|
|
Тилис
Статьи Брандира "Грустные мысли о свободе и цензуре" и "4 тезиса о цензуре" я прочитал, каюсь, с большим опозданием. Правда, опоздание это было вызвано чисто техническими причинами. Но, может быть, это и к лучшему, потому что в критике этих действительно возмутительных статей за все это время не появилось практически ничего, кроме эмоций. Как, впрочем, на эмоциях по большей части построены и обе статьи Брандира.
Тем более, что и логически он их строит неверно. Никогда нельзя начинать с сомнительных тезисов. Это, знаете ли, еще кому как покажется. Ну, скажите на милость, чего стоит вот такое высказывание: "информация способна убивать"? Нет, г-н Брандир. Не способна, ибо информация нематериальна, в отличие, скажем, от кухонного ножа, коим совершается в России три четверти убийств. Кстати за этой фразой у Брандира следует еще более нелепое следствие из нее: "И как любое другое потенциальное орудие убийства она должна контролироваться". Интересно бы знать, как уважаемый автор представляет себе контроль над ВСЕМИ возможными орудиями убийства, включая не только упомянутые выше кухонные ножи, но и бритвенные лезвия, бельевые веревки, подушки, полиэтиленовые пакеты, пенсионерские тросточки и т.д. и т.п.? Или, например, над информацией в Интернете?
Помнится, у Короленко в одной из повестей был такой персонаж - сержант Мрак-Могильный. Он изобрел супернадежный способ борьбы с воровством: поотрезывать всем руки. А, кстати, убить ведь можно и кулаком. А? Вам это ничего не напоминает, г-н Брандир? Я мог бы еще добавить пару слов о том, что из заведомо ложных тезисов не следует вообще ничего, да, боюсь, не поймут-с… И довольно об этом, перейдем лучше ко второму тезису:
"До тех пор, пока общество не выработает более эффективного механизма защиты от распространения разрушительной информации, цензура нужна".
Нужна-то нужна, но какая? Цензура читателя и самоцензура автора, за которую ратует Эовин Краснодарская? Это необходимо, но, увы, этого недостаточно. И здесь я вполне солидарен с Брандиром: на ничем не подкрепленные призывы к милому благоразумию всерьез рассчитывать не приходится. Цензура нужна, как нужен уголовный розыск - и в этом я тоже вполне солидарен с Брандиром. Только нигде, ни в одной стране мира не возбуждают дело по факту еще не совершенного преступления. Если же имеется в виду ответственность за пропаганду насилия, то есть цензура карательная, то многоуважаемый автор вообще ломится в незапертую дверь. Насколько мне известно, такая ответственность действующим российским законодательством очень даже предусмотрена. Вплоть до закрытия издания и аннулирования лицензии. И такие случаи уже бывали.
Не могу сказать, что мешает точно так же поступить с некоторыми телеканалами. Но вот что я знаю совершенно точно: прежде чем ратовать за новый закон, надо научиться выполнять уже существующий. Да, наша система охраны правопорядка во многом несовершенна - это ни для кого не секрет. Но бдящего надзирателя к каждому не приставишь. Да и не нужен надзиратель там, где есть суд и закон. И еще - право на самозащиту. Точно так же и предварительная цензура ни к чему там, где есть цензура карательная. И закон, воспрещающий пропаганду насилия. А такой закон есть.
Зато третий тезис - это нечто!
"К сожалению, напуганное либеральными страшилками общество пока еще не готово к введению цензуры…"
Прервем цитату на время. Здесь нелишне отметить, что я не считаю допустимым само использование слова "либеральный в качестве площадного ругательства. Ведь либерал - это не просто человек, выступающий "за свободу и вооще". Свобода каждого кончается там, где начинается свобода другого и имеет эту последнюю своим условием - вот один из главных принципов либеральной идеологии. И, выступая против пропаганды насилия на телеэкране, г-н Брандир тем самым защищает именно либеральные ценности. Другое дело, что вряд ли он об этом догадывается.
Посмотрим теперь, что это за "либеральные страшилки", о которых он с таким презрением отзывается.
Вряд ли возможно усомниться в том, что ни одно государство не может обойтись без науки. Несколько менее очевидна, но также несомненна невозможность существования государства без искусства и общей культуры. А эти сферы человеческой жизни, в свою очередь, не могут развиваться без возможности высказывать не только верные, но и сомнительные идеи. (К пропаганде насилия это никоим образом не относится - "ценность" этих идей как раз ни у кого сомнений не вызывает)
Предварительная цензура поэтому, лишая человека права на сомнение, тем самым не только нарушает важнейший нравственный закон. Она приводит к полному отсутствию сколь-нибудь свежих и глубоких мыслей, обрекая науку на застой, а искусство - на бесконечные формалистические упражнения. Ведь глубокие мысли появляются только в дискуссии - это было ясно еще древним грекам. А власть, дорвавшаяся до власти над информацией, как правило, боится даже намека на такую дискуссию.
