|
|
Морион
Размещено на WWW-доск
Есть такие давние вопросы: «Зачем?» и «Какой в этом смысл?» Именно их я хочу задать Вам, участники конференции. Ответьте, если для вас не будет это затруднительно…
Зачем мы вообще присутствуем на этой ДО, отстаиваем различные точки зрения, вступаем в споры? Просто делимся своим мнением… Мы говорим, что каждый индивидуален и имеет свою веру. Зачем же мы ищем доказательств для ее опровержения? Затем, что видно, подсознательно, понимаем, что одной веры мало, нужна еще и уверенность. Но тогда чем отличаются наши споры от споров, к примеру, по поводу Никейского Символа Веры? Неужели мы столь эгоцентричны (это, возможно, и неплохо и присуще человеку с рождения), что отстаиваем свое мнение, как будто оно единственно верное? Или, может быть, мы в споре ищем истину? Но, я надеюсь, что мы ее никогда не найдем, потому что тогда уже не надо будет ничего искать и развиваться.
1. Первый вариант: к примеру, создам я свой мир, и мне будет вполне достаточно лишь верить в него. Если кто-нибудь скажет, что моего мира нет, то он будет вынужден это доказать. Причем доказывать будет, видимо, единственно удовлетворяющим способом: приведет аналогию с нашим миром (анекдот реальной жизни: «Ваши ангелы не летают! Я учился в техникуме и знаю, что для полета требуется определенный размах и размер крыльев».). Для многих подобные утверждения служат как критерий истинности суждения (тогда почему бы не ссылаться на Святых Отцов?). Однако, автор может ответствовать, что в его мире, который имеет свои законы, подобные птицы летают. И спор заканчивается. Это первый пример.
Второй вариант: спор по поводу взгляда на один и тот же мир. Мы сознательно включаем себя в этот мир, чтобы, попытаться трактовать его, критиковать, так или иначе, жить в нем. Таким образом, мы смотрим на него изнутри, а не снаружи, как в предыдущем случае. И здесь становится главной доказательность суждения, порождающая уверенность. Мы основываемся на логике – тем, что позволяет нам бесконфликтно выяснять отношения, наш общий язык. Кто не придерживается логики по данному вопросу, тот стоит вне фэндома, вне мира. Его фэндом отстраняет, как и любое другое сообщество отстранило бы.
2. Мы вырабатываем нравственность, определенную позицию, которой и придерживаемся. Но почему возникает вопрос об именах, о «извращениях»? А затем, почему возникает вопрос о «игноре»? И, главное, почему возникает вопрос о «неэтичности»?
Конечно, если у тебя уведут коров, ты, скажешь, что это не справедливо. Странно говорить, что будет справедливо, если ты уведешь коров. Правда, именно так ответил один из племени готтентотов одному ученому антропологу. И поэтому в принципе единственно верный закон для существования фэндома, да простит Ницше: императив Канта. Иначе, по выражению Зелинского: «мораль готтентотов», получается.
Однако этика не у всех народов одинакова. В одном обществе гомосексуализм поощряется, в другом поощряется еще что-то, что С ПОЗИЦИИ НАШЕЙ НРАВСТВЕННОСТИ полагается ИЗВРАЩЕНИЕМ. Когда к нам, в наш мир, приходит ПО-ДРУГОМУ мыслящий человек, мы его клеймим безнравственным, потому что мир наш имеет, как нам кажется, свою нравственность, которая опять таки, как нам кажется, является всеобщей.
