Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Ириалонна (Ирина Веткина)

Волчонок

 

- Итак, ты опять не смог выполнить мой приказ! - могучий бас Мелькора разнесся под высокими сводами Тронного зала Ангбанда.

- Да, господин, - склонился в притворном покорстве и непритворном страхе Темный Майа.

- Пшел вон, - лениво бросил ему Владыка Ангбанда, - и чтобы не возвращался пока предатель не умрет.

- Да, господин, - повторил Гортхаур, пятясь к тяжелым бронзовым дверям Тронного зала.

 

Ярость переполняла его. Вылетев на простор Выжженной Земли, он бросился наземь, короткая судорога исказила его тело - и могучий черный волчище устремился на юг.

Потом, когда он будет стоять над телом эльфа с разорванным горлом и его ярость будет понемногу стихать, он с интересом глянет на матерую серую волчицу, разделившую с ним кровавую трапезу. Но это будет потом - а пока сильные лапы неутомимо несли покрытое черной шерстью тело все дальше и дальше от черной цитадели...

 

 

Тьма. Живая, тяжело дышащая тьма. И вдруг ее пронизывает робкое свечение крохотной искорки.

"Я".

И тотчас же приходят вопросы – тягучие языки пламени. "Я? Кто я? Что я?".

И – боль. Хочется задушить, затоптать, уничтожить ничтожную искорку – и убежать, спрятаться в уже привычную тьму бездумия. Но что-то подсказывает – уже не убежать, не скрыться, и странная искорка растет, нося с собой новые слова, мысли, образы.

"Боль". "Свет". "Тьма". "Холод". "Жар".

И с каждым новым словом все больше становится бездна неведомого, скрывающегося там, куда не достигает слабый свет.

"Я". "Я" – один? Каковы другие "Я"? "Боль". Почему?

И вновь боль – в ответ на тщетные попытки крохотной звезды вырваться на свободу. Багровые сполохи пронизывают тьму, рассеивая слабые лучи света – и бессильно опадают...

 

Матерая серая волчица вздрогнула, увидев отблески жестокого, всепожирающего пламени в глазах своего волчонка – но мгновение спустя он уже спал – и новые тревоги вытеснили смутное ощущение угрозы, пришедшее к ней...

 

Волчонок рос. Слабая искорка сознания, готовая вот-вот погаснуть, разгорелась и превратилась в небольшую звезду, погасить которую можно было лишь вместе со смертью странного существа, жившего в волчьем теле.

Вскоре волчонок понял, что так похожие на него телом существа, вскормившие его, лишены того света, что коснулся его души, они – Чужие.

Он охотился вместе с ними, но все чаще волчонок уходил от них. В одиночестве он мчался по лесу, наслаждаясь крепостью молодого тела, порою подходил к селениям Мягкотелых и издалека наблюдал за их странной жизнью.

А когда ему исполнилось шесть месяцев – пришла беда. Упавшее дерево придавило собой ноги одного из молодых волков, его товарища по играм. Волчонок смотрел на искалеченное тело, из которого медленно уходила жизнь – и не мог ничем ему помочь. Любой из Мягкотелых сумел бы сдвинуть упавший ствол – но не волк.

А потом... Волчонок сам не понял, что происходит – но его отчаянное желание помочь спутнику вызвало к жизни таинственные силы, скрытые в глубинах его существа. Резкая боль пронзило его тело, скорчившиеся лапы отказались держать его – а мгновение спустя он уже был Мягкотелым.

Ему не составлило труда приподнять тяжелый ствол, но чужая, непривычная шкура давила на него – и как только ноги его товарища были освобождены из ловушки волчонок бросился на землю. Вновь была боль – но он принял ее с радостью. Вслед за болью пришло возвращение в серую волчью шкуру.

Жизнь юного оборотня не слишком изменилась после этого – он лишь дважды принимал иное обличье – когда ловкие лапы Мягкотелых были нужны ему... Волки не трогали его – даже в этом облике они чуяли в нем своего.

______________________

Лиэнн был крохотным княжеством синдар. Впрочем, княжеством – громко сказано, несколько небольших деревушек, скрытых тяжелым деревянным частоколом и полторы тысячи эльфов. Но тот, кого жители лесных селений признавали своим владыкой, Тиэлинн Сероглазый, весьма гордился своим княжеским титулом и всячески подчеркивал его.

