Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы
Главная Новости Продолжения Апокрифы Стеб Поэзия Разное Публицистика Библиотека Гарета Таверна "У Гарета" Служебный вход Гостиная


Юлия Морозова

Карманные боги

или
Онтология бульварного романа.

"А вообще, послушайтесь моего совета: если вы встретили кого-нибудь, кто собирается стать человеком, но еще им не стал, или был человеком раньше, но перестал им быть, или должен был бы быть человеком, но не человек, - не спускайте с него глаз и держите под рукой боевой топорик."
К. Льюис "Хроники Нарнии"

1

"По Голгофе бродит Будда
И кричит "Аллах акбар!"
Б. Гребенщиков "Великая железнодорожная симфония"

На первый взгляд философская система Черной книги - это довольно банальный извод гностицизма. Помните, жили в первые века нашей эры всякие Проклы, Порфирии и Ямвлихи, выстраивали сложнейшие космогонии, общим местом которых было одно - земля наша сотворена неким неумелым демиургом. То ли действительно зла хотел, то ли творить еще толком не научился, но как говорится "что выросло - то выросло". Потом, правда, сам жалел об этом, но пришлось довольствоваться этой землей, такой, какая получилась. Все похоже. Демиург, создавший Землю (причем по Ниенне - локально - планету, даже на солнечную систему сил не хватило, пристроился к чужому творению) исключительно зол. Создал себе мирок для личного пользования - и сидит , пользуется. А Посвященные об этом знают, и стремятся от оков этого мира освободится, и взывают к высшим небесным иерархиям...
Гностицизм.

А высшая иерархия - вечная тьма Эа. Что это такое - из текста не совсем понятно, но поскольку Эа - основа всего, и явно не обладает личностью - видимо это что-то вроде индуистского Брахмы. Безличный Абсолют, обладающий громадным творческим потенциалом, из которого все и проистекает. Тьма, о которой говорится с придыханием, но никогда - во втором лице...
Индуизм.

Есть еще Главный Посвященный, обладающий атрибутами о которых мы будем говорить позже, Посвященный, несущий на себе всю боль мира. Отдающий себя за мир. Возлюбивший мир. Распятый за мир. Утренняя Звезда. Искупитель. Несущий Свет.
Христианство(?) Сатанизм(?)

2

"Чтобы заплакать, сосредоточьтесь на раздумьях о себе самом, а если вам это не удается из-за привычки верить в существование внешнего мира, думайте о селезне, подвергшемся нападению полчищ муравьев..."
Х. Кортасар "Инструкция как правильно плакать"

А теперь - попробуйте это соотнести. Главный пафос борьбы Мелькора - стремление к свободе. К свободе мысли, слова и совести. К свободе творчества (Эру потому и гад, что запрещает творить по своей воле, из-себя). К свободе личности. Точнее - для того, чтобы творить свободно - существо должно быть личностью. И люди, обладающие в рамках данной системы большей свободой , чем эльфы - более личны. Индивидуальны. Чем ярче индивидуальность - тем сильнее творческий потенциал.

А основа всего творения - нечто, под названием Эа. Казалось бы из уважения к личности логически должна вытекать идея личного Творца. Ну смотрите сами - Гортхауэр - личность. Сотворил его Мелькор. Мелькор - личность и еще какая, харизма - от затылка и до пят. Мелькора сотворил Эру. Эру - гад редкостный, садист и безумец, но - личность. ( И было , было, видимо, в нем что-то положительное, раз Мелькор так хорошо получился). Кем был сотворен Эру - неизвестно, но вряд ли можно предполагать, что он самозародился в глубинах Эа. Скорее всего, его тоже кто-то сотворил.(Возможно весть о Боге-творце и была тем сокровенным, что Мелькор излагал своим ученикам: да, Арду сотворил плохой Эру, зато Солнце, которое вы видите, сотворено другим - Благим). И так далее. Но авторы не ввели Личного Творца, Бога Вселенной в свое творение. И ясно почему, но об этом - позже.