3. Прошу учесть, я не за пацифизм. Я просто хочу, чтобы никто не обманывался в том, что мир человека поделен на плохих и хороших, на своих и чужих. Причем, очень важно, относительно поделен: одна из идей книги Элхэ Ниэннах, как ее вижу я, не в том, что «минус сменили на плюс», а в трагичности человеческого непонимания, стремления к утверждению лишь своей точки зрения. И действия как плохих, так и хороших будут противоположены друг другу, хотя сколько угодно они могут быть вежливыми. Христианин останется христианином, а сатанист сатанистом, даже если они толкиенисты, Луа Джаллар. Я могу выяснять отношения с противником по определенным канонам, вызвать его на дуэль за оскорбление, однако результат «выяснения отношений» будет тот же: кто-то кого-то убьет. Я лично уважаю людей за их веру, но мне вполне может не нравиться, во что конкретно они верят. Прежде всего, требуется почтительное отношение к противнику и его аргументам. К так называемым «извращенцам» в том числе. Ведь и они видят «одну, свою грань кристалла».
4. Я хочу уточнить понятие «игнор» – это, конечно, не цензура, верно? Если «извращенец» игнорирует логику, вступая в дорогой нам мир, то его вполне можно игнорировать в ответ. Тогда утверждение Сабрины «о гусарах» смотрится просто великолепно, хотя опять таки отсылка идет на мир реальный (N.B.: к вопросу об иллюзии). Если кто-то пытается по своему объснить какое-либо событие в нашем мире, как сделала это Тайэре в статье «ЧКА в стиле унисекс», то мы вполне можем подвергнуть ее критике. Это пример второй.
5. Однако не следует забывать, что существует мнение, что Эарнур создал свой мир, грубо говоря, написал свой «апокриф» (в кавычках, потому что мне не нравится это слово) по Толкиену. Он не простебался над текстом Ниэннах, он не увидел отношения Гортхауэра и Мелькора в ЧКА в голубом свете. Не следует сравнивать рассказы Эарнура и статью Тайэрэ, многоуважаемый Элентир. Он создал свой мир, со своими законами. А если это мир чужой, то и судить его будет неэтично. Если это мир с иной нравственностью, то не осознавать это, навязывая ему свою нравственность, также заблуждение. Конечно, если Эарнур в свое время написал что-либо конкретно по ЧКА, то мне это неизвестно. Это пример третий. (У Эарнура (Скегулль) есть хорошая, по моему мнению, статья «Имя нашей тоски или все мы немножко Элхэ», расположенная на Тол-Эрессеа. Вот там, Элентир, вы найдете именно трактовку ЧКА).
6. Почему ведется спор о гомосексуалистах? Зададимся вопросом: чем отличаются вышеприведенные примеры? Тем, что первый не лезет в душу, в наш мир, а второй лезет. Третий же, как я считаю, тоже не касается нашего мира. Но почему мы столь яростно отстаиваем наш мир? Потому что мы в него верим. Потому что мы его «создали». Мы по праву считаем, что это НАШ МИР, единственно наш. Однако, мы его возводим в разряд действительности, делаем его трактовку единственно возможной: пусть не трогают своими грязными руками наш мир! Мы боремся за идею. Мы превращаемся в догматиков и крестоносцев.
Вывод: Мы создали из собственного волшебного мира единственную, непререкаемую реальность. Мы не будем запрещать чужие миры, я надеюсь, но мы не поступимся своим миром, в который верим. Мы, таким образом, в конечном счете, потеряли Свободу, хотя безумно искали ее. Мы обретаем Догму, что впрочем является обычным делом. Безусловно, не правы, но как же рациональны те иностранцы, следующие канону. Им не надо задаваться подобными вопросами.
Выход из подобного положения мне видится вот такой. Единственной силой, ограничивающей свободу человека, я признаю этику. Которая скорее не сила, а сам процесс, регулирующий взаимоотношения между людьми. Нравственность, пожалуй, единственное, что позволяет сохранить себя как человека как в мире виртуальном, так и вполне реальном. Трагичность судьбы человека еще и в том, что ему сложно жить под едиными правилами: они уравнивают. Но такие правила должны быть введены, как введены в человеческом обществе, которое, порой, сама жестокость, но жестокость, позволяющая сосуществовать людям. Поэтому я за этическое соглашение, как первый шаг к пониманию.
