|
|
Примула Брендибэк
Меня всегда очень занимал один вопрос. Почему ни один не специалист в медицине не учит хирурга, как ему работать? Почему какой-нибудь столяр не объясняет летчику, что он не на ту кнопку нажимает, а вот писателя учат все? Причем я согласна, когда меня учит профессиональный критик, я готова построиться и обратить внимание на все свои недостатки, обсудить их и исправить, но вот только тогда, когда этот критик действительно профессиональный. А я и по своему образованию (филфак МГУ), и по роду деятельности (преподаватель литературы) кое-как отличить профессионала от дилетанта могу. Дело в том, что мне пришлось столкнуться с критиками с сайта "Арда-на-Куличиках", и мне теперь ужасно интересно, они вообще это всерьез? Они в самом деле уверены, что разбираются в литературе, как когда-то написала Кэтрин Кинн в письме моему соавтору? Мы последовательно получали рецензии от этой дамы на каждое свое произведение, и у меня волосы дыбом вставали от той потрясающей литературной кустарщины, которую она демонстрирует (рецензии были обычно подписаны двумя псевдонимами, но, честно говоря, меня мало интересует, у Кинн ли раздвоение личности, или она писала в паре с таким же "критиком", как и она сама).
Итак, критика.
Первая коротенькая рецензия относилась к "Галахэду". Она была написана в очаровательном стиле тридцатых-сороковых годов нашего века. Этакая рецензия в "Правде", то есть гневные вопросы, ответа на которые дать нельзя. "Новизна где? Где новые идеи, образы и сюжеты? Где узнаваемость либо типизация героев? Где обобщения и авторские позиции?" Ну, ребята, это дело вкуса, вот если бы вы мне попробовали доказать, что в "Галахэде" нет новых идей, то я бы вас послушала, а так извините. Вы должны, обязаны мне это доказывать, потому что вы - критик, а я - писатель, и вы разбираете мое произведение, а вопросы задавать всякий дурак умеет. Именно разбор произведения и демонстрация недостатков, а так же достоинств и есть работа критика, если вы не в курсе. Допустим, я могу предположить, что это было просто мнение, а не критический разбор. Так, небольшой плевок в адрес не угодивших авторов. Но меня несколько зацепила одна фраза из этого списка вопросов. А именно, следующее: "Где обобщения и авторские позиции?" Ну, обобщения можно оставить, если в "Галахэде" нет обобщений, так тому и быть, а вот авторская позиция... В любом, самом дрянном учебнике литературы можно прочитать, что, например, у Федора Достоевского нет авторской позиции. Это его особенность. И не только его, прошу заметить. У Булгакова тоже ее нет, ни в "Белой гвардии", ни в "Мастере и Маргарите". И этот список очень длинный. И мы ее иметь тоже не обязаны. Это наше, авторское, дело. Так что уважаемый критик либо не знает самых элементарных вещей в литературоведении, либо... ну не знаю. У меня другого объяснения нет.
Следуем дальше. Рецензия на "Карибель" была уже развернутой. Если не выпадать из стилистики авторов, писавших рецензию, скажу, что такого фантастического бреда я давненько не читывала. Очень культурно человек начал. Мол, претензии к содержанию высказывать не буду, а только к языку, поскольку в совершенстве им владею. И тут-то все и началось. Мне не хочется приводить цитаты, я просто дам рецензию в приложении, чтобы каждый смог с ней ознакомиться, но постараюсь ответить по всем пунктам.
О названии и имени главной героини говорить долго смысла не имеет. Дело вкуса. Мне оно нравится, кажется благозвучным и ни с каким Карибским морем не ассоциируется. Кстати, в одном из произведений околотолкинистской прозы был некий персонаж с пленительным именем Элендур, если не ошибаюсь. Ассоциации куда более неприличные, чем с Карибским морем. Эльфийский витязь Охренил. Так что эта претензия, выдвигаемая господами критиками, по меньшей мере, неадекватна.
Первая фраза - согласна, построена не совсем правильно, но не противоречит законам русской грамматики. А что касается девицы, "влюбленной в кого-то с мига рождения", так лучше читать надо. Там это не написано. Там написано "в жизни". Ее жизнь началась с того, как она влюбилась в Элендила. И из текста это ясно. Предыдущее было просто существованием. И как бы вы не ругали женские романы, любовь есть. Почитайте Достоевского. Или Шекспира.