"Титулом гордится тот, кому больше нечем гордиться" съязвила когда-то Ангвен, одна из немногочисленных Нолдо, поселившихся в Лиэнн.

Впрочем Тиэлинн был неглуп и сам понимал это. И теперь он задумывал такое, что заставит весь Белерианд вспомнить о крохотном княжестве, над которым порою насмехались гордые владыки.

Тиэлинн задумал взять в плен Гортаура – самого страшного из прислужников Великого Врага. Нет, он не собирался рисковать своей головой и лезть во владения Северной Твердыни – этим пусть занимаются Нолдор...

Он был умен и хитер, князь Тиэлинн – и он умел ждать. Сорок лет собирал он по крупицам нужные знания, искал среди Нолдор-Изгнанников учеников Ирмо и Намо – и теперь, когда все необходимое было готово – в самом сердце Лиэнн должны были прозвучать звуки могучего заклинания, что незримой сетью опутает Черного Майа и покорным рабом бросит его к ногам Тиэлинна.

Бывают творения, что могут быть созданы лишь однажды. Таковы были Сильмариллы. Но и иные чары также могут прозвучать лишь единожды – и после этого они навеки утеряют силу. И если заклинание, что звучало сейчас не сможет победить волю Гортхауэра – то второй раз оно уже не прозвучит...

Мерно звучали наполненные мощью слова, падали – как топор на плаху чеканные созвучья квениа...

И где-то далеко на севере слуга Мелькора почувствовал, как что-то липкое, мерзкое коснулось его сознания, подобно щупальцу гигантской медузы. Коснулось – и отпрянуло. Потому что всю силу эльфийских чар принял на себя тот, о ком сам Гортаур давно забыл.

И в лесах, лежащих к северо-западу от княжества Тиэлинна, скорчилось в немыслимой муке покрытое шерстью тело, изогнулось в судороге – и человеческое тело, изломанное страшной болью двинулось туда, куда вел его безжалостный зов могучих чар.

______________________

Когда неестественно ковыляющая фигура вынырнула из утреннего тумана, Тиэлинн каким то звериным чутьем понял - сорвалось. Еще удивленно оборачивалась Ангвен, брезгливое удивление начинало сменять злое торжество в глазах Моркелеба - но владыка Лиэнн уже знал - его усилия напрасны.

Когда тело пленника бессильно упало, последний раз содрогнувшись от чудовищной боли, калечащей разум, заговорил Тельсори, младший из эльфийских чародеев.

- Это не Тху, - коротко бросил он, внимательно вглядываясь в распростертое перед ним тело, и не дожидаясь ядовитых замечаний острой на язычок Ангвен, продолжил - но кто-то очень близкий к нему по сути своей. Быть может сын Тху от смертной?

Моркелеб не спешил, внимательно разглядывая тень паренька. Но после долгого молчания он согласился с Тельсори.

- Пожалуй.

Тиэлинн не пожелал убить пленника. Если ему не удалось взять в плен Жестокого, - его месть будет изощренной, такой, что даже Нолдор сочтут ее подобающей. Сын Тху станет врагом своего отца, его силы и мощь обратятся на своего создателя.

И вновь звучали недобрые чары сковывая незримыми путами память пленника...

______________________

И вновь тьма... Живая, тяжело дышащая тьма, а в центре ее бьется могучее пламя, неспособное вырваться из тюрьмы эльфийских чар. И лишь изредка отблески потаенного пламени на мгновение разгоняют тьму...

Угрюмый паренек, вечно хмурый и неразговорчивый. Не помнящий о своем прошлом. Для подданных Тиэлинна - приемыш владыки, единственный уцелевший при кровавой потехе, устроенной орками в одном из людских поселений. Для хитроумного владыки Лиэнн - сталь на наковальне, которой суждено стать мечом, направленным против Тху.

Тиэлинн дал юноше напыщенное имя Арф-Галад, "благородное дерево", но очень скоро оно было вытеснено epesse Гарафи, "волчонок".