7. Однако, одно большое НО…
В конечном счете, ответ на вопрос «зачем все это нужно?» для меня таков: мы стараемся не для Толкиена, но для людей. Мы рассматриваем вопросы, которые лишь косвенно имеют отношение к толкиенизму, имея значение общечеловеческое. Мы пытаемся сделать наш мир лучше с нашей точки зрения, мы глубоко уверены в собственной правдивости и недопущении «готтентотской морали». Но благими намерениями вымощена дорога в ад… Другое дело, что некоторые принципы, которые мы отстаиваем, позволяют хоть какие-нибудь принципы иметь: например, свободно выражать свое мнение. Вот это и важно: если «извращенец» игнорирует логику, вступая в наш мир, то мы игнорируем его, но статьи автора убирать нельзя – пусть публикует. Если даже оскорбительно, то будьте сильными. Если чрезвычайно оскорбительно, то вызывайте на дуэль… Но помните, что, иногда, ваше негодование от собственной нетерпимости к чужому миру, а не от достоинства. Мы можем не одобрять, критиковать, но запрещать и оскорблять мы не можем. В конечном счете, кто дал нам право судить?
8. «Законы - это установления такие, к вере отношения не имеющие» (Элхэ Ниеннах). Мне не попадалось ни в одной культуре разрешения насилия над женщинами, однако, убийство собственных детей есть: позволяет выжить племени. И это тоже закон, обычай что ли. И охота за головами в Индонезии, которую попытались было запретить, оказалась чрезвычайно важной для регуляции отношений племен. Без охоты племена постигло вырождение и теперь «цивилизаторы» не знают, что им делать. В принципе вопрос об уважении к нравственности здесь к месту: может, они такие неразвитые, а мы принесем им нашу культуру. Наша культура выше их культуры, мы претендуем на руководство: как Эллери Ахэ над орками. Поэтому, я считаю, нам нужно решить, что относить к сфере Этики, а что к сфере Догмы. Этика остается непререкаемой, нужной для регуляции отношений, Догма может быть любой. Только вопрос вот в чем: насколько мы сознательны и ответственны за принятие подобного решения?
Морион Лаурэфин
С наилучшими пожеланиями
01.06.01.
P.S.: Вопрос, мне кажется, очень сложный, на него не сразу найдется ответ. Очень интересно услышать чужое представление об этике: какой должна быть она в среде толкиенистов?
Также мне хотелось бы узнать: Могут ли «жители» конференции чем-нибудь поступиться в мире Толкиена или ЧКА?
P.P.S.: (не в тему). Всегда приятно иметь хотя бы маленькое пристанище среди бушующего моря равнодушия, примитивизма и догматики. Очень приятные люди «живут» на ДО Элхэ Ниэннах. Спасибо организаторам за уютный уголок у очага и волшебные повести.
P.P.P.S.: Большое спасибо за «кадавр», Луа Джаллар. Вы указали на безусловные ошибки в моей работе и помогли, таким образом, в развитии моей идеи.
1. Краткое размышление «О критике» написано достаточно давно, однако, некоторые его положения остаются, мне кажется, существенными. Была осуществлена краткая литературная правка, однако, идеи остались неизмененными.
