Маруся, Тоша Каковиди
Ну, что ж. Задумались, что могло быть и по-другому, что в Сильмариллионе не вся правда? Молодцы. Однако те, кто, полюбив мир Толкиена, не пытался его досмысливать и переосмысливать, редки: даже те, для кого Сильмариллион - Библия, по-своему это делают. Ведь будь Библия однозначна в прочтении - не было бы стольких комментариев, ересей, трактовок и новых учений.
И дописывают люди в стихах, песнях, игровых и пожизненных легендах, байках, анекдотах... И не боятся рассказать. Просто уточняют: "Это моя квэнта". Не навязывая, не декларируя на весь мир: "Так было! Мы видели!" (Перумов, кстати, тоже утверждал, что "видел") - рядом со смиренным: "Мы не претендуем на истину".
Предисловие - врата в книгу. Вопросы, которые... никто не задавал себе..." Какие вопросы? Так ли страшен Враг, как его малюют? Извините, девоньки, в 1987 году, создавая СПСВ [Скандальную Партию Саурона Великого - К.Кинн], мы ответили на этот вопрос - отрицательно. И почти наверняка был в тогда еще Союзе кто-то, сделавший это раньше нас. А сколько таких было за границей - и говорить нечего. Или все-таки вопрос был иным? К примеру: "Не схожи ли Духи Тьмы с истеричными барышнями?". Судя по вашей книге, ответ положительный. Лавры первопроходцев - ваши по праву. Но гордиться здесь - есть ли чем?
А ведь начинали читать с надеждой на лучшее. Ведь все-таки авторы называют себя Черными, а значит - должны же они рассказать о философии Тьмы, об эстетике Тьмы, поведать легенды творящих иначе, историю ушедших другим путем.
Книга открыта. И... будто смотришь любительскую порнуху, где снимаются актеры, загримированные под очень близких тебе людей. А ведь те, кто знает этих людей меньше, может поверить, что это и вправду были они. Даже злости нет - брезгливость.
Откровенная женоподобность героев.
Вместо истории идущих путем Тьмы - история болезни Мелькора и иже с ним.
Вместо легенд творящих иначе - легенды, украденные из Сильма.
Вместо базовой философии - туманные упоминания о мудрости Тьмы и Истине, голословность которых компенсируется частотой повторения. Однако от того, что десять раз скажешь "халва", сладко не станет.
Вместо эстетики Тьмы - красивости.
Ну вот. Ведь пытались отнестись к "Книге..." как к миру увиденному - не получается. Слишком карикатурны образы, психологически недостоверны диалоги. Подтекст вынесен в строку и вбивается молотом в читательские головы - одними и теми же словами, из главы в главу, без изменений. Черные обсюсюканы и обслюнявлены, Светлые тщательно вымазаны грязью. Личности - ни одной. О малореальности боевых эпизодов пусть скажут другие - те, кто сможет это сделать более грамотно, нежели мы - однако заметна она невооруженным глазом.
Разворачивать в подробностях все вышесказанное не позволяет объем статьи. Приведем лишь один пример, благо о данном термине будет отдельный разговор дальше. Этот термин - "рабство" - появляется едва ли не с первых страниц, из-за пределов мира. Смысл - ругательный. Применение обширное. Откуда? Такого явления нет еще и в помине. И даже если допустить, что Айнур были изначально созданы как рабы (что сомнительно), значение данного слова было бы положительным, ибо большинство - таково, а большинство заставляет слова принимать ту окраску, какую оно видит за ними (так ведь и получилось в нашем мире с отождествлением Тьмы и Зла). Ан нет, "раб" - это оскорбление. И это действительно так - с позиции современного человека.