Я мог бы еще долго и нудно рассуждать на эту тему, но здесь уже в 60-е годы много и плодотворно работали А.Д. Сахаров, А.И. Солженицын и другие, менее известные - лучше них все равно не скажешь.
Тем больше оснований для меня высказаться по вопросу крайне скользкому, но центральному в большинстве общественных проблем - по вопросу о власти. Со времен Ивана Грозного и по сей день власть в нашей стране носила и носит ярко выраженный авторитарный характер. Мало того: с подачи все того же Ивана Грозного у нас утвердилась уникальная концепция власти. Такой концепции нет больше нигде, ни в одной стране - власть в России существует ради самой власти и действует исключительно в этой плоскости.
Ленинско-сталинское государство, на словах сделав решительный рывок по направлению к народу, на деле в конце концов вернулось к прежней практике. Той самой, от которой уходило. И даже еще худшей, ибо царская Россия была все же христианским государством, а любая религия, говорящая о вечности и беспредельности, тем самым преодолевает влияние светской власти на душу человека, поскольку рядом с вечностью эта власть иллюзорна. Будь ты хоть царь, хоть Ванька из Зарядья, но перед Богом у обоих титул один - "раб Божий Иоанн". Власть безусловно реальна лишь в конечном мире, в котором мы живем. Поэтому земная власть, стремясь к тому, чтобы быть абсолютной, обязательно будет предпочитать атеизм всем формам религий. Или, если это почему-либо невозможно - учреждать государственную религию или идеологию.
Во всех этих случаях создается некая "единственно правильная" система взглядов, отступление от которой карается. Учение Маркса всесильно, потому что оно верно, и товарищ Сталин пророк его! И дело здесь вовсе не в Марксе. На том же месте могло бы оказаться учение Христа, Магомета, Будды, Агни-Йоги, Джона Рональда Руэла Толкиена или Васи Пупкина из Тьмутаракани - результат был бы тот же самый. Потому что когда какое-либо учение, сколь бы правильным и прекрасным оно не было бы само по себе, навязывается как абсолютная истина, причем в одной-единственной, не допускающей отклонений интерпретации - в этой обстановке никакой научный или духовный поиск невозможен, и остается только тупо повторять затверженные истины.
Тогда не просто попиралась элементарная демократия - шла методичная и целеустремленная расправа над всеми, кто думал не так, как положено. На их место приходили лакеи и лизоблюды. В результате в стране не хватало хлеба, жертвы войны исчислялись десятками миллионов, а книги, созданные в период расцвета всех творческих сил, по большей части можно читать только в туалете.
Скажут, наверное, что все это было давно, более полувека назад. Но и брежневский застой, и горбачевская перестройка были такими же порождениями "единственно правильных учений". Просто "единственно правильными" объявлялись другие идеи и цели.
Я родился в 1960 году, так что знаю эти времена не понаслышке и не из книг. С тех пор, смею заметить, изменились по преимуществу словеса. С той лишь разницей, что сейчас верховным божеством России стала забота о собственном благе. Это неприятно сознавать, еще неприятнее об этом писать, но это так. И Брандир вполне справедливо называет это явление маразмом общества. Вот только от маразма, равно как и от старости, не лечат. Конечная остановка, граждане пассажиры! Поезд убирается в тупик!
Вот это-то ощущение тупика и рождает протест. Протест этот у подавляющего большинства носит неосознанный, подспудный характер и нередко принимает откровенно асоциальные формы пьянства, наркомании и уголовщины. А у гораздо большего числа людей - форму романтизации той же уголовщины.
Нельзя, наверное, сбрасывать со счетов и экологический фактор. Тысячеквартирные дома, машины, заполоняющие не только улицы, но и дворы, толпы людей на тротуарах, в магазинах, на рынках - все это рождает ощущение, что нас слишком много, нам тесно. Отсюда - агрессия. Или спрос на нее. А спрос, как ему и положено, порождает предложение. И подлый телевизор виноват здесь только в том, что он может работать только в зоне прямой видимости передающей антенны, и потому создание сети телевещания может быть экономически оправдано только при определенной (и достаточно высокой) плотности населения.
Или можно было бы рассказать об излюбленном развлечении деревенских подростков: связывать лошадям ноги колючей проволокой. При каждом движении она рвет кожу и причиняет невыносимую боль, а эти ублюдки стоят в кружок и наслаждаются, глядя, как несчастное животное медленно и мучительно умирает. Город далеко. Телевизора нету. Откуда же в деревенских мальчишках такая жестокость? А ответ прост, как мычание - от пустоты, бессмысленности и безысходности нынешней жизни.