Что же касается "черные глаза, заслоняющие перед ней свет солнца", "макушка лета", "зеленый охотник", "запеченный алый рот", то здесь очень просто. Есть, ребята, такая вещь, она называется "стиль". Не слышали? Писатель имеет свой стиль. Вот, например, Толстой пишет: "он улыбнулся своими неувядающими зубами", представили себе увядшие зубы, ничего себе так? А еще можно Платонова почитать. Не желаете прославиться, став первым в истории литературы профессиональным критиком Платонова или, еще лучше, Толстого? Уму не постижимо, как мало наши, казалось бы, признанные писатели знают русский язык.
Опять же, есть такое понятие "метафора". Вот, например, Мандельштам пишет: "До оскомины зеленая долина", он не имеет в виду, господа критики, что Мандельштам эту долину кушал, и она набила ему оскомину, нет, это он так метафорически выражает свои ощущения. Но особенно мне в данной рецензии понравилось бурное возмущение "зеленым охотником". Как вы только пережили "клетчатого Коровьева" в "Мастере и Маргарите", не понимаю. Так что вы поинтересуйтесь сперва, что такой стиль, а потом о нем разглагольствуйте.
Теперь отдельно о фразе "на нее находит минута". Это абсолютно нормальное русское выражение, "нашла минута". Откройте того же Достоевского. У него в "Братьях Карамазовых" Грушенька это несколько раз повторяет.
Теперь о любовных романах. Должна вас огорчить. "Ромео и Джульетта" - поганая любовная историйка с намеренно слезливым концом, "Евгений Онегин" - тоже дамский роман про наивную девушку. А, вот еще, "Тупейный художник", Лескова. И "Леди Макбет Мценского уезда". Все про любовь. Вот про такую, до смерти, до полного забвения чести, своих принципов, долга, всего, чего угодно. К кому бы ни была обращена эта любовь, она есть. На ней стоит мир. Мир стоит на желании. А не на высокопарных рассуждениях о свете и тьме, и не на надуманном благородстве, которое так любят авторы околотолкинисткой литературы. Вы, конечно, хотели получить выхолощенное произведение, в котором одни Высокие Нуменорцы разговаривают с другими, не менее высокими, о добре и зле? А меня от этого тошнит. "Карибэль" - не идеал, в ней есть погрешности и против языка, и против нуменорского антуража, но зато она живая, и, смею вас уверить, автор знает, о чем он пишет. Он пишет о настоящей жизни, а не о придуманной. Он пишет о любви, а, в конце концов, как говаривал один из героев Кинга - писателя, который, кстати, является автором бульварных романов ужасов, "это единственное, что, в конечном счете, имеет значение". Почитайте Пушкина, или, на худой конец, "Лолиту..." Потому что у меня создается тошное ощущение, что никого, кроме Профессора, критики не читали, хотя и щеголяют бесконечными эпиграфами, и все, что "не так, как у Толкиена", не имеет для них ни малейшей художественной ценности.
Вторая часть статьи производит забавное впечатление. По сравнению с образцами невежества, которые щедро демонстрируются в первой части, она еще могла бы сойти за критику, если бы содержала хоть одну законченную мысль. Нет, она там есть. Смысл ее: как бы я написал рассказ, если бы был его автором. Ради бога, кто может, пусть напишет лучше. Но какое это имеет отношение к критике, тем более, поймите меня правильно, к профессиональной критике, которую, якобы представляют авторы? Подобные воззрения ни литературу может демонстрировать кто угодно.
Прочие замечания статьи абсолютно бессмысленны.
"Та же беда и с ее предыдущей повестью "Галахэд" - те же грехи сюжета и композиции, схематичность персонажей и невнимательность автора к деталям и стилю." Какие грехи? Что означает "невнимательность к стилю"? Не понять. Нам этого объяснить не пожелали.
И основное: "автор не может выстроить сюжет от начала до конца и, обращая основное внимание на любимого героя/героиню, не задумывается над смыслом произведения и его сверхзадачей." Обращу ваше особое внимание, господа критики, традиция русского и европейского романа предусматривает, что жизнь и внутренние переживания героя и есть сюжет романа. Остальные перипетии носят исключительно служебную функцию.
