не осмеливался спорить, ибо решителен был Ульфанг, жесток нравом и скор на расправу.


33

- Отчего ты не захотел пойти с ними, Талло? - Тевильдо уселся, обернув лапы хвостом. - Мы привели бы в Ангбанд первых людей. Властелин после такого не стал бы вспоминать о былых... разногласиях.

- Это лишь одно племя, пушистый, - усмехнулся Талло. - И Вала все равно узнает, кто направлял их путь - люди расскажут ему о встрече. Мы станем вождями Младших, Тевильдо. Мы будем посылать Детей Хильдориэн в Ангбанд. Самых преданных, самых лучших. И я не допущу, чтобы еще хоть кто-нибудь из людей выбрал Музыку Амана. Хватит.


34

Нескончаемым и тяжелым был путь через горы, но не забыл Властелин о верных своих. Еще одного посланца встретили люди - вышла к ним дева с огненными волосами, высокая и статная. И когда Ульфанг поведал ей о встрече с Беловолосым и братом его, принявшим обличье зверя, улыбнулась она и сказала, что укажет путь через свои владения.

И когда позади остались горы, спросил ее Ульфанг: как выглядит Властелин, как узнать его? Она пожала плечами и ответила: вы почувствуете его, он пел первым людям еще до их Пробуждения, а после защищал и учил их, его мелодия в ваших душах, вы не сможете ошибиться.


35

- Удачной охоты, - я улыбнулась.

- Да какая там охота! - Саурон только рукой махнул. - Работа, которую давно пора было сделать. Очистить земли, навести наконец порядок.

- Ты словно не рад.

Он нахмурился.

- Мало радости видеть, во что превратилось Эндорэ. Еще полстолетия, и Белерианд было бы уже не спасти. Да и сейчас спешить приходится.

- А что, если я слетаю за Нэртагом? - решилась я. - Объясню, что все изменилось. Что он нужен здесь. И он, и Ральтагис, и Дэрт. Что наши земли на грани гибели.

Он задумался.

- Нет, не стоит. Они уже творят другие мелодии. Свои. Неизвестно, сможем ли мы теперь петь вместе. Даже если Мелькор их примет.

- Что ж, не будем спешить, - я постаралась скрыть разочарование. - Может, они и сами вернутся, когда Эндорэ зазвучит по-прежнему.

- Может быть. А может, и нет. Не так уж и важно, поют они в Ангбанде или где-то еще. Они поют нашу Тему, Тарис. Они там, а мы здесь.


36

Мори переступил порог и замер.

Властелина в комнате не было, хотя тот сам велел юноше явиться. И как всегда не соизволил уточнить, куда именно. Ангбанд сам тебя отведет, дескать. Вот и отвел. К волкам в зубы.

Зверей было двое, и Мори не успел даже удивиться тому, что эти твари оказались в кабинете Мелькора. В одном из кабинетов, точнее. Или Чертогов, как называли Повелители Ангбанда чуть ли не любое помещение, будь то маленькая комната, зал, колоннада или грот. За исключением разве что коридоров, да еще той части Цитадели, что была отведена Воплощенным.

Может быть, у всех здешних хозяев была такая привычка - не жить на одном месте. Мори не знал. Майар он видел редко, и никто из них не снисходил до разговора со слугой-нолдо. А спросить у Мелькора он не решался. Как и у Феанора.

Чертоги Властелин Ангбанда выбирал, похоже, под настроение. В этот раз крепость привела Мори в светлую просторную комнату с большими окнами и стенами, украшенными мозаикой. Похоже, Мелькор был чем-то доволен. Или увлечен новым замыслом.

Но волки-то здесь зачем?!

Юноша сделал шаг назад и снова застыл, не сводя широко раскрытых глаз со зверей. Один из волков оскалил зубы и тихо зарычал. Черная шерсть на мощном загривке встала дыбом. Второй смотрел молча, внимательно, но без злобы.

И что теперь делать? Взывать к Мелькору? Нет, бесполезно. Тот наверняка знает. Просто не хочет вмешиваться. Следит.

Но если Ангбанд ошибся... Нет, так не бывает. И Мори, идя сюда, ни о каких волках не думал. Значит, встреча устроена Властелином. Только непонятно, зачем. Никакой вины за собой юноша не знал. Ни одного промаха. Даже мелочи, которая могла бы вызвать у Темного Валы подозрения.

Нет, не казнь это. Значит, испытание. Очередной урок в мелькоровой манере. Вопрос, ответ на который надо найти самому. И неизвестно, будет ли возможность исправить ошибку.

Юноше очень хотелось убежать. Дверь совсем рядом, есть шанс выскочить. Но именно этот вариант совсем не годился. Отбиваться было тем более бесполезно - от двух огромных зверюг, без оружия.

Заговорить с ними? Но эти твари, пожалуй, не волколаки даже. И дело не в размерах - слишком отчетливо ощущалась в них сила. Не такая, как у Повелителей, но чем-то похожая. Едва ли они сочтут эльфа не то, что старшим - равным себе.

И как обычно, когда оказывался в отчаянном положении, Мори внезапно перестал чувствовать страх. Он больше не смотрел на зверей. И не думал о них. Властелин хотел его видеть и вызвал сюда. Значит, надо ждать. Ждать удобнее всего в кресле. Вон в том, возле резной колонны.

Волки выполняют приказ Мелькора. Мори тоже выполняет приказ. Он нужен Властелину - и уж точно не в качестве куска мяса для этих тварей. У него своя задача, у зверей своя.

Юноша пошел вперед, нарочито медленно. Волки не двигались. Наблюдали за ним.

Мори уселся в кресло, положил руки на подлокотники и принялся разглядывать мозаику на противоположной стене. Краешком глаза увидел, что волки улеглись по сторонам двери, носами друг к другу.

Не тронули. Значит, ответ был правильный.


37

"Алаг! Да прекрати наконец! Тебе что, заняться нечем?"

Нет, я, конечно, совсем не прочь поиграть, но в меру. А этот всегда увлекается, вовремя остановиться не может. Один облик потерял, второй ему все кажется недостаточно мощным. Хотя я догадываюсь, почему Мелькор не торопит Алага с воплощением. Так от нашего шутника хоть польза какая-то есть. А то получится второй Глор, только с крыльями. В случае войны боец, конечно, серьезный. Но с Аманом мы воевать не собираемся, а Дети такому не то что не противники, а и не игрушки даже. Слишком хрупки.

"Алаг, да чтоб тебе голоса лишиться посреди Песни! Надоел, ну!"

Взмыла вверх, нырнула в серое месиво тучи - попробуй найди меня. В иное время прошла бы насквозь - и дальше, выше, наперекор Варде, думающей, что ее звезды кому-то из нас мешают. Теперь так уже не позабавишься. И угрозы Алага разбить ладьи и сбросить аманских майар на скалы - не бравада от безделья. Я и сама иной раз мечтаю о том же. Жаль, не время пока. Тут бы на земле разобраться.

Я снова спустилась ниже облаков, описывая широкий круг перед возвращением в крепость.

И услышала новую мелодию. Не для меня новую - для Железных гор. Для Ангбанда.

Люди.


38

Мори вскочил - почти одновременно с волками. В комнату вошел Мелькор. Видимо, что-то приказал зверям мысленно - те тут же скрылись за дверью.

- Властелин, - Мори неловко кивнул.

Так и не придумал, как правильно приветствовать Валу. Не салютовать же, как орки. А поклоны Мелькору, похоже, не слишком нравились.

Властелин, прихрамывая, пересек комнату, уселся в кресло напротив юноши. Кивком предложил сесть Мори.

- Что в мастерских?

Вопрос, с которого всегда начинались их разговоры. И как обычно, юноша подавил в себе желание встать. Оттого, что Мелькор усаживал его, словно равного, Мори было неловко. Уж лучше бы Властелин принимал доклад, сидя на троне. Издали. И спокойнее так и... правильнее, что ли. Но Вала то ли не замечал смущения нолдо, то ли забавлялся на свой лад, то ли какую-то цель преследовал непонятную.

А слушал внимательно. С интересом. И это было приятно.

- Что ж, через дюжину дней можно отправлять Быргынза к гномам. Тебе бы, конечно, к ним наведаться, присмотреться. Может, научился бы у Детей Ауле такому, чего ваши не знают. Только вот за мастерами приглядеть будет некому. Другие-то все так же настроены? Непримиримо?

- Так же, - подтвердил Мори. - И еще...

- М?

- Властелин, пожалуйста, не отсылай меня из Ангбанда.

Мелькор помрачнел.

- Из-за него?

- Да.


39

Из-за него.

Да, ничего не поделаешь. Единственный, кто еще остался у Пламенного, - этот мальчишка. А отнимать последнее... Другом Феанор мне быть перестал, но ведь и не враг же. Впрочем, и врагу я бы такую жизнь, как у него, не стал, пожалуй, устраивать. Без необходимости, во всяком случае.

И не помочь ему - отгородился стеной. От меня, от Ангбанда, от мастеров. Как когда-то Маэдрос от него.

Только слугу рядом с собой и терпит. Пока что. И не заменишь парня никем, а это очень досадно, потому что Мори...

"Мелькор!"

"Тарис? Что-то..."

"Люди! Люди пришли!!!"


40

Мелькор вскочил, совершенно забыв о Мори, испуганно смотревшем на него. И о больной ноге, которая тут же заставила его поморщиться и опуститься обратно в кресло.

- Властелин, - умоляюще сказал юноша, - не гневайся. Не могу я Государя оставить.

И осекся, потому что выражение лица Валы совершенно не вязалось с их разговором. Мелькор был чем-то сильно взволнован. Мори захотелось убраться подальше, чтобы случайно не узнать лишнее, за что можно и головой поплатиться. Но его пока не отпустили, поэтому юноша сжался в кресле, сцепив пальцы и с тревогой поглядывая на Властелина.

"Сюда? В Ангбанд?" - нетерпеливо уточнял между тем Мелькор.

"В Ангбанд. К тебе".

"Откуда ты знаешь? Ты говорила с ними?"

"Я слышу их музыку. Это твои люди, Мелькор".

Мори побледнел: Вала улыбался, глядя в пространство. Радостно. Торжествующе. Словно хорошее известие получил. Для него хорошее. И почти наверняка скверное для нолдор.


41

Мои люди...

Пришли наконец. Значит, все-таки помнят.

Моя надежда, продолжатели моей Темы. Уязвимые и недолговечные в тварном мире - и подобные Поющим за его пределами. Беспомощные в настоящем - и почти всесильные в будущем.

Они помнят.

"Сколько их?"

"Почти две сотни. Властелин, встретить их? Проводить?"

"Ангбанд сам... Хотя нет. Проводи. В обход застав. Я открою путь. Только не напугай их смотри. Это тебе не квэнди".

Сразу принимать людей не стоит. Пусть отдохнут сперва. Немного освоятся в Ангбанде. Проникнутся ожиданием встречи со своим богом.

Место для них я приготовил еще полвека назад. Земля там хорошая, зверья и рыбы тоже хватает. Не пару сотен - больше прокормить можно.

Я перевел взгляд на Мори. Парень выглядел совершенно несчастным. С чего это он? Ах, да!

- Ладно, оставайся в Ангбанде, - разрешил я.

Тот перевел дыхание.

- Ступай, Мори.

Мне сейчас было не до него.


42

Чужаки не спешили. Но и не мешкали, хотя пути явно не знали. И не скрывались.

Низкорослые, кряжистые, но не кхызады. И не ор-хаи из диких. Скорее уж на дынов похожи. А дынов Властелин ждал. Давно.

Старший по заставе, Зыгхак, жестом остановил обвальщиков, изготовившихся столкнуть вниз камни. Полдюжины копейщиков, прихватив с собой волка, двинулись чужакам навстречу. Открыто.

Ульфанг приказал своим остановиться и опустить оружие. Один из незнакомых воинов, плосконосых и клыкастых, отрывисто сказал что-то. Спросил, судя по интонации.

- Мы ищем Властелина Мелхгура, - сказал Ульфанг. - Не его ли это земля?

Клыкастые переглянулись, не убрав, впрочем, копий, нацеленных на чужаков. Один что-то прорычал, другой снял с пояса рог и протрубил несколько раз, спугнув ворона, сидевшего на сосне чуть выше по склону. Птица недовольно каркнула и улетела прочь. А из-за скал донесся ответный рев рога.

Довольно скоро на тропе появились еще трое плосконосых. Один из них, видимо, предводитель, рослый, с прикрепленным к кожаной шапке пучком угольно-черных волос (вражеских, вероятно), внимательно осмотрел путников, безошибочно остановил взгляд на Ульфанге и заговорил.

Речь его, резкая, похожая на рычанье зверя или скрежет сорвавшегося ножа по камню, не походила ни на одно наречие известное потомкам Рейлин Бесстрашной. Даже нечестивцы, живущие за холмами и поклоняющиеся желтой чаше, не так говорят, хоть язык у них и чудной. Заметив, что его не понимают, предводитель плосконосых сделал знак своему товарищу.

- Говор-ри, - сказал тот, явно с трудом подбирая слова . - Что вы здесь? Вы дыны?

- Нет. Люди рода Рейлин, - ответил Ульфанг. - Мы идем к Властелину Мелхгуру.

- Мелхгуру? - переспросил толмач.

Сказал что-то предводителю, выслушал ответ.

- К Властелину Мелгыру? - уточнил.

Ульфанг подтвердил.

Предводитель еще раз осмотрел всадников, махнул рукой.

- Пр-роезжайте, - сказал толмач.

Рог затрубил снова. Уже иначе.

И снова ему откликнулись. На этот раз с трех сторон.

- Как найти Властелина... Мелхгыра?

Толмач начал было переводить и вдруг осекся. К тропе спикировала огромная красновато-коричневая летучая мышь. Люди крепче сжали оружие, но с места не сдвинулись: Ульфанг недаром взял с собой в черные горы лучших.

Между тем, голова твари начала менять форму, перепонки на крыльях словно растаяли, когти исчезли. Несколько мгновений - и на тропе оказалась молодая женщина с прямыми каштановыми волосами.

Плосколицые что-то нестройно выкрикнули, должно быть, приветствие, ударили себя кулаками в грудь. Предводитель быстро заговорил, показывая на Ульфанга и его спутников. Женщина выслушала, кивнула, коротко приказала что-то, и воины Властелина Мелхгура послушно отправились туда, откуда пришли.

- Пойдемте, - она повернулась к людям. - Я покажу вам путь.



Глава 6. Свободные



1

Этот взгляд нельзя не почувствовать, хоть и длится он всего несколько мгновений. Маэдрос осторожен. Он ни разу больше не обращался ко мне с тех пор, как позвал на помощь. И на мой зов не откликается. Закрыт. Снова. Но почему?

Я же помог ему. Спас. Все силы отдал, и жизнью бы пожертвовал, не задумываясь. Не только своей: я не думал тогда ни о ком больше. Только одно имело значение: я нужен сыну, он просит о помощи, он может погибнуть.

Я же Пламя в нем пробудил. Сделал то, чего не смог бы никто другой в мире.

Не знаю, ждал ли я благодарности. Может быть. Во всяком случае, ждал хоть чего-нибудь. Перемены в его отношении. Хоть немного тепла.

А он закрыт. Словно и не было ничего. Стена. Между мною и нолдор, между мною и сыновьями. Стена, которую создал Мелькор. Или я сам?

Можно выбраться из Ангбанда. Трудно, но можно. Я бы сумел. Только вот чем пробить эту стену? Как найти выход?


2

Ждать было нечего. Просто я никак не мог решиться уехать. Гладил золотистую морду Иригиса и смотрел на север.

Не разглядеть ничего отсюда - холмы как холмы. Крутые, высокие, поросшие сосняком. И музыка чистая, никаких следов Диссонанса.

Красивое место. Если не знать, что там, за холмами.

Ральтагис... нет, она, конечно, не отозвалась. Не смогла отозваться? Не захотела? Нет разницы.

Я не пойду за ней, это ясно. Она сделала выбор, ей и платить за него. Только ей. А если справится - это будет ее победа. Личная. Заслуженная.

Мой же путь - в Ангбанд. К Мелькору.

Я тронул Ратана. Ехал шагом и вслушивался. Ждал, что сзади раздастся перестук копыт. Потом не выдержал, оглянулся.

Иригис стоял неподвижно. И глядел мне вслед.


3

Оперенная белым стрела нашла цель. Волк не издал ни звука, словно не почувствовал боли от смертельной раны. Словно не зверем был - призраком. Прыгнул - молча, стремительно. Сбил с ног лучника. Челюсти с хрустом сомкнулись на горле нолдо. За мгновение до того, как в тело волка вошли еще три стрелы.

- Тв-варь вражья!

Сказано это было шепотом. Не шепотом даже - так, губы шевельнулись почти беззвучно. Келегорм не видел этого, только чувства брата уловил. Гнев, ненависть. Бессилие.

Звери, необычно крупные для волколаков, хитрые, бесстрашные, быстрые, появились в Эстоладе внезапно. А потом и в Таргелионе.

Черные волки Моргота.

Одиночки, одержимые жаждой убийства. Они никогда не охотились стаей, но казалось, вместо каждого погибшего появлялось по двое-трое новых. Они умели двигаться так тихо, что даже эльфийское ухо не могло уловить их приближения. Они убивали мгновенно и тут же исчезали, как тени.

Они не были армией. Всего лишь охотниками.

Охотники Моргота против охотников Келегорма.

К оркам земля Эстолада была равнодушна. Эльфы умели слышать и понимать ее, умели просить. Черные волки, казалось, были ее частью.

Карантир и близнецы ушли к югу, на Амон Эреб, куда пока не мог дотянуться Моргот. Ждали. Копили силы. Маглор вернулся на Химринг к Маэдросу. Келегорм с Куруфином еще пытались сопротивляться.


4

- Государь!

Он, казалось, не сразу услышал меня. Словно задумался так глубоко, что перестал замечать, что происходит вокруг. Я бы решил, что он беззвучно говорит с кем-то, если бы не знал, что не с кем ему. Давно уже не с кем. Потому что если бы это было не так, он не выглядел бы таким одиноким.

- Государь...

И что дальше? Он ведь не знает, что я теперь служу... ну, то есть учусь... ну, в общем, часто встречаюсь с Властелином.

И пусть лучше не знает. Только вот как сказать ему...

- Что тебе, Мори?

Как сказать, что нолдор грозит беда? Что Мелькор получил какую-то весть?

- Государь... ты смотрел на юг?

Удивленный взгляд. Чуть встревоженный.

- А что на юге?

- Н-не знаю. Я... видел воронов.

- Воронов, летящих с юга в Ангбанд? - он пожал плечами. - Мелькор часто их посылает. Это не новость, Мори.

- Да, Государь. Но я встретил Мелькора, он, похоже, был чем-то обрадован.

Феанор усмехнулся.

- Возможно, какая-то работа ему удалась... немного лучше обычного. Очередной подарочек для Таринвитис.

Это прозвучало презрительно. Так один мастер мог бы сказать о другом, не желая признать в нем соперника. Но не Государь нолдор о Властелине Ангбанда, воюющем против его народа.

Не верю я в его равнодушие. Почему он ответил именно так? Зачем?

Додумать я не успел. Дверь отворилась. Мелькор.

Та-ак, пойду-ка я восвояси. Можно поладить с Государем. И с Властелином - вполне. Но когда эти двое сходятся вместе, чувствуешь себя, как между жерновами. И чем дальше, тем хуже.

- Я принесу фруктов, - быстро сказал я первое, что пришло в голову.

Поклонился обоим, подхватил пустую корзину и выскользнул из комнаты.


5

Феанор посмотрел на вошедшего. Молча кивнул. Без улыбки.

