Я бы хотел поделиться с читателями некоторыми размышлениями о Маэглине и Туоре и их роли в судьбе Гондолина. Начнём с Маэглина. Как написано в Сильмариллионе, он "не был ни слаб ни труслив, но пытки, которыми ему грозили, устрашили его дух и он купил свою жизнь и свободу, раскрыв Морготу точное место расположени Гондолина..." В другом месте, правда, сказано, что "он сделал то, что сделал, только после пыток и находясь под тенью страха". Так или иначе, встаёт вопрос - откуда же летописцам стали известны подобные подробности. Откуда им вообще известно, что Маэглин предал Гондолин? Об этом (если не считать самого Маэглина) могли знать только в Ангбанде и вряд ли об этом там кричали на каждом углу, так что эльфам-рабам было никак невозможно прознать и потом, бежав, рассказать сородичам. Возможно, информация поступила от самого Маэглина?
"Конечно, доблесть влекла Туора к шуму битвы, но он все же решил зайти домой, проститься с Идрилью и Эаренделем и отправить их вместе с охраной по потайному ходу, прежде чем он сам вернется в битву и, быть может, погибнет. Но перед входом в его дом толпились воины Крота - самые мрачные и нелюдимые воины, каких Меглин мог разыскать в городе. Но все же они были свободные нолдоли, и не было на них заклятья Мелько, как на их предводителе; и потому, хотя они не помогли Идриль - ведь Меглин был их вождем, не помогали они и Меглину, как он ни бранился.
И вот Меглин схватил Идриль за волосы и пытался вытащить ее на стены - негодяю хотелось, чтобы она видела, как Эарендель погибнет в пламени; но мальчик мешал ему, а Идриль, хоть и в одиночку, несмотря на всю ее прелесть и хрупкость, билась, как тигрица. И вот он борется с ней и медлит, изрыгая проклятия, а тут подходит народ Крыла, и вот! Туор вскричал так громко, что орки издали услышали этот возглас и устрашились. отряд Крыла подобно порыву урагана налетает на людей Крота, и вот уже те рассеяны. Когда Меглин увидел это, он хотел заколоть Эаренделя своим коротким ножом; но мальчик укусил его за левую руку, укусил до крови, и Меглин дернулся, и ударил слабо, и детская кольчуга отвела клинок; а тут подоспел Туор, и гнев его был ужасен. Он схватил Меглина за руку, в которой был нож, и сломал ему предплечье, а потом схватил Меглина за пояс, вскочил на стену и швырнул его вниз. Долго падало тело Меглина; три раза ударилось оно о склоны Амон Гварет, прежде чем исчезло в бушующем пламени; и имя Меглина покрыто позором средь эльдар и нолдолов.
Тут воины Крота, будучи многочисленнее отряда Крыла и верны своему владыке, приступили к Туору, и жаркой была схватка, но никто не мог устоять пред гневом Туора, и их смяли - одни попрятались по темным щелям, других же сбросили со стен."
Как видно из приведённого отрывка, от того момента, как "раскрылось коварство" Маэглина до его гибели прошло совсем немного времени, так что ничего рассказать о своём якобы предательстве он никак не мог (да и зачем ему?!). Таким образом, со всей уверенностью можно утверждать, что предательство Гондолина Маэглином, с пытками или без оных есть ничто иное, как позднейшие домыслы. Кроме того, мы видим, что о последних моментах жизни Маэглина могут рассказать лишь трое: Туор, Идрил и Эарендил (так как всех свидетелей, могущих сказать что-то в пользу Маэглина - воинов Крота, - случайно или намеренно истребили). Нет никакого сомнения, что рассказ Туора и Идрил мог отстоять от истины сколь угодно далеко и в поздних редакциях включать в себя подробную исповедь Маэглина с публичным каяньем в грехах. Рассказу же Эарендила о том, что Маэглин его куда-то тащил, я склонен верить. Я бы предположил, что Маэглин, радея о своём народе, желал спасти королевского наследника и потому требовал от Идрил, чтобы она показала тайный ход, но это уже лишь моё личное предположение.