Приложение 1: «О критике»
Прочитав несколько работ, я обнаружил, что критики ЧКА используют в своих целях произведения Толкиена. Однако, простите за сравнение, это все равно что, папуасу объяснять из каких веществ состоит маленький кусочек сыра на небе. Совершенно разные языки общения, в разных плоскостях, не могут привести к взаимопониманию. Каждая сторона, как говорится, тянет одеяло на себя: одна со стороны ЧКА, другая – Толкиена. Я полагаю, что критика ЧКА на основе ЧКА – единственно возможная. Защита «Сильма» на основе «Сильма» единственно правильная. И то, что СВОЕ, ПАМЯТЬ, ВЕРА, то тронуть не получится, если оно не базируется на каком-либо утверждении из другой книги. Например: Мелькор – Зло, потому что… версия «Сильма». Мелькор – Добро, потому что… версия ЧКА. Однако, если мне скажут, Мелькор – Добро, потому что «Сильм» не прав, то я еще проверю систему аргументации такого утверждения, подобного вмешательства в мир Толкиена. Это единственно правильный путь критики: находить и критиковать не сам мир автора, а его трактовку мира вашего. Например, «Оромэ – разрушитель» (Пример, приведенный в статье Ринон из Ваниар «О черной книге Арды».): в ЧКА не указано, что Оромэ является разрушителем, потому что он Охотник. Оромэ – разрушитель, что еще также следует доказать, в мире Элхэ Ниеннах. Если бы в ЧКА было так: «Оромэ – охотник на людей, который у Толкиена искусно скрыт под маской лесника», тогда я бы перечитал Толкиена и подумал, а с чего, собственно, сделаны такие выводы, имеет ли это смысл.
Другими словами: если человек сознательно вторгся в наш мир, его имеет смысл критиковать при помощи разума. Он внутри круга наших интересов. Если он создал свой мир – это бессмысленно.
2. Вопрос чрезвычайно болезненный, поэтому вынесен отдельным подзаголовком. Вопрос связанный не столько с толкинистами, сколько с человеческой жизнью.
Приложение 2: «Тема пола в среде толкиенистов»
Мне бы хотелось затронуть достаточно известную своими скандалами тему «сексуальной озабоченности», как метко выражаются некоторые. Собственно, почему само понятие «секс» должно быть либо исключено, либо ограничено в среде толкиенистов? Что в этом видится противного общечеловеческой морали? В нашей стране не было принято говорить об этом в слух, а сейчас многие говорят об этом. И что же мы видим?
Мы видим историю двух влюбленных мужского пола. И, допустим, это эльфы. Почему мы против такого? Мы считаем, что Толкиен обошел в своих книгах тему секса, нас коробит от всяких намеков на секс в произведениях, посвященных его миру. И сама тема инцеста у него связана с трагедией… Мелькор воспылал нездоровой страстью к Лучиэнь, что осуждается…
Однако, представим, что Эарнур пишет о своем мире, основанном во многом на Вселенной профессора. А если принимать идею визионерства, то самостоятельно создает свой мир, причем достаточно красивый. Скажу прямо: некоторые из его рассказов, например «Кольцо Любви» и «Кольцо Исилдура», мне нравятся. Но, в принципе, это его дело, какой мир он увидел или сотворил. Боюсь, что в таком случае, Эарнур – жертва нашего негативного восприятия сексуальных меньшинств, и секса в том числе. Правда, может быть, мы против вынесения секса, что называется, на первую полосу, считая его в определенной степени сакральным. А, может быть, мы считаем, что герои нашего мира, имеющие определенные имена, не должны под тем же именем выступать в роли двух влюбленных. Для нас имя ассоциируется с характером и действием (К вопросу об именах). Однако, скорее всего, мы пытаемся отгородиться от всего животного, того, «что таится в каждом из нас» (Лора Московская). Мы укрепляем стену культуры, отделяющую нас от животного царства.
Вопрос следует поставить шире: тема секса в толкиенизме – это табу? Каково соотношение любви физической и духовной: может ли духовная родиться из физической? Следует ли делить любовь на физическую и духовную? Обязательно ли видеть во всех работах, касающихся нетрадиционных (может, уже традиционных) в нашей стране сексуальных отношений, пошлость по отношению к Священному Тексту Профессора :)? Не стоит, я думаю, критиковать без понимания. Более того, не следует самим говорить пошлости ни при каких обстоятельствах, это ниже самих себя… Но вот задать вполне резонный вопрос можно: почему твой мир именно такой? Неужели в этом главное? И еще, не следует ли задуматься, а что стоит за внешним оформлением книг Эарнура: восхваляется ли там пошлость, или автор пытается вести разговор о людских пороках и желаниях, пытается в них разобраться. В конечном смысле: должно быть важным значение рассказов Эарнура, а не их содержание. Повторяю: важна Этика, а не Догма. Мне лично все равно, написано ли на каждой странице книги «Ave, Satan!» или «Ave, Maria!», если в книге утверждается то, что я называю Добром.