Итак, мы путаем стиль с речевыми ошибками, ничего не знаем о метафоре, плохо понимаем, что с момента появления в литературе Платонова, Ремизова и Белого автор имеет полное право передавать свои ощущения через словообразование и использовать в прозе поэтические приемы, а еще мы пытаемся объяснить дуракам-писателям, что такие жанры, как детектив, любовный (или женский) роман, приключенческий роман являются неполноценными и недостойными культурного читателя. "Преступление и наказание", между прочим, тоже детектив. И "Братья Карамазовы". Конан-Дойля тоже на помойку выкинем или пожалеем? Коллеги! Литература настолько разнообразна, что вы даже не представляете, сколько существует различных жанров и различных писателей, которые в этих жанрах работают. Я бы подарила вам книжку, но книжка у вас уже есть. А вы даже толкового определения женского романа дать не можете, а все чего-то про свои ощущения толкуете.
Вот тут я перехожу к главному пункту этой части статьи. Поскольку в литературе вы мало чего понимаете, как мы уже выяснили, я вам сейчас расскажу, что такое критика, и чем она занимается. Во-первых, критик не ругается. Нет, конечно, бывает, что он, бедняга, доведенный общим мерзким состоянием литературного процесса до точки, разражается какой-нибудь статьей, как, например, Белинский в обзоре литературы 40-ых годов. Но он доказывает свою точку зрения. Кстати, о доказательствах. Мне очень понравилось, как госпожа Кинн мотивировала свой отказ публиковать нашу последнюю вещь "Высокие небеса". "Нет ни одной идеи и ни одного запоминающегося образа". Ну, это вопрос спорный, пойдите почитайте сами, но суть не в этом. Мне и моему соавтору не нужны ваши бездоказательные заявления, что у нас чего-то там нет. Доказывайте. Хотите быть критиком и литературоведом - доказывайте. А то получается, как в анекдоте про грузинскую школу: "Гиви, докажи, что треугольник равнобедренный" - "Мамой клянусь, равнобедренный!" Не надо клясться мамой. Разбери и докажи, тогда будем разговаривать. Так вот, продолжаем разговор о том, что должна делать или не делать критика. Критик, уважаемые коллеги, разбирает произведения. Он ищет основные мотивы автора, идеи, если идей нет, на его взгляд, то он как-то мотивирует эту точку зрения. Задача критика - найти место писателя в текущем литературном процессе. Вот если бы Кинн написала, что мы заняли в литературе фэндома нишу с табличкой "любовный роман", я бы нисколько не обиделась, хотя может и поспорила бы. Потому что, как сказал мой уважаемый соавтор, лучше писать хорошие любовные романы, чем плохую фэнтэзи. Но наши критики в основном размахивают руками, кидаются банановыми шкурками и объясняют нам про свои ощущения. А самое интересное, что хвалят нас так же невнятно, как и ругают. Кэтрин Кинн говорит, что у нас "есть задатки". Кинн, умоляю, покажите мне хоть один задаток. Хоть самый маленький. Что это значит? Я не понимаю, а так хочется.
А самое главное, я не понимаю, почему в фэндоме эти агрессивные, неаргументированные и безграмотные выступления в стиле Агитпропа и РАППа считаются критикой? И почему мы должны терпеть в свой адрес эту болтовню? Ребята, сейчас век профессионалов, то, что вы делаете, уже не пройдет.
Итак, закончив с ответом на критику, перейдем, собственно говоря, от теории к практике. Кэтрин Кинн так долго была нашим лучшим читателем, что я решила ответить ей любезностью на любезность - разобрать ее собственные творения. Итак, Эленхильд Улиндэ "ПОВЕСТЬ О ПОСЛЕДНИХ КНЯЗЬЯХ АНДУНИЭ". Как я поняла, целью автора было описать жизнь Элендила и его семьи в последние дни Нуменора. Цели этой автор достиг, я приблизительно поняла, как они жили и каким образом Исилдур спас семя Белого дерева. Но, насколько я понимаю, одним из главных вопросов литературы является не то, что изображают, а как изображают, потому что иначе бессмысленно браться за перо. Чтобы человек тебе поверил, ты должен дать такую картинку, которую не давал до тебя никто. И вот тут у нас начинаются проблемы. "Дерзко-красивый" Исилдур, конечно, супер-мужчина, но он настолько плоский и однозначный, что хочется зевать, читая про него. Линейный правильный образ, в котором я не нашла ничего, кроме редкой правильности и вполне обаятельной дерзкой смелости, представление о которой можно получить, почитав, например, "Трех мушкетеров". У других мужских образов и того нет. Женские образы так же плоски и однозначны. Одинокая изгнанница, например.