Тот ответил таким же холодным взглядом.

Приходить сюда было неприятно. Мелькор не хотел лишний раз касаться мелодии феаноровой башни, а потому вынужден был подниматься по лестнице. Мучительно долго. И вряд ли преодолел бы этот путь быстрее, даже если бы не хромал.

Но мысленный разговор казался теперь почти невозможным. Уж лучше прятаться за словами.

- В Ангбанд явились люди, - сказал Вала.

- Вот как?

Взгляд мастера был отстраненным. И лицо оставалось неподвижным.

- Я буду говорить с ними. Позже, когда они освоятся.

Мелькор говорил равнодушно, словно ни предмет разговора, ни Феанор совершенно не интересовали его.

- Чего ты хочешь от меня? - спросил нолдо.

"Ничего, - подумал Мелькор. - Разве только - чтобы ты отказался от моего предложения. Сам".

- Если желаешь, можешь присутствовать.

- Если желаешь, буду, - мастер пожал плечами.


6

- Ну, что, поохотимся? - Дарглуин облизнулся, скаля удлинившиеся клыки.

Я хмуро посмотрел на него. Не слышит, что ли, во что островок превратился? Да и берега реки в этом месте. Только о развлечениях думает. О том, как бы горячей крови глотнуть, да погонять испуганных Воплощенных. Не о деле.

- Мы же исправим все, Саурон, - он по-звериному прижал заостренные уши, глядя на меня почти виновато. - Станет, как прежде.

Ага, значит, музыку-то расслышал.

- Готовься, - сказал я сухо. - По моему знаку поведешь стаю.

- Ты собираешься петь? - спросил он разочарованно.

Ну, конечно, добить противника, скованного ужасом, почти не способного сопротивляться, радости мало. Только вот не следует забывать, какое оружие у наших врагов.

- Не время забавляться, - буркнул я.

- Ты считаешь это войной? Они всего лишь...

- Я считаю это работой, - отрезал я. - Готовься, Дарглуин. И учти: увлечешься, подставишь волков под нолдорские стрелы, я с тебя лично шкуру спущу.


7

Так, и куда теперь?

Я сидел под деревом у меньшей из двух речушек, которые южнее сливались, образуя Гэлион. Ратан пасся неподалеку.

Чем ближе я подъезжал к Ангбанду, тем меньше мне хотелось туда. Даже не потому, что я сомневался, как меня примет Мелькор. Скорее - не знал, что нужно мне самому. Не нашел пока свою музыку. Вот и останавливался то тут, то там, подолгу задерживался на одном месте. И земли менялись, принимая новые мелодии.

Сейчас разве что Поющий заметит оставленный мною след. Но когда пройдет хотя бы полвека, повсюду - от Сумрачных до Синих гор - поднимется лес. Густой, темный, почти непроходимый для Воплощенных. Помнящий мой голос. Наделенный волей и разумом.

Может быть, когда-нибудь я вернусь туда. Может быть, именно этот лес станет для меня домом. Но я не хотел торопить его - пусть вырастет сам, пусть наберет силу.

А сейчас мое место здесь. В Белерианде.

Додумать я не успел - почти рядом неожиданно зазвучала новая мелодия. Тревожная. Неприятная.

Зверь. И зверь странный - я бы подумал, что он или голоден, или ранен, но в его музыке не было слабости. Только злоба, исступленная, ненасытная, болезненная.

Ратан завизжал - и ускакал бы, не останови его моя воля. Я поднялся, сделал несколько быстрых шагов к коню - и все же едва не опоздал.

Волк? Волколак? Он двигался необычайно быстро для зверя и почти бесшумно. Мне пришлось ударить его, как Воплощенному, отбрасывая от себя и от Ратана. Он отлетел, покатился по земле, молча вскочил и прыгнул снова.

Я отшвыривал его трижды - и трижды он опять кидался в атаку. Словно не чувствовал, кто перед ним. Словно не был зверем, рожденным в Эндорэ.

На третий раз зубы щелкнули почти у моего лица - и я на мгновение отвлекся от Ратана. Перепуганный конь всхрапнул и помчался прочь. Тварь, вскочив с земли, чуть замешкалась, выбирая, погнаться за ним или напасть на меня. И тогда я спел ей. Очень коротко. Остановил сердце.

Напрасно, конечно. Достаточно было бы обездвижить. Выяснить, что случилось с этим злосчастным созданием. Зверь-то не аманский. Наш. Это я расслышать успел.

Зверь, безумный настолько, чтобы напасть на Поющего. На меня! Невероятно. И я решился:

"Саурон".

Он откликнулся без особого удивления. Скорее с досадой, словно его отвлекли от решения важной задачи.

"Саурон, тут странное что-то", - я не знал, как начать.

"Где - тут, Ирбин?" - нетерпеливо осведомился он.

Я показал.

Пауза.

"Вернулся, значит. Ну, приезжай, расскажешь про странное".

"Саурон я пока не готов..."

"Да не в Ангбанд. Сюда".

Он послал образ.

"Остров теперь снова наш?"

"Почти, - отозвался Саурон. - Закончим, пока доберешься. А сейчас не отвлекай меня больше".

Вот так всегда. Не изменился Первый с нашей последней встречи. По-прежнему убежден, что делом только он один занимается, да еще Властелин... изредка. А прочие в основном мешают.

Я вздохнул и пошел звать Ратана. Если, конечно, до него не успел добраться еще какой-нибудь неправильный волк.


8

Небо, только что покрытое рваными клубящимися тучами, подернулось сизой дымкой. Ветер стих, и воздух налился предгрозовой тяжестью. Вода в Сирионе сделалась гладкой, как стекло, и река словно бы замедлила бег.

Почему-то это казалось жутким, ощущение неясной угрозы нарастало, давило, постепенно становясь нестерпимым. Страх сочился из трещин между камнями, смешивался с речной водой, обволакивал кроны деревьев. Бессмысленный. Липкий. Гибельный.

- Тревога!

Действительно прозвучал сигнал? Померещилось?

Звук рога оборвался, растаял в застывшем воздухе. Да был ли он?

Некоторые - те, что покрепче, услышали все-таки. Хватали оружие, пытались растормошить остальных. Бежали на стены, туда, где дозорные, опустив луки, смотрели бессмысленно в пустоту. В бесцветное небо. На стеклянистую воду реки. На берег, где собирались волки.

- Стреля-айте!

Крик, отчаянный, раздирающий горло, гаснет, словно свеча на ветру. Его как будто никто не слышит.

Непослушные руки натягивают лук слишком долго. И кончик стрелы подрагивает, никак не может нащупать цель.

Звук отпущенной тетивы кажется странно громким.

...Мимо.

Впервые за сотни лет. Впервые с тех пор, как принят боевой лук из рук мастера.

Еще - но следующая стрела даже берега не достигает, падает в воду.

Третья, четвертая... Наконечники звякают о камни под самой стеной, словно кто-то сбивает стрелы в полете.

А внизу уже открывают ворота. И опускают мост. Словно спят наяву. Словно не видят волков и орков, не слышат торжествующего многоголосого воя.

Медленно расходятся створки, а волки уже идут по мосту - уверенно, деловито.

- Калимо!

Он медленно оборачивается. Каждое движение дается с трудом.

- Уходим! Приказ Ородрета.

- Но крепость...

- Здесь Саурон. Или кто-то еще из майар.

Спуститься оказывается неожиданно легко. Отпускает та сила, что давила на плечи, мешала дышать. Калимо поворачивается лицом к открытым воротам, выхватывает стрелу из колчана, кладет на тетиву... пытается положить.

Пальцы забыли, как натягивать лук. И меч застревает в ножнах - не вытащить, даже не ухватиться за неожиданно скользкую рукоять.

Волки подходят ближе.


9

Ратан подбежал ко мне взмыленный, но невредимый. Только вот спешить я не собирался. Подождет Первый.

Саурон был старшим над нами в отсутствие Мелькора. Это вышло само собой. И даже не в силе дело - просто он был менее растерян, чем остальные. Не поддался унынию. И сумел поддержать других. Он и Ральтагис.

Но Ральтагис была одержима желанием восстановить Удун, она жила прошлым. Саурон думал о будущем. И трезво оценивал наши возможности. Так что мы поддержали его. Укрепляли Ангбанд. Готовились отразить новое нападение - или скрыться, если не удастся отбиться. Ждали Властелина. Возрождали северные земли. Даже Ральтагис смирилась. Пела вместе со всеми и не спорила больше.

Саурон хорошо справился со своим делом. Лучше, чем сумел бы любой из нас. Но те времена прошли. У Первого нет больше власти над нами, хотя он, похоже, никак не привыкнет к этому.

А я теперь и вовсе сам по себе. Не с Мелькором, не с Валар, не с Сауроном, не с Ральтагис. И сам решаю, что и когда мне делать.

К Саурону я, конечно, поеду. Позже. Мелодии живого не по его части, но он считает волков своим народом, так что поговорить с ним надо. Да и с Ангбандом ссориться ни к чему. Если странные звери бегают здесь по воле Мелькора... уж лучше пусть бегают. Вмешиваться не буду.


10

Значит, пришли все-таки люди в Ангбанд.

Этому Мелькор и обрадовался. Настолько, что даже за крепостью не уследил и наткнулся на Мори.

Я приду, что ж. Отказ означал бы окончательный разрыв с Властелином Ангбанда. А тогда... всех нолдор Мелькор, конечно, не уничтожит. Но жертвы будут, и большие.

Только вот сколько я еще продержусь? И сколько вытерпит Восставший?

Дружбы нет больше. Пользы от меня Ангбанду... мало. И что осталось? Воспоминания? Благодарность за исцеление после поединка?

Может, этого и хватило бы. Если бы сами нолдор не искушали Ангбанд. Если бы они отступили.


11

Черные волки, видно, были не столь безумны, как показалось сначала. Стороной Поющего обходили. Один, правда, попытался сунуться, но хвост поджал от одного взгляда майа. Попятился, огрызаясь, ушел прочь.

Нолдор Ирбин не встретил ни разу. Они еще оставались здесь, об этом майа знал от трав и деревьев, от насекомых и птиц, от зверья мелкого. Оставались, но прятались, не искали случая напасть. И мало их было.

Впрочем, Ирбину и это не по вкусу пришлось. Нолдор враги, мелодии у них аманские, а значит, в Эстоладе таким не место. Даже в качестве добычи для черных волков.

Песни рождались легко, впитывались с дождевой водой в землю, прорастали травой, растворялись в древесных соках, добираясь до каждого листика.

Эстолад принял новую музыку.


12

Сегодня после второго гонга я увижу людей. Народ, судьбу которого я определил когда-то. И больше не интересовался этой судьбой. Как и ничьей другой, впрочем. Это я только сейчас осознал - словно пробудился. Словно слова Мелькора о приходе Младших меня к жизни вернули.

Когда я в последний раз был в мастерских? Когда поднимался на Смотровую гору? Сам ведь уже не вспомню.

В работу ушел. С головой - лишь бы не видеть и не думать. Как... как Мелькор, когда послал туман на Дортонион и Ард-Гален.

Но он тогда принял решение и отдал приказ, происходящее уже не требовало его участия, он мог позволить себе эту роскошь - не смотреть. Я не могу. И так ждал слишком долго. Годами, десятилетиями.

Все переложил на других. Пленных отдал на попечение Мори, судьбу остальных нолдор предоставил решать сыновьям. Даже о ходе войны беспокоиться перестал - бросил на произвол Мелькора.

Сколько моих творений в Ангбанде? Мозаики, витражи, резьба, литье, рукотворные камни, украшения, которые некому подарить. В Амане, наверное, меньше осталось моих работ, чем создано здесь.

Лишь бы не думать, не смотреть, не говорить ни с кем. Только бы занять, занять, занять ум и руки... а кого здесь радует мое мастерство? Кому вся эта красота нужна? Майар? Я видел, как они смотрели на нолдорские светильники... можно не сомневаться, что и мои творения стороной обходят. А Мелькор, думаю, обходит тем более - теперь-то.

Когда я начал бояться?

Не смерти, не пыток, не гибели своего народа.

Действия. Мыслей. Знания о происходящем.

Себя самого.

Не тогда ли, когда запер в ларец Камни? Венец, воплощающий власть над миром. Объединивший две Темы.


13

Эстолад менялся. Неуловимо. Пугающе быстро. Нет, внешне все оставалось, как прежде. Только на землю словно бы тень легла. Такая, что даже яркому солнцу ее не развеять.

Все казалось теперь чужим - луга и холмы, ручьи и овраги. Деревья. Трава и мох. Лоснящаяся шляпка гриба, жучок на листе, змея, ныряющая под кочку.

Лес, который охотники Келегорма привыкли считать надежным укрытием, теперь стал недобрым. Почти враждебным. Наверное, так ощущают его орки. Наверное, орков лес ощущает - так. Впрочем, нет. К оркам он равнодушен. Нолдор он... ненавидит?

"Мы свои, - ладонь касается шероховатого ствола - ласково, но без привычной уверенности. - Это же мы - вспомни".

... И отдергивает Келегорм руку, оцарапанную до крови невесть откуда взявшимся острым сучком.

"За что?!"

"Прочь отсюда", - угрожающе шепчет листва.

"Чужаки", - угрюмо шелестят травы.

"Враги, враги, враги, враги", - надрываются птицы.

И многоголосым эхом откликаются волки. Черные волки Моргота. Совсем близко.

"Уходим, брат", - Куруфин кладет на плечо руку.

"Вот так, без борьбы?!"

"Мы можем биться с орками или волками. С балрогами, с Темными майар. Да хоть с самим Морготом, если ему хватит мужества выйти на бой. Но как сражаться с этим вот лесом? С каждым оврагом, со зверями и птицами, с насекомыми и растениями. Как сражаться с землей, брат?"

"Я не знаю. Но это наша земля - как же мы..."

"Уже не наша. Моргота. Или его слуг - неважно. Ведь ты же слышишь. Такое оружием не одолеть, брат".

Что ж, значит, уйти. Отступить... куда? В Нарготронд? К Финроду? Да, наверное. Пусть так - на время.

Келегорм больше не спрашивает, за что. Бессмысленно. Теперь - лишь уходить. Оставляя за собой волчьи трупы. Теряя воинов. Не слыша больше земли, только чувствуя ее растущую ненависть.

Холодный ветер толкает в спину, словно торопит незваных гостей к выходу. Но пальцы сжимают рукояти бесполезных сейчас мечей. И почти неслышно звучит клятва: "Мы вернемся, Моргот. Мы все равно вернемся".


14

Я открыл ларец. И сразу зажмурился. Не помогло. Свет Сильмарилов был виден даже сквозь сомкнутые веки. Яркий, но не слепящий. Ласковый.

А я ведь ждал, что он обожжет меня. Боялся - и почти желал этого. Потому что чувствовал себя виноватым во многом. И не знал, чем искупить такую вину.

Мелькор сказал бы - действием искупить. А еще лучше - выкинуть из головы и идти дальше. Раз все равно нельзя ничего исправить. "Знаешь, а я бы на твоем месте попробовал, - вспомнились мне его слова. - Взял бы их в руки. Лучше боль, лучше что угодно, чем это неведение. Чем ожидание. Чем страх. Лучше - сразу".

Да, он бы попробовал, можно не сомневаться. Да и попробовал ведь - сожженными руками расплатился, потерянным мастерством, медленной утратой себя.

За гибель Древ? За исковерканные судьбы нолдор? За убийство?

Или за упрямство свое извечное? За нежелание отступать? За опасное любопытство - невзирая ни на что, узнать истину?

Гонг. Два удара. Надо идти.

"Я бы попробовал..."

Надо... а свет не дает уйти, манит к себе. Свет Амана. Свет, сохраненный мной.

И мелодия гвэтворна - жесткая, напористая, уверенная. Такая близкая мне когда-то.

Я протянул руку.

"Лучше боль, чем неведение".

Я закусил губу и осторожно коснулся одного из Камней.

... Холодный?

Нет, слегка теплый.

Живой. Заточение не убило его. Все-таки не убило.

Я выдохнул.

И достал Венец из ларца.

Тюремщиком я больше не буду. Ни для Сильмарилов, ни для нолдор, ни для себя. Хватит.

Я помедлил мгновение и надел Венец на голову. Он был легким.


15

Феанор опаздывал.

Все было готово, я слышал это. Уже Таринвитис заняла место на второй ступени справа от трона. На два шага ближе к центру, чем обычно - на время отсутствия Саурона. Уже Алаг порывом ветра пронесся по залу так, что вздрогнули языки пламени в огненной щели. Уже Кархарот и Анфауглир улеглись на нижней ступени, повернув морды ко входу.

Феанор опаздывал.

Увлекся работой и забыл о назначенном времени? Настолько стал равнодушен к людям?

Или это вызов?

Я с трудом подавил раздражение. Да, это не последние люди, пришедшие ко мне. Несомненно, будут еще. Но встреча важная, день торжественный, и не зарвавшемуся... Воплощенному его портить.

А потом Феанор появился.

В Венце.

Нет!

Невозможно. Не решился бы даже Пламенный на подобную дерзость, ну, не совсем же он обезумел!

Я вслушался снова, но ошибки быть не могло. Не спутаешь эту мелодию ни с какой другой. Венец.

Я закусил губу. Не время для гнева. Нельзя. Не теперь. После.

Медленно поднялся. Вышел из Гранитного чертога. Миновал коридор.

Передо мной распахнулись двери Тронного зала.


16

Они пристально смотрели друг другу в глаза - впервые за последние несколько лет.

Вала - и эльда, владеющий силой Пламени.

Поющий, что бросил вызов Творцу.

Воплощенный, что бросил вызов Стихиям.

Властелин Эндорэ в призрачной черной короне о трех зубцах.

Государь нолдор в Венце с Сильмарилами.

Они смотрели друг другу в глаза - и ни один не желал отвести взгляда.

Друзья. Враги. Вожди. Мастера. Убийцы.

Равные.

Они смотрели друг другу в глаза.

Недолго.


17

Кто из них?

Я склонил голову, как подобало, губы сами произнесли слова ритуального приветствия - я вознес хвалу Властелину и Учителю.

Которому из двоих? Они были похожи, как братья. Нет... скорее, как отец с сыном - тот, что сидел, казался старше. И хозяином здесь явно был он.

Я бы не сомневался, к кому мы пришли, если бы не притягивали взгляд звезды, сиявшие в черных волосах младшего бога. Звезды, о которых говорилось в самых древних легендах.

- Я принимаю ваше служение, Ульфанг.

Голос звучал как будто со всех сторон, и все же я понял, кто говорит - старший.

Значит, все-таки он. А звезды... что ж, значит, и у богов лишь юные и неопытные стремятся украсить себя знаками доблести и силы. Зрелому мужу такие доказательства без нужды.

Странно, что я мог усомниться.

- Властелин Мелхгур, я клянусь, что...

- Я клянусь тебе, Увенчанный звездами...

Одновременно со мной.

Бор?!

Да он обезу...

Я не успел одернуть сородича. Властелин жестом остановил нас обоих:

- Не надо клятв.


18

Я никому ничего не должен.

И я не спешил.

Поменял в Эстоладе все, что считал нужным. Тщательно отшлифовал каждую мелодию, довел до совершенства.

Пусть Саурон подождет меня. Пусть позлится.

Впрочем, нет. Он, конечно, злиться не будет. Он занят делом. Как и всегда.

Что ж, пусть знает, что и я тоже - занят.

"Я-ни-ко-му-ни-че-го-не-дол-жен", - выстукивали копыта Ратана по камням на берегу Сириона, по опущенному мосту, по плитам во дворе бывшей эльфийской крепости.