 

Тиэлинн еле заметными толчками направлял путь своего воспитанника. И, когда пришло время Гарафи избирать путь - он выбрал путь воина. Дальше было проще - как бы невзначай показать ему пару разоренных орками селений - и тяжелая, подсердечная ненависть, копившаяся в душе Гарафи нашла выход. С того часа, как он взял в руки меч - не было более страшного врага для слуг Северной Твердыни. И лишь Берен Эрхамион смог сравняться с ним. Когда приемыш Тиэлинна шел в бой - орки бежали в ужасе, им казалось - сама Смерть в человеческом обличье стоит пред ними.

Немногочисленные часы своего досуга воин предпочитал проводить за тяжелыми пергаментными свитками - Тиэлинн собрал неплохую библиотеку. Расфуфыренный двор Лиэнн, не слишком удачное подражание Дориату, не влек к себе Галафи, - и князь не стал вмешиваться в происходящее. Это было первой ошибкой Тиэлинна.

Острый ум сына Гортхаура, неподвластный эльфийским чарам, позволил ему увидеть за чеканными словами хроник и сладкими созвучиями баллад жестокую правду. Холодная красота Перворожденных и раньше не нравилась ему - но теперь за прекрасными масками он видел истинные чувства - мрачную гордость Нолдор, страх и унижение Синдар, безразличие Лайквенди.

Он не оставил Лиэнн. Недолюбливая многих поданных Тиэлинна, да и самого князя, он понимал - его война с ненавистными орками невозможна без прикрытой спины. Что же - в этом отношении, Лиэнн не хуже других государств Белерианда.

Впрочем, нет правил без исключений - и среди эльфов порою ему встречались такие, чьи истинные намерения не вызывали у него неприятия. Среди них была и Сарндесс, или просто Сарни, дочь Тиэлинна.

Юную княжну также привлекал Галафи. Суета и напыщенность двора, бесконечные пустые разговоры и надоевшие песни придворного менестреля изрядно надоели девушке - а простые черные одежды и немногословие молодого воина казались почти открытым вызовом привычным порядкам, царящим при дворе Лиэнн.

Часто они уходили из дворца Тиэлинна, вели неторопливые разговоры, порою просто молчали... Владыка Лиэнн раньше других понял, что происходит - и не стал препятствовать своей дочери. Кровь и ненависть - хорошая цепь, но любовь держит крепче... И это было второй ошибкой хитроумного князя.

 

Беда пришла неожиданно. Неподалеку от границ Лиэнн были найдены тела Тинни, целительницы из северного поселения, и Аррэни - младшего сына Тиэлинна. На их телах отчетливо виднелись следы волчьих зубов.

- Виновные в смерти моего сына жестоко заплатят за это, - процедил сквозь зубы Тиэлинн.

Галафи лишь горько усмехнулся - ни для кого не было секретом, что властный отец препятствовал встречам Аррэни с любимой. Если бы не его запреты - у влюбленных не было бы нужды скрываться от посторонних глаз...

Два десятка лучших следопытов Лиэнн отправились на поиски. Среди них был и Волчонок. И по странному капризу судьбы - именно ему улыбнулась удача. Еле заметная тропинка вывела его на потаенное волчье логово.

Серой тенью метнулось навстречу ему мохнатое тело. Перед ним стояла матерая серая волчица с приметным белым пятном на левой лапе. За ее спиной ворочались в уютном тепле крохотной пещерки два волчонка - совсем крохотных.

Казалось бы - цель достигнута, взмах копьем - и зверь-убийца обречен. Но пришло время для странного таланта Галафи, не имеющего названия в языках Двуногих - говорить со зверями, читать в душах, видеть феа? Все это - и ничто из и перечисленного... И теперь этот талант подсказывал ему - стоящий перед ним зверь не убивал Тинни и Аррэни.

"Здравствуй" - бросил он волчице образ-мысль-слово, и неожиданно для самого себя добавил "сестра".

Подозрительные искорки в желтых глазах волчицы поугасли. И Галафи бросил ей второй образ-мысль-слово - окровавленные тела эльфов на веселой изумрудной траве.