"Оборвана последняя связь, что еще давала ее жизни какой-то смысл, пусть даже смысл этот был - ждать редких тайных писем и потом перечитывать их помногу раз. Круг одиночества замкнулся". На мой взгляд, абсолютно тривиальный женский образ. То есть, тривиальный по описанию. Женщина, которая живет только короткими письмами и воспоминаниями, должна вызывать жалость, но описана она теми словами, которые вызывают не жалость, а раздражение своей банальностью. "Круг одиночества замкнулся". В известной песне из "Иронии судьбы", "Ах, одиночество, как твой характер крут,/ посверкивая циркулем железным,/ так холодно ты замыкаешь круг..", я имею в виду эти слова, образ обыгран куда красивей. Да и все остальные выражения чувств банальны до ужаса. "Всю дорогу до Андуниэ он молчал. Болело сердце". Очевидно, этой лаконичностью автор хотел передать трагичность ситуации, но приемчик такой избитый, что начинаешь думать со злости, сердечный приступ, что ли у мужика?
Или вот еще:
"Потом были годы счастья и годы тревоги. И вот - все кончено, и жизнь прошла, и непроглядная тень укрыла родной Остров", ничего менее высокопарного для описания простой человеческой жизни не придумали, кроме этих кошмарных "Годов счастья"? А уж "непроглядная тень"... потрясающая новизна образа. И еще одно меня поразило. Ну, все эти литературные приемы, достойные какой-нибудь поэмы "Анахорет на кладбище" руки Фомы Опискина, еще кое-как, скривившись, проглотить можно, но вот тут я уже пас.
"Все четверо слышали в отдалении тяжкую поступь рока. Но не в их силах было отвратить грядущую судьбу Нуменора". Страшная картина. Аж мороз по коже. "Тяжелая поступь рока" еще бы как-нибудь проехала году так в пятом, у символистов, но сейчас это уже даже не штамп. Это позор для автора.
Но, даже если отвлечься от этого наполненного штампами и банальностями стиля, заставившего бы Владимира Набокова отплевываться, прочти он его, (читаешь и думаешь: ощущение, что Надсон еще жив, а века русской литературы просто не было, как факта), стиля, в котором нет ни чувства, ни жизни, только вымученное стерильное благородство автора (впрочем, один образ мне понравился, образ плода, падающего в руку, плода, хранящего другую, сонную жизнь, но это единственное, не жемчужинами же в фонтане восхищаться), так вот, если отвлечься от этого вымороченного стиля, то что собственно происходит? Про что это? Про падение Нуменора? А что они такого плохого сделали, что пали? Храм построили? Дерево сожгли? Отступили от кодекса, по которому живет порядочный нуменорец? Ну и что? В рассказе нет зла, как нет и добра. Положительные герои скучны, отрицательные тоже, никакого конфликта. Так почитаешь и думаешь, что Эру их утопил, потому что со скуки помирал. Нету ни души, ни сердца. Единственный вывод, который можно сделать с полным правом, что автору нравятся такие мужчины, как Исилдур. В нем хоть что-то поблескивает, хотя описание драки можно было и поэмоциональней сделать. А уж прощальное поглаживание дерева такой избитый ход, что я бы постыдилась и думать об этом. Равно, как и о мальчиках, которым по ночам рассказывают об эльфах. Могу дать совет. Если ваш Исилдур еще спасет утопленную злым Зигуром собачку, картина будет полной. Можно будет отослать сценарий в Голливуд, а на роль Исилдура взять, например, Сталонне.