"Я никому ничего не должен", - мысленно сказал я стенам и башням. Целым, совершенно не поврежденным сражением. Или уже восстановленным? Да, неплохо Саурон справился. Нельзя не признать, мастер.

"Я никому ничего не должен", - всем своим видом заявил я, неспешно входя в комнату.

"Ну, и что?" - ответил мне взгляд Первого.


19

- Ты не взял с нас клятвы, Властелин. Почему?

На этот раз они говорили не под сумрачными сводами Дома богов, где даже опытным воинам и охотникам становилось не по себе. В долине, куда привела людей Таринитис, дочь Великого. Или жена?

И Мелхгур, который в подземном зале казался скорее воплощением силы и власти, чем живым существом, сейчас очень походил на человека. Конечно, высок непомерно, да и черты лица необычно тонкие, а на вид был вполне из плоти и крови. Даже прихрамывал немного, и еще тонкий шрам на щеке у него приметил Ульфанг. Значит, правду рассказывали, что огненная небесная кобылица трижды сбрасывала Мелхгура на землю, прежде, чем он укротил ее и заставил бегать по кругу и освещать мир.

- Что изменила бы клятва?

- Ты не хочешь слов, - догадался старший в роду Рейлин. - Дела хочешь? Чтобы верность и доблесть свою доказали? Чтобы головы вражьи сложили к твоим ногам?

- Вражьи головы - это правильно, - одобрил Великий. - Только позже. Я пришлю гонца. И слова клятвы произнесете - я укажу, кому.

- Младшим рода твоего, Властелин?

- Нет. Врагам моим.

- Вра-гам? Но ведь это будет...

- Это будет ловушка, Ульфанг. Для них.

- Но клятва...

- Я подскажу слова. Правильные. На словах врагам служить будете. На деле - мне.


20

"Не надо клятв", значит?

Как поспешно он сказал это. Словно испугался, что люди не ему поклянутся - мне. Будто сам не предлагал мне когда-то стать наместником у Хильдориэн.

Ну, да, конечно, тогда все было иначе. Он мне доверял, а война не могла начаться, потому что на скале висел Маэдрос. Мой сын. Заложник нашей дружбы. Живой щит.

Вот интересно, если бы люди все-таки принесли клятву мне, как бы поступил Мелькор? Сделал бы вид, что так и задумал? А потом дал бы отступникам какое-нибудь задание - моим именем? Очень важное и ответственное. Почетное. И смертельное. Обычный способ решения проблем в Ангбанде.

Но если все так просто, почему Мелькор вмешался? Людей привел в полную растерянность, торжественность момента нарушил. Ради чего?

Или он и вправду боится? Боится, что люди за мной пойдут, не за ним.

Боится - меня!


21

- Хорошая мелодия, Ирбин.

- Какая именно? - гость слегка наклонил голову набок. - Я много пел в последнее время.

- Один?

- Почему бы нет?

Саурон усмехнулся. Взял с серебряного блюда крупное яблоко, повертел в пальцах, надкусил.

- Ты что? - не выдержал Ирбин. - Ты - это - ешь?! Такую... такую гадость?

- М-м? - приподнял бровь Первый. - Не нравится мелодия, бывший майа Йаванны? Или, может быть, Эстэ? Или все-таки Мелькора?

- Тебе ли попрекать меня, Аратаназ? - парировал гость.

- Я поменял Тему один раз, - невозмутимо ответил Первый. - И с тех пор верен ей. А ты все места себе никак не найдешь.

- Что станет с Поющим, бесконечно повторяющим одну и ту же мелодию? - потемнел лицом Ирбин.

- Ни разу не встречал такого Поющего, - Саурон снова принялся за яблоко.

- Разве мы сейчас в Ангбанде, Первый? - спросил Ирбин, глядя на него исподлобья. - Ты ведь и сам ушел оттуда.

- Ушел? - Саурон насмешливо приподнял брови. - Как по-твоему, чем я здесь занимаюсь?

"Уничтожаешь запасы эльфийских яблок", - мрачно подумал Ирбин, но вслух это сказать не решился.

- И чем же?

- Тем же, чем ты в Эстоладе. Привожу наши земли в порядок. Кстати, ты отлично справился, нолдор там не осталось. Что думаешь делать теперь?

- Уничтожить этих ваших... волкотварей! - майа дал наконец волю негодованию. - Пока они там все живое не извели. И кто только сотворил такое? О чем он думал?!

- Властелин сотворил, - Саурон ухмыльнулся, откровенно забавляясь возмущением Ирбина. - Создал новое оружие. И решил испытать его.

- На наших землях?!

- На нолдор.

- Но теперь-то...

- Теперь оно больше не нужно. Благодаря тебе. Я уже сообщил в Ангбанд об успехе. Властелин очень тобой доволен.

- Саурон, я вовсе не собираюсь...

- А от тебя никто этого и не ждет. Пожелаешь вернуться - Мелькор примет тебя. Предпочтешь и дальше петь в одиночку - пожалуйста.

- Разрешаешь мне, значит? - сверкнул золотистыми глазами майа. - А с чего ты решил, что я нуждаюсь в чьем-либо разрешении?

- Ты сам сказал - "наши земли", - Саурон говорил теперь мягко. Примирительно. - Мы поем одну Тему, Ирбин. Вместе, поодиночке, в Ангбанде или в Эндорэ - все равно.

- Что с Эстоладом будет? - упрямо спросил майа.

- Заменим этих волков другими. Те гармонии не нарушат. И порядок знают. Наши волки, ангбандские, обученные. Стаей действуют - одиночкам, что так тебя впечатлили, не устоять против них.

- Да, красиво, - чуть смущенно признал Ирбин. - Но если так... Саурон, где еще нужна помощь?

- Займись Сосновым нагорьем, - похоже, у Первого давно готов был ответ. - Там, правда, не нолдор - люди. Но очень упорные. Повозиться придется.

- Разберусь и с людьми, - Ирбин поднялся, словно ему не терпелось приняться за дело.

- Только сперва помоги мне обустроиться здесь, - улыбнулся Саурон. - Ты ведь прав: эльфийские яблоки никуда не годятся. Приторны слишком.


22

Я искал Первого.

Того, кто пришел когда-то к нашим предкам.

Того, кто учил их.

Того, о ком даже легенд почти не осталось - так, обрывки. То ли был, то ли нет.

Тогда, в сумрачном зале я узнал его сразу, едва увидел - по звездному венцу на голове. И хотя мне не дали договорить, я все же поклялся. В сердце своем.

Поклялся Первому.

Я встретился с ним взглядом, и мне показалось - он принял клятву, услышал несказанное.

Потом я ждал. Думал, что он придет к нам в долину. Или к себе позовет.

Время шло, ничего не происходило, и тогда я начал искать его сам. Но куда бы я ни направился, тропы приводили обратно.

К Дому богов не было пути смертным.


23

- Ты не принял их клятву. Почему, Мелькор? Не поверил? Но в их мелодиях не было фальши - я внимательно слушала.

- Да. Не было.

Вала остановился, прислонился к колонне, давая отдых больной ноге.

- Это из-за того, второго их вожака?

- Отчасти. Но я и не хотел клятвы от них.

- Почему? Они могут пригодиться.

- Как воины? Нет смысла. Орки превосходят людей и числом, и плодовитостью, бьются злее, а думают меньше. Как мастера? Смертным не сравниться с нолдор, пусть даже пленными. Как охотники? Ангбанду хватает волков.

Таринвитис подошла, прижалась головой к плечу Мелькора.

- Не воины, не мастера, не охотники - пусть. Но они - Дети, принявшие твою Тему. Твой народ. Разве не их ты ждал веками? Не об этом мечтал?

- Они и так мой народ, - Восставший коснулся губами пушистых волос майэ. - И главное их дело - выбрать мою Музыку и петь ее за пределами Арды. Они выбрали, Тарис. И задачу свою выполнят. Безо всяких клятв.


24

А дело движется. Остров на Сирионе не узнать. Земля вспомнила прежние мелодии - и ожила. Вновь обрела силу.

Властелину бы показать бывшую вражескую крепость. Ему понравилось бы - теперь, когда перестала мешать нелепая привязанность к Воплощенному, когда он снова становится самим собой.

Если только нолдо не воспользовался моим отъездом, чтобы исправить свое положение. Конечно, там Тарис. И про Ирбина Мелькор знает, обрадовался. А все-таки лучше бы ему самому восстановлением Эндорэ заниматься. Не мне. Полезнее было бы. Не для земли - хотя Вала сделал бы все быстрее и, возможно, спел бы точнее, чем я. Для него полезнее.

Если бы не раны, так и не исцеленные до конца. Если бы не проклятое оружие, созданное этим нолдо. Способное развоплощать Поющих. Погубившее Алсвишша. Искалечившее Властелина. Опасное. Бесценное для нас.

Я приказал аккуратно собрать все оружие, принадлежавшее бывшим хозяевам крепости, и принести мне. Почти все стрелы, мечи и кинжалы оказались обычными. Эти я отдал оркам. Однако нашлись и те, которые я искал. Немного. Но вполне достаточно для задуманных мной испытаний.


25

Я вжался в стену и в который раз пожалел, что не погиб, когда пала крепость.

Враги не убивали тогда почти никого - разве что тех, кто пытался сопротивляться, несмотря на черное колдовство Саурона. Прочих только обезоружили. А потом отобрали нескольких, чтобы отдать оркам. И я... я обрадовался. Против воли, к собственному стыду. Не избавлению обрадовался - всего лишь отсрочке. И когда нас уводили, я прятал глаза, чтобы не видеть тех, кого обрекли на пытки первыми.

Под землей не было слышно криков, но мы и так знали, чувствовали, что происходит наверху. Сжимали зубы от бессильного гнева - и от ужаса перед неизбежным.

Отведут ли нас в Ангбанд, здесь ли замучают - велика ли разница?

В этих подвалах мы когда-то хранили припасы. Теперь в припасы превратились мы сами. В "мясо" для орков. В этом были уверены все: те, кого уводили из подземелья, не возвращались. Ни один.

И каждый раз, когда орки приходили за очередной жертвой, я сжимался внутренне: не меня... не сейчас... не так.

Взывать о помощи к Валар или Единому было бесполезно - и все-таки я не мог удержаться. Цеплялся за их имена, словно тонущий за травинку. Безнадежно, отчаянно.

Уйти бы отсюда, по доброй воле уйти, покинуть тело, дух даже Моргот удержать не сумеет... и куда же потом - в Мандос? К Намо, проклявшему нас? Из одной темницы в другую?

Здесь хоть надежда есть - говорят, кому-то удалось спастись. Может быть, они добрались до Нарготронда, может быть, Финрод уже ведет войско, чтобы освободить нас.

Может быть...

А потом тяжелая дверь в очередной раз отворилась, и вошел он.

Саурон Жестокий. Самый отвратительный, самый сильный, самый беспощадный из слуг Моргота.

Я прижался к стене, чувствуя, как струйка пота щекочет спину.

- Этот.

Не-ет! Варда Пресветлая, Эру Илуватар, Валар, ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, НЕТ!

Не я - не так - не теперь!...

Я не вздрогнул, когда враги коснулись меня. Я даже поднялся сам. И пошел к выходу.

С гордо поднятой головой - как уходили мои предшественники.

Как подобает.


26

- Отпусти его, Властелин.

С порога заговорил, едва получив позволение войти, едва приветствовав Валу коротким, торопливым поклоном. Необычная дерзость.

- Прошу тебя, отпусти его.

Мелькор чуть повернул голову, глянул искоса. Приподнял бровь.

- Кого "его", Мори? Ты проникся сочувствием к кому-то из пленников?

- Да что мне до...- юноша собрался махнуть рукой, но не завершил жест.

Осекся, склонил голову.

- Прости меня, Властелин.

- Сядь.

Юноша покорно опустился в кресло - на самый краешек, как всегда. Сцепил пальцы.

- Теперь говори, - приказал Мелькор. - За кого ты пришел просить?

- За Феанора, - выдохнул Мори.

- Так он хочет покинуть Ангбанд? - голос Валы, и без того холодноватый, стал совсем ледяным. - Мне он об этом не говорил.

- Мне тоже. Но он... Ему... плохо, Властелин. Невыносимо.

- Он сам сказал тебе или это твои домыслы?

- Властелин, я вижу его каждый день.

Мори замолчал, подбирая слова. Не справился, перешел на мысленные образы: потухший взгляд бывшего Государя нолдор, поникшие плечи, бледное, осунувшееся лицо, непривычная медлительность даже в работе, словно Феанор, начав дело, внезапно задумывался и забывал о замысле.

Мелькор закусил губу. Спохватился: мальчишка увидит лишнее. К счастью, Мори сейчас мысленно был не здесь - в феаноровой башне, в мастерской. А когда вновь поглядел в лицо Валы, тот выглядел невозмутимым.

- Почему ты просишь за него, Мори? - казалось, Мелькор потерял интерес к разговору, словно юноша явился с каким-то мелким вопросом, не заслуживающим внимания.

- Потому что он сам за себя просить не станет, - юный нолдо смотрел недоуменно, почти с упреком. - Он убьет себя, Властелин. Или... или попытается бежать.

- Бежать? - Мелькор насмешливо приподнял уголок рта. - Зачем же? Я не держу его.

- Властелин?

- Вреда от него не будет, Мори. Он давно перестал быть вождем нолдор, он слишком созвучен Ангбанду. Они не пойдут за ним. А если бы и пошли - что они могут?

- Властелин, но ведь он же был...

- Пусть уходит, если желает. Или остается. Мне это безразлично.


27

Безразлично? Ка-ак же!

Хорошо, что Воплощенного так легко обмануть! С кем-то из майар мне бы это не удалось сейчас.

Я еще нашел в себе силы расспросить Мори о мастерских - и отослал его.

Не слишком поспешно. Как обычно.

И остался один. Наконец-то.

Сам не знаю, почему на меня так подействовало то, что показал мальчишка. Что мне до того, кто давно перестал быть другом? Что ему до меня?

Ну, сидит он у себя в башне, ну, валится работа из рук - так он ведь сам это выбрал. Он, а не я!

Уйдет ли, останется, умрет или будет жить - какое мне дело? Ни вреда от него, ни пользы... все равно.

Так откуда тоска такая, острая, выворачивающая душу, нестерпимая, совсем как после ухода тех? Неправильная тоска, нелепая и ненужная.

Кончено все. Совсем кончено. Прошлое перечеркнуто, будущее в моих руках.

Феанора больше нет для меня. Да и вообще - нет. Бывший вождь, бывший друг, бывший мастер. Мертвец, оставшийся среди живых моим произволом.

Я зачем-то поднялся. Подошел к двери. Открывать не стал. Прижался лбом к холодному металлу, зажмурился до боли в глазах.

Я знал, куда приведет меня Ангбанд, стоит мне выйти в коридор. Знал - и не хотел этого. Нечего мне там делать.


28

Он боится меня. Он перестал быть мастером, а после ухода большинства майар - и вождем. Вряд ли он доверяет теперь тем, что остались. Иначе впустил бы их, когда лежал раненый. Всех, а не только Таринвитис.

Он опасен. Намного опаснее, чем когда был в силе.

Как поступит он, потерявший все, чем дорожил - дар творить, власть, дружбу? Не смирится ведь - метаться начнет раненым зверем, крушить то, что еще уцелело вокруг него. И что тогда будет с нолдор?

Смирить гордость, попытаться договориться с ним? Не вернуть прежнюю дружбу, так хоть не доводить до вражды?

Не получится. Не умею я притворяться. Во всяком случае, он догадается. Да и не склоню я головы перед тем, к кому больше не чувствую уважения.

Прежнего Мелькора больше нет. Есть - Моргот. Не творец - разрушитель. Пока он еще сдерживает эту слепую силу. Надолго ли?

Я стал очень осторожно вести себя с Мори. Я почти не сомневался, что Мелькор обратил внимание на мальчишку. Мори мог приносить Ангбанду пользу, а Восставший такого никогда не оставлял без внимания. Так что при слуге я старался выглядеть вялым и подавленным. Сломленным. Даже работать почти перестал. Будущее обдумывал.

Здесь мне больше нечего делать, так что из Ангбанда я уйду. А живым или мертвым - не все ли равно?

Свободным.


29

Первый явился сам, когда Бор уже отчаялся его отыскать. Пришел один, тихо, и не сияли звезды на челе его, только синие камни поблескивали в серебряном венце.

И все-таки это был он - Первый. Учитель и защитник людей. Сын бога.

Бор склонился перед ним.

- Ты хотел принести мне клятву?

- Да, Великий.

Бор поднял голову и посмотрел в глаза Первого.

- За себя и детей своих, за всех своих воинов я, Бор из рода Рейлин Бесстрашной, клянусь служить тебе, Великий. Твои враги станут врагами нашими, и друзья твои - нашими друзьями. Жизнь моя принадлежит тебе.

Опустился на одно колено, прижал ладонь к камню.

- Земля слышала мое слово.

- Не мне будешь служить, Бор. Моему сыну Маэдросу. Поклянись ему в верности, как поклялся мне.

Человек оглянулся, ища глазами того, о ком говорил Первый.

- Он не здесь, - отрывисто сказал младший бог.

Словно был недоволен чем-то. Бор взглянул тревожно: не прогневал ли чем. Нет, лицо Первого было спокойно. Померещилось.

- Я расскажу, как найти его.


30

Вот так. Я не могу помешать Мелькору использовать остальных людей, но эти будут служить не Ангбанду. И не мне - я должен оставаться один. Малейшая оплошность может сейчас погубить все. Он наверняка следит за каждым моим шагом.

Не люблю притворяться, а вот - пришлось все-таки научиться. Не теперь - еще в Амане. Ради него. А теперь - перед ним.

Труднее ли это? Нет, наверное. Там у меня был друг, но против нас оказались те, кому я привык верить. Те, кого я любил. Здесь я один, а враги мои... враг...

Теперь - только враг. С прошлым покончено. С ним - пока еще нет.


31

Что же, он будет пытать меня сам? Не отдаст оркам? Сильнейший из слуг Моргота не гнушается грязной работой?

Спросить бы его об этом. Спрятать страх за насмешкой. А взглянул на Жестокого - пересохло в горле. И слова все забыл, что бросить ему в лицо собирался.

Я ждал ненависти. Злорадства, презрения, издевки. Я думал - он хочет насладиться моими мучениями, властью над скованным пленником. А он не на палача походил - на мастера за работой. Спокойное сосредоточенное лицо, внимательный взгляд. А в руках - обломок стрелы. Не вражеской. Нашей.

По знаку Жестокого один из орков перевернул песочные часы, стоявшие на столе. Саурон подошел ближе, и я окаменел в напряженном ожидании боли.

Хоть умереть бы достойно, хоть бы смолчать! В-в-валар, пожалуйста! Только бы сил хватило!..

По знаку Темного майа один из орков рванул на мне рубаху. Острие наконечника быстро чиркнуло по груди, вспарывая кожу.

И только-то?

Саурон отступил на пару шагов, не сводя с меня глаз. Словно ждал чего-то.


32

Нолдо хрипел и корчился на полу. Потом затих.

Станет на острове одним призраком больше. Почему-то они не могут уйти после моих опытов. Здесь остаются - слабеньким эхом былых мелодий, душами, лишенными плоти. Надо бы очистить от них Тол-ин-Гаурхот, отогнать. Не то, чтобы ощутимо мешали, а все-таки неприятно. Ладно, уборкой займусь после того, как завершу испытания.

Ну, как там нолдо? Ага, мертв.

А продержался долго. Я посмотрел на часы - песок почти закончился.

