Ветер с моря играючи бросал в лицо соленые звонкие брызги. Солнце играло в волнах, блики причудливо переплетались, расставались, рассеивались, терялись в гривах пены.
Эльф подставил лицо ветру и закрыл глаза. Нет, он был желанным гостем в Тирионе и Валимаре, ни ваниар, ни нолдор, славные некогда своей надменностью, не могли считать неравным его, одного из Хранителей. Победителей. Дерзнувших. В те часы, когда потеряно было многое. Почти все. И борцам оставалось только мужество.
Но его влекло сюда, в Альквалондэ, к морю. Он знал, что дороги мира замкнулись в кольцо и Аман с Эндорэ разделяет уже давно много большее, чем водные просторы, но... но верилось, что можно, можно - вернуться, если уговорить Короля Ольвэ дать ему корабль. Разум говорил - "Невозможно!", но душа так хотела верить.
Верить - или мечтать... И Леголас проводил бесконечные часы в созерцании моря, стоя на берегу с закрытыми глазами. Верить - мечтать - слушать голос волн, подставив лицо ветру и брызгам. Владыка Манвэ, если я сяду в лодку и поставлю парус, ты одаришь меня попутным ветром? Ты позволишь мне, сыну той земли, вернуться домой?..
... Мальчишка заблудился в лесу. Солнечные лучи падали наискось, проникая сквозь сплетения ветвей, сосновые стволы были теплыми, а земляника сладкой, было совсем нестрашно, хищных зверей вокруг вроде бы не было, да и не тронут они, дети леса, такое же его дитя. Но холодок полз по спине: "заблудился". Нет пути. Нет знания - куда идти, чтобы снова все стало по-прежнему, хорошо и правильно. И маленький эльф-лаиквэндо плачет, обнимая молоденькую сосенку, одиноко стоящую на маленьком холмике: "Я хочу домой..."
Не так давно леди Артанис Галадриэль посоветовала -
"Тоскуешь по лесам, Леголас? Вот лук новый сделал... попроси Оромэ принять тебя, он не откажет. Будешь бывать в лесах, столь милых твоему сердцу."
Эхх, Владычица Лориэна. Сколько веков Лотлориэн был твоим родным домом! - а стоило тебе вернуться сюда, к стенам, в которых ты выросла, сразу стало видно, что они гораздо ближе твоей природе, чем леса, и дом среди ветвей никогда, должно быть, не был по-настоящему - твоим. Нолдор, кузнецы и камнеделы...
Леголас последовал совету. Оромэ действительно не отказал, но на первой же охоте их пути разошлись. Когда огромный пес Оромэ схватил зубами поперек туловища молодого рыжего лиса, лесной эльф не выдержал, вздыбил коня, останавливая его на скаку, спрыгнул, подбежал, не слыша предостерегающего окрика Оромэ, вцепился в пса, умело разжимая ему челюсти, как некогда - собакам своего отца, вытащил добычу из пасти, прижал к груди - "малыш, малыш, не отдам, не бойся, не дрожи ты так..." Оромэ сдержал собаку.
- Не место тебе на охоте, квэндо. - сказал он сурово.
- Не место, Владыка Оромэ. - дерзко вскинул голову Леголас (за лиса все еще было боязно), поклонился и ушел в лес, осматривать рыжего страдальца и искать травы для примочек и настоев, буде потребуется отпаивать и перевязывать.
Он и в доме отца своего - никогда не любил охотиться, хоть и знал, что оно необходимо для жизни, одни выживают за счет других. Делал луки охотникам, да, но сам - очень и очень редко, никогда не находя в том никакой забавы. Зачастую выбираясь зимою в леса - побыть в одиночестве и покое души, подсыпать крошек замерзшим птицам, он видел, как по прогалинам в лунном свете мелькают черные тени - лисы-чернобурки играли в свои игры. Немногие из них сберегут свою шкуру до весны, контраст на белом снегу слишком ярок... выстрелить и попасть, только и всего, думал он, любуясь их стремительными движениями. А днем рыжие их собратья так похожи на солнечные лучи... особенно зимой.
"Лисенок..." - говорила Леголасу мать. И впрямь, почему нет. Даже движения его были по-лисьи быстрыми, точными, легкими.
Этот лис был первым лисом, встреченным в Амане. И Лис-Леголас не мог позволить его убить. Так он и обрел себе спутника - Малыша.
Эльф много бродил по лесам Амана. Его удивляло, насколько же звери здесь были доверчивыми и открытыми: их можно было подозвать, если захотеть, музыкальным свистом или даже взглядом. Дома бы вас быстро... - думал он печально, - Любой, кому надо, даже не будучи голодным, просто на шкурку...
Но даже эти мысли не отвращали его от Эндорэ. Неужели я никогда уже туда не вернусь?.. так не может быть, так не может быть. Наверное, так должен думать тот, кому отсекли руку в бою: "Неужели никогда не вырастет новая, неужели ту не приставить обратно?" Так отсекают часть души, часть меня... неужели я не вернусь, неужели я - заблудился?