Следующее произведение: два рассказа, точнее, два эпизода, один о Гондолине и Маэглине, другой - о встрече Элронда с Маглором. Язык уже разбирать не буду, не могу. Только скажу, что к характерным для автора банальностями присоединяются романтические эпитеты в духе Ниенны, демонстрирующие предельное благородство и трагизм персонажей. Всякие "тонкие пальцы", "горькие улыбки" и "прозрачные безумные глаза", от которых уже деваться некуда простому неблагородному человеку. А самое главное, зачем это все написано? Ну, понятно, Маэглин возненавидел Гондолин, потому что его не любила Идриль. Разбитый кубок - это, очевидно, символ. Согласна. Ну и дальше что? Чего она его не любила хоть? Интересно все-таки. И вообще, неужели все, что мог извлечь из себя автор, это плоские образы, с одной единственной эмоцией, без всяких мотиваций, просто классицистические фигуры, вынужденные всегда демонстрировать одно и тоже. Я не понимаю, какая идея заключена в этом эпизоде. Ненависть? Любовь? Или это просто иллюстрация к Толкину? Тогда она очень скучная. Тоже и со вторым рассказом. Меня саму очень долго занимала идея написать о сыновьях Феанора. Но мне кажется, что из образа безумного Маглора можно выжать куда больше, чем слезливый рассказ о благородных страданиях. И опять же, в чем смысл? В том, что он встретился с Элрондом? Ну, спасибо за информацию. Эмоций у меня это не вызывает, потому что тут я вижу всю ту же истерику ЧК, только с другой позиции. А потом мне кажется, что все здесь чересчур возвышенно, уж извините меня. Чего они страдают-то, если такие хорошие? Чтобы пожалели? Только мне не жалко, я ни одному слову не верю. И образ чайки в сочетании с навязшим в зубах приемом: тот ему в бреду что-то сказал, а этот потом весь высокий смысл понял, меня просто окончательно пришиб. Ну, можно было интересней сделать. Хватило бы, наверное, эмоций у автора. Если бы он их, конечно, умел выразить литературными средствами.
А общее ощущение у меня такое: автор пишет для того, чтобы продемонстрировать свое знание эльфийских имен, антуража, языка. Больше ему сказать нечего. Вот и мне по его поводу тоже.
Итак. Бездарные критики, бездарные литераторы. Объясните мне, по какому праву этот человек учит писать весь фэндом? Бывают так, что человек - хороший критик и плохой писатель, бывает - плохой критик и хороший писатель. Но здесь и глазу остановиться не на чем. А больше всего меня удручает этот абсолютный непрофессионализм, полная безграмотность во всем, кроме вопросов, связанных с постановкой запятых. Какой-то диктант для средней школы Гондора, честное слово. Для того, чтобы быть критиком, надо любить литературу. Для того, чтобы быть писателем, надо любить героев и тот мир, который создаешь. Без этого нельзя. Никто не совершенен, и я думаю, профессиональному критику много чего нашлось бы сказать о наших с Маргаритой произведениях, но я не понимаю, почему, прикрываясь интеллигентной фразой "Это мнение", любой сапожник может называть себя литературным критиком и высказывать свой претензии на псевдолитературном жаргоне, имеющем мало отношения к настоящей критике?
Примула Брендибэк
Если когда-нибудь коровы научатся читать, их любимой
литературой станут детективы и любовные романы.
В.Савченко, "Открытие себя"
Чукча не читатель, чукча - писатель!
(из анекдота)
Парней так много холостых,
А я люблю женатого!
(из песни)
Как ни печально, но умение правильно строить фразы и подбирать слова стало редкостью среди писателей фэндома. И в этом нет ничего удивительного, поскольку тех, кто владеет этим умением и применяет его на практике, традиционно обвиняют в неискренности и отсутствии подлинных чувств. Если судить по речам многих защитников несправедливо обиженных критиками авторов (как поэтов, так и прозаиков), то человек, которому ведомы высокие чувства и глубокие страсти, будет выражать их языком нервным и неправильным, а затем не потрудится пройтись по своему произведению рукой мастера, сгладить шероховатости и заменить неуклюжие словесные конструкции на грамматически правильные построения, убрать явные нелепицы. Да, несомненно, задумываться над смыслом предложения и досконально высчитывать фазы луны способен лишь жалкий подмастерье, ни разу в жизни не испытавший душевного порыва, во время которого слова пишутся кровью сердца, опаляя страницы огнем неизбывной страсти... бумагу - в клочья! страсти - тоже!
Рискуя прослыть бессердечным и приземленным буквоедом, я все же решусь указать благородной госпоже автору на ее огрехи и подсказать возможные способы их сглаживания.
Прежде всего - о названии. Понятно, что имя взято не с потолка, а тщательно выверено по словарю, чтобы значение было нужное и нежное. Но по-русски оно ассоциируется в первую очередь с кораблем, а во вторую - с Карибским морем (далее - по вкусу читателей). Вообще-то следовало бы избегать неблагозвучных для читателя имен. А то получится, как в одной книжке А.Нортон, где главную героиню зовут Аналия (no comments). Или вечный камень преткновения для переводчиков - Anduril и Durin...