Что же, все подтверждается. Еще полдюжины проб проведу, пожалуй. Для порядка - чтоб уравнять счет нолдор с орками. Результат-то уже понятен.

Детям Диссонанса без разницы - что феаноровы творения, что обычная сталь. Исход зависит от тяжести раны, и только.

А вот с эльфами опыты выходят занятные. Пленники умирают даже от легкой царапины. Недолго, но трудно. Словно их сжигает изнутри незримый огонь. Но только если клинок держу я. В руках орков оружие так не действует. Как и в руках эльфов, кстати. Кое-кого из пленников удалось заставить поработать на меня перед смертью. Повозиться пришлось, конечно, но не так, чтобы слишком долго. Использовал тех, что послабее, благо, было, из кого выбирать.

Пожалуй, прикажу еще наловить синдар, сравню. Чтобы полностью изучить вопрос.


33

Они называли себя потомками Рейлин, приземистые смуглолицые люди, недавно явившиеся в Белерианд. Эльфы между собой именовали их иначе - истерлинги. Не атани, как прочих. С востока - раньше ли, позже - пришли все Младшие, но эти чем-то неуловимым отличались от своих предшественников.

Мелодией, что ли? Вроде бы, и похожей на привычную нолдор музыку Младших, а все-таки чужой. Неприятной. Тревожной.

Потому и прозвание им эльфы дали другое, не такое, как трем союзным человеческим племенам.

Если бы не тяжелые времена, чужаков держали бы на расстоянии, а то и вовсе не позволили поселиться в Белерианде. Но сейчас был нужен любой союз: слишком силен был Ангбанд, непредсказуем и опасен.

- Клянусь тебе, вождь Карантир, биться без страха и сомнений, не щадя жизни, и кровью вражеской напоить землю.

- Я принимаю твое служение, Ульфанг, сын Ульганта.

- Клянусь тебе, вождь Маэдрос, за себя и детей своих...

- Нет! - вскидывает левую руку старший сын Феанора. - Не надо клятв.


34

"Мелиан".

Нет. Не стану я отвечать. Не хочу.

"Мелиан".

Замолчи. Уходи. Ты - прошлое. Твоей Музыке нет места в Дориате.

"Мелиан, ты ведь слышишь меня, я знаю".

Я не хочу тебя слышать, Аратаназ. Тебя больше нет для меня. Ты морок, ты наваждение, ты... ты... Враг и слуга Врага.

"Мелиан, отзовись, прошу тебя".

Не отзовусь, не надейся. Не зови, не искушай меня.

Только... посмотрю немного. Ты близко, я чувствую, как твоя мелодия касается Завесы - осторожно, едва заметно.

Не попытка пробить защиту, не противоборство двух сил. Зов. Тихий, ласковый.

"Мелиан".

Ну, вот зачем ты пришел... так поздно?


35

Соловьи поют.

Соловьи? Зимой? В Горах Ужаса?

Нет, конечно.

Это ветер свистит среди скал. Это поскрипывают мертвые, высохшие деревья. А музыка мерещится от голода и усталости. Отдохнуть бы, да только уснуть здесь - значит, уже не проснуться.

А он должен жить, Берен, сын Барахира, поседевший до времени, одиночка со взглядом затравленного зверя, не сдавшегося, все еще опасного, но уже обреченного.

Жить... зачем? Не осталось ни дома, ни цели. Четыре года скитаний в Дортонионе, где сама земля враждебна, где не найти иных товарищей, кроме зверей и птиц, из тех немногих, что еще не служат Морготу. А теперь и из Дортониона пришлось бежать: можно сражаться с орками, но не выстоять одному человеку против злых духов в облике огромных волков. Тварей этих становилось все больше, и казалось, их вела чья-то непреклонная воля. Заставляла их искать Берена.

Соловьи поют. Где-то на юге, внизу, по ту сторону Паучьих Пустошей... но почему их пение слышно здесь?

Спать... н-нет, спать нельзя. Лучше слушать соловьев. Бред, конечно, а только не больший бред, чем жизнь Берена в последние годы.

Спать нельзя. Надо идти... туда, вниз.

В Дориат? В Закрытые земли, куда нет пути смертным? Через Завесу Мелиан?

А не все ли равно, если на любом пути тебя ожидает скорая смерть?

Там, внизу, поют соловьи. Значит, вниз.


36

Ты ведь здесь, Мелиан. Совсем рядом. Я чувствую это. Даже сквозь поставленную тобою Завесу.

А ведь я мог бы ее пробить - без особых усилий даже. Ты знаешь. Как знаешь и то, что я не стану этого делать.

"Я не враг тебе, Мелиан".

"Ты слуга Врага", - вздыхает ветер.

"Не слуга. Помощник".

"Какая разница?" - печально звенит ручей.

"Старший не враг тебе, - я не собираюсь отступать. - Мы ведь не трогаем твой Дориат".

"Ваша Музыка несет разрушение, - тревожно высвистывает птица. - Зачем ты изменил себе, Аратаназ? Ты ведь был творцом".


37

Берен устало опустился на землю, привалился спиной к иззубренной скале, напоминающей руку с растопыренными пальцами.

Соловьиное пение - наваждение, морок - то смолкало, то вновь разносилось звонкой трелью в мертвом воздухе Пустошей.

Берен вытащил бурдюк с остатками воды, припал к нему потрескавшимися губами.

В этом гиблом месте не было даже снега. А быстрые молчаливые твари, похожие на пауков-переростков, не годились в пищу. Берен убил одну, но не отважился даже прикоснуться к зловонной мякоти, показавшейся в трещине рассеченного панциря. Едва сдержал тошноту.

Сколько он уже бродит здесь? В сером мареве не отличить дня от ночи. И страшно уснуть - кажется, что, пробудившись, встретишься взглядом с неподвижными глазами огромного паука. И пошевелиться не сможешь, с ног до головы опутанный паутиной.

Берен поднялся. Потряс бурдюк, жадно ловя губами последние капли влаги. Те скудные запасы еды, что оставались у беглеца, закончились еще в Горах Ужаса.

Надо идти дальше. Найти путь, ведущий отсюда. Не может ведь быть, чтобы выхода совсем не было.

Надо искать.


38

Ты был творцом.

И я любила тебя, Аратаназ.

Я же о тебе пела тогда в роще, о том, каким ты был и каким мог бы остаться.

О тебе, о нас. О несбывшемся счастье. О том, чего не будет уже никогда.

Я пела - и не слышала, как приблизился квэндо, околдованный этой мелодией. А потом... я не стала снимать с него чары, Аратаназ.

Он красив, мой Эльвэ, и он любит меня, как умеют любить Дети.

Как мог бы любить ты, если бы разрешил себе.


39

Снова эта скала. Словно пятерня, поднятая в предостерегающем жесте.

Я понимал, что хожу по кругу, что Завеса не пропустит меня, а на обратный путь нет припасов.

Понимал, что жить осталось совсем немного.

Пока окончательно не иссякнут силы.

Пока я не свалюсь на мертвую землю.

Пока за мной, уже не опасным, не придут пауки.


40

"Чем так привлекла тебя Тема Восставшего, что ты отказался от прежних привязанностей, забыл свою Музыку и пошел за ним?"

"Это моя Тема, Мелиан. И твоя тоже. Ты напрасно считаешь Первого врагом".

"Моя?!"

"Ты чарами завлекла Сына Песни, ты помешала ему и его народу уйти в Аман..."

"Замолчи, Аратаназ!"

"Ты стала Владычицей над Детьми".

"Я не..."

"Ты объявила земли Дориата своими и отгородилась от мира Завесой. Ты давно уже поешь нашу Тему, Мелиан".

"Не-ет!"

Завеса дрогнула и исчезла, словно ее создательница разом лишилась сил.


41

Скала. Выступы-пальцы. Опять.

А за ней...

За ней - зелень. Молодая трава. Цветущие кусты и деревья. Пение соловьев.

Дориат?

Бред гаснущего сознания?

Или я уже попал в царство мертвых?

Не все ли равно?

Буду идти, пока держат ноги.

И я шел.

Потом полз.

Потом ткнулся лицом в сочную, терпко пахнущую траву.

Она была настоящей.


42

- Верни Завесу.

- Что?

Мы говорили вслух. И глядели друг на друга - впервые за века.

Нас разделяло всего несколько шагов.

И пропасть, созданная нами самими.

- Восстанови Завесу, - терпеливо повторил я. - Нам с тобой она не помешает, а твоему народу нужна защита. Орки и волколаки не будут нарочно обходить стороной Дориат, ты же понимаешь.

- Оставь Мятежного, Аратаназ.

Она сделала шаг ко мне, я видел, как шевелятся ее губы, но слова проходили мимо сознания.

Был взгляд, за которое я отдал бы... многое. Был облик, каждую черточку которого я помнил, несмотря на всю бессмысленность и вредность подобных воспоминаний. Была мелодия... не наша, конечно, но и не аманская.

Единственная в мире.

- ...Восставший сам выбрал путь, разрушительный, гибельный, и пусть идет по нему до конца, если хочет. Но тебе-то это зачем?

Ближе.

Она не изменилась, моя Мелиан. Совсем такая же, как тогда.

- ...Я уйду из Дориата, - она подошла вплотную, и я вздрогнул, когда горячие кончики пальцев коснулись моей щеки. - Мы создадим себе новый дом в Эндорэ. Мы с тобой.

- А твой народ?

- Это народ Эльвэ, - она грустно улыбнулась. - Не мой. Я оставлю им Завесу.

- Не получится, Мелиан, - я осторожно отвел ее руку от своего лица. - Наша Музыка слишком сильна, Завеса не удержится долго, если ты уйдешь.

- Я достаточно защищала их, - она сдвинула брови. - Пора им самим позаботиться о себе.

- И опять наша Тема. Неужели ты сама не чувствуешь сходства?

- Я никогда не пела с Восставшим. И не стану. Мелегоруз уродует мир. Разве ты не слышишь?

- Первый - мой Властелин, я сам выбрал его. Но дело не в нем, Мелиан. Это ведь не его Тема. Теперь - не только его.

- Зачем ты пришел? - почти закричала она. - Зачем добивался этого разговора?

- Хотел еще раз услышать твою мелодию.

- И только? - она сжала кулаки. - К чему все это, если ты упрямо цепляешься за свои заблуждения?

- Заблуждения или нет, но это мое дело, Мелиан. И его я не брошу.


Глава 7. Долг



1

- А как он прошел через Завесу?

- Про то никому неведомо. Одни говорят, что Берена вели Хозяева мира, другие - что он слово тайное знал или что перстень Финрода указал дорогу.

- А я слышал, что и Завесы-то никакой не было - болтовня одна, сказки. А до Берена никто и не пробовал подступиться: не верили, что пройдут, боялись.

- Может, и так. Дальше рассказывать? Тогда не перебивайте.

- Молчим, молчим.

- Ну, так вот. Выжить Берен сумел, Завесу миновал, да и остался бродить в лесах Дориата. Там и встретил принцессу Лучиэнь, девушку красоты невиданной. И полюбили они друг друга с первого взгляда.

- А король что?

- Известное дело, не обрадовался, когда узнал, что единственная дочь влюбилась в смертного.

- Вот и сделал бы Берена бессмертным. Они ведь, эльфы, вовсю волшебят. Да и королева Дориата, говорят, колдунья.

- Станет он тебе с человеком возиться! Они ж для себя только все.

- Ради дочки ведь!

- А что дочка? Выдрал, да под замок. Долго ли?

- Под замок он ее и посадил. Но не сразу. Дальше рассказывать?


2

Хорошо получается. Совсем, как прежде. Лучше, чем прежде.

Выходит, что перерыв, когда я не мог - не решался - творить, пошел на пользу.

Все это время я наблюдал - за Феанором, за Поющими. За их работой. За их поиском, неудачами и успехами. Сначала - тщательно скрывая зависть и горечь: и Пламенный, и майар сохранили то, что утратил я. Потом скрывать стало нечего: я сам увлекался и забывал, что больше не мастер. Забывал все чаще. Пока не перестал думать об этом. Пока желание творить не оказалось сильнее страха погубить замысел. Пока я не привык к своей новой Музыке и не принял ее - полностью.

А тогда оказалось, что если вовремя отдыхать, боль остается терпимой и не слишком мешает. Что крошечного жучка создать не менее интересно, чем долину в горах или цепь вулканов. Тем более, что тихими мелодиями я прежде почти не занимался - и теперь радовался их новизне. Искал, учился, пробовал.

Только вот поделиться радостью было не с кем. Майар-то я о своей беде не рассказывал. Не мог. Слишком привык быть - Властелином. Покровителем. Опорой. Привык - и мне нравилась эта музыка.

И еще - майар когда-то пошли за сильнейшим. За первым из первых. За творцом, создавшим свою Тему. И те, что покинули Ангбанд, сделали это, потому что не пожелали творить со мной дальше. Потому что я пел то, что не нравилась им. Но все-таки пел.

А если первый среди Поющих умолкнет, утратит силу - кому он нужен тогда?


3

Душно в Ангбанде.

Залы и коридоры, от красоты которых когда-то перехватывало дыхание, теперь кажутся уродливыми. Омерзительными.

Как мог я раньше любоваться ими? Нет, они совершенны, их творили настоящие мастера, но от этого совершенства холодеет внутри и по коже бегут мурашки.

Недобрая красота. Надменная. Лживая.

Как и ее создатели.

Как он.

Высокие прежде своды нависают над головой, словно пытаются заставить согнуться. Или хотели бы раздавить, да нельзя. Пока нельзя.

Я не люблю притворяться и все-таки могу, если надо. Пусть с трудом, пусть недолго. Но вот как обмануть Ангбанд? Он-то безошибочно чувствует отношение. И отвечает взаимностью на всякое чувство - любовь, ненависть, равнодушие.

Равнодушие... Если бы я мог быть равнодушным! Просто уйти. Забыть. Вычеркнуть эти несколько веков из своей жизни. Начать все заново.

Нолдор не примут меня - пусть. Есть еще синдар. Есть люди. Если мне понадобятся помощники и ученики, я их найду.

Да только нужен ли кто-нибудь - мастеру?


4

- Почему он не тронул дерзкого чужака?

- Лучиэнь упросила. Любимая дочь, все-таки. Вот Тингол и обещал не казнить смертного. Только и в живых его оставить не захотел. За Солнечным камнем послал.

- Это к Хозяину метелей, что ли?

- К нему. Больше ни у кого в мире такого сокровища нет.

- Гиблое дело. Неужто Берен пошел?

- Пойти-то пошел, да только не к Северному владыке. В Нарготронд, к королю Финроду.

- А что, Финрод знался с Хозяином метелей? Воевал же с ним, вроде.

- Воевал, да. Тогда и пожаловал Барахиру, беренову отцу, перстень - отблагодарил за свое спасение в безнадежном бою. Вот Берен и явился за помощью к Финроду, кольцо показал отцовское. И король не смог отказать. Но войско собрать им не удалось: испугались эльфы Нарготронда. Всего десятеро отважились на поход, самые отчаянные. А путь их лежал аккурат мимо Тол-ин-Гаурхот, крепости Саурона Жестокого.


5

Руками получается очень долго, конечно. Намного быстрее было бы спеть.

Три чертога, соединенные арками. Стены, потолки и пол, выложенные мозаикой. Агаты и яшма, подобранные по оттенкам. Белый чертог, черный и красный.

Одна за другой ложатся в узор каменные пластинки - ноты в мелодии, которую слышу пока я один.

"Нет, Таринвитис, подожди. Увидишь все, когда закончу. Лучше я сам выйду к тебе... позже".

Одна за другой... а в четыре руки было бы...

Нет, не лучше. Иначе.

И дело не в том, что узор изменился бы - по-другому бы шло творение.

Творение - или игра? С угадыванием замыслов друг друга, с легким соперничеством. Полу-сотрудничество, полу-спор. Словно дружеский поединок равных - и мастерством равных, и гордостью, и жаждой победы.

Игра с огнем. Игра на грани. Опасная. Упоительная.

Игра, которой больше не будет.


6

А когда я уйду из Ангбанда, как поступит он?

Станет преследовать? Отпустит? Или выместит зло на моем народе? О чем я, впрочем? Как будто что-то мешает ему сейчас.

Нет, нолдор Мелькор не тронет. Они полезны ему. А вот я теперь бесполезен. И меня он боится. Боится все больше, по мере того, как теряет силу. Я не майа, я никогда не был ему слугой, а другом быть давно уже перестал.

Потому так и давит Ангбанд - чувствует скрытое желание хозяина уничтожить меня. Убрать досадное, мучительное напоминание о том, каким Мелькор был прежде.

Пора уходить, промедление опасно, я и так ждал слишком долго.

Жаль только, что уйти придется, так и не отомстив. За убитого отца. За искалеченного Маэдроса. За нолдор. За все мои унижения в Ангбанде.

А еще - за творца, которого Мелькор убил в себе.

За того, кто был моим другом.


7

- Саурон, подари их мне.

- Сам наловишь, - раздраженно ответил Первый. - Эти проскочили бы мимо крепости, если бы я вернулся позже.

- Неправда, - обиженно фыркнул Дарглуин. - Их ведь взяли. Дозорные бдительны - мышь не проскочит.

- А еще есть, кому проскакивать? - Саурон приподнял брови и побарабанил пальцами по столу. - Ты не все живое извел в округе... охотничек?

- Тебе тоже осталось, не беспокойся, - Дарглуин ухмыльнулся. - Или ты теперь предпочитаешь поединки на песнях с Воплощенными?

- Я предпочитаю заниматься делом, - процедил Саурон. - А на игру с этим пленником времени ушло не так уж много.

- Ты его едва не убил.

- Я был достаточно осторожен. Он выживет.

- Сделаешь из него игрушку? Или используешь для очередного опыта?

- Там видно будет. Ты синдар мне приготовил?

- А ты в подвал еще не заглядывал? - Дарглуин гордо улыбнулся. - Материал отборный, как я и обещал. Я ведь тоже, Саурон, всеми силами...

- Хорошо, хорошо, - Первый смягчился. - Старался, верю.

Усмехнулся:

- Смертным можешь закусить, если хочешь.

- Не слишком привлекательная добыча.

- Ла-адно, остальных забирай тоже. Нолдор мне сейчас не нужны. Предводителя только оставь в живых. Они все вместе сидят, так что пусть мой певец полюбуется на твои развлечения. А потом я с ним еще... побеседую.


8

Вот оно!

Конечно, не совсем так, как я мечтал. Хотелось-то - мчаться над Эндорэ огромной крылатой тенью, заставляя врагов Ангбанда цепенеть от ужаса.

Воплощенной мощью стать. Чтобы ни преград, ни сомнений.

И обязательно навестить тех. Ушедших.

Нет, я не тронул бы их без разрешения Властелина. Я бы просто взглянул им в лица. В глаза. Только это.

А потом я бы вернулся на Север. Подкараулил бы вражескую ладью, вынырнул к ней из-за толстого слоя туч и дохнул пламенем. И наблюдал бы, как живым факелом полетит вниз аманский майа, в муках теряя плоть. Как разобьется о скалы Тангородрима. А потом можно и с огненной девой на второй ладье разобраться - в таком-то облике.

А вместо этого...

Летать мне разрешили только на север, до границы облачной завесы. Тренироваться. Да так, чтобы никто не увидел - ни орлы, ни майар на небесных ладьях. Чтобы Западные владыки раньше времени ничего не узнали.

Властелин снова задумал сюрприз для врагов. Знать бы, какой, да разве он скажет.

А мое дело теперь - упражняться побольше, да потомство плодить. Что ж, если так надо, месть подождет. Буду прятаться, пока не придет время.

Довольно того, что мой полет увидит Глор.