В доме Арафинвэ его привечали, леди Галадриэль не забыла гостей Лотлориэна. Она преобразилась, вернувшись домой - сохранила былое величие и мудрость, но во взгляде ее и движениях появился юный порыв, которого прежде не было, легкость и стремительность, которые невместно было бы проявлять Владычице Лориэна. Она была так похожа на своего легендарного брата, которому, конечно же, представили Леголаса.
Финрод внимательно смотрел в лицо лесному эльфу, долгим взглядом смотрел... и протянул руку:
- Ты победил там, где я проиграл.
- Это не так, принц. - сдержанно ответил Леголас, сердечно коснувшись его руки (как их руки похожи!), - Победил не я. Я всего лишь бросил вызов там же, где бросил его ты, я всего лишь воевал с тем же противником. И, - печально прибавил он, - это была не сколько наша победа, сколько его поражение. А это не одно и то же, принц.
- Артафиндэ... - задумчиво поправил Финрод и внезапно сказал: - Идем.
В покоях Финрода было светло и просторно, тут и там лежали разные поделки, статуэтки, пергаментные свитки... все вещи были сделано руками принца Третьего Дома, можно было не сомневаться, слишком похожи были творения на мастера. Такие же прекрасные, задумчивые и гармоничные.
- Расскажи мне о ваших временах, Леголас. - попросил Финрод, садясь на подоконник открытого окна.
- Я и не знаю, что рассказать тебе, - Леголас сел на пол у стены, провел рукой по лицу, - Мы - лаиквэнди, мы жили отдельно ото всех, как и иные квенди в наше время. Не покидали своих лесов, охотились, мастерили, сочиняли сказки. Люди почти не приходили к нам. А леди Галадриэль остановила время в своих владениях. Людей стало слишком много... они умеют лишь изменять мир, но не видеть его, не беседовать с ним.
- Это не так. - сказал Финрод отстраненно, кажется, уходя в свои воспоминания.
- Возможно; я не столь часто бывал с ними и ничем не заслужил имени "Атандил", - улыбнулся Леголас, - Наше время - это время людей. Если представить себе мир, как великое море, то люди - это пена на гребне волн, это мелкие рыбешки, снующие у поверхности, пузырьки по воде... а мы уходили в глубину, как морские звезды, как диковинные раковины, как светящиеся камни. - при этих словах Финрод вздрогнул. - Понимаешь, Артафиндэ?
- Почему же ты вышел на эту войну, если беда вас не тронула?
- Нас попросили о помощи, - просто ответил Леголас, - к тому же, Саурон взялся слишком уж упорядочивать мир; чтобы все было на своих местах, вовсе незачем оно к этим самым местам - прибивать гвоздями. Он упорядочивал его путем воинской силы, он умел и, кажется, даже любил - убивать; поэтому мы не могли признать его власти. А он ломал тех, кто не покорялся. Понимаешь, Артафиндэ?
- Еще бы... - прозвучало тихо, более чем тихо. - Ты когда-нибудь видел его - вблизи, самого, во плоти? - от голоса Финрода стало холодно, сквозь эти слова проскользнуло осанвэ, чувство присутствия, видимо, навеки оставшееся у принца Третьего Дома в душе после того поединка.
- Никогда. Но я видел его дела, а разве это не одно и то же? Разве этого мало для того, чтобы выйти на тропы войны?
- Нет. Не мало. - твердо сказал Финрод, видимо, спокойствие Леголаса помогло ему отрешиться от своих воспоминаний. - И каким стал мир - после него?
- Новым. - глухо ответил Леголас, - Иным. Я видел зарю нового мира, мира, оставшегося в дар людям, я не знаю, будет ли он спустя века таким же прекрасным, каким я его оставил. Я видел, как люди вырубают леса и осушают озера. Они не умеют любить его, они умеют его только менять.
- Как Мелькор... - голосом твоим, принц Артафиндэ, говорит опавшая листва. - Этого-то мы и не хотели.
- И все равно - отец мой остался там, он связан душой с этими землями... это меня позвало море. И я хочу домой, Артафиндэ... я хочу домой. Я знаю, что пути мира замкнулись в кольцо, ступая на корабль я помнил, что пути назад мне уже не будет... но душа хочет верить, что когда-нибудь какой-нибудь ветер будет попутным. Ты же тоже был там - неужели больше не хочешь туда? Листва там золотая, как твои волосы...
- Мне некуда возвращаться, моей земли больше нет. - резко ответил Финрод, соскользнув с подоконника. Сделав несколько кругов по комнате, он повернулся к Леголасу и мягко, виновато сказал: - Прости. Я не сдержался... моей земли нет очень давно. А я чувствовал - отсюда - как она уходила под воду... ну зачем же так. Валар, все же, одной сути, Леголас. Я слишком долго смотрел, чтобы этого не увидеть. Мелькор не был милосерден, изменяя и разрушая, Валар немилосердны, сохраняя и защищая. Мир жесток. Особенно когда им правит Предопределенность. - совсем тихо, уйдя в собственные мысли: - И все-таки вы победили. Эпоха Предопределенности закончилась, исчерпала себя. Нет врага - нет и войны, мир стал иным, говоришь ты... только мы теперь уже не узнаем, какими путями он пошел. А здесь ничего не изменится.