Вот откуда ноги-то растут, достоуважаемый г-н Брандир!
Да, капитализм - это такой общественный строй, при котором к деньгам относятся преимущественно как к капиталу, вкладываемому в производство. Это ведет не только к совершенствованию промышленности и к появлению на рынке все новых товаров, но и к искусственному разжиганию потребностей, чтобы их можно было удовлетворять. Последнее, конечно, плохо. С этим вряд ли кто будет спорить. Но нынешняя-то ситуация прямо противоположна, ибо кому, скажите на милость, может понадобиться искусственно разжигать потребность в насилии? И для чего? Из мазохистских побуждений, что ли?
Короче говоря, я не верю, что у нас в стране существует нехороший социальный заказ на боевики с кровушкой. На самом деле никакого социального заказа в том смысле, как это понимал, например, Маяковский, у нас нет вообще. Но вместо него со страшной силой свирепствует социальный ОТКАЗ, диктуемый цензурой отчаяния, агрессии и дурного вкуса. Пытаться исправить это положение с помощью еще одной цензуры - это все равно, что заливать огонь вместо воды керосином.
И здесь мы подходим к четвертому тезису Брандира:
"Цензура ничего не лечит. Она препятствует распространению болезни [выше было показано, что это совсем не так - Th.] , но не более того. И потому без положительного идеала преодоление этического кризиса, роста жестокости и насилия невозможно"
Ну что тут можно сказать? Что проблема положительного героя и положительного идеала стоит перед русской литературой еще со времен гоголевских "Мертвых душ"? Ведь по большому-то счету Брандир прав: наша литература не занимается своей главной задачей. Новый век, новое тысячелетие - как ни верти, но новой эпохе нужны новые люди. И с ними - новые литературные герои, на которых можно было бы ориентироваться в сегодняшней жизни.
И здесь уже тезисами не отделаешься. Мы, грубо говоря, знаем, чего нам не надо. А сформулировали ли мы для себя, что нам надо? И кто мог бы сформулировать это для нас? Нет такого человека в современной русской литературе. "Нету их. И все разрешено". Вседозволенность бездарности была характерной чертой "эпохи расцвета всех творческих сил", в значительной мере это продолжается и сейчас.А поскольку придумать что-либо путное им не под силу, они и громоздят труп на труп в угоду вкусам наихудшей части почтеннейшей публики. И дать им по шапке чаще всего некому, хотя есть закон, четко определяющий, что можно и что нельзя, и возлагающий ответственность за положение дел в этой сфере на, казалось бы, компетентных лиц. А эти лица (не все, не все, но многие) делают вид, что ничего не видят, хотя положение дел… ну, скажем так: совсем не идеальное. То есть государство в лице своих чиновников не выполняет своих функций. И это вопрос на засыпку для г-на Брандира: от кого нам при таком раскладе ждать спасения?
"И это [здесь мы снова возвращаемся к третьему тезису -Th.] накладывает двойную ответственность на производителей, распространителей и потребителей информации.
И потому здесь мое мнение сходится с мнением Эовин Краснодарской. Цензура читателя и самоцензура автора - единственная форма контроля за распространением информации, доступная в сложившейся ситуации"
Все верно. Именно так дело и обстоит, и не случайно я назвал свою статью "Спасение утопающих как дело рук самих утопающих". Видишь на лотке книгу с четырьмя пистолетами на обложке? Пройди мимо и купи себе на эти деньги мороженое, или пиво, или хот-дог какой-нибудь. По ящику идет очередной боевик? Не забудь выключить телевизор. В кинотеатре через дорогу эротика плавно перешла в порнуху? Опять же пройди мимо и за вдвое меньшие деньги сходи в зоопарк, там обезьяны делают то же самое.
Все это - такое же наше неотъемлемое право, как и право на самозащиту, "борьба жертвы", именуемая в законе необходимой обороной, и "самоконтроль преступника", понимающего, что рано или поздно он может и нарваться.
Высшая форма реализации этого права - собственное творчество. Немало достойных его образцов есть и в Интернете. Но это уже тема отдельного разговора.
Здесь же напоследок я хочу сказать еще вот что. Несмотря ни на что, я все-таки надеюсь, что мы не опустимся до заявлений типа: "учение Толкиена всесильно, потому что оно верно". И не потому, что никакого такого учения вообще не существует, а потому, что человек отличается от других животных способностью к мышлению.
Соответственно главная "либеральная страшилка" должна звучать так: угроза свободе и независимости человеческой мысли - это угроза самому смыслу человеческой жизни.
Размещено: 12.12.03