9

Смертного я оставил напоследок. Подумывал и вовсе скормить его волколакам: у Младших Детей мясо жесткое, да и кровь хуже на вкус. Но очень уж приятно было наблюдать за личным сауроновым пленником, желтоволосым, что осмелился вступить с майа в поединок на Песнях. Видел я, как он бледнел и грыз губы, когда его спутники один за другим становились моей добычей.

Я спускался в подвал не часто - раз в дюжину дней. И не спешил, позволяя жертве подергаться и покричать подольше, а остальным послушать эту музыку. Разглядеть-то они ничего не могли: эльдар неплохо видят в темноте, но только не в подземелье Тол-ин-Гаурхот.

Желтоволосый не жался к стене в ужасе, не пытался заткнуть уши. Держался. Пару раз попытался даже порвать цепь.

Си-ильный... жалко, что враг. Властелин таких ценит. Только вряд ли этого нолдо удастся переубедить. А вот легкую смерть я бы ему подарил, пожалуй. Если Саурон согласится.


10

- А Лучиэнь отчаянная была, под стать любимому. Сбежала из Дориата. Веревку сплела из собственных волос, спустилась по ней, на часовых чары сна навела - и сбежала.

- Одна?

- Одна. Соткала из волос своих плащ волшебный, чтобы красоту ее никто не заметил...

- И плащ, и веревка - это сколько ж волос-то надо!

- Да тихо ты! Сказано же было - колдунья. Отрастила, стало быть, волосы.

- А вот у нас в селении девка одна есть, так у нее...

- Замолкни. Ты дальше, дед, рассказывай. Мы не будем перебивать.


11

Я боюсь смотреть на тебя в палантир: ты мгновенно чувствуешь взгляд, даже если работаешь. Словно ждешь его.

А может, и ждешь.

Я слышу твой зов, отец, вернее, угадываю. По напряженному лицу, по взгляду, то гневному, то молящему.

Я закрываюсь. Закрываюсь поспешно, наглухо, даже палантир отбрасываю иной раз.

Я боюсь. Боюсь, что однажды не выдержу и соглашусь на мысленный разговор.

Бесполезный.

Мучительный для обоих.

Разговор, которого мне так хочется.


12

Как он решился надеть Венец?

Он ведь не лгал, говоря о страхе перед Сильмарилами. Он плохо умеет лгать, я бы почувствовал.

Так почему? Для того, чтобы бросить вызов мне? Вряд ли - в этом нет никакого смысла, а Феанор, несмотря на горячий нрав, все же не глуп.

Ради людей, чтобы они запомнили обе мелодии? Но Пламенный веками был безразличен к смертным, так с чего ему теперь менять отношение? Заранее ведь было известно, что Младшие явятся в Ангбанд.

Или Феанор отважился на этот шаг от безысходности, такой, когда и страха уже не чувствуешь, и на боль не обращаешь внимания? Но зачем? Венец все равно не убил бы его, а способов оборвать свою жизнь у Пламенного и так хватает.Тем более, что я больше не стал бы мешать.

А если он справился наконец с сомнениями? Сумел принять себя другим, изменившимся, и захотел окончательно убедиться в своей победе? Тогда нам есть, о чем поговорить: мы прошли один путь, хоть и порознь. Оба едва не потеряли себя, оба сумели подняться, став сильнее, чем прежде.

Поговорить... Я сделал бы шаг навстречу первым, рискнул и, наверное, сумел бы пробить разделившую нас стену.

Если бы хотел этого.

Когда-то хотел. Теперь - нет.

Поздно.

Мы могли быть друзьями - как два мастера. Как две похожих личности. Но не как Властелин Ангбанда с бывшим Государем нолдор - пока не кончилась война между нашими народами. А она никогда не кончится.

Феанор тоже понимает это. Возможно, он надумал уйти. Недаром же Мори просил за него. Но попытаться забрать с собою Венец Пламенный может лишь в одном случае: если он хочет, чтобы его остановили.

Чтобы его остановил я.


13

- Так вот. Келегорму с Куруфином наскучило жить в Нарготронде, они в Эстоладе-то к простору привыкли. Ну, и поехали на охоту: дескать, волки расплодились в окрестностях пуще обычного, не иначе, Саурон позаботился. И к западу от границ Дориата встретили Лучиэнь. Увидел ее Келегорм - и влюбился без памяти.

- А она?

- Она только о своем Берене и думала, от прочих нос воротила, будь это даже эльфийский принц. Ну, Келегорм тоже отступаться от задуманного не привык, обещал девице помощь, заманил ее в Нарготронд...

- И взял в жены?

- Собирался. А для начала запер ее и отправил гонцов к королю Дориата. Но Лучиэнь и от него убежала.

- Опять, что ли, волосы отрастила?

- Нет, ей пес Келегорма помог, Хуан. Волшебный он был. Самим богам служил прежде.

- Насчет богов точно врут. На землю-то как спустился?

- Как спустился, не знаю, а только Лучиэнь он вызволил. Посадил ее к себе на спину и унес из Нарготронда.

- На небо?

- Нет, в Тол-ин-Гаурхот. Спасать Берена.


14

Я направился к последнему пленнику. Смертному. Все было, как обычно: отчаяние, ужас и ненависть во взгляде. Ненависти больше всего.

Справа лязгнуло железо - желтоволосый нолдо снова пытался разорвать цепь. Я приостановился: пусть пленник в очередной раз убедится в своей беспомощности, пусть устанет и сдастся. И тогда я займусь смертным. Не торопясь - это ведь последнее развлечение. Желтоволосого Саурон мне не отдаст.

Я улыбнулся человеку, хоть тот и не мог видеть мою улыбку. Потом я нарочито громко облизнулся и подошел ближе, неотрывно глядя в его расширенные глаза.

Скрежет. Звон металла о камень. Немного другой, чем раньше. И музыка желтоволосого изменилась: не было в ней больше ни горя, ни страха - только яростная решимость и еще непонятно откуда взявшееся торжество.

Я немного замешкался: не хотелось отвлекаться от начатой игры. Язык пощипывало от сладкого предвкушения теплой крови, которая вот-вот хлынет в пасть. А нолдо - что он может теперь? Разве что греметь цепью.

Я замешкался - и лишь поэтому Воплощенный оказался чуть-чуть быстрее. Успел ударить.


15

"А теперь отправляйся в Ангбанд".

Я говорил мысленно и, судя по музыке Дарглуина, мое презрение обжигало его не хуже огненного бича. Что ж, заслуженно.

"Расскажешь Властелину, как не сумел справиться со безоружным и скованным Воплощенным".

"Саурон, он ухитрился разорвать цепь..."

"Как допустил, чтобы нолдо, следить за которым тебе было поручено, освободился".

"Он ведь не вышел оттуда..."

"Как загрыз насмерть ценного пленника. Я ведь собирался отправить его к Мелькору в ближайшее время".

"Саурон..."

"Как лишился облика - исключительно по собственной глупости. Сколько времени уйдет на восстановление, а, Дарглуин? Или ты думаешь, Властелин станет с тобой возиться после всего, что ты натворил?"

"Саурон, позволь мне остаться. Я могу воплотиться в волка".

"Зачем ты мне, да еще привязанный к звериному облику? Лучше быть одному, чем с таким помощником".

"Саурон, прошу тебя! Я искуплю..."

"Нет, в Ангбанд, в Ангбанд".

"Я буду полезен, Первый. Никакой охоты. Любые поручения. Все, что захочешь. Позволь, Старший".

"Что ж, останься пока. Я подумаю, как с тобой поступить".


16

- Так и помер король Финрод. Голыми руками придушил оборотня, но волк его все-таки погрыз слишком сильно.

- И с чего он полез в драку-то? Ясно ведь было, что Берена не спасти. Все равно следующим будет.

- А с того, что свободным ушел на небо. Не пленником - воином. И клятву исполнил, и вражью жизнь напоследок взял. Герой.

- Да-а, герой. И ведь цепь порвал - это ж сила нужна немалая. А без оружия против такого волка...

- Эльфы - они еще и не то могут. Не все, конечно. Но этот вон даже с Сауроном сразиться отважился на волшебных песнях. Что ему какой-то там волк?


17

Я здесь, я пришла, любимый. Меня не удержали стены дома, построенного отцом. Меня не остановили стражи Нарготронда. Не отступлю и сейчас.

Тишина. Только звук наших шагов по мосту, ведущему к вражьей крепости. Только плеск воды внизу. Только дыхание Хуана и быстрый стук моего сердца.

Никто не пытается нам помешать.

Затаились. Подстерегают. Пусть так.

Саурон, ты ведь знаешь, что я здесь. Берен мой, тебе придется отпустить его. Ты слабее Мелиан, иначе давно уже попытался бы вторгнуться в наши земли. Ты боишься ее, Жестокий, а я похожа на мать и многому у нее научилась.

Я не хочу сражаться. Но если не останется ничего иного, я выйду против тебя. Как Поющая. А если победишь меня, рано или поздно тебе придется встретиться с Мелиан.

Отдай мне Берена, Саурон, и я уйду, и никогда больше наши пути не пересекутся.

Отдай мне Берена сам.


18

Как она похожа на мать!

Невероятно.

Невыносимо.

Тот же облик - в ней нет почти ничего от Тингола.

Тот же глубокий и сильный голос.

Та же мелодия, знакомая до последней ноты.

Та же... враждебность Ангбанду. Мелькору. Моему делу.

И нечего поддаваться чувствам!

Дочь Мелиан может нам пригодиться. Хотя бы как пленница, если договориться не выйдет.

Я отправил за ней волколака.

Потом еще одного, посильнее.

И еще.

"Саурон, позволь мне привести ее".

Дарглуин. Глаза сверкают, клыки оскалены, шерсть на загривке дыбом. Воплощенное рвение. Я холодно посмотрел на него.

" Ты уже загубил одного важного пленника. Эта полукровка нужна мне. Я не хочу рисковать".

"Саурон, это больше не повторится. Никогда! Поверь мне, прошу тебя".

"Волколаков я уже посылал. От них мало проку".

"От волколаков - да. Но я приведу тебе полукровку".

"Целой и невредимой, смотри".

"Без единой царапины, обещаю".


19

- И вот выпускает Саурон волков из ворот, выпускает, а пес волшебный их душит и ест. Одного за другим.

- А чего ж Саурон всех сразу-то не отправил? Когда первый посланный не вернулся?

- Так ведь мост узкий.

- Не настолько же!

- А может, у него волки лишние были, а, дед? И вдруг такой случай избавиться...

- Уймись, зубоскал. Налей-ка мне лучше - в горле совсем пересохло.

- Да это, небось, у него испытание такое было для волков-то. Чтоб в одиночку с добычей справиться, удаль свою показать.

- Может, и так, кто разберет их, колдунов черных. Но в конце концов послал Саурон самого страшного своего волка. У него даже имя было. Дар... Др... м-м-м...

- Драуглуин, вроде?

- Да, верно. Язык сломаешь, что за имена у северных этих! Да и у эльфов не лучше.


20

"Здесь пес Оромэ".

Огромный волк подполз ко мне, оставляя на гранитных плитах багровую полосу. Прижался к сапогу окровавленной мордой, прикрыл глаза, хрипло, с трудом дыша.

Да, сам он не справится, отдал все силы. Сюда-то еле добрался. Если немедленно не помочь - потеряет облик. И теперь надолго. Частые развоплощения никому из нас не проходят даром.

"Саурон... Скорее... Больно-то как!"

"Оставь эту плоть, Дарглуин".

"Нет".

"Оставь. Раны смертельны. К чему зря мучиться?"

"Саурон, помоги, ну, что тебе стоит!"

"Не сейчас. Не время тратить силы. Возвращайся в Ангбанд, тебе больше нечего делать здесь".

"За что?! Я же..."

"Ты исполнил свой долг, Дарглуин. Теперь я должен исполнить свой".


21

Безразлично?

Властелину все равно, уйдет Феанор из Ангбанда или нет?

Не верю.

Ладно, допустим, не только дружбы уже не осталось, но даже интереса. Или хоть неприязни. Совсем ничего.

Но чтобы Восставший спокойно отпустил на все четыре стороны прирожденного вождя? Великого мастера, способного создавать такое, о чем другие и помыслить не могут? Того, кто наверняка знает о Мелькоре и его делах намного больше, чем Властелин хотел бы?

Да, Феанор кажется тенью себя прежнего, но что, если, покинув Ангбанд, он обретет былую силу и волю к жизни? А потом припомнит бывшему другу все. Мелькор, конечно, Вала, но... зачем ему лишние сложности?

Значит, не отпустит он Феанора живым.

И выходит, он мне... солгал? Хотя ему ничего не стоило велеть мне замолчать, да и все. Сказать, чтобы я не смел вмешиваться.

Солгал... а зачем?

Чего добивался? Чтобы я поверил ему? Или наоборот - не поверил? Чтобы я успокоился - или встревожился и предупредил Феанора о грозящей тому опасности? И если ему нужно было, чтобы я поговорил с Пламенным, почему он прямо не приказал? Очередное испытание, что ли? Бр-р-р...

И как на этот вопрос ответить? Как избежать ошибки, за которую неизвестно чем придется платить?

Или поступить, как тогда, с волками? Заниматься своим делом, и все. Только своим.


22

- Слышь, Быргынз, а кто он, квын этот, что камни тебе таскает для бородатых недомерков?

- Мори его звать. А про камни - то приказ Властелина, Дынх.

- Держится больно важно. Как Повелители. А все одно чую - квын.

- Он по запаху только квын, а так наш.

- Повадка не орочья.

- Дык, у кого из болдогов орочья? Ясно, что Повелителям подражает, видали таких.

- Не болдог он. Бляхи нет, оружия не носит - какой же болдог? Да и не приходил бы сам - прислал кого.

- Камни важные, ценные, такие кому ни попадя не доверишь.

- Ты, Быргынз, морду-то не задирай, мы пораньше тебя из снаг выбились. И Арг-баду оружием служим, а не камешки кхызадам возим.

- Да я позлее тебя в бою буду - спробуем?

- Э-э, не рычите, парни, подраться всегда успеете. Сколько пленников-то у Мори этого?

- Да все его. Кого не сожрали, конечно.

Дынх наморщил лоб, сосредоточенно уставившись на свои руки. Согнул несколько пальцев. Опять разогнул.

- Неужто тысяча наберется? - предположил наконец.

- Не-е, тысячи, пожалуй, не будет. Камней мало для тысячи.

- Стало быть, сотник?

- Не, вряд ли сотник. Разве он кому из болдогов подчиняется?

- Не болдогам, - неожиданно вмешался Шабрук, до сих пор угрюмо молчавший. - Повелителю Феныргу.

- Нет, - мотнул головой Быргынз. - Не Феныргу вовсе. Самому Властелину.

- Тогда он не болдог. Болдогам приказывает Саурон. А Властелин - Повелителям. И огненным духам. И драконам. И... мало ли кому еще.

- Ты гляди, Быргынз, в оба. Перекинется этот Мори тварью какой - ятаганом не отмахаешься.

- Свою шкуру береги, Ныш. Ему что Властелин велел? Носить мне камни. Так что не перекинется.


23

Я вышел к ним в облике волколака.

Так было легче - закрыться звериной мелодией, словно щитом. Думать только о долге.

И о том, как сомкнутся челюсти на горле пса. Подарю Дарглуину голову Хуана. Мелочь, конечно, но он оценит. И не будет держать зла на соратника, отказавшего в помощи. Поймет и не будет.

Хуан попятился. Сообразил, что придется платить за убитых воинов Тол-ин-Гаурхот. Не убежал, впрочем. Постыдился бросить девчонку одну.

А та побелела вся, сжала губы, комкая в руках черную тряпку... плащ, что ли? Но взгляда не отвела и ни шагу назад не сделала.

Упорная, смелая. Совсем, как мать.

Не-ет, не стану я с ней говорить. И смотреть лишний раз не стану. Даже в Ангбанд не понесу сам - пошлю гонцов за Таринвитис, пусть она пленной займется. Тем более, что и крепость теперь оставить не на кого.

Я прыгнул - так, чтобы сбить девушку с ног. Оглушить, лишить воли к сопротивлению. Она отшатнулась, теряя равновесие. Вскинула руки - плащ распахнулся, почти коснувшись краешком моей морды.

Знакомый запах. И мелодия... такая похожая, такая... Нет!

Я отвлекся лишь на мгновение - и не успел заметить, как прыгнул пес. Почти одновременно со мной.

Мы сцепились. Он оказался серьезным противником, Хуан из своры Оромэ. Куда более серьезным, чем я ожидал. А все же он не продержался бы долго, если б не дочь Мелиан, не ее песня.

Слишком сильная мелодия для полукровки. И слишком слабая, чтобы послужить оружием против Поющего. Только вот очень... не то, чтобы красивая - манящая.

Сладкие чары, ласковый зов, туманное обещание... когда-то я поддался на похожую музыку. Почти поддался.

И так хотелось не противиться ей сейчас, отпустить себя на волю и только слушать, слушать, слушать любимый голос...

Хуан навалился на меня всей тяжестью, впился зубами в горло, а песня продолжала звучать.

Нежная. Лживая. Предательская.

Даже волчий облик не спасал от нее.

И змеиный тоже.

И обычный мой.

- Осторожнее, Хуан. Не убивай.

Пес, впрочем, и так не пытался перегрызть мне горло. Только держал. Но мгновенно сжал зубы сильнее, стоило мне - увы, слишком медленно - потянуться к кинжалу на поясе.

- Тебе не вырваться, Саурон, - снова раздался тонкий девичий голосок. - Ты лишишься плоти, вернешься в Ангбанд с позором, и презрение Восставшего станет для тебя вечной пыткой.

Шевелиться не стоило - Хуан был настороже.

Позвать кого-нибудь? Ирбин и Таринвитис далеко, а от орков и волколаков сейчас проку не будет, да они и так видели лишнее, придется потом...

- Отдай мне власть над крепостью, Саурон, - потребовала девушка. - Над крепостью и над островом.

Подумала и добавила:

- Отдай - и я отпущу тебя.

Истинная дочь своей матери! Явилась будто бы за возлюбленным, а теперь хочет власти. Поет нашу Тему - насколько может петь полукровка - и при этом считает меня врагом. Я засмеялся бы, если б мог.

Хуан слегка разжал челюсти - видимо, по ее знаку, чтобы я мог ответить. Не хотела девочка открывать сознание для мысленной речи. Боялась. И правильно делала.

Что ж, гарнизон все равно нельзя оставлять в живых, а спеть новую крепость легче, чем восстанавливать облик после развоплощения.

- Бери, - прохрипел я.

Она поверила. И радовалась своей победе - до тех пор, пока я, освобожденный Хуаном, не взмыл в небо летучей мышью.

Я летел к Сосновому нагорью. К Ирбину. А далеко внизу земля дрогнула, стряхивая с себя хрупкое творение эльфов, и оставленная мною крепость рассыпалась, словно трухлявое дерево от удара.

Лучиэнь потеряла вожделенную власть, едва обретя ее.


24

- И тут злые чары исчезли, стены крепости рухнули, узники вышли на свободу, а Лучиэнь стала искать Берена.

- И успела раньше волков?

- Так волков-то Хуан поубивал, а которые уцелели, тем уже не до пленников было, свою бы шкуру спасти. Так что Берена она нашла живым. Они вместе похоронили Финрода и ушли бродить по лесам. Хуан к Келегорму вернулся. А Саурон перекинулся летучей мышью, улетел в Дортонион и остался там.

- Но как она с ним справилась-то, вот чего я не понимаю?

- Так ведь Хуан помог. Да и ведьма она - кто на нее ни взглянет, тут же или заснет, или влюбится до беспамятства.

- Но ведь Саурон...