- Хорошо ли это. - Леголас опустил голову и посмотрел в тени. Финрод снова заходил по покоям:
- Не знаю. Я не знаю, Леголас. С одной стороны, такова наша природа, что быстрые и бесконечные перемены сжигают наш покой, нашу душу. А с другой... я вернулся сюда задолго до твоего прибытия, и никак не могу привыкнуть. Единажды вкусив этого хлеба, никогда не забудешь его вкуса и всегда будешь тосковать по нему.
Теперь уже встал и заходил по покоям Финрода Леголас:
- Артафиндэ, а может все не так сложно, Валар же благи... если соберется несколько нас, живших в Эндорэ и жаждущих туда вернуться, и сложат к их ногам просьбу дозволить им вернуться туда и там дожить свой век - может, они согласятся? Врага уже нет, нам ничего не грозит...
- Вряд ли. - печально покачал Финрод головой, - Совсем вряд ли. У мира свои пути. И нам там больше нет места. Я понял, что ты сказал мне, говоря о том, что поражение Саурона не есть ваша победа: он был последним осколком Сущего на тех берегах. Он жаджал власти, и он держал тот мир на грани времен, не давая порваться связи между нашим временем и грядущим веком людей, для них же, для Айнур, нет разрыва между прошлым и будущим, для них все едино, они же видели Видение Илуватара - от начала и до конца. С его поражением и развоплощением связь порвана... и мы тоже не сможем жить в мире, где ничего не осталось от нас. Потому Валар и не отпустят туда никого - на муки и гибель. - совсем печально Финрод добавил: - Люди, сколь я успел их понять, не любят чужих, а если зло Врага в них проросло за тысячелетия, то сначала они будут нас терпеть, а потом - убьют...
- Врага судили? - не пойми зачем спросил Леголас. Разве что, из любопытства.
- Нет. Его не было в Валиноре. - Финрод поморщился, - Его Кольцо, видимо, воистину обручило его с Эндорэ, он остался там. Но - рассеянным навеки, силы, вложенной им в уничтоженное его Кольцо, ему недостанет, чтобы собраться заново. Так он и будет присутствовать - в любом недобром поступке, в благословенном непонимании людских умов, в дождевом тумане, в проблесках пламени пожаров, в черных помыслах, во вражде, ненависти и боли, и никогда - во плоти.
- Он точно не сможет воплотиться вновь? - встревоженно сказал Леголас. Мелькнула надежда, невозможная, несбыточная - если Саурон вновь воплотится, вероятно, им позволят вернуться, чтобы закончить незавершенное. Финрод прав, конечно, может быть, мы уже не сможем жить в этом мире, да и сам я сказал... но все же...
- Не сможет. - покачал головой Финрод. - Вернуться из небытия сможет только тот, кого любят и ждут. Мир состоит из любви... этого Темным понять, наверное, не дано. Они подменяют любовь силой и волей.
- А я устал мести полами плаща лестницы Тириона, - бросил Леголас, - я хочу домой, туда, где весна...
В какой-то момент он устал ждать. И душа поверила в чудо. Закат словно звал туда, где закаты ярче, где весна и осень, где снег и иссушающая, но такая родная жара... где, может быть, еще отец... отец, с которым они никогда не были особо близки, но родственные узы - вернее любых иных.
Леголас не стал прощаться. Он не хотел, чтобы его отговаривали. Сами все поймут. Погрузив в лодку три фляги пресной воды и несколько кусков лембаса, он посмотрел на лиса Малыша:
- Что, рыжий, простимся?
Лис недовольно тявкнул.
- Хочешь со мной? Ты доверчивый, я ж там твою шкуру не уберегу... или привыкнешь? Ученный уже горьким опытом. А?
Лис снова тявкнул.
- Садись, прыгай... - Леголас посадил его в лодку и оттолкнулся от причала. Море спокойное... путь должен быть недолгим, если чудо не обманет. Владыка Манвэ, ты слышишь все, что здесь происходит... ты угадал мои мечты? Ветер будет попутным, а, Владыка Манвэ?
Парус затрепетал на ветру.
Когда он был на достаточном расстоянии от причала, ветер донес до него какие-то возгласы с берега. Кажется, все поняли, чья это могла быть выходка и хотели еще что-то успеть...
Он не вернулся. Никто больше не видел его в Валиноре.
- Может, и впрямь вернулся... - сказал Финрод, понимая чашу на семейном ужине, - да будет его судьба легка.
- Пути мира замкнулись в Кольцо, Артафиндэ, а чудеса опасны, они нарушают связь вещей, и без того ныне зыбкую. - сухо ответила леди Галадриэль. - Скорее всего, перевернулась лодка... жаль. Ему не стоило сюда ехать...
среда, 21 января 2004 г.
Текст размещен с разрешения автора.