Есть идея равновесия неких Света и Тьмы, не совсем совпадающих с Добром и Злом... Что это такое - не понятно, но ясно одно - чтобы нечто существовало и было красивым, оно должно иметь некий изъян. Ущерб. Правильные лица Валар безобразны. Незавершенное и неправильное лицо Мелькора - прекрасно. Абсолютной красоты в мире не существует, эталона красоты (понятно, что Мелькор, но это чисто художественный прием) нет. Эталона добра - тоже нет.(Мелькор как-то проговаривается: "Знал бы, кому молиться - молился бы". Но молиться ему некому, потому и приходится самому служить этим эталоном. А поступки его далеко не всегда безупречны, сам, бедный, мучается). Убивают и те, и другие. Главное отличие Гортхауэра Жестокого от Манве - в том, что Гортхауэр страдает, а Манве - нет. Если убиваешь и мучаешься при этом - творишь добро. Если убиваешь - и радуешься - зло. Для того, кого убивают, наступает полное Равновесие.

3

"У меня идиотская манера принимать на себя чужую боль - нечто вроде физического недостатка"
Лог он-лайн интервью с Максом Фраем.

В мире нет критерия Добра и Зла. Все двойственно. Главное - свобода. ("Добpо и Зло вечно меняются местами, одно перетекает в другое, и одного без другого нет"- "О духе юга" ). Добро, не оборачивающееся злом - ложь и тлен. Зло, которое на самом деле добро - норма. За попытку хоть чуть-чуть приблизиться к добру, настоящему, для всех и чтоб никто не ушел обиженным - следует немедленное наказание. Все добрые поступки в романе сопровождаются страшными страданиями. Единственный способ делать в этом мире что-то хорошее - это брать на себя чужую боль. Но количество боли от этого ни на йоту не уменьшается. (Кстати, ну ладно, держал он на себе всю боль Арды. Это значит, что во всей Арде ни у кого ничего не болело? Или если бы не Мелькор - болело бы больше? Или ничего не менялось? Какую боль он чувствовал? Боль каждой мышки которая попадала в когти ястреба? Боль каждого из людей Аст Ахе, у которых сердце болело за него, за Мелькора?). Какой безумец выдумал, что добро и зло должны быть в равновесии? Какой безумец выдумал эту голгофу для добрых, каждый поступок которых оборачивается злом? Какой садист выдумал этот ад для сил зла, каждая злобность коих тут же оборачивается сотворенным кем-то добром? Ну хорошо, для нашего, зараженного мира и это - достижение. А представьте мир, где победило добро, где действительно царит всеобщая любовь. Так что, надо начать убивать всех подряд, чтобы сохранить Равновесие? Впрочем, это к слову, Свет и Тьма - это не Добро и Зло, Свет и Тьма - это не философские категории, не свобода и принуждение, а хороший Мелькор и плохой Эру. Не мысль, но патетика царствует в этом тексте.

Свобода в созданном Эру мире проверяется по одному критерию - по возможности умереть. Умереть - не уснуть, а навсегда покинуть этот мир и продолжить свое существование где-то далеко. Все, кроме людей, отыграв свою роль в Средиземье складываются штабелями в чертогах Мандоса. Эдакий ветхозаветный "шеол". И только люди, умирая в Арде , улетучиваются за ее пределы навсегда и без возврата. Только по этому мы и можем отличить человека от эльфа. Не по внешности и группе крови. Не по степени дивности и объему оперативной памяти. (Эльфы Тьмы - люди). По способности умереть. При этом Мелькор - человек. Ecce homo. Но - к нему предъявляются другие требования. Когда разговор идет о нем, главным человеческим свойством становится возможность чувствовать боль. Видимо в противовес бездушным Валар. Оно, конечно, понятно, что его жалко. Но - Валар способны чувствовать боль (Ауле - первый тому пример). Боль чувствуют майа (история четверых). Страдают эльфы, люди и орки. Волки жуют зайчиков. Скучно жить на этом свете, господа, в нем отсутствует уют. "Безымянный Ужас жаждет жертвы". Спасайся, кто может.

А вот как раз главной способностью людей - уходить из Арды - Мелькор не обладает. Он навсегда прикован к этому миру, на этом и основано наказание. Никуда ему не деться от Арды, он - Вала, он - не человек.

4

"Дугин был сказочником партии. Его статьи - о том как вылетать в окно , и он отлично с этим справлялся. Нам очень не хватает его. Но мы знаем, что он никогда не вернется".
Э. Лимонов, выступление на вечере в честь четырехлетия газеты "Лимонка".