- А Саурон что, не мужик, что ли?


25

"Ирбин..."

Окровавленная летучая мышь почти упала к моим ногам, распластав крылья. Непривычно маленькая по сравнению с обычным обликом Первого.

"Саурон! Что у вас случилось?!"

"После. Помоги мне остановить кровь".

Что ж, если я нужен ему как целитель, а не боец, значит, или уже все потеряно, или серьезной угрозы нет. А раз Первый сохранил облик и отвратительную свою привычку командовать, значит, точно потеряно не все.

Вовремя он успел. Могло и развоплощением кончиться. Рана-то серьезная...

И оставленная клыками. Волчьими? Или только похожими на волчьи?

Я вслушался в музыку. Нет, не волк. Пес Оромэ. И что-то еще там было. Отголосок нежной мелодии, похожей на сладкий яд, на медленно затягивающую теплую трясину. Такое могла создать лишь одна из Поющих.

- Отправить гонца в Ангбанд? - предложил я, закончив лечение и дождавшись, пока Саурон сменит облик.

Первый ответил не сразу. Повозился, усаживаясь удобнее. Зачем-то сорвал травинку. Осмотрел. Бросил.

- Не надо, - он потер пальцами свежий шрам на шее. - Я сам доложу Властелину... позже. А пока поохочусь тут у тебя. Силы быстрей восстановятся.

- Саурон, - не выдержал я. - Так все-таки, что произошло? Нолдор объединились с Дориатом? Или Мелиан ухитрилась как-то переманить у них пса Оромэ?

- Не Мелиан, - хмуро ответил он. - Ее дочь.


26

"Властелин, я..."

Дарглуин. Тихая, сбивчивая мелодия. И целая буря чувств. Все вперемешку: страх, стыд, досада, обида, надежда.

"Я...", - казалось, он вот-вот признается: "я виноват". Но майа закончил иначе:

"Я исполнил свой долг. Так сказал Первый".

Вот тут я встревожился. Непоседливый и беспечный Дарглуин вполне мог лишиться облика по собственной неосторожности, но вряд ли Саурон стал бы его хвалить за это.

"Где он?"

"Он тоже готовится исполнить свой долг, Властелин".

Еще лучше!

"Докладывай, - потребовал я. - Все".

...Финрод? Я не сразу узнал его в образе, показанном Дарглуином. Сильные чары наложил на себя нолдо.

Да, все-таки Финрод. Это его загрызли. И виноват в случившемся Саурон, а не Дарглуин. Необычного пленника следовало тут же отправить в Ангбанд, не гноить попусту в подземелье. Может, на что-нибудь и пригодился бы. А если и нет, это мне решать. Куда он пробирался-то с десятком спутников? Теперь и не выяснишь. Хотя...

"Дарглуин, смертный ведь цел остался?"

"Да, Властелин".

Отлично! Отправлю за ним Таринвитис. Сам допрошу этого человека, надежнее будет.

И еще полукровка... Как ее-то на остров занесло? Да еще с Хуаном. За Финродом, что ли? Причем тайком от родителей - они бы ее из Дориата не отпустили.

Что ж, потолкую с обоими - и со смертным, и с полукровкой. Какая-то связь между ними есть... должна быть. И о Финроде они мне расскажут.

"Властелин... а со мной-то как?"

"Ты, Дарглуин, пока так оставайся. Без облика".

"За что?!"

"Не "за что", а вместо Алага. Больше пользы будет".


27

- А Келегорм с Куруфином уехали из Нарготронда. Одни говорят, что не стало покоя им, опутанным чарами Лучиэни, и обречены были братья вечно искать колдунью. Другие - что сыновей Феанора из города выгнали.

- Это за что же?

- Так будто бы это они мутили народ и помешали Финроду собрать войско, значит, они и повинны в гибели короля.

- А что, у нарготрондских своих голов нету? Не сами решали, идти им с Финродом или нет?

- Да небось, неохота было в трусости своей сознаваться, вот на Келегорма с Куруфином и свалили все. Дело обычное: что ни случись плохого, виноваты кто? Чужаки. Ну, или странный кто, на других не похожий.

- Точно так. Вот в моем селении...

- Да слышали мы уже про твое селение! Замолчите все, не мешайте деду.


28

Крепости больше не было.

Развалины. Груды камней. И свежая могила на холме. Эльфийская.

Саурон исчез. Дотянуться до него мысленно не выходило: закрылся наглухо.

Что случилось-то здесь? Не могла полукровка учинить такое. Мелиан никогда не пела с Ауле, у нее нет власти над камнем.

Трупы - те, что не были завалены полностью, попадались только волчьи и орочьи. В подземелье я не полезла: вряд ли там нашлось бы что-то заслуживающее внимания, зато ощутимо несло падалью, несмотря на холод.

"Тарис, да что же это такое? - расстроенно спросил Дарглуин. - Почему?"

"Откуда я знаю! - огрызнулась я. - Вам доверили крепость, вы ее потеряли, а теперь ты спрашиваешь меня, почему!"

"Я не терял, - обиделся он. - Я только..."

"Неважно. Мчись в Ангбанд, быстро! Надо доложить Властелину".

Крепость обрушил Саурон, больше некому. Вот только зачем? Неужели не было другого способа уничтожить полукровку, если он почему-то не смог взять ее живой?


29

- В Ангбанд, - Берен провел рукой по лицу, словно паутину сметал.

Или ото сна пробудился.

Все-таки вспомнил.

Не надо было нам подходить так близко к Дориату, где земля не забыла клятву, данную человеком эльфийскому королю. Прозвучало слово, вплелось в музыку - и осталось в мире. Как сторожевая нить паутины - только коснись ее, и не спастись уже, не освободиться.

Нельзя было допускать, чтобы Берен коснулся. Увлеклась я, замечталась, поверила в невероятное счастье свое, не уследила.

Жили бы спокойно в лесу - вдали от войны, от опасностей, от зла. Только Берен и я. А теперь...

- В Ангбанд. Мне нужно идти туда, - в голосе любимого горечь, почти отчаяние.

- Не нужно, - я положила ладони ему на плечи, заглянула в глаза, запоздало пытаясь укрепить, восстановить разрушенное заклятье.

Поздно.

- Я добуду Камень, - решимость во взгляде. - Как обещал твоему отцу.

- Зачем? - я еще пытаюсь бороться, хотя ясно, что любые слова ничего не значат рядом с данной Береном клятвой: не пробить скалу дождевым каплям. - Я с тобой, мы свободны, я никогда не вернусь в Дориат.

- Там твои родители. Твой народ. Твой дом.

- Там те, кто пытался удержать меня взаперти. Разлучить с любимым. А мой дом теперь там, где ты.

- Вернись, прошу тебя. В Дориате ты хоть в безопасности будешь.

- Мне не нужна безопасность. Мне нужен ты.

- Мой путь лежит в Ангбанд.

- Чтобы принести Сильмарил моему отцу? Ради этого ты собираешься рисковать жизнью?

- Я рисковал ею много лет, любимая. Сейчас... мне есть, что терять, и я очень хотел бы вернуться живым. Но вернуться я могу только с Камнем Света в руке. Это мой долг.

- Перед Тинголом? Ты не его подданный и ничем не обязан ему. Или передо мной? Но тогда я освобождаю тебя от этого долга.

- Нет, любимая. Перед собой.

- Что ж. Тогда я с тобой иду.

- Лучиэнь, тебе-то зачем...

- У меня тоже есть долг, любимый.

Я спокойно улыбнулась ему. Мне даже страшно не было: я решила все для себя. Давно решила.

- Откажешься ли ты от клятвы или сдержишь ее, станешь ли по земле скитаться или бросишь вызов Властелину Севера, у нас один путь, Берен, и судьба одна. Я тоже дала слово. Себе.


30

- И смотрели они, влюбленные, лишь друг на друга, и не слышали ничего вокруг. А Келегорм и Куруфин как раз проезжали мимо, пробираясь к Химрингу. И задумали братья убить Берена и похитить Лучиэнь.

- Ведьму похитить? А околдует?

- Так уже ведь околдовала - Келегорму жизни без нее вовсе не стало.

- Наведьмачила, значит, на свою голову. А не накладывай чары на всех подряд!

- Дальше ты будешь рассказывать или я?

- Молчу, молчу, дед.

- То-то же. Так вот, кинулись на них сыновья Феанора, но Берен воин был умелый да сильный, а уж за любовь свою дрался злее некуда. Поранили его, правда, в том бою сильно, едва не до смерти.

- А ведьма что?

- Известно что - заклятье сплела.

- Еще и Куруфина, значит, приворожила?

- На что ей Куруфин? Тут уже из-за Келегорма бед не оберешься. Нет, она рисковать не стала. Очаровала пса небесного Хуана, к себе привязала накрепко. Отрекся он от прежнего хозяина и помог Берену одолеть сыновей Феанора.

- Загрыз?

- Нет, убивать братьев они не стали. Прогнали, отобрав у Куруфина оружие и коня, а еще волшебный кинжал Ангрист, который резал железо, словно дерево.

- Да проку-то от такого кинжала против Северного хозяина? Все равно, что в сугроб ножом тыкать.

- Э-э, а ведь есть сказание, как Владыку метелей эльфийский король обычным копьем то ли мечом поранил.

- Ну, поранить, может, и поранил, а все-таки не убил. Говорят, Северный только огня боится, и если с факелом против него выйти, да слова сказать нужные, растает и следа не останется.

- А кто пробовал-то?

- Не знаю, кто пробовал. Говорят люди.

- Ага. А еще говорят, что ежели умрет Владыка холода, то все льды и снега, что на севере он собрал, разом растают, и вода вообще всю землю затопит, и никто не спасется.

- Э-э, мы сказку слушаем или решаем, можно ли Хозяина метелей извести?

- Так сказка-то про него как раз.

- Но до него-то еще добраться надо.


31

Я сделала несколько кругов над разрушенной крепостью, размышляя, как лучше поступить.

Саурон, наверное, уже в Ангбанде. Мы разминулись и, думаю, не случайно. Будь я сейчас нужна, Первый перехватил бы меня. А раз не позвал, значит, хотел сперва доложить Властелину.

Что ж, пусть. Узнаю все позже, от Мелькора. А пока можно и задержаться немного.

Например, навестить Ирбина. Он неплохо устроился на Нагорье, и я время от времени залетала к нему. Забавно: он не упускал случая подчеркнуть свою независимость, а про Ангбанд расспрашивал с интересом. С жадностью даже. И мне явно радовался. Про Властелина сам говорить старательно избегал, зато слушал охотно.

Я как-то сказала Мелькору, что надо бы помочь Ирбину вернуться. Гордый ведь, сам не придет. Устроить бы подходящий случай. Властелин улыбнулся - бывает у него улыбка такая хитрая, когда он что-то задумал, но рассказывать раньше времени о затее не хочет. Не спеши, сказал, случай представится.

"Тарис! Как вовремя!"

Летучая мышь. Черная.

Я недоуменно вслушивалась в мелодию Поющего. Знакомую, но... поверить, что музыка Саурона может звучать - так?! Словно он развоплотился и только-только начал восстанавливать силы. Хотя облик у Первого был. Раза в три меньше обычного, правда, но все-таки.

"Саурон! Что случи..."

"После, после! Ты была в Тол-ин-Гаурхот".

Не вопрос - утверждение.

"Была, и теперь..."

"Вернись туда. Там оружие нолдорское, то, что против Поющих. Его нужно доставить в Ангбанд".

Вот и случай для Ирбина!

"Ирбин уже на пути туда, - Саурон угадал мои мысли. А может, и сам искал то же решение. - Но у него нет крылатого облика, а верхом добираться дольше. Нельзя, чтобы это оружие снова попало в руки врагов. Слишком много вреда от него".

"Покажи, где ты его спрятал".

"Запоминай. И поспеши, Тарис".


32

Уехал все-таки.

Дождался, пока зажила нанесенная Куруфином рана, и уехал.

Один. Ночью. Украдкой.

Берен, Берен, неужели ты и вправду надеешься, что я не пойду за тобой, что от слова своего откажусь? Или - знаешь, что не откажусь, но не хочешь оказаться невольным виновником еще и моей смерти?

Думаешь, это ты погубил Финрода?

Нет, любимый, не ты. Клятва. Слово данное. Произнесенное вслух. Ставшее частью Музыки мира. И судьбой.

Тебе ли не знать, что это такое, любимый.


33

Братья ехали шагом, давая отдых коню, одному на двоих.

Молчали.

Слишком много поражений за последнее время, слишком много предательств.

Сначала земля Эстолада вдруг стала враждебной к тем, кто очищал ее от тварей Врага, кто привык доверять ей, кому она почти успела стать домом.

Потом Лучиэнь. Отвергла любовь красивейшего из принцев нолдор, отважного воина и охотника. Тайком бежала из города, где ее принимали, как дорогую гостью. Оскорблением отплатила за заботу и покровительство.

Заслужила она стрелу, выпущенную напоследок Куруфином, вполне заслужила. Жаль, Берен успел грудью закрыть дочь Тингола, принял сталь, ей предназначенную. И тут вернуться бы, довершить дело... если бы Хуан не помешал.

Хуан... Не просто пес - друг. Товарищ верный, соратник, с которым веками делили радости и опасности, победы и поражения. Как он-то предать мог? Да не один раз - дважды. Ведь простил его тогда Келегорм, не прогнал. А отплатил пес за великодушие новым предательством, худшим.

И жители Нарготронда - обвинили братьев в гибели безумца Финрода. Даже убить хотели, но Ородрет не позволил. Да не из добрых чувств к сыновьям Феанора - не желал, чтобы кровь родичей пролилась на его земле, опасался зло навлечь на город.

И Келебримбор, сын Куруфина, отрекшийся от отца.

И нолдор, отказавшиеся следовать за изгнанниками...

Молча ехали братья.

И когда впереди над деревьями показался темный силуэт огромной летучей мыши, так же молча выстрелил Келегорм, вымещая на вражьей твари горечь, переполнявшую душу. Только оскалился зло и радостно, когда отвратительное создание задергалось и начало падать.


34

Над вершинами сосен скользила крылатая тень, закрывая звезды.

Гигантская летучая мышь. Оборотень, питающийся теплой кровью. Слуга Восставшего.

Я прижалась к пушистому боку Хуана, не сводя глаз с... твари? Нет, майа. Как ни мало я разбираюсь в мелодиях Темных, сейчас вряд ли ошиблась.

Незнакомая музыка. Не Саурон, к счастью. Какой-то другой майа. Или... майэ, пожалуй.

Неужели меня ищет? Вряд ли им нужен Берен, а вот виновница падения Тол-ин-Гаурхот - вполне возможно.

Я закуталась в плащ, понимая, что это не поможет. Воплощенным глаза отвести нетрудно, а вот Поющего не обманешь.

Что же, если она одна...

Додумать я не успела. В воздухе мелькнула стрела - я не увидела ее, по мелодии угадала - и майэ в облике мыши начала терять высоту.

"Осторожно, - коснулся моего сознания Хуан. - Это мой... бывший хозяин".

Пес на мгновение опустил голову и вздохнул.

"Подождем, пусть проедут".

"Но Хуан, он сумел ранить майэ! Единственным выстрелом! Или - убить?"

"Стрелы особые. Развоплотил вряд ли, а вот время на исцеление ей потребуется. Ты запомнила мелодию, дочь Мелиан? Личину такую создать сумеешь?"

"Личину? Мыши?!" - меня передернуло.

"Иначе к Ангбанду не пройти. Слишком быстро заметят. Сотвори личины, дочь Мелиан. Себе и мне. Не тревожься: Берена мы догоним".


35

- Где ты тут нолдорского лучника-то найти сумела? - досадливо спросил Ирбин.

Вытащил наконечник, прислушался к мелодии.

- Заклятый... сколько же их еще? Такую рану быстро не залечить. И боюсь, шрам надолго останется.

Он виновато посмотрел на меня.

- Пройдет со временем, - я вздохнула. - Не в первый раз. Скверно, если нас опередили, Ирбин. Если они успели забрать оружие.

- Вряд ли успели. Не отвлекай меня, потерпи немного.

Я устало прикрыла глаза. Больно было по-прежнему. И досадно до слез. Ну, ладно бы в бою, но вот так нелепо подставиться! Торопилась, только о цели своей думала... а в результате сама превратилась в цель для стрелка.

- Откуда нолдор знать, что Первый собрал заклятое оружие в Тол-ин-Гаурхот? - спросил Ирбин, закончив. - Тех, на ком он испытывал наконечники, наверняка нет в живых. А кто из Воплощенных по доброй воле полезет в подземелья крепости, побывавшей в наших руках?

- Полукровка, - я подняла тяжелые веки и посмотрела на него.

Слезы, к счастью, уже высохли.

- Ты когда-нибудь слышала о воительницах из Дориата? - целитель улыбнулся.

- Н-нет...

- Принцесса явилась уж точно не за оружием. Спасти кого-то хотела, из плена вызволить. Может, и сделала это. После чего поспешила уйти подальше от развалин. Все оружие цело, Таринвитис, и я заберу его: Саурон показал место. Лететь дальше ты сейчас не сможешь, так что жди меня здесь. Да не расстраивайся ты! Все будет, как надо. Твое дело сейчас восстановить силы. Врагов к тебе не подпустят волки, а я скоро вернусь.


36

- Берен, как увидел перед собой волчару, да с ним мышь летучую, ясное дело, принял их за врагов и совсем уже было изготовился драться. Но Лучиэнь сказала волшебные слова, и они с Хуаном снова собой обернулись. И понял Берен, что принцесса не хуже его упорная, так что дальше пробираться им только вместе и вместе головы сложить, ежели Северного владыку одолеть не получится. А Хуан сказал, что не пойдет с ними, потому что предсказана ему смерть от самого огромного в мире волка, стерегущего ворота Холодной страны.

- Испугался, выходит?

- Не испугался, но он же волшебный пес, смышленый, а гибнут зазря дураки одни.

- Или герои.

- Не-ет, парень. Герои понапрасну не умирают - непременно со смыслом. На то они и герои.

- А дальше-то, дед, что было?

- Дальше превратила Лучиэнь Берена в волка черного, похожего на Др... Драуглуина, а сама перекинулась снова летучей мышью. И такой у них вид преотвратный сделался, что они, друг на друга взглянув, всякий раз пугались да Хозяина метелей поминали неласковым словом. Попрощались они с Хуаном и отправились прямиком на север. Долго шли, и в конце концов добрались до черных Ворот. Там им и заступил дорогу волк такой громадный, что в следе от его лапы запросто мог бы спрятаться человек. Но Лучиэнь снова девушкой обернулась и заколдовала его, так, что он уснул.

- Зачем усыпила-то? Могла приручить и с собой забрать, как Хуана. Пригодился бы.

- И куда с ним потом? Здоровенная же зверюга, хлопот с ней не оберешься, а уж сколько жрет...

- Да и заклятье сонное, чай, попроще. А ей, колдунье-то, еще с Северным хозяином встретиться предстояло. Чего ж загодя силы тратить?


37

А Венец придется оставить.

Когда-то я считал его одним из лучших своих творений. Воплощением гармонии. Думал - соединил Свет и Тьму, изменил судьбу Арды, дал свободу выбора Людям.

Тогда я верил... ему. И он был доволен: я приносил пользу.

Я положил Венец на стол. Захотелось вытереть руки, словно испачкался об него.

Воплощение гармонии? Как бы не так! Воплощение власти.

Власти... Моргота.

Уничтожить бы, да рука не поднимется. Сильмарилы, живые камни, беззащитные... теплеют при моем прикосновении, радуются создателю. Разрушить их? Н-нет, не смогу, это было бы предательством.