Словом, если Элендил и Зигур нормально ложатся на русский звукосимволизм и в принципе ненужных ассоциаций не вызывают, то с именем Исилдур все уже не так просто, а с Андурилем и Карибэлью - вообще труба. Благозвучное имя для героя - первая забота автора.
Итак, начнем с первой фразы: "Не было дня в жизни Карибэль, в который она не была бы влюблена в Элендила."
Не режет глаз: "дня..., в который она не была бы влюблена..."? Не лучше было бы "дня, когда она не была бы влюблена"?
Что же касается смысла, то представить себе девицу, влюбленную в кого-то с мига рождения, довольно затруднительно. Тем более, что влюбиться героиня сподобилась хоть и в детстве, но не в младенчестве же, а посему смысл этой фразы неясен.
"...непомерные его глаза под черными бровями заслоняли перед ней свет солнца."
"Непомерные глаза"... м-м... шедевр. И как это они ей заслоняли свет солнца? Может быть, автор имел в виду нечто вроде: "сияние его глаз затмевало для нее солнечный свет"? (часто встречающаяся в дамских романах конструкция).
"В одну из таких одиноких прогулок она и повстречала Элендила."
Не хочу придираться, но не лучше ли было бы "во время одной из таких одиноких прогулок"?
"...топча богатые травы макушки лета."
Фраза вызывает образ макушки, поросшей богатыми (ясно, не нищими!) травами...
"Девочку, сидящую в развилке старого ясеня, одиноко росшего на лугу..."
Два причастных оборота подряд - неуклюже. Лучше было бы - "...ясеня, что одиноко рос на лугу".
"...юноши не заметили за криками и смехом."
Создается впечатление, что крики и смех висели в воздухе, как туман, и за ними не видно было девочки...
"...в ушах ее звучал и звучал смех зеленого охотника."
Может, все же "охотника в зеленом"? Зеленый Элендил... странное зрелище...
"...теперь ноги сами несли ее к западу, чтоб быть хоть немного ближе к границе владений отца."
Опять же - фраза построена так, словно это ногам хотелось быть поближе к границам владений отца (чьего отца? - ног).
"...лицо с темными не западными глазами, высокими скулами, алым, всегда запеченным ртом."
Блюдо в меню - "рот запеченный"... Простите за стеб, но других ассоциаций это не вызывает. К тому же неэстетичное это зрелище - пересохшие, запекшиеся губы, и связано обычно с болезнью, лихорадкой.
И что такое "не западные глаза"? С некоторым домысливанием можно предположить, будто имеется в виду, что для уроженцев Запада характерен другой цвет глаз, нежели у данного персонажа, но почему читатель должен это вычислять?
"...но если на нее находила минута."
Хм... Минуты, по-моему, ни на кого не находят. По крайней мере, те минуты, которые существуют просто так, без определения. Если "грустная минута" или еще какая - вот она может найти. А просто минута... Они проходят, уходят, но ни на кого не находят...
А не хватит ли? Чтобы меня, несчастного рецензента, обвинили в злопыхательстве и злонамеренной критике, этого хватит с избытком. А ведь я еще и десятой части ляпов не разобрал! По смыслу тоже нестыковочки есть. Например, вот это:
"Цветники вокруг зарастали, дороги приходили в негодность. [...] Следующей осенью на двор обветшавшей усадьбы хьярнустарского князя заехал путник."
Так вот, года не хватит на то, чтобы наезженная дорога заросла, а усадьба, в которой хоть и мрачно, но живут, обветшала. На это как минимум года три надо, а то и больше... Фазы луны, господа, выверяйте фазы луны!
И потом, странно, что усадьба князя напоминает запущенное имение обедневшего и переставшего выезжать российского помещика, современника Тургенева. Насколько можно понять из "Описания острова Нуменор", правитель одного из пяти княжеств - персона чрезвычайно важная, и странно, что правитель пятой части королевства ухитряется вести такой образ жизни - а государственные дела как же?
"Носить черные платья Карибэль перестала. Все ее прежние богатые наряды служанки повытаскивали из сундуков, только половину золотого шитья княжна с них приказала спороть."