Волчица поняла его. И мгновение спустя пришел ответ 0 череда сменяющих друг друга образов - голодная волчица, спрятавшаяся в кустах, шелест шагов, напряженный охотничий азарт, два эльфа, разочарование... Орки - четверо, в тяжелых медных доспехах. Свист стрел, взмахи клинков, падающие тела... Орки уходят, волчица бросается к свежим трупам. Галафи замутило, но усилием воли он остановил себя, - Тинни и Аррэни было уже все равно....

Волчонок выследил орков - одну из мелких банд, наводнивших земли Белерианда. Трое из них спали, положившись на бдительность часового. Напрасно. Короткий просчерк стрелы - и безжизненное тело оседает. Галафи, подхватывает его, чтобы избежать шума доспехов и бережно опускает на мягкий мох. Три взмаха клинка - и убийцы, не успев проснуться, идут вслед за своими жертвами.

 

Когда Галафи вернулся, его удивил радостный шум во дворце Тиэлинна. "Он же клялся не начинать погребального пира, пока убийцы не понесут наказания...".

А потом взгляд его наполнили холод и боль. На вколоченных в землю кольях висели три волчьих шкуры - большая серая, с приметным белым пятном на лапе, и две совсем маленьких.

Он вошел в пиршественную залу, в испачканной, залитой своей и орочьей кровью одежде и шагнул к уставленному яствами столу.

- И кто же сотворил этот геройский подвиг? - ядовито поинтересовался он.

И не замечая ледяной иронии, наполняющей его слова, потянулся со своего места Тиллен, старший сын князя.

- Йа-а-а-а, - протянул он. Обычно эльфы не напиваются допьяна, подобно людям - но княжич был исключением.

Галафи спокойным шагом подошел к Тиллену, и отвесил ему пощечину - размашистую, тяжелую.

А потом был шум гостей, гнев во взгляде Тиэлинна, но Волчонок видел лишь одно - боль в глазах Сарни, переводящей недоуменный взгляд с брат на возлюбленного.

 

Утром следующего дня к дому Галафи явился разряженный в пышные одежды посланец.

- Князь страны Лиэнн, Тиэлинн Мудрый повелевает тебе Арф-Галад явится в княжий дворец для важной беседы.

Волчонок ухмыльнулся - он не сомневался в том, что его ждет. И, как ни странно, ошибался.

 

Князь встретил его в небольшом зале, обычно используемом для собраний княжеского совета. Его голос был мягок и неожиданно спокоен.

- Здравствуй, малыш. Присаживайся. Сегодня я расскажу тебе правду о твоем прошлом.

Галафи сел. Странно все это - для подобной почти семейной беседы вовсе не нужно соблюдать пышный дворцовый этикет... И в тот же миг он понял - и еле удержался от того, чтобы рассмеяться в лицо старому хитрецу. Он просто боялся его - и предпочел вести беседу в окружении своих советников - не зря на их поясах болтаются клинки...

- Я слушаю тебя, - ответил он без всякой почтительности в голосе.

- Та история, которую ты раньше слышал о своем прошлом содержала лишь часть правды. Извини меня - я боялся открывать тебе все...

Тиэлинн помолчал. Конечно, не забота о приемыше руководила им - просто он видел, что рано или поздно до тайны своего происхождения мальчишка докопается самостоятельно - а значит лучше рассказать ему правду. Чуть-чуть приукрашенную...

- Ты был сыном одного из моих противников. Не обижайся, малыш, - я не стану называть тебе его имя. Да и не в имени суть... Так получилось, что ты попал в плен ко мне - израненным и потерявшим память. Я не умею убивать детей - и потому оставил, как своего воспитанника.

- Что же, я благодарю тебя, великодушный и милосердный князь, - холодно произнес Галафи. Он чувствовал, сколь многое недоговаривает ему князь... - Так что же теперь? Какая судьба ждет вражье отродье, не желающее идти тем путем, который ты считаешь правильным?

- Напрасно ты так, малыш - фальшь в голосе князя была еле заметна, - я успел полюбить тебя. Но в тебе слишком многое от твоего отца... Я не буду принуждать тебя. Ты можешь оставить Лиэнн - и никто не будет препятствовать тебе. Но если ты желаешь остаться в пределах княжества - принеси мне клятву верности. Я обещаю - присутствующие здесь сохранят тайну твоего происхождения.