А оставить их в плену у Врага - не худшее ли предательство?

Вытащить из Венца? Но этот сразу почует. Мне тогда не уйти живым, и Сильмарилы все равно ему достанутся.

Я поднял Венец, надел на голову, стараясь забыть об отвращении. Поможет он мне в бою? Хватит ли сил пробиться на волю? Я, конечно, могу многое, но против всей мощи Ангбанда устою вряд ли.

Взять Камни с собой - с Венцом или без него - верная смерть. Пусть в сражении, но потом-то что? Мандос? Или бесприютные скитания по Эндорэ духом, лишенным плоти?

А не брать - что за жизнь меня ожидает, когда пробудится Клятва?

Нет, Ангбанд не отпустит, даже если я сумею уйти. Я сам приковал себя к нему, когда создал Венец. Когда соединил две мелодии.

- Будь ты проклят, Моргот! - прошептал я одними губами.

- Моргот! - эхом откликнулся кто-то сзади.

И тут же осекся испуганно.

Я обернулся.


38

- Это не Моргот, - сказала я.

Вслух, не таясь. Мысленной речи Берен не слышал, как ни старалась я научить его. Только чувства улавливал, и то не всегда. А шептать не стоило: слух у того, кто стоял перед нами в черном венце с тремя светящимися камнями, был тонкий.

Эльфийский.

Я знала, кого искать в Ангбанде. С самого начала знала. И когда мы миновали ворота, уверенно шла туда, куда вела крепость. Враг, как ни злы его деяния, остается Поющим. Творцом. И Тема его, пусть грубая и тяжелая, а все-таки Музыка. И дом свой он обустроил подобно другим создателям мира, хотя вряд ли признался бы в этом даже себе.

Коридоры. Лестницы. Коридоры. Странная смесь уродства и красоты. То повеет откуда-то свежестью, ароматом хвойным - то гнилью потянет. То кое-как обтесанный камень вокруг - то мозаика и тонкая резьба. То привидится окно с затейливым витражом, а приглядишься - пляшут тени от факела, да и все. Отвернешься разочарованно - и самым краешком глаза поймаешь вскользь: нет, все же витраж. Только вот прямо на него посмотреть не выходит - прячется. Словно играет Ангбанд с тобой. Или испытывает.

А потом был вход в башню. И длинная лестница, спиралью идущая вверх. И орки, сидящие возле двери. Увидели нас, вскочили, рассыпав что-то по полу... обломки костей. Я еле успела остановить схватившегося за оружие Берена: воины Восставшего не собирались на нас нападать. Наоборот, отсалютовали. За майар приняли. Не эльфийку и человека увидели перед собой - летучую мышь с волком.

Мы, похоже, были у цели: узор на двери не изменился, когда я на него посмотрела. Значит, эльфийский узор, не ангбандский.

Узор, созданный Феанором.

Я положила ладони на створки, вслушалась.

Заперто.

Но там, внутри, кто-то был.

Не просто кто-то.

Тот, кого я искала.

Я провела пальцами по резьбе. Что чувствовал мастер, создавая ее? Какая мелодия звучала в его душе? О чем тосковал он, на что надеялся, чему радовался, кого любил?

Я прикрыла глаза, заставив себя забыть об орках, опасливо косящихся на нас, о Берене, напряженном, готовом к схватке, о Враге и его майар, которые в любой момент могли почуять наше присутствие, если еще не почуяли, о цели нашего отчаянного похода, о себе самой. Как учила меня когда-то мать.

Я становилась - им.

Мастером. Государем. Пленником. Убийцей. Героем. Другом... Да, другом Восставшего, так и было.

Створки чуть потеплели... дрогнули... приоткрылись.


39

- И прошли они через ворота, и долго спускались по лестницам, пока не оказались в самом глубоком подземелье...

- Постой, дед, а ворота, что ли, открыты были?

- Так их же волк сторожил.

- Не устерег ведь.

- Ну, такой сильной колдуньи, как Лучиэнь, не рождалось в мире ни до, ни после. Никто из чужих не смог бы пройти через те ворота, а она вот сумела. И Берена провела.

- А что Владыка-то северный?

- На троне сидел, как положено. В длинном черном плаще. А корона на нем была железная, и в ней - три Солнечных камня.


40

Итак, Тол-ин-Гаурхот пал.

Не к врагам перешел - обратился в руины.

Почему Саурон так поступил? Понял, что не исправить мелодию, искаженную аманскими эльфами? Возможно, но зачем тогда было тратить силы и время? Не проще ли сразу уничтожить испорченный остров и перейти к другим делам?

Впрочем, Саурон мог использовать крепость для решения временных задач. А когда закончил - сравнял Тол-ин-Гаурхот с землей. Только странно, что не послал ко мне никого с докладом. Торопился? Или хотел сперва разобраться сам в каком-то вопросе?

Но вот зачем понадобилось вместе с крепостью уничтожать гарнизон? И где полукровка, из-за которой лишился облика Дарглуин? И смертный, который при Финроде был?

Думаю, из-за этих двоих Саурон и молчит. Вину свою искупить хочет, что пленного короля не отправил в Ангбанд, умереть позволил. Что ж, понимаю. И торопить не стану, пусть трудится. Доставит ко мне полукровку и человека, когда они говорить будут готовы. А может, и договариваться.

Дарглуина я отправил на разведку: чем переживать из-за утраты облика, пусть делом займется. Майа обрадовался заданию. И вряд ли только как избавлению от скуки. Хочет тело новое заслужить, а не ждать веками, пока восстановятся силы. Что ж, может быть, и заслужит. Посмотрим.

Белый и Черный чертоги были готовы. Оставалось закончить Красный. Не нравилось мне, каким он выходит, все не хватало чего-то. Огня, что ли? Тусклым он получался. Застывшим. И надо было вдохнуть в него жизнь, заставить камни полностью раскрыть свою сущность.

Я приказал Ангбанду не пропускать ко мне никого, даже от осанвэ закрылся, чтобы не помешали. И принялся за работу.


41

- Да, я не Моргот, - усмехнулся тот, кто стоял перед нами. - А вы не его майар. Так что личины эти вам ни к чему. Кроме меня, вас здесь никто не увидит.

Не Враг? Но... это ведь Сильмарилы?

Я быстро взглянул на Лучиэнь, с облегчением увидев любимое лицо вместо жуткой звериной морды. Она едва заметно кивнула.

- Приветствую тебя, Государь нолдор, - от звонкого голоса Лучиэни, казалось, даже Камни засветились ярче.

Государь нолдор? То есть... Фингон? Здесь?!

Наш собеседник, похоже, удивился не меньше меня. Замер, пристально глядя в глаза Лучиэни. Она не отвела взгляда.

- Я дочь Мелиан, - сказала негромко. - Она рассказывала о тебе, Феанор.

Повернулась ко мне, добавила виновато:

- Я дала ей слово молчать.

Феанор... Создатель Сильмарилов. Герой древних сказок и наших детских игр. Ожившая легенда. Я смотрел на него с жадным любопытством и недоверием. А он едва взглянул на меня - равнодушно, надменно. Повернулся опять к Лучиэни.

- Дочь майэ - и человек. Как же вы оказались здесь? Что вело вас?

"Любовь", - хотел я ответить ему.

- Клятва, - сказали мы хором.


42

- Тут по воле Владыки Севера рассеялось колдовство Лучиэни, и увидел он, какая она красавица.

- И тоже ее полюбил?

- А как же! Сказал, что в жены возьмет. Но сначала пусть, мол, она выполнит три задания, докажет, что достойна этого. А если не выполнит, заморозит ее Хозяин метелей, в лед обратит.

- А Берен что?

- А он, пока Лучиэнь Владыку снегов отвлекала, примеривался, как бы к волшебным камням половчей подобраться. Он-то личину не потерял. А Северный с колдуньи глаз не сводил, до волка ему дела не было.


43

Клятва, значит.

Клятва добыть Сильмарил. Унести из Ангбанда. Освободить.

И может быть, не один. Все три.

Мне не спасти Камни, меня все равно найдут. А вот человека...

Теперь я смотрел не на девушку - на него.

Внимательно. Оценивающе.

Воин. Видно по цепкому взгляду, по спокойной уверенности в движениях, по ухваткам. Опытный воин. Но молодой еще, только в волосах проседь.

И слово данное держит - больше жизни им дорожит, и не только своей жизни. Хорошо.

Этот сумеет скрыться. Сумеет уберечь Сильмарилы.

Даже Морготу не придет в голову искать Камни у смертного. Да и не уследишь за всеми, хоть целую стаю воронов подними на крыло. Сколько таких бродяг в разоренных орками землях? Отчаянных одиночек, которым нечего терять, кроме жизни, и не на кого надеяться, кроме как на себя. Не имеющих ничего - лишь потрепанную одежду, оружие да флягу с водой. Бородатых, обветренных, с руками, покрытыми...

Э! А на пальце у него - как я сразу-то не заметил?!

- Откуда у тебя перстень Финрода?


44

- Там холм над Сирионом, - закончила я тяжелый для всех рассказ. - Земля чистая, ее не успело коснуться зло. Мы похоронили короля, как... как смогли. Все, кто остался жив.

- Вот... и Финрод, - глухо проговорил Феанор.

Он стоял спиной к нам. В окно смотрел. Вопросов не задавал почти - только слушал.

- И его тоже.

Повернулся медленно, и я вздрогнула, встретившись с ним глазами. Ни гнева, ни горя. Пустой у бывшего Государя нолдор был взгляд. Безжизненный.

Неужели племенник все-таки дорог был? Разве Феанор не оставил его в Арамане вместе с другими? Не обрек на унизительное возвращение или гибель во льдах?

А если Пламенный изменился? Раскаялся в совершенном зле? Но как же он тогда остается в Ангбанде? Почему не пытается...

- Я дам вам Камень, - сказал мастер. - Если выполните три условия.


45

- И какие задания дал ей Северный?

- Первое - спеть перед ним. О голосе-то ее серебряном слава аж до самого Ангбанда докатилась. Второе - спрятаться так, чтобы Владыка ее найти не сумел. Ну, Лучиэнь глаза-то отводить всегда горазда была. Справилась и с этим заданием. А третье - рассказать сказку, да такую затейливую, чтоб удивить самого Хозяина метелей смогла.

- Эка! Он же все небо и землю видит - от звезд до подземелий самых глубоких, а родился прежде эльфов еще. Чем удивишь такого?


46

- Сильмарил не должен попасть в руки... Мелькора. Никогда.

Как он сказал это! Словно не друг ему Восставший - враг злейший. Даже на имени голос дрогнул от ненависти.

Так Феанор все-таки пленник здесь? И башня эта - темница, и Венец - оковы, а не знак власти. Мне стало холодно.

- Клянитесь! - потребовал мастер.

Мы поклялись.

- Второе условие - никто не должен знать обо мне. Что я жив. Что я в Ангбанде. Придумайте историю о том, как добыли Камень, отобрали его у Моргота.

Последнее слово он произнес почти с наслаждением. Словно долго сдерживал чувства, а теперь смог дать им волю.

- Клянитесь.

Берен быстро взглянул на меня. Я кивнула. То, что мы сумели добраться сюда, уже казалось невероятной сказкой. Не так уж трудно будет придумать ей продолжение, когда мы окажемся далеко от Ангбанда.

Если окажемся.

- И третье, - взгляд Феанора смягчился, и слова прозвучали не требованием - просьбой. - Расскажите мне об Эндорэ. О моих сыновьях.


47

- Государь?

Комнаты были пусты. Впервые за последние годы. И в ответ на мысленный зов - молчание.

Может, Феанор в мастерских? Я только что вернулся оттуда, но мы могли разминуться. Я не очень-то верил в это, но - вдруг?

Что, если Пламенный устал от одиночества? Или новый замысел появился, и понадобился помощник, чтобы его воплотить, а меня не было рядом?

"А позвать? - шевельнулась непрошенная тревожная мысль. - Почему он не позвал меня мысленно, я ведь не закрывался, я никогда не закрываюсь".

Я прогнал ее. Не позвал - значит, не захотел. Он почти не разговаривал со мной в последнее время. Как ни старался я скрыть свое ученичество у Властелина, а ведь вполне мог перенять слово какое-нибудь, взгляд или жест. Мелочь, незаметную для меня самого, но полностью выдавшую меня Феанору. Слишком хорошо он знал Мелькора.

В мастерских Пламенного не было. На Шестой Южной тоже.

Может, он в рудниках? Или пошел купаться в горячем источнике? Или в горы отправился прогуляться? Или... Властелин мог вызвать его к себе. Ну, ведь мог все-таки?

Я цеплялся за эти предположения, хотя куда проще было бы спросить Ангбанд. Этому я научился давно, отчасти сам, отчасти у Мелькора.

Спросить было очень просто. И невыносимо страшно.

Потому что я не представлял, что делать, если Феанора в Ангбанде нет. Если он все-таки ушел, и ушел тайно.

Доложить Мелькору?

Промолчать?

Кого из двоих предать? Кому сохранить верность? Хозяину или учителю? Государю нолдор? Но он больше не Государь, а я давно перестал ощущать себя нолдо. Властелину Ангбанда? Но кто я для него? Ученик? Игрушка? Инструмент? Зверек, которого приручили из любопытства?

Не-ет, лучше не знать ничего. Пусть разбираются между собой сами.

Без меня.


48

- Тут вплела она в свою сказку слова волшебные, так что погасли все факелы в Ангбанде и огонь в очагах, и стало совсем темно, только Солнечные камни светились в короне Северного Владыки. А Хозяин снегов и говорит: ничего, мол, нет удивительного в твоей сказке, давай другую. А она ему: наклонись ко мне, больно трон у тебя высокий, а сказка моя такая, что ее рассказывать громко нельзя. Он наклонился к ней, а Лучиэнь снова колдовство навела, так что все слуги Северного уснули. А он засмеялся и говорит: скучная, дескать, у тебя сказка, даже слушатели не выдержали, еще попробуй. А колдунья ему: закрой глаза, Владыка, так сказку мою слушать сподручнее. Ну, он глаза-то закрыл, а она ему на голову свой волшебный плащ и набросила. И от чар ее погрузился Хозяин метелей в сон, и упал со своего высокого трона, а железная корона скатилась с его головы.


49

Не думал, что это окажется так трудно.

Казалось, радостью будет вырвать Сильмарилы из цепкой хватки гвэтворна. Облегчением.

А как взялся за инструменты, понял, что не смогу. Рука не поднимется. Не только Тема Восставшего в этом металле - я когда-то коснулся его, пробудил, придал форму. Он и мой тоже.

Мы с Мелькором давно друзьями быть перестали, а творение наше общее прежним осталось. Свет и Тьма в едином узоре - как века назад, и нет им дела до вражды создателей. Сильмарилы стали частью Венца.

- Не здесь, - сказал я Лучиэни и Берену.

К Тангородриму их повел. К единственному, кроме моей башни, месту, где я почти не чувствовал враждебности Ангбанда. И где Пламя слушалось меня легче всего.

Разрушение Венца Мелькор сразу почует. И вмешается - он умеет действовать быстро. От башни до выхода из крепости далеко, можно и не успеть. А здесь хотя бы рядом ворота.

И снова я медлю. Держу Венец на вытянутых руках, смотрю на него, чувствуя, как пульсирует и бьется, требует выхода сила Пламени. Только освободи, только укажи цель.

Так легко.

Невозможно.

Потому что вытащить Сильмарил из гвэтворновой оправы - все равно, что растение с корнем из земли вырвать.

Погаснет Камень. Умрет.

Или - нет?

Не могу. Страшно проверить.

- На, бери, - я резким движением протягиваю Венец Берену. - Пусть так остается. И уходите. Скорей.

Губы человека сжимаются напряженно, руки вздрагивают в усилии удержать - и Венец со звоном катится по каменным плитам.

- Слишком... тяжел.

- Тогда - сам, - приказываю отрывисто и отвожу взгляд, чтобы не видеть, как Берен опускается на колени рядом с Венцом, как кинжал, выкованный мной когда-то для сына, кромсает мое творение.

Не видеть... словно это может спасти от знания. Словно я не чувствую, как гнется, теряя форму, тонкое металлическое кружево. Кажется - это мое тело терзает сталь.

Сталь, впитавшая силу Пламени.


50

Рука дрогнула, и темно-красная яшма вместо того, чтобы занять свое место в узоре, покатилась по полу.

Я замер, вслушиваясь.

Что-то было не так... в Ангбанде?

С Ангбандом?

С кем-то из...

Н-нет, не это. Не здесь.

Что-то менялось - рушилось? - в Эндорэ. Не плоть земли, не материя. Музыка рвалась по-живому.

Я пошел к выходу, забыв о незавершенной работе. Побежал бы, если бы мог.

Это Валар!

...Нет, не они, у них бы сил не хватило... наверное.

Единый? Решил вмешаться сам в дела сотворенного мира? С чего вдруг?

Сбросить бы облик, слиться с Музыкой Арды... помешать... защитить. Никогда еще так остро не чувствовал, что лишился этой возможности.

И никого из майар нет в Ангбанде, кроме Алага с Глором, а от них мало толку. Да и другие-то - что могут сейчас? Только я мог бы. А я заперт в теле. Бессилен. И...

И значит, должен придумать что-то другое, пока не поздно. Придумать и сделать. А для начала - хотя бы выяснить, что происходит.

Я, стиснув зубы, шел к Тронному залу. Так быстро, как только позволяла искалеченная нога.

Успеть.


51

Прочным был гвэтворн, металл, созданный мелодией Тьмы. Прочным и неподатливым.

Не сломать, не согнуть, не разрезать, не расплавить.

Только двое могли бы.

Создатель и друг его, который услышал и пробудил душу металла, вплел в кружево Тьмы капли Света и Пламенем скрепил их союз. А теперь решил разорвать его.

Пусть не сам. Но гвэтворн чувствовал его волю - и покорялся. Медленно, неохотно, с жалобным стоном покорялся другому металлу. Тоже несущему волю одного из Двоих. И силу Пламени.

Распался узор - словно пальцы, бережно державшие Сильмарил, разжались. И первый из трех Камней выкатился на ладонь человеку. Замерцал испуганно, но от чужой руки шло тепло. Державший не был врагом. И создатель тоже был рядом. Хотел этого.

Что ж, значит, все правильно.

Свет снова стал ровным и ярким. Сильмарил признал нового хозяина.


52

Венец!

Я почувствовал это, еще не дойдя до трона, только порог Зала переступив. Здесь, в сердце моей Музыки, любые мелодии Ангбанда звучали отчетливо. Не ошибешься.

Венец попал к врагам?

Или это сам Феанор осмелился руку поднять на свое творение?

На наше творение.

На мое Эндорэ!

Что ж - попробуй!

Я потянулся к Венцу - к тому, что еще от него осталось. Не к Камням. К гвэтворну.

Металл отозвался мгновенно, с привычной готовностью. Принял мою волю.


53

Я начал осторожно отгибать зубчики, державшие второй Камень. И тут Ангрист, кинжал, способный резать металл, словно мягкую древесину, внезапно сломался. Осколок отлетел, зацепив старый шрам на щеке мастера. Пламенный вздрогнул, словно ото сна пробудился.

- Уходите, - сказал резко, почти испуганно.

Наклонился, поднял Венец - легко, словно не было в том непомерной тяжести, которую не смог выдержать я.

- Бегите! Туда - там ворота.

- Пойдем с нами, - пробежав несколько шагов, я все же остановился, повернулся снова к нему. - Не оставайся здесь.

- Нет. Не сейчас. Вместе нельзя. Да бегите же! Он узнал!


54

- И тогда взял Берен волшебный кинжал и вырезал Солнечный камень из железной короны.

