Главная Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы


Посадник

И все-таки, где литература?

Пипл, я перерыл большинство мессаг, перемывающих косточки Толкина, фэнской литературы и Перумова. Все-таки, объясните мне, почему когда за критику берется человек из фэндома, так тут же в утиль сбрасывается все, кроме сюжета? Стоит только завести разговор об авторском языке, как тут же идет "ну мне все равно, какой у этой вещи стиль и язык, я лучше поговорю об идее, которую автор...". Все-таки, скажем, авторская песня как-то выросла из штанишек "О чем поет Высоцкий", а фига в кармане перестала быть атрибутом хорошей книги. Я нежно люблю "Дельфины и психи", и считаю что Анчаров писал вопреки своему определению фантастикии и литературы вообще. Я импрессионист, и вряд ли один я. Мне в падлу урезать втрое объем восприятия и переходить на глагольную схему текста (он пошел... он сделал...), которая мне слишком обрыдла в английском языке, чтобы тащить ее в русский. Пощадите читателя, господа Арбитманы. Он книгу в руки берет, а не манифест. Я хочу хорошую книгу, и я ее получаю!

Но мне говорят, что она плоха. Потому что автор развивает идею... Далее килобайты и килобайты. Мне говорят, что вот эта книга хороша, потому что... а меня от нее воротит. Для меня, скажем, "Гравилет "Цесаревич"" - событие не литературное, а микросоциальное. Равно как и творчество "Вохи Васильева". Ибо писать неплохую прозу может тот, кто научился и имеет склонность. А вот создать прорыв - для этого еще нужно, чтобы тебя шваркнуло озарением по голове, и ты устоял, и вылил на бумагу все, что перебродило внутри твоей головы. Я этого, извините, в так называемой "культовой литературе фэндома" не нахожу, при всем уважении к г-ну Бережному, который некогда начал ее издавать. Он на "Зиланте" в докладе о начале американской фантастики, издаваемой на деньги фабриканта домашних радиостанций, все прекрасно рассказал. Выросла с тех пор литература. А критерии оценки фантастики остались теми же, едва ли не из последних страниц "Мира приключений". Холодный конструктор, по-советски совсем препарирующий "что хотел сказать автор своей книгой, и против чего, и за что". Категорически согласен с Кингом, у него как раз такая критика с "передовой литературой" показана в It-е. Книга нужна, чтобы на тебя рухнул, скелетом из шкафа, человек. И, прочитав его, ты понял бы, что он тебе нравится. А почему - природа так устроила, что когда мы знаем ответ, нам уже все по фигу. Лучше не знать, но получать удовольствие. Ну, почему у вас получается табу на рисунок личности писателя. Как ни крутите, а писатель отражается в своих книгах. И для меня не запретная тема переход на личности - иначе не получается. На меня слишком явно прет наркоман из текстов Лазарчука, у Дивова и Олега Медведева практически идентичные психоформы (читать Дивова и слушать Медведева как-то идентично), а Звягинцев явно слишком ярко и увлеченно вписался в циничные и образованные компании 70-х, чтобы из них как следует выйти (не люблю тех, кто раскидывает с понтами ярлыки, см. первую часть "Итаки"). Поэтому мне вполне впору слегка ксенофобские интонации (вполне по-московски, блин!) Дивова, который рисует слишком яркого героя, чтобы он ничем не понравился. Поэтому мне не нравится Лукьяненко, который ставит героя в позу, и ждет, чтобы ее принял тот, кто книгу себе купил. Поэтому я заболел Толкином еще с той, первой, книжки "Хоббита", и как дурак ждал с 1977-го обещанную вот-вот "эпопею "Властелин Колец"". Что Толкин не тащит читателя к себе, любимому. Он выше этого, он занят - у него ребенок растет. Мир его, то бишь. Сам придешь, и все увидишь, и сядешь, и врастешь. Моему консерватизму он импонирует, именно как отпечаток личности автора, и как отпечаток в первую очередь привычек носить старомодные вышитые жилеты и гулять по улочкам Оксфорда, а не идей, которые автор транслировал публике. Для этих операций есть самоуверенные гомлубые-интеллектуалы из Кембриджа (для недовольных штилем - сошлюсь на мнение Шиппи, глава Lang or Lit, в the Road to the Middleearth)

У любого произведения фантастики море граней, но все лезут обсуждать одну. Почему, интересно, никто не оценил Перумова по интонациям? Он генерит классическую истерику немецких романтиков XVIII-XIX вв., откуда он свой "голубой цветок" и спер. Аналогично, мне плевать на мнение тех, кто считает текст Толкина скучным по стилю. Нет там такого. В идеологии - есть, как и в любом другом случае, когда "свободно мыслящий" атеист пытается критиковать "зашоренного" верующего. Я знаю только одного, точнее - трех верующих, способных убить хороший стиль. Каменкович, Каррик и переводчик стихов в их издании. Убить музыку текста Толкина, да еще переврать Шиппи простым выборочным цитированием - это надо было суметь. А Толкин, паразит (имею право, кого люблю того ругаю!), насквозь музыкален, и в его суховатом ритме, дышащем староанглийским ритмом Aelfric's Grammar и "Беовульфа", уже прорастают, уже вот-вот вырвутся свободные весенние листочки Чосера:

On that Aprille, with his sures sote,
Та-ра-та-ра-та-ра-ра to the rote,
Та-ра-та-ра-та-ра-та-та plumage
Thann longen folk to goon pilgrimage.

Заставляли нас умные тети учить тексты. По прошествии времени понимаешь, насколько это все красиво.


А меня заставляют опять выяснять отношения с концепцией зла в католическом мировосприятии Толкина. Не хочу. Где она, на фиг, литература?


Размещено: 06.08.02