- Принести тебе клятву верности? И убивать тех, кто вызовет твой гнев - как Тиллен? - выплюнул имя княжича Галафи.

- Не в этом ли состоит путь воина? Мечом служить своему владыке?

- Нет! Я ухожу.

- Ну что же, таково твое решение, - с почти непритворной печалью в голосе бросил князь, и после недолгого молчания добавил, - но свою дочь я не отпущу с тобой.

Сидевшая на маленьком троне, стоящем рядом с золотым отцовским, девушка дрогнула - как от пощечины. Скрытый смысл слов Тиэлинна был для нее столь же очевиден, как и для Волчонка.

Юноша расхохотался в лицо Тиэлинну - беззаботным смехом свободного человека, не связанного догмами и клятвам.

- Недорого же ты ценишь свою дочь, правитель. Так вот какова цена моей верности, - и поддавшись вперед почти выкрикнул в спокойное лицо Тиэлинна, - зачем тебе нужен простой смертный? Зачем?

Что-то дрогнуло в лице князя - и звериным, загадочным чутьем Волчонок понял.

- Так, - негромко и размеренно заговорил он, - значит мой отец - бессмертный. Кто он - темный эльф? Майа? Дух?

Но Тиэлинн уже совладал с собой - и на его бесстрастном лице нельзя было увидеть и тени чувств.

 

- Нет, князь, - тебе не поймать меня. Я уйду - и Сарни уйдет со мной.

- Тогда ты умрешь, - холодно, бесстрастно ответил князь.

Три советника Тиэлинна шагнули вперед, их руки легли на рукояти мечей.

И в этот момент злость, отчаяние, безнадежность, ненависть пробудили в глубинах его существа странные силы. И сам не понимая, что происходит, Галафи ответил на незаданный вопрос, шагнул вперед - и навстречу стали клинков рванулось поджарое волчье тело. На мгновение удивление и суеверный страх парализовали эльфов - этого было достаточно Волчонку - и спустя несколько мгновений советники Тиэлинна лежали на полу, - сознание милосердно погасло до того, как чудовищная боль коснулась их.

И в то же время чары, поработившие память Галафи исчезли - так мгновенно сгорает паутина, которую лизнул язык пламени. И пришло то, что было скрыто от него - жизнь в волчьем обличье, и жестокие чары, поработившие вначале его тела - а потом память.

Волчонок же вернув себе человеческий облик шагнул к Тиэлинну.

- Я, наверное должен был бы убить тебя - за все, что ты сделал со мной. Но я сохраню тебе жизнь - ради Сарни.

 

А потом были три дня погони. Юноша ушел бы от преследования - но Сарндесс была непривычна к долгой скачке - и потому вечером третьего дня их настигли. Свистнули стрелы - и упали все три коня - и те, на которых скакали Сарни с Галафи, и заводной.

Кольцо эльфийских воинов, закованных в сталь и драгоценный мифрил сомкнулось вокруг добычи. Сомкнулось, сжалось - и увидев недобрую усмешку на лице юноши иные попятились - так отступает стая брехливых дворовых кобелей, встретившись с матерым волчищем.

Галафи был хорошим бойцом, но с двумя десятками противников он бы не справился. Если бы не последняя ошибка Тиэлинна, приказавшего взять бунтовщика живым.

Безумие схватки затягивало, уже три противника пали от его руки, двое отползли зажимая раны, когда страшная боль коснулась его существа. Не вражеское железо, не злые чары - что-то другое...

Он обернулся. Время сделалось медленным, тягучим - и медленно-медленно падала Сарндесс, из горла которой торчало древко короткой стрелы. Тяжелые, густо-багровые капли крови падали, падали - и никак не могли остановиться...

И Галафи задрал к небу голову, тоскливый волчий вой разорвал лязг железа - и на мгновение на поляне наступила тишина. Застыли эльфы, обессилено стоял Волчонок и лишь тело девушки медленно падало, и никак не могло упасть...

Шум падающего тела совпал с коротким, злым свистом. Массивное копье с иззубренным наконечником пронзило Волчонка, застывшего от боли прощания, и - выражение изумления и почти детской обиды навеки застыло в его глазах. Губы умирающего оборотня прошептали одно единственное слово.

- Сарни...

Текст размещен с разрешения автора.