Впрочем, в нарисованном вами мире рабы действительно все. Поголовно. И исключений нет. Кто чего - предопределенности, идеи, неумения идти без поводыря. И фактически выбор предлагается между рабством явным (ваш Свет) и скрытым рабством духа (ваша Тьма). Низкопоклонство со всеми его атрибутами и преклонение ("благоговейное") - суть одно. Куда ни пойди - все простираться в пыли, и неважно, под одобрительные взгляды Валар или в сопровождении не слишком настойчивого: "Встань, как ты можешь!..". А общий лейтмотив книги звучит приблизительно так: на колени, конечно, вставать позорно, но если очень хочется, то можно - надо только знать, перед кем, и делать это из лучших побуждений, а не по привычке, как Курумо.
"Страшно, когда для рабов строят мир.
Страшно - мир будет слепым и немым..."
"Ария"
И я умоляю: судите злодея
И бросьте Фемиде на чаши весов
Погибших сердца, оскверненье идеи
И вса имена лизоблюдов и псов.
А.Дольский
Интересно, вы понимаете, ЧТО вы сделали?! Ваша "Книга..." - козырь в руки тем, кто обвиняет Тьму в неспособности творить, в попытках присвоить чужие творенья; тем, кто ждет от Черных бессильной клеветы на противника; тем, кто слышит в нашей музыке лишь бесконечно повторяющиеся два-три аккорда. И возникает мысль: а казачок-то, часом, не засланный? Вам удалось то, что не удавалось и самым ярым ортодоксам Света.
Наш тихий враг хитрее нас.
Он многочислен и силен,
Хватаясь для отвода глаз
За древки наших же знамен.
А. Дольский
История, оставшаяся в памяти народа, превратившаяся в легенду - это всегда история чего-либо выдающегося. Либо это отголоски мифов, объясняющих устройство мира, либо мудрая притча, либо значимые исторические события, либо очень яркая личность со странной судьбой и необычными поступками. В "Книге..." сюжетов-легенд три: черные маки, Единорог в белых ирисах и Элхэ-Ахтэнэ. А остальные... Что сказать о народе, хранящем как легенды случаи неубиения им раненых, женщин младенцев?..
В Сильмариллионе описано много творений, ставших легендами; творений столь прекрасных, что красота подарила им собственную силу, собственную судьбу. Сильмариллы, Палантиры, кольцо Фелагунда, Наугламир... Ни одна из описанных в "Книге..." работ черных мастеров не дотягивает до их уровня. А обидно. По замыслу-то черные должны быть свободными творцами. И тогда берутся чужие легенды и присваиваются. Не эльфы, рабы трусливые, это создали, а мы хорошие. И пока не обвинили в краже, надо самим успеть крикнуть: "Держи вора!".
Аналогичная ситуация и с персонажами-легендами. Из самостоятельных персонажей к таким можно отнести только Элхэ. А остальные - снова вырванные из эльфийских легенд: Мириэль, Амариэ, Глорфиндель.
И уж простите, история о потерянных (похищенных) и вновь узнанных детях настолько в традициях мексиканских сериалов, что очень хочется, сглотнув ерническую слезу, сказать: "Черные тоже плачут".
Главный герой. Учитель. Владыка. Мелькор. Носитель неустановленной Истины. Точнее, единственный претендент на обладание ею (разумеется, кроме Эру). Любой, осмелившийся возразить ему - в лучшем случае - замороченный валинорской пропагандой дурак, в худшем - откровенный подлец.
Учитель. Валар учат: "Делай, как я". Он: "Думай, как я". Второе называется свободой. Их отзывы друг о друге - зеркальная копия.
Владыка. Настолько следящий за чистотой рук и помыслов, что неспособен принимать решения. Ведь решение может оказаться неверным. Подчиненных чаще просит. Владыке отказать трудно. Ответственность - на них. Приказа не было.
Главный герой. Будто сошедший со страниц того, что именуется "женским романом". Некогда прекрасный, но исковерканный жизнью и злобными недругами. Описания мучений - сладострастно-подробные. Есть более короткое определение: со смаком. Вопль души: за что ж вы его так?! Поверьте, ему досталось и без вас. Неужто для пущей убедительности? Убедили. Ассоциация: медуза на оголенном кабеле. Брезгливая жалость.