- Погоди, дед, а держал-то он его как? Сказывают, горячи те камни, как уголья в костре, даже сам Владыка Северный, когда вставлял их в корону, все руки напрочь пожег.

- Так ведь колдунья слова волшебные знала. Ну, и остудила. А Берен тогда на радостях решил все три камня с собой забрать. Пожадничал, стало быть. А кинжал возьми, да и сломайся. Отлетел от него осколок, задел щеку спящего Хозяина метелей, тот просыпаться начал. И все его слуги тоже. Так что пришлось Берену с Лучиэнью уносить ноги.


55

Я знал, куда мне идти, даже если бы Ангбанд не вел.

Туда, где мне один раз уже учинили допрос. Тогда еще друг. Или тот, кто хотел, чтобы я считал его другом.

Успеют ли убежать эти двое? Позволит ли Враг им убежать?

Может быть, и позволит. Он ведь уверен, что весь мир в его власти. А какая опасность от двоих Воплощенных? К чему спешить?

Да, только на это вся их надежда. На самоуверенность Моргота. На то, что сначала он пожелает излить свой гнев на меня... а я постараюсь хоть немного потянуть время.

Может быть, я не выйду живым из Тронного зала.

Скорее всего, не выйду.

Но не только я.

Очень кстати я взял с собой меч.


56

Что сказать ему? Что теперь изменят слова?

Поздно.

Не надо было приводить его в Тронный зал. Отдать приказ оркам, и все. Потом бы мне доставили его голову. Или... нет. Ее тоже - оркам. Сразу.

- Зачем?

Я спросил это почти против воли. Я вообще не собирался с ним говорить. Только в глаза посмотреть... предателю. Напоследок.

Он молчал, стоя по ту сторону огненной расщелины. В трех шагах от нее. Не опускал головы, не отводил взгляда.

- Зачем? Собственное творение... наше общее... как ты мог?

Хотелось, чтобы это прозвучало бесстрастно. Холодно и надменно. А вышло - хрипло, с явным трудом. И дыхания не хватило. Лучше б молчал, чем так.

Он провел рукой по щеке, осмотрел ладонь, вытер о край туники. Надел на голову изуродованный Венец. Усмехнулся:

- У тебя же и научился.

Я сжал подлокотники. Я не видел больше его лица - перед глазами было черно. Только языки пламени между нами - расплывающимися багровыми пятнами.

- Ты... понимаешь, что натворил?

- Освободил Сильмарил из-под твоей власти... Моргот. Жаль, пока только один.


57

Перед воротами лежал волк. Громадный, черный. Тот самый, которого Лучиэнь усыпила, чтобы войти в Ангбанд.

Лежал и смотрел на чужаков, приоткрыв пасть, словно ухмыляясь злорадно.

- Сейчас, - одними губами шепнула Лучиэнь Берену.

Развернулся волшебный плащ, зазвенел серебряный голос, успокаивая, затуманивая сознание, навевая сладкую дрему.

Веки зверя дрогнули, опускаясь, морда уткнулась в лапы.

- Идем, Бе...- договорить девушка не успела.

Метнулась откуда-то сбоку огромная тень. Бесшумно, стремительно. Лучиэнь потеряла равновесие, покатилась по каменистой земле.

- Не тронь ее!

Берен успел - прыгнул между девушкой и вторым волком, похожим на первого, словно отраженье в воде. Выставил кулак с Сильмарилом.

- Прочь, тварь! Я сожгу тебя!

Зверь обернулся, неистовой злобой сверкнули золотые глаза. Челюсти с хрустом сомкнулись на руке смертного.


58

Финголфин не сумел с тобой справиться. Но я не Финголфин, Моргот. И я больше, чем просто нолдо.

Тебя когда-то едва не уничтожила Унголианта - а я убил ее. Да и тебя мне побеждать доводилось. На тренировках.

Я очень хорошо тебя знаю, Враг. Все твои любимые боевые приемы. Вряд ли ты придумал что-нибудь новое с тех пор, как мы в последний раз скрещивали мечи.

А еще на мне Венец. Он не оружие, разумеется, он всего лишь дает своему обладателю власть над материей. Почти такую же, как у тебя, если уметь им пользоваться. Я умею.

Силы Пламени, вложенной в меч, достаточно, чтобы серьезно ранить тебя. Венец поможет тебя убить. Только бы клинком дотянуться - один-единственный раз. Этого хватит.

Я выхватил Рок Огня и пошел к трону, глядя в глаза Врагу. Мелькор не пошевелился. Словно не видел меня. Словно мысленно был не здесь.

Затевает что-то? Пускай. Осталось-то - перескочить огненную полосу перед троном и взбежать по ступеням.

Прыгнуть я не успел. Языки пламени взметнулись вверх, разбрасывая пурпурные искры. И опали. Из щели в полу показались балроги. Не меньше дюжины. Встали стеной между мною и Морготом, заслонили его.

Трус!

Я не верил этому до последнего. Думал, он все же решится - сам. Не станет прятаться за чужие спины. Ну, хоть теперь!

- Тру-ус! - закричал я, срывая голос. - Лжец! Предатель! Бейся со мной! Бейся сам! Возьми оружие, Моргот!


59

Это мое оружие, Феанор. Ты, видно, забыл. Мы не раз фехтовали, верно, но для меня это было только игрой. Одним из способов ощутить мир так, как вы, Дети.

И не больше.

А сейчас... Поющему - биться на мечах с Воплощенным, как равному? Смешно.

Не менее смешно, чем считать Воплощенного другом. Доверять ему свои мысли. Делиться тревогами. Творить с ним вместе.

Да, только это мне и осталось теперь - смеяться.

Над собой, над тобой, над нелепой этой мелодией.

Смеяться и смотреть на мечущиеся багровые пятна. На танец балрогов.


60

- А волк, как увидел Солнечный камень, так и задумал его сожрать. И откусил Берену руку.

- Погоди, дед! Ты ж говорил, что волчара тот здоровенный был, с гору. Так он бы человека, небось, целиком проглотил.

- Э... Кхм... Ну, какого надо роста, такого и был. Хозяин метелей вон тоже - одни говорят, что он головой облака достать может, а другие - что немного повыше эльфов. Должно, менять они рост умеют в Ангбанде этом своем. Колдуны, чай.

- А дальше-то что было?

- А дальше камень волшебный брюхо волку изнутри так жечь начал, что тот завыл и пустился прочь. Тут уж вся живность попряталась, а кто не успел, того зверь бешеный в момент растерзал.


61

Сейчас ты умрешь.

Как умер бы почти пять веков назад, если бы я не вмешался.

На этот раз вмешиваться не стану.

Я ведь и так пощадил тебя, Феанор. В память о прошлой дружбе. Не отдал на забаву оркам.

Ты умрешь в бою, напрягая все силы, чтобы добраться до меня. И противники у тебя достойные. Даже Поющему не стыдно было бы проиграть им.

А кричишь ты напрасно. Только дыхание сбиваешь и силы зря тратишь. Что ты меня ненавидишь, я и так знаю, ничего нового ты мне не сообщишь.

...Ну, вот, второй удар пропустил. Не отвлекался бы лучше.

А сражаешься ты неплохо. Красиво даже. Как и раньше. Я ведь знаю твою манеру и сейчас угадываю каждый выпад, каждое движение. Ну, почти каждое.

Нет, я не помогаю балрогам. Зачем портить им удовольствие от такого великолепного танца? Я просто смотрю.

Ты умрешь сейчас. Ты сам выбрал это. Если б можно было... впрочем, неважно. Все равно не изменить ничего.

Ты умрешь - и освободится Пламя.

Пламя, которое я помог тебе обрести.

Пламя, которое так нужно мне.


62

Ты умрешь, Моргот!

Умрешь от моей руки.

Тебя не защитят балроги. Мне уже доводилось биться и против них, и вместе с ними... я очень быстро учусь, тебе ли не знать этого.

Да, мне не уйти отсюда живым.

И жить осталось совсем немного.

Как раз достаточно, чтобы добраться до тебя и нанести удар.

Неотвратимый.

Единственный.

Как ты сам меня и учил.


63

Отец!

Я кусал губы, всматриваясь в палантир.

Боялся поверить тому, что видел.

И отчаянно, безумно хотел поверить.

Отец бился с балрогами. Один - против целой дюжины. И как бился! Я не знал, что возможно двигаться так быстро. Даже для него.

Пылающие бичи рассекали воздух, с шипением хлестали по каменному полу, а отец шел вперед.

Шаг за шагом, все ближе к огненному провалу. К ступеням трона. К Морготу.


64

Феанор продвигался к расщелине - то бросаясь в атаку, то отступая под натиском балрогов. А те не спешили уничтожить нолдо. Кружили по залу, в бой вступали по очереди. По одному. Иногда по двое. Бичи вычерчивали в воздухе причудливые зигзаги - от таких ударов нетрудно было уйти. Вот достать духов огня Феанору не удалось ни разу. Впрочем, он и не слишком старался.

Не врагами были сейчас балроги, не препятствием. Мастерами, плетущими узор танца. Для них происходящее было радостью. Игрой. И заканчивать ее слишком быстро никому из них не хотелось.

Феанор принял эту игру.

Обменивался выпадами, уворачиваясь от плюющихся искрами полос огня, и вплетал в общий узор свою нить. До тех пор, пока танец не привел его к краю расщелины. Невзначай. Постепенно.

А потом Феанор прыгнул.

Взвился сзади огненный бич - захлестнуть, остановить, вернуть.

Поздно.

А впереди стеной встало пламя. Только не то, которое было хорошо знакомо мастеру и послушно его воле.

Это пламя было чужим.

Враждебным.

Темное пламя Удуна.


65

- Слушайте!

Собственно, нечего было слушать. Просто злобная воля, что незримой тяжестью давила на плечи, неожиданно ослабела. Просто свежестью потянуло в неподвижном воздухе пещеры. Просто я внезапно увидел выход. Там, где только что была стена. Там, откуда каждый раз появлялся Повелитель Мори. Там, где мы, как ни старались, не могли найти даже щели в камне.

- Уходим!

Мастера послушались сразу - привыкли доверять мне. И еще - они тоже ждали. Ждали шанса освободиться. Я не позволял им забыть о нем.

Бурдюки с водой, лепешки и фрукты, кое-что из инструментов расхватали мгновенно. Кинулись к выходу.

Ондо замешкался. Растерянно смотрел на меня, словно не понимал, что следует делать. Я молча схватил его за руку и потащил за собой, перешагивая через рассыпавшиеся по полу уже не нужные камни.

К свободе.


66

Феанор захлебнулся воплем. Корчась в огне, упал на ступени.

Не чувствовал, как Венец соскользнул с головы и покатился к протянутой руке Моргота - снизу вверх.

Не видел взгляда Врага. Не испуганного, не гневного. Сосредоточенного. Так смотрит мастер на заготовку, берясь за молот или резец.

Нолдо все же сумел подняться. Резко качнулся вперед, наугад ударив мечом туда, где должен был находиться Моргот.

Не дотянулся.

Потерял равновесие, неловко взмахнув свободной рукой, и упал назад.

Туда, где билось в расщелине темное пламя.

Меча так и не выпустил.


67

Он замер посреди коридора, глядя на нас.

Повелитель Мори.

Враг, которого мы ненавидели едва ли не сильнее, чем Моргота.

Напряженный. Бледный. Безоружный - на первый взгляд. Но так ли уж нуждается в оружии майа?

Мы тоже остановились. Сгрудились, сжимая инструменты. В отчаянном положении и напильник с острым концом можно в ход пустить. Или молоток. Все-таки лучше, чем совсем с пустыми руками. И если кинуться на врага всем вместе...

Слуга Моргота словно угадал наши мысли. Сделал шаг в сторону, едва не оступившись: пол вздрагивал под ногами.

Еще один шаг.

Еще.

Исчез.

Внезапно - как сквозь стену прошел.

Путь был открыт.


68

Пламя вырвалось на свободу. Дикое, неуправляемое... почти. Потому что я успел подхватить упавший Венец. И надел на голову.

Венец, который давал беспредельную власть над материей Арды - если уметь ею пользоваться.

Я умел. Вернее - знал, что нужно делать. И очень надеялся, что этого знания хватит. Что рискованный до безумия замысел мой удастся. Потому что если не выйдет, если я хоть чуточку ошибусь, если поврежденный Венец не послушается...

Не бояться!

Не сомневаться.

Не думать ни о чем, кроме предстоящего дела. Кроме силы, которую я наконец получил.

Я все-таки добился своего, не так ли, Отец? Едва ли ты ожидал этого.

Я стоял, вцепившись в подлокотник трона, чтобы не упасть.

Пламя билось, требуя выхода.

Пламя, которое теперь было моим.

Пусть ненадолго.

Я знал, что не удержу его. Только направить сумею. Воплотить любую мелодию, любую мысль, любое желание.

Здесь и сейчас.

Сейчас или никогда.

Я мог с легкостью исцелить все свои раны, чтобы и следа от них не осталось. Вернуть способность менять облик. Силы восстановить полностью, вновь стать таким, как до Мандоса. До Войны.

Или - ударить по Аману, разнести его в клочья, расквитаться за все, навсегда избавиться от угрозы. Еще ладьи эти небесные... их, пожалуй, в первую очередь.

Или...

Я наслаждался этим беспредельным могуществом, этой ничем не ограниченной возможностью выбора - в те две или три минуты, что были отпущены мне.

В минуты, когда я был судьбой Арды. Властелином мира. Истинным. Всемогущим.

Единственным.

Я играл в выбор. И понимал это.

Потому что на самом-то деле выбор был уже позади. Давно.


69

Земля Ангбанда содрогнулась. Поползли лавины по дальним склонам Железных гор. Потекли огненные ручейки из жерла Тангородрима. Обвалилось несколько коридоров в подземельях крепости. Пламя в расщелине перед троном стремительно ушло вниз - и края провала сомкнулись, срослись.

Далеко на юго-востоке лопнула земля, выпуская жидкий огонь, новому вулкану давая жизнь - тому, что через столетия назовут Роковой горой.

А на севере трещинами пошли вечные льды - и рассыпался колючей пылью хрупкий сверкающий город, построенный когда-то двумя мастерами.

Освобожденное Пламя рассыпалось искрами.

Крошечными.

Холодными.

Ослепительно яркими для Поющих и эльфов.

Невидимыми для остальных.

Искры кружились в воздухе, падали на землю и в воду, вспыхивали рыжими светлячками на траве и листьях, путались в шерсти зверей.

И повсюду несли Тему Мелькора.

Вплавляли ее в мир.

Необратимо.

Навеки.


70

Властелин пел.

Красиво, как никогда прежде.

И такая сила была в этой мелодии, что мы забыли о танце. Слушали.

В тишину погрузился мир, лишь один голос звучал. Казалось, так теперь будет всегда. И не верилось, что прежде было иначе.

Восставший замолчал.

"Властелин, пой еще!" - я даже о почтительности забыл.

И о том, что нельзя вмешиваться в момент рождения Музыки, нельзя отвлекать творца.

Но тут же понял, что тишины больше нет, что мелодия звучит уже отовсюду, что мир подхватил ее.

От нас даже искры летели, так хотелось ответить. Поддержать. Слиться с Музыкой.

И мы, хоть и лишенные способности петь, ответили.

Танцем.

Стремительным. Неистовым. Радостным.

Но кружась в бешеной пляске, я все же не упускал из виду Властелина. Я танцевал сейчас для него.

Он смотрел на нас, стоя на одну ступень ниже трона и держась за подлокотник. И вдруг пошатнулся.

В первый миг я подумал, что он хочет танцевать с нами. Но он не сошел со ступеней - тяжело скатился по ним. На танец это походило не очень. На игру тоже.

Я первым остановился, почуяв неладное. Осторожно приблизился к Властелину. Он лежал у подножия трона, там, где раньше был огненный вход в Зал.

Лежал и не шевелился.


71

Я положила голову Берена к себе на колени. Осторожно отвела со лба спутанные черные волосы. Привести раненого в сознание не пыталась. Сидела и смотрела на бледное лицо, смаргивая слезы.

Вот и все.

Он не сможет сейчас идти. Слишком много крови потерял прежде, чем я смогла остановить ее. А мне не унести его. И под личинами нас не укрыть - сил уже не хватит.

Слугам Восставшего нас догнать будет нетрудно. Впрочем, зачем посылать их? Хватит и небольшого извержения Тангородрима. Или земля провалится под ногами.

Хорошо, что Берен сейчас ничего не чувствует. Ни боли в искалеченной руке, ни того, как уходят последние наши мгновения.

А земля гудит, будто Ангбанд пробудился и кричит от ярости. И сыплются с неба холодные колючие искры, словно осколки звезд.

Я крепче прижимаю к себе Берена.

Страшно.

Ой, мамочка, как же страшно!

Забиться бы куда-нибудь... спрятаться... убежать... улететь...

Если бы у меня были крылья!


72

- Берена-то с невестой орлы спасли. Унесли в Дориат. Там Лучиэнь любимого своего выходила... долго выхаживала, да. Он ведь чуть не помер, да и без руки остался. Ну, а после поженились они.

- А клятва?

- А клятву Берен исполнил. Он ведь что обещал? Что, когда вернется, Солнечный камень будет в его руке. Так и вышло. Хоть рука-то в брюхе у волка ангбандского, а все равно. Пришлось королю Тинголу сдержать слово.


73

Я торопился.

Властелин не откликался на мысленный зов, а в Арде творилось что-то невообразимое.

Словно кто-то решил мир сотворить заново.

Неужели Единый вмешался? Тогда нам будет...

Додумать я не успел. Едва не столкнулся в воздухе с какой-то летучей мышью. У самого Ангбанда. Мышь, похожая на Таринвитис, разве что размером поменьше, испуганно метнулась в сторону, едва не уронив окровавленного человека, которого держала в когтях.

Не из наших, а мелодия очень знакомая...

Ладно, некогда мне сейчас. Потом разберусь, никуда эта мышь не денется.

Я поднялся выше обычного: Тангородрим был беспокоен, а прокладывать путь среди кусков раскаленной породы, летящих из кратера, совсем не хотелось.

Я нырнул в окно главной башни. Сменил облик. Прислушался.

И пошел к Тронному залу. Быстро, но не теряя достоинства. Не подобает Первому помощнику Властелина бегать. Даже если его не видит никто. Даже если рушится мир.

Двери сами распахнулись передо мной. Так, словно меня здесь ждали.

Я вошел и остановился, увидев беспорядочно мечущихся по залу балрогов.

"Саурон! - Готмог кинулся ко мне, явно обрадованный, хотя мы недолюбливали друг друга. - Властелин... я не понимаю, чего он хочет".

Мелькор лежал у нижней ступени трона. Или... осталась только оболочка, которую покинул дух?

Нет, обошлось. Удержался Восставший в облике. Только измотан страшно, судя по Музыке. Настолько, что, похоже... уснул? Без сознания?

- Властелин хочет, чтобы его оставили в покое, - рявкнул я так, что балроги, которые обычно признавали над собой лишь одну волю, попятились. - Он вызовет вас, когда вы понадобитесь. А сейчас он занят.

"Наш танец ему не понравился?" - обиженно спросил Готмог.

- Властелин в восхищении от вашего танца, - заверил его я. - Выход сами найдете?

Нашли. Причем очень быстро.

Так. Надо послать кого-нибудь за Таринвитис. Оружие Ирбин и сам доставит, а она полезнее будет здесь. Но это чуть позже.

Я поднял Мелькора и понес к двери.

Что бы здесь ни случилось, сейчас ему нужен отдых.


Конец третьей книги

Продолжение следует...



Текст размещен с разрешения автора.