Видимо, это противоречие чувствуют сами авторы. Потому-то и развешано в интернете по меньшей мере три разных рассказа о посмертии Мелькора. То он препирается во тьме с Эру, а потом встречает Элхе-Смерть и она умудряется уменьшить его боль. То - общается с некими "духами Эа" (этот вариант видимо станет каноническим, поскольку объясняет духовное общение персонажей с Мелькором в последующих новеллах, к тому же включает героя в систему гностико-оккультных Космических Иерархий), умирает и воскресает (что таки имеется в виду под смертью - неясно, описано просто как краткая потеря сознания, с Намо - тот же случай) и хранит Арду снаружи, как изнутри хранит Гортхауэр. То - просто страдает, как и положено обреченному на вечные муки. Во всяком случае, свободный выбор у него есть только в одном из вариантов, в остальных - никакой свободы - оставь надежду всяк сюда входящий. Единственная степень свободы - не кричать, когда больно. Ну так этой свободой обладает любое существо в мире... Так какой же он человек? Да, к вопросу об индуизме - возникает еще идея реинкарнации. То есть - не просто вечной жизни в разных мирах . Люди, по смутному ощущению читателя, после смерти отправляются путешествовать по мирам, как Намо. Вернуться не могут. Но оказывается, что если очень хочется - можно. По классической схеме, которой, собственно, нет в большинстве восточных теорий реинкарнации (там в новое тело переселяется не индивидуальность, которая вообще отсутствует, а ряд безличных оболочек), но которая популярна в настоящей момент - с другим телом, но той же личностью и дремлющей где-то в глубинах души памятью. Эдакая "Диагностика кармы". В прошлой жизни ты полюбила Валу и потому в этой тебе выколют глаза, потом сожгут, повесят и колесуют то, что от тебя останется. Его карма действует в тебе. А в перерывах между смертями ты будешь страдать на пару с любимым где-то на орбите, на границе Арды.

Но - оставим, Элхе - случай уникальный, над ней издеваются не меньше чем над Самим. ( она ведь тоже нарушает главный человеческий критерий и не может уйти по своей воле, только приговаривает печально: "Когда просыпаюсь - кажется, что все вокруг ненастоящее, и понимаю, что - совсем одна, а уйти некуда", или :"Я не хочу больше умирать", но умирает и умирает снова. Это только Мелькор думает, что она сама выбрала этот путь, на самом деле она бы и рада уйти, да грехи молодости не пускают). Кстати, и назгулы ведь не способны погибнуть, даже в Мандос не попадают, возвращаются и возвращаются, дымом перелетают с места на место. Это значит, видимо, что у них нет тел в обычном понимании (и пить им, по некоторым сведениям, нельзя, вот ведь ужас-то где нечеловеческий:). Что это за текст такой, где герои не подчиняются заявленным правилам? Где все твердят, что они люди, а на самом деле... Где все борются за свободу людей уходить, а сами всеми силами стремятся остаться?

5

Жил он скромно, хотя не медведем,
И известно было соседям,
Что он просто-напросто дьявол.
Н.С. Гумилев.

Зато - Мелькор. Утренняя Звезда. Он, понятное дело, носит все атрибуты, которые в христианской традиции, собственно, и должен носить профессорский Мелькор-Моргот. Профессор-то имел в виду совсем не этого, до того несчастного, что и рука не поднимается критиковать. Профессор имел в виду... Да сами знаете.

Итак, Мелькор носит черное. Хром. Не оборачивается черным пуделем, но это просто от того, что собаки в Арде, похоже, не водятся. Только лошади, драконы, волки и экзотические редкости, сотворенные им когда-то для развлечения эльфийских детей.(Пардон, еще есть кошки, белые ирисы и черные маки. Упоминающийся Белый Тигр вообще-то - атрибут Дурги, каковая в свою очередь является ипостасью богини Кали, причем далеко не из самых приятных (это все к вопросу о синкретизме) и к милой Ити явно никакого отношения не имеет; Орлы Манве прилетели прямиком из "Прометея Прикованного", короче, никакой оригинальной фауны). Итак, Мелькор крылат, но крылья у него изломаны. Носит корону и восседает на черном-черном троне в черном-черном замке. Играет на скрипке (сделать мультик в советском черно-белом стиле и озвучить каким-нибудь особо заунывным каприсом Паганини). Имеет вполне инфернального слугу, который перекидывается летучей мышью и дружит с волколаками. Сотворил пустыни и айсберги, бури, бураны и прочие вихри, хищников. Придумал закон взаимопожирания, коему и подчиняется с тех пор все творение. Обречен на вечные муки. Проклят. (По ходу написания статьи мне подсказали, что Мелькор еще и Отец Лжи, в смысле Творец Курумо. И правда ведь, создал одного из самых мерзких персонажей текста, за что сам потом и поплатился).

При этом : творец людей. Борец за свободу и знания. Культурный герой. Искупитель (боль Арды - на нем). Вросший навеки в Арду. Истинный Бог этого мира (неоднократно - прямым текстом). Эру - дал жизнь, а Мелькор ее хранит. (При том, что по сути-то хранитель Арды - Намо, но Намо - персонаж, введенный отнюдь не из философских соображений. Он необходим только потому, что уж очень замечательно смотрятся узкие кисти Мелькора в его сильных ладонях).

Словом, "Люцифер есть Логос в высшем аспекте" (Блаватская). В одном флаконе. Оно понятно, "все подобно всему", "что вверху, то и внизу" и прочая эзотерическая мудрость, но уж больно все это нелогично выглядит, как впрочем, и всякая популярная эзотерика.

6

Что нужно сделать, чтобы познать структурные свойства предмета? - Разломать.
Диалог на уроке.

Итак - логики и высот философской мысли от этой книги ждать не следует. Нет там философии, а есть перемешанные в кучу идеи и образы , взятые из многих систем. Но дело в том, что это и не нужно.

Те, кто глубоко задумался и побежал за философским словарем, чтобы меня переубедить - оставьте. Это Профессор свой мир выверял до последней буквы, фазы луны согласовывал, растения и животных селил в тех климатических зонах, где требуется и т.д. Этот же текст подчиняется принципиально другим, архаическим законам. Логике сентиментализма. Логике бульварного романа. Происходит не то, что следует из предыдущего текста, а то, что хочется прочитать. С точки зрения этой логики абсолютно ясно почему забыт Единый Творец. Не потому, что сама идея не устраивает авторов, а затем, чтобы Мелькор боролся против Эру в гордом одиночестве, не получая поддержки из глубин Эа. Так романтичней. Сам он имеет атрибуты и Сатаны и Искупителя. Не все. Самые романтические - и от одного, и от другого. И раны взяты от обоих - адское пламя вечно сжигает, стигматы на руках и ногах болят, терновый венец, опять же... (вплоть до вполне кощунственных прямых параллелей и цитат - "Что делаешь - делай скорее.")

Но почему он при этом считается человеком - не ясно. Нет, если считать, что принципиальной разницы между живыми существами нет, и каждый способен творить и каждый в перспективе станет сильнее Эру , Мелькор - человек. Но если принимать изначальное разделение - по онтологической способности уйти из Арды - нет. Не пудрите мозги.

7

"Первое что я увидел, был зеленый насекомый человек трех метров росту, состоящий из рук, зубов, холодного оружия и золотых украшений. Он был благороден душой."
А. Свиридов. "Боги, женщины, уроды и другие с Марса"-

Все подчинено одной логике - логике любовного романа. Берется герой и наделяется классическими атрибутами - широкими плечами на фоне высокого роста. Романтическим демонизмом (Мильтоновско-лермонтовские хорроры про прекрасного и страдающего Сатану навеки въелись в наше сознание, и не читал - а помнишь). Украшается узкими кистями рук и тонкими, но сильными пальцами. Огромными глазами, обрамленными длинными ресницами. Глаза - то темные, то светлые в зависимости от ситуации. Непонятного цвета (какой пожелают читательницы). Лицо - не описано, представляй каждая, что хочешь. Даже проблема блондинов-брюнетов обойдена виртуозно - в начале жгучий брюнет, в конце - не менее жгучий блондин (седой). Глубокий и сильный голос. Играет на гитаре (лютне, скрипке). Любит детей. Не пьет и не курит. Отдает в дом всю зарплату. В свободное время кует украшения и благоустраивает квартиру. Благороден до отвращения. Трогательно благодарен за женскую (равно как и любую другую) ласку и заботу. Идеал мужчины.

Кому не нравится этот - есть модификация - Гортхауэр. Тот же герой, вид сбоку. Любимый ученик. Чуть пониже. Чуть поглупее. Зато - не такой правильный (впрочем, после окончательного Ухода Мелькора становится таким же пушистым и замечательным, как учитель, но зато вокруг него теперь вертится целых девять вариаций на ту же тему, один томный юноша Элвир чего стоит!). В отличие от Мелькора, может ошибаться, но всегда трогательно переживает свою вину (трогательность - главное и основное качество обоих). Правда, внешность не описана, но вполне возможно, что действительно рыжий, как утверждают Тайэре и Гэладан. (К слову, "Серебряные искры" толковей, чем ниенские творения, потому как там не только охи-вздохи, а честная попытка описать обычаи, обстановку и прочую этнографию, и Гортхауэр у них живее получился, трогательности, впрочем, от этого не убавилось; а лучший Тху все-таки в "Лейхоквенте", есть там в нем здоровая отрицательность). Словом - на любой вкус.

8

"- А на-ка, Пава, изобрази! - сказал ему Иван Петрович. Пава стал в позу, поднял вверх руку и проговорил трагическим тоном: - Умри, несчастная!"
А.П. Чехов "Ионыч".

Оба нарочито бесполы. Видимо, у Валар эта часть тела отсутствует. И если Мелькор хоть как-то обращает внимание на женщин (точнее они - на него; он, бедный, когда ему признаются в любви, впадает в полный ступор и совершенно не представляет себе, что делать), то с Учеником беда. Одна у него любовь - Учитель. И спрашивается, какие же они после этого человеки? Какой нормальный мужик , простите, несколько тысяч лет ни разу об этом даже не подумает? Нет, упаси меня Боже от грязных мыслей, ведь у большинства Вал есть свои Валицы (или как их там "Валарши"? "Валухи"? ну не ложится на великий и могучий извилистое "валие"...) А про Мелькора известно (да и то из незаслуживающих доверия источников) только то, что в ранней молодости приставал к Варде. А то, что майа вполне может в кого-то влюбиться, показывают примеры Мелиан, Ити с Охотником... Так как же с главными героями? Значит ли это, что отсутствие стремления к такого рода отношениям - и есть главный признак человечности? Готовьте боевой топорик, господа, либо они кем-то притворяются, либо... Как там у Перумова было про "голубых магов"?

Но нет-нет, конечно не это. Логика любовного романа - рыцарь, хранящий верность одной-единственной Даме (любовный сюжет, конечно, не прописан, но хоть чуть-чуть скрепляет распадающиеся эпизоды.) Ученик, хранящий верность учителю, прекрасный , но аскетичный (так и просится на бумагу сцена соблазнения его какой-нибудь заезжей блудницей из Валинора).

В большинстве новелл главное - это венчающая эпизод трогательная сцена. Думаете, почему у Мелькора вырывается непрошеная гадость в разговоре с Намо? Что бы что-то прояснить в характере героя и добавить психологической достоверности? Щаз! Чтобы Мелькор мог трогательно опускаться перед Намо на колени в глубочайшем раскаянии. Только для этого. (Встаньте вплотную к человеку и попробуйте , сохраняя достоинство, медленно опуститься перед ним на колени. Медленно. Попробовали? Вот-вот...) Почему происходят обе его ссоры с Гортхауэром? (заметьте, обе - абсолютно по-женски истеричные, первый класс вторая четверть, ты мне больше не подружка, ты мне больше не дружок). Для того, чтобы глаза стали как "две больные звезды". Для того, чтобы назвал себя скотиной (что данной ситуации абсолютно справедливо, думать надо, прежде чем говоришь, тем более, что чувствуешь чужую боль острее, чем собственную) а читательницы млели, зная, что конечно же он не скотина и не "тварь". Думаете, Гортхауэр серьезно размышляет о возможности творить добро злыми методами и проливать чужую кровь за свое правое дело? Думаете, Мелькор страдает от того, что не может взять на себя ответственность, а приходится? Да нет же, нет, все это ради одного - "Тано!- Ирни!". Ради того, чтобы кричали друг другу, что любят, а Мелькор потом рыдал у него на плече. Вопрос исчерпан.

Последняя сцена Мелькора и Гортхауэра - верх художественной недостоверности. Победа трогательности над романтикой демонизма. Гортхауэр, который казалось бы дозрел до того, чтобы стать запоминающимся и оригинальным - безволен и расплывчат. Приказали уходить - ушел. Мучился бедный, но предал. Ради высшей цели, конечно, ради блага Арды. Понятное дело, не виноват, но - не возразил, не уперся. И не говорите, что Мелькор силой заставил, прямым же текстом сказано, что Ученик давно сильнее Учителя. Тут романтика дает сбой в угоду сентиментальности (а какая бы сцена была - оба - в Валиноре и мучаются друг у друга на глазах!). Но тогда - проваливается продолжение, а оно необходимо - дальше-то много чего в Арде происходило, надо бы интертрепировать.