"...Есть что-то хитрое в крике с надрывом, изломом..."
А.Дольский
Многие скажут: зачем же хаять чужое - напишите свое. Зачем? Полит грязью целый мир, обе стороны в склизских оттенках серого. И это сделали те, кто так же, как и мы, называют себя - Черными. За мир - обидно. И горько, что кто-то может причесать всех Черных под одну гребенку. И грязь станет символом Тьмы. Только не это.
А свое... глупо вдалбливать свое в головы тех, кто все решил. И подло - тем, кто не нашел еще пути. Мы готовы говорить - на равных. А проповедей не будет. Публичных дискуссий - тоже.
Продолжение следует. "Крылья черного ветра" - лишь первая книга. Но мы сказали все. Пусть скажут другие, те, кого это заденет не меньше нас.
Маруся. Тошка.
И еще одно. Те, чьими именами вы назвали главных героев вашей книги, не могут вам ответить. Так пусть ответит человек нашего мира. Они бы подписались под его словами. Ей-богу!
В.Высоцкий
ПАМЯТНИК Я при жизни был рослым и стройным, Не боялся ни слова, ни пули И в привычные рамки не лез, - Но с тех пор, как считаюсь покойным, Охромили меня и согнули, К пьедесталу прибив ахиллес. Не стряхнуть мне гранитного мяса И не вытащить из постамента Ахиллесову эту пяту, И железные ребра каркаса Мертво схвачены слоем цемента - Только судороги по хребту. Я хвалился косою саженью - нате, смерьте! - Я не знал, что подвергнусь суженью после смерти. Но в привычные рамки я всажен - на спор вбили, А косую неровную сажень - распрямили. И с меня, когда взял я да умер, Живо маску посмертную сняли Расторопные члены семьи, - И не знаю, кто их надоумил, - Только с гипса вчистую стесали Азиатские скулы мои. Мне такое не мнилось, не снилось, И считал я, что мне не грозило Оказаться всех мертвых мертвей, - Но поверхность на слепке лоснилась, И могильною скукой сквозило Из беззубой улыбки моей. Я при жизни не клал тем, кто хищный, в пасти палец, Подходившие с меркой обычной - отступались. Но по снятии маски посмертной - тут же, в ванной - Гробовщик подошел ко мне с меркой деревянной... А потом, по прошествии года, Как венец моего исправленья, Крепко сбитый литой монумент При огромном скопленьи народа Открывали под бодрое пенье - Под мое - с намагниченных лент. Тишина надо мной раскололась - Из динамиков хлынули звуки, С крыш ударил направленный свет, - Мой отчаяньем сорванный голос Современные средства науки Превратили в приятный фальцет. Я немел, в покрывало упрятан, - все там будем! - Я орал в то же время кастратом в уши людям. Саван сдернули - как я обужен - нате, смерьте! - Неужели такой я вам нужен после смерти?! Командора шаги злы и гулки. Я решил: как во времени оном Не пройтись ли, по плитам звеня? И шарахнулись толпы в проулки, Когда вырвал я ногу со стоном, И осыпались камни с меня. Накренился я - гол, безобразен - Но и падая - вылез из кожи, Дотянулся железной клюкой. И когда уже грохнулся наземь, Из разорванных рупоров все же Прохрипел я похоже: "Живой!"Откуда-то из глубины памяти всплывают лица... Оромэ, Маэдрос, Финголфин... Да разве назовешь поименно всех? Просто эльфы, духи, люди. Вы, опороченные - кто наособицу, кто вкупе с остальными - простите меня, бывшие противники. Когда наступает грязь, вражда отступает. И нет вроде на мне прямой вины, и сделать ничего было нельзя - на чужой роток платок не накинешь, но все равно - колет что-то в сердце.
Вы не придете сюда, не спросите, не защититесь от клеветы, не призовете к ответу. Я - почти не вправе. И все равно - простите...
Маруся.