3. Люди приходят в мир Толкиена из, скажем так, внешнего мира. Поэтому их отношение к Толкиену и его исследователям, поэтам, менестрелям диктуется теми ценностями, которые они получили от внешнего мира. Люди всегда были разными: сейчас много хуже, видимо, чем были раньше. Им бы палками помахать, поиграть. Они не ценят творчество, занимаясь непрофессиональным плагиатом. Они не знают, что такое сгореть на костре, КАК это больно. Пусть подержат лишь руку над огнем – приятные ли ощущения? Кроме того, многие действительно хорошие люди приходят на Эгладор, собственно мало зная о спорах и пересудах, ругани и драках, и тут же уходят, потому что не могут переносить того, что там творится. Пример того же рода: «Учитель! Звезды в волосах!», а в ответ: «Ты, дура, ты ничего не понимаешь. Шла бы ты отсюда!». Нельзя терять и таких людей, восторженных, прозревших для творчества, нужно показать, что мы существуем. Не только в виртуальном пространстве. Нужно вырабатывать принципы, преодолеть несогласованность в том, что нас разъединяет. Нужно отделиться: из корней вырастет новая крона, Элхэ Ниеннах. Нужно нудно написать о том, во что мы верим: нужна, как ни прискорбно, система. Все не так уж просто: теперь приходится пояснять, что такое любовь, верность, сострадание. Просто люди сыты и не задумываются: куда уж до философии, до религии! И это не эпикурейство, не идеи Руссо, тоже не лишенные идеализма, это просто толпа показывает свой звериный лик.
А другие утверждают, что должно быть равновесие Добра и Зла. Я раньше тоже так думал: однако, кто испытает боль, тот поймет. Сильных людей не так уж много, тех, кто мог бы рад взглянуть смерти в лицо и встретить боль с мужеством. Боль расценивается как несправедливость. Поэтому нет такого равновесия и не надо. Не надо выделять время для мучений и время для наслаждений, в то время как действительная жизнь является их сочетанием. Нужно стремиться творить как можно меньше зла в мире и искоренять его. Только вот то, что ты делаешь, насколько истинно, насколько правильно? Кто это определяет, насколько мы можем взять ответственность на себя?
Приложение 3: «Память прошлого»
«Соллъх» – это память о том, что уже не вернется. Это – преемственность знания прошлого. Взгляд в прошлое всегда наводит печаль: светлую ли, темную. Я лично не собираюсь никого прощать: ни Валар, ни Майар, никого из тех, кто начал эту войну. Сильные мира сего затеяли свару, а малые пошли под их знамена. Потому что трусы, потому что боятся. Потому что глупы, потому что жестоки. Потому что не осознали себя сильными, свободными. Потому я не прощаю никого из малых сих. Потому я не прощаю себя: не за то, что не ушел, а за то, что остался участвовать в великой бойне. Но мы не можем не участвовать в ней: мы сражаемся за свой мир, за любовь и верность, за свои идеалы. Вот в том то и дело: другая сторона точно также уверена в своих идеалах. Поэтому более всего мне ненавистен тот, кто не хочет помнить прошлое, кто порывает с традицией, из которой произошел. Без своих корней будет лишь вырождение в поверхностную культуру, не помнящую ошибок прошлых поколений. И «бойня или крестовый поход детей» повторится снова.
Размещено: 18.06.01