А вы когда-нибудь видели, как выглядит платье, с которого спороли половину золотого шитья? Это еще хуже, чем платье, с которого спороли все шитье. То хоть на тряпки годится, а это... Выглядит как тряпка с золотым шитьем. И со следами споротого шитья - складками, мелкими дырочками, неравномерной потертостью. Недаром в былые времена мундир со споротым шитьем был традиционным одеянием обнищавших отставных офицеров. И это... это... это! носит дочь князя!
И так - на протяжении всей повести. О великий и могучий русский язык! Впрочем, о чем это я? Какой русский язык? Это новый язык - язык любовных романов. Возьмите любую книжицу из серии "Счастливая любовь", "Грезы минувшего" или "Страстные сердца" - то же самое, только в иных декорациях. Самое главное - чтобы героиня (которая обычно является "альтер эго" автора) побольше страдала, рыдала, била мужчин по щекам, испытывала нешуточную страсть к одному и внушала такую же страсть совсем другому. Чтобы "сухие глаза пылали", "все волоски на теле вставали дыбом", "слабость сковывала члены"... Вмешательство колдуна (гадалки, цыганки, священника) также не повредит. И чтобы обязательно произошла супружеская измена! Но муж простит, пристыженный любовник уедет, а она умрет от тоски. Ура, да здравствует новая серия любовных романов: "Любовь ниспослана Единым"! Это первая ласточка данной серии. Впрочем, Черные и тут успели раньше - количество романов, вышедших в серии "Звездное сердце Арты" не поддается учету. Так уступят ли Светлые пальму (то есть, пардон, Тельперион) первенства? Никогда! Продолжайте в том же духе. Только, ради Единого, правьте стиль, умоляю, правьте стиль! А то перечесть сие произведение по второму разу у меня не хватает духу - слабость сковывает члены и все волоски на теле встают дыбом... перед взором возникают чьи-то непомерные глаза, заслоняя экран, и дрожащие пальцы не попадают на клавиши... На чем я и завершаю свой скорбный труд. Надеюсь, он не пропадет, и из искры возгорится Пламень Неугасимый!
P.S. Стихи даже критиковать не буду. Прискорбное зрелище...
Мне кажется, что Вейдер не совсем прав. Из этого текста, как заметил кто-то в отзывах, вполне мог бы выйти полноценный дамский роман (и не надо смеяться, этот жанр вполне имеет право на существование). Некоторые детали очень хороши - например, брошь с алыми камнями, пылающими, как сердце Единого Бога, или описание визита к Зигуру. А видения героини - образец духовной прелести, как это называется в христианской литературе, искушение.
Собственно, если бы автор с самого начала знал, что он хочет сказать и в чем смысл его истории, повесть вышла бы гораздо лучше. Я могу достроить тот пласт, который в тексте представлен тремя вышеупомянутыми моментами - любовь главной героини превращается в способ запятнать того, кого иначе не удается совратить с праведного пути. Одержимая страстью, героиня невольно становится орудием в руках Зигура - и так далее. Могло бы выйти интересно. Но кроме героини и эпизодического Зигура в повести не описаны другие персонажи. Они остаются масками, просто именами.
Та же беда и с ее предыдущей повестью "Галахэд" - те же грехи сюжета и композиции, схематичность персонажей и невнимательность автора к деталям и стилю. Видно, что автор умеет схватывать момент, ловить детали, которые могли бы стать опорными точками в создании образов и "материализации духов" (чтобы не были они "полупрозрачными изобретателями"), и вообще есть удачные моменты. Но это не спасает, поскольку автор не может выстроить сюжет от начала до конца и, обращая основное внимание на любимого героя/героиню, не задумывается над смыслом произведения и его сверхзадачей. Потому что нельзя всерьез считать сверхзадачей "просто написать" или "показать все так, как я это вижу".
Что тут можно посоветовать? Сначала решить, зачем пишется произведение. Определить форму. Сформулировать главную идею - что автор хочет сказать этим текстом, что хочет донести до читателя. Тут я поясню: конкретных историй любви море разливанное, от дамского романа и индийского кино до Шекспира и Пушкина. Но коренное отличие первого от второго в том, что Шекспир (или Пушкин, или Пастернак) не просто рассказывают данную конкретную историю, сосредоточившись на переживаниях героя/героини, а осмысляют ее, можно даже сказать, что мифологизируют.
И только решив, что же автор хочет сказать читателям своим текстом, стоит браться за перо.
Размещено: 21.01.01