9

"Это жалкое существо, покрытое язвами , как Иов, полуразложившееся, мучимое всеми известными и неизвестными болезнями, страдающее от холода и от жары одновременно, вывалилось в коридор, огласило институт серией нечленораздельных жалоб и издохло . Выбегалло торжествовал."
А. и Б. Стругацкие. "Понедельник начинается в субботу"

Идея о том, что все положительные чувствуют чужую боль по меньшей мере, как собственную, недостаточно разработана. Мучается там больше всех Главный. И разбегаться бы всем от него с воплями - но нет, видимо, хорошо скрывает. Зато во время суда и последней муки - то ли перестает скрывать, то ли у всех наконец эта способность прорывается - и тут уже у всех все болит. Почему именно тогда? Он наконец достиг своего болевого порога? И его боль, отраженная в учениках к нему же вернулась - он же всю боль Арды чувствует? Вот ведь садизм какой, надо же выдумать было! И непонятно, почему в какой-то момент все чувствовать эту боль перестали? Кстати, особенно замечательным выглядит изумление Гортхауэра при виде его незаживающих ран. Ну уж кто-кто, а Ученик-то должен был чувствовать, иначе, какой же он ученик? В конце концов хоть одна извилина-то у него имелась? Простой логический вывод сделать мог? Раз на лице не заживает, раз руки не заживают, раз хромает время от времени - больно , значит, Учителю. Не сделал. Это потому, что думать не умеет, или потому , что чувствовать не может? Ну хорошо, не дозрел, не человек. А сами люди? Такое количество ран на теле - это хотя бы раз в несколько дней делать перевязку (по уму - так и несколько раз в день). Чтобы одежду кровью не пачкать. Куда он девал бинты в течение сотен лет, так , чтобы никто ничего не заметил? Взглядом испепелял?!

Нет, нет, понятно, что изумление ученика оправдано. Должен же он трогательно поплакать над учителем? Должен! Должен же быть у его сочувствия и жалости апофигей? Просто обязан.

Скупые мужские слезы - прием ударный. Сколько бы раз герой бы не плакал, о нем обязательно скажут, что "трудно, неумело и в первый раз" . Тогда почему он в одном из предыдущих эпизодов прячет глаза от детей? Что авторы хотели сказать - стыдно , что ли ему стало? Ну логика же подсказывает - слезы у него на глазах были, слезы... А в одном из вариантов Гортхауэр в ходе последнего разговора в первый раз вслух называет Мелькора "Учителем". В первый. За столько-то лет. А куда делись все эти наивные "Скажи, Тано"? Почему у Мелькора на одной строчке "отчаянные, молящие, сухие" глаза, а на следующей, сказано, что их "жгли слезы"? Так жгли или не жгли? Почему текст нельзя понимать буквально? Почему читатель в данный конкретный момент должен забыть обо всем уже прочитанном и умиляться над сценой, которая с остальным текстом не стыкуется? Почему нельзя добавить два слова, чтобы все встало на свои места - "впервые за долгое время"? Я понимаю, у Шекспира леди Макбет то имела детей , то не имела в зависимости от художественной задачи. Ну так у Шекспира это и не так заметно. Нельзя быть немножко беременным. Нельзя раз двадцать плакать "в первый раз".

10

"Когда что пишется, то пишется или для памяти, или для пользы других, или для того и другого, или ко вреду некоторых, или из тщеславия, или по нужде."
Максим Исповедник "О любви в четырех сотнях"

К вопросу о композиции. Она отсутствует принципиально, как логика, как философия, как правдоподобность (это не критика, констатация. Объективный факт). Текст состоит из ряда эпизодов, связанных общими героями и основным сюжетом. Причем о некоторых сюжетных линиях просто забыли. Так история первой "девятки избранных" канула в пустоту. Завязка была, а развязки никакой. Половина из этих избранных детей погибла, половина - разбрелась кто куда. А шуму-то было... Интрига как таковая почти отсутствует (оно понятно, интригу и так все прекрасно знают, зачем пересказывать лишний раз, кто кого и когда убил - читайте Профессора.) Текст разрастается. Он может быть совершенно безразмерен. Он пишется не в хронологической последовательности. "Висят" "черновики" и о Нуменоре, и о Войне Кольца, и о четвертой эпохе. Их будет больше. Грядут вторая и третья части. Как обычно главное в эпизоде - ударная сцена. В случае с Хелкаром - как он стоял на коленях и просил принять в ученики (по другой версии не стоял, но все равно трогательно) . С Элвиром - как плакал на руках у Гортхауэра (пардон, не плакал, зубы стискивал и в плечо утыкался, впрочем, разницы никакой). Гортхауэр становится все больше похожим на Мелькора первой части. Того терзали воспоминания об Эльфах Тьмы, этого - об Учителе. Скоро Гортхауэр полностью поседеет, расцарапает лицо, и в него влюбится какая-нибудь нежная девушка. Круг замыкается. Можно предсказать, что последуют эпизоды:
а) как Гортхауэр плачет на плече какого-нибудь ученика и жалуется на то, как ему плохо без Учителя.
б) как Гортхауэр ссорится, скажем, с тем же Элвиром , а потом оба опять долго плачут,
с) как Гортхауэр бросает красивые и гневные слова в лицо Курумо ( или презрительно молчит, что одно и то же),
д) как Гортхауэр общается с кем-нибудь из Валинора ( думаете, почему Намо оттуда сбежал? Ну не иначе.)
е) как Гортхауэр в видении общается с Мелькором (долго, с целованием рук, ног и проч. , взаимными рыданиями и т. д.)
ж) как Гортхауэр медитирует на звезду , помните, которой Мелькор "передал часть своей силы"?

А в самом конце должен последовать Апокалипсис - как Мелькор возвращается. Нет, вы представьте, это с каждым из Вал трогательно побеседовать? И Ауле должен валяться в ногах, и Варда должна изрыгать проклятия, а Ниенна все это оплакивать... Апокалипсис будет, не сомневайтесь. Хотя бы пригрезится кому-то из героев, потому, как сказать о таком "я помню" вряд ли хватит совести. Грядет Армагеддон, ой грядет... (Впрочем, возможно, что текст завязнет в эпизодах, самоповторах и разработках уже заявленных тем, и вторая и третья части не выйдут в печать никогда. Кризис, опять же.)

11

"Кто невзначай поддавался этому очарованию, услышанных слов обычно не помнил, а если припоминал, то с восторженным и бессильным трепетом:"
Толкиен, "Две башни"

Разговор о стилистике этого текста - отдельная песня. Масса разных красивостей (особенно часты прочему-то посредственные оксюмороны, типа "черных звезд") - и полное отсутствие художественных деталей. Помните, у Толстова была тяжелая походка княжны Марьи? У Чехова - бутылочное горлышко под луной, то что запоминается еще в школе - и намертво? Тут ни одной детали нет. Внешность персонажей полностью укладывается в соотношение цвета глаз и волос (ни у кого ни одной родинки, бородавки или морщинки). Голоса - исключительно "сорванные", "хриплые" и "глухие", изредка "глубокие" ( у Мелькора и Гортхауэра) или "звонкие" (у Элвира). Все. Взгляды - сплошь "отчаянные" да "обреченные". Удивительное однообразие эпитетов. Невнятность описаний (некто, у которого неясно какое лицо, неизвестно как скроенные "черные одежды", абстрактно-глубокий голос и непонятно откуда взявшаяся боль, на роль символа тянет, но на роль персонажа, обладающего психологией, набором мотивировок, характером и индивидуальностью - увольте.) Неконкретность обстановки ( на весь текст всего одно-два отчетливых пейзажных описания, остальное - придыхания по поводу звездного неба и кровавого заката). Непрописанность быта (пьют неизвестно какое вино, едят "пищу", носят "одежды", умирают от "ран"). Элементарное неуважение к читателю. Простой пример: эпизод "Возвращение" (печатный текст). Вот сидит Мелькор на развалинах, страдает, взывает к Гортхауэру. Появляется некто и между ними начинается странный диалог. Первые несколько реплик читатель уверен, что пришел именно только что поминавшийся Гортхауэр. Потом понимает, что нет, это другой. Диалог продолжается, и только в конце читателю объясняют, что к чему. Но самое смешное, что читатель, уже успевший принять эльфа-предателя за Ученика , окончательно перестает понимать разницу между ними. Одного отпустили и другого отпустили. Один ушел и другой ушел. Так какая разница? Если бы эпизод был выстроен по-другому ( есть и другие варианты), вопрос бы и не возник. Но - "унтер-офицерская вдова сама себя высекла"). Прочищенная рафинированность речи (Господа, "Обитаемый остров" останется в памяти потомков ради одного "массаракша"; не особенно талантливый Макс Фрай способен въехать в память на одних "грешных магистрах"). В языке Тьмы мы видим исключительно "высокую" лексику, ни одного разговорного выражения, тем более - просторечия, тем более - ругательства. Люди так не говорят. Мелькор даже проклясть толком никого не может, не знает подходящих слов. Шутить из всех персонажей пытается только один Целитель (это из нового), остальные отличаются демонстративным отсутствием чувства юмора. Один из эпитетов Мелькора - "Тот-кто-никогда-не-смеется". Ну ладно, у этого лицо болит, но остальные-то? О какой свободе могут рассуждать те, кто не способен улыбаться?

Неживая выверенная речь. Неживой, но грамматически правильный язык (тут, кстати, всем бы поучится, падежи на месте, "одеть" и "надеть" не путаются, это редкость в наше невежественное время): Получается забавно: стилистика текста вступает в противоречие с его же философией. Нет ни одной удачной неправильности. Нет ни одной запоминающейся детали. Все одномерно и одноцветно, будто алмазной пылью присыпано, как сахаром. Холодно и безлюдно:

12

"- Я не о том. Я пытаюсь иногда понять, как это - ослепнуть. И никогда не пойму, наверно - я ведь помню, что можно открыть глаза..."
Ниэннах, "Звездочет"

Итак - не ищите философии. Ее нет. Не ищите логики - не найдете. Не ждите психологизма - не дождетесь. Не думайте, что вам объяснят механизм работы Колец. Не думайте, что постигните, что такое "Храм одиночества". В каждой новой новелле под этим будет подразумеваться разное.

А вся проблема-то - в чистоте определений. Если уяснить себе точно, что есть человек в данной системе - противоречий не возникнет. Если ясно сформулировать, что за процессы происходят с Мелькором - будет проще читать. Но текст не ставит себе философских задач, все глубокомысленные размышления - только повод для нагромождения сентиментальных приемов. По задумке, философия должна сама "вырастать" из литературы. Что-то не вырастает.

Так почему этот текст так действует на нас? Почему он гипнотизирует? Почему 90% "толкинистской" прозы находятся от него в прямой зависимости? Вероятно, есть ответы. Вероятно, можно еще столько же написать об инфантильности и уходе от реальности, о полной неспособности чувствовать чужую боль (господа черные, неужели не ощущаете как кощунственны эти садистские описания, слегка щекочущие ваши нежные сердечки? Нельзя получать кайф от страданий живого существа, даже придуманного, даже увиденного во сне! А картинная скорбь вам явно в кайф...), об одиночестве (и страшном, видимо, одиночестве, не зря же такое количество душевных сил тратится на выдумывание идеальной любви, идеальной дружбы и идеального ученичества, кому этого по жизни хватает, к такой пушистости, как правило, и не стремится) , о том, что пока это - роман с сомнительными литературными достоинствами (в отличие, кстати, от стихов Ниенны, где есть и достаточный уровень версификации (что в наше время редкость), и умение пользоваться ритмом, и идеи - те же, но выраженные гораздо более художественно) - ну текст и текст, о том, что кто-нибудь, убежденный в том, что Арда находится на территории Евразии, где-то между "Парком культуры" и "Ленинским Проспектом", сделает из этого секту и будет поклоняться тому, кого Профессор, как правоверный католик ну никак не мог считать положительным персонажем...

Фраза бесконечна, сама запуталась. Можно написать много, но стоит ли. Расслабьтесь - и постарайтесь получить удовольствие:

"...корчился на полу от непереносимой боли, и открывались раны, и одежды пропитались кровью, и кровью было залито лицо, и незаживающие ожоги сочились кровью и вязкой лимфой, а бессмертные воины - там - не могли понять, почему никто из умирающих не кричит, почему они падают в молчании и умирают без стона, - но в тронном зале метался меж стен страшный, нечеловеческий, неумолкающий крик, и ты, - Вала, бессмертный бог, - умирал, чтобы через мгновение умирать и умирать снова, кровь заливала глаза, полуоткрытый в рвущем душу хриплом стоне рот, и нескончаемая агония ломала тело..."

13

"Здравствуйте, - грустно сказал человек, - Властелина Крыльев Черного Ветра вызывали?"
А. Свиридов "Крутой герой".

Текст скопирован с Арды-на-Куличках