Возникает вопрос - зачем же Туору понадобилось сочинять подобные небылицы о королевском племяннике? Только ли из нелюбви к Маэглину или за этим стоит нечто большее? Для ответа на этот вопрос нам придётся обратиться к прошлому Туора. Моё внимание всегда привлекал один странный эпизод:
"- Не накликай беды! Если посланец Владыки вод выйдет этой дорогой, все живущие здесь последуют за ним. Не преграждай пути посланцу Владыки вод, о Владыка фонтанов!
Воронве и все, стоявшие вокруг, в изумлении воззрились на Туора, дивясь его словам и его голосу. И Воронве показалось, что он слышит другой голос, мощный, но взывающий издалека. А самому Туору показалось, что он слышит свой собственный голос со стороны, словно кто-то другой гласит его устами."
Здесь описано хорошо известное человечеству с давних времён явление, которое называется обычно простым словом "одержание". Уместна будет другая цитата:
"Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека.
И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много."
Добрая сила никогда не стремится завладеть телом человека и говорить его голосом, тогда как враг рода человеческого, наоборот, только этого и желает. Это - его modus operandi.
Возвращаясь к Туору, вспомним его рассказ о встрече с Ульмо:
"И показалось Туору, что вдали из моря восстала огромная волна и медленно покатилась к земле; но он остался на месте, застыв от изумления. А волна все приближалась, окутанная туманным сумраком. Неподалеку от берега ее гребень изогнулся, рухнул вниз и хлынул на песок длинными пенными рукавами; но в том месте, где рассыпалась волна, на фоне надвигающихся туч осталась стоять мрачная, огромная, величественная фигура.
Туор благоговейно склонился пред ней, ибо ему почудилось, что он зрит могучего царя. Высокая серебряная корона венчала его, а из-под нее струились длинные кудри, мерцающие во мраке, как пена морская; шествуя к берегу, он откинул свой серый плащ, который окутывал его подобно туману, и под плащом оказалась сияющая кольчуга, облекавшая его тело подобно чешуе могучей рыбы, и темно-зеленый кафтан, блиставший и переливавшийся морскими огнями. Так Живущий в глубинах, Владыка вод, которого Нолдор зовут Ульмо, явился Туору сыну Хуора из рода Хадора пред чертогами Виньямара."
Из дальнейшего описания становится ещё более ясно, что явившийся Туору был настоящим великаном, гораздо больше обычного человеческого роста. Похоже ли всё это на Ульмо? Вовсе нет, он не имеет обыкновения действовать таким образом. Когда, например, ему потребовалось передать послание в другой раз, он поступил совсем иначе:
"И Ульмо, поднявшись по течению реки, наслал на них глубокий сон и тяжёлые сны. Когда они проснулись, беспокойство от снов осталось с ними, но ни один ничего не сказал другому, так как воспоминания были неясными и каждый полагал, что Ульмо говорил с ним одним."
Более того, о внешнем облике Валар специально говорится, что они "являли себя в обличии людей величественного (но не великанского) роста". Между тем одного обрывка плаща этого "Ульмо" хватило Туору, чтобы завернуться целиком, с головы до ног. Нужно ли ещё что-то добавлять?
Разумеется, многое остаётся неясным. Например, трудно сказать, является ли весь рассказ Туора выдумкой от начала и до конца или же Туор действительно верил, что он встречался с Ульмо. Лично я склоняюсь к первому варианту и полагаю, что Туор служил Северу верой и правдой совершенно сознательно. И тогда, вероятно, Гондолин действительно был предан, но никак не Маэглином...
Напоследок добавлю ещё одну цитату:
"Но впоследствии в песнях пелось, что Туор, единственный из смертных, был причислен к старшему народу и соединился с нолдор, которых любил и судьба его была отделена от судеб людей."
Увы, боюсь, песни неточны. Судьба Туора после его исчезновения, скорее всего, особенно радостной не была и ушёл он, вероятно, совсем не на Запад